Читать книгу Смерть парфюмера - Эшли Уивер - Страница 6

– Умер? – Я была потрясена до глубины души. История закончилась совсем не так, как я ожидала. – Как? Когда это произошло? Мы, конечно, что-нибудь об этом услышали бы. – И тут я вспомнила недовольство Винельды из-за какого-то «старика» на обложках всех парижских бульварных изданий. Может, речь шла об Элиосе Беланже.

– Это случилось всего три дня назад, – ответила мадам Нанетт. – Довольно внезапно.

Что-то в ее словах заставило меня замереть, и я ощутила, как меня начинает охватывать знакомое чувство тревоги.

Майло, похоже, не удивился, поскольку совершенно бесстрастным тоном переспросил:

– Внезапно?

Мадам Нанетт взглянула на него, и мне показалось, что между ними установилась незримая связь. Они понимали друг друга. Я подавила в себе зависть, потому что никогда не могла угадать, о чем думает Майло.

– Да, – сказала она. – Всему виной авиакатастрофа.

Я не могла не бросить на Майло многозначительный взгляд. Я знала, что авиация – штука небезопасная, и это явилось доказательством тому, что переживала я не напрасно.

– За два дня до смерти Элиос отправился в Грасс на свою фабрику. С управляющим производством он согласовывал планы выпуска новых духов. При приземлении в Париже возникли трудности. Самолет совершил жесткую посадку, сильно вилял по полосе и воткнулся носом в землю.

– Он был ранен?

– Говорили, что видимых ранений не было. Он вылез сам и отмахнулся от людей, ринувшихся ему на помощь.

– Он был один?

– Да. В последний год он начал летать на самолете. Элиос находил это более удобным способом добираться до Грасса. Он мог чаще наведываться на свои фабрики.

– Что случилось с самолетом? – спросил Майло.

– Самолет был, конечно, сильно поврежден, но я не слышала, чтобы в нем обнаружили какие-то неисправности. – Она замялась. – Полагали… посчитали, что с мсье Беланже было что-то не так.

– Он был пьян? – уточнил Майло. Я посмотрела на него. Он немного подался вперед, взгляд его стал острым. Я редко наблюдала, чтобы он проявлял к чему-то подобный интерес, но тут он явно был заинтригован.

– Не знаю. По-моему, решили именно так. Говорили, что он выглядел оглушенным и нетвердо стоял на ногах.

– Понимаю, – произнес Майло.

– Наверное, авария так на него подействовала, – добавила мадам Нанетт. – Подобные происшествия любому потреплют нервы.

– Да, конечно, – согласился Майло.

Мадам Нанетт улыбнулась:

– Не надо мне потакать, мой дорогой. Я знаю, что ты думаешь: мои чувства могут помешать разобраться в сути, однако уверяю тебя, что дело совсем не в этом. Не думаю, что он был пьян, поскольку он не из тех, кто пьет сверх меры. Ему всегда нравилось обуздывать свои чувства, даже в молодости. Как-то раз он мне сказал, что его самое мощное оружие – это ум, и он не хочет его притуплять.

Майло, похоже, с этим согласился.

– Его шофер был там?

Она покачала головой:

– Нет. Он оставил свой автомобиль на аэродроме. Говорили, что Элиос настоял на том, чтобы самому поехать домой.

С их стороны казалось довольно безрассудным позволить ему самому садиться за руль, учитывая пережитую им авиакатастрофу. И тут я снова отметила, что Элиос Беланже был не из тех людей, кого можно легко переубедить, когда он на что-то решился.

– До дома он благополучно добрался? – спросила я.

– О да. Открывший ему дверь дворецкий не заметил ничего из ряда вон выходящего. Он сказал, что мсье Беланже выглядел немного усталым, и добавил, что он тяжело опирался о перила, но дворецкий не придал этому значения. На следующий день он выглядел гораздо лучше, и о происшествии почти забыли. Но через два дня Элиос скончался. В последний вечер он сидел со всей семьей за ужином, а на следующее утро… его обнаружила горничная.

– Горничная? – уточнил Майло. – Его жена не спала с ним вместе?

Вопрос был довольно личный, однако он не смутил мадам Нанетт.

– Нет, – ответила она. – Они спали в разных комнатах.

Подобное было в порядке вещей, но эти слова навели меня на размышления о том, каковы же были отношения между Элиосом Беланже и его молодой женой.

– А что говорилось в официальном заключении? – спросил Майло, озвучив мой вопрос.

– Сердечная недостаточность.

– Вызванная, возможно, потрясением после аварии.

– Да. – Однако мне было достаточно одного взгляда на мадам Нанетт, чтобы понять: она не верит в это простейшее объяснение.

– Но? – не унимался Майло.

– Но Элиос всегда отличался отменным здоровьем. Я ни на мгновение не поверю, что у него могло быть что-то с сердцем. Его личный врач казался чрезвычайно удивленным.

Я не стала спорить, однако не думала, что сердечная недостаточность могла полностью исключаться как причина смерти. Человек, подверженный переменам в настроении, с семейными неурядицами и управляющий многомиллионной империей, мог, безусловно, находиться в постоянном напряжении. Подобные факторы пагубно влияют на сердце.

– Если не сердце, то что тогда? – продолжил расспрашивать Майло.

Мадам Нанетт перехватила его взгляд, и лицо у нее помрачнело.

– Я полагаю, что его убили.

Я подозревала, что она клонит именно к этому, но ее слова, тем не менее, прозвучали весьма неожиданно.

Майло, похоже, тоже ожидал подобного признания, поскольку это заявление не застало его врасплох.

– Ты думаешь, что авиакатастрофа могла быть первым покушением на его жизнь?

– Возможно, – ответила она. – Его могли чем-то опоить или отравить, а убийца надеялся, что он погибнет в аварии. Когда это не получилось, вторая попытка оказалась успешной.

– Кто еще был в доме вечером перед его смертью?

– Вся семья и герр Йенс Мюллер, немецкий скульптор. Все ели за ужином одно и то же, но кто-то мог что-нибудь подмешать ему в стакан коньяка, который он обычно выпивал после еды для улучшения пищеварения.

– А вы кого-нибудь подозреваете? – Я была больше не в силах молчать.

Мадам Нанетт взглянула на меня, и ее губы тронула печальная улыбка.

– В том-то и загвоздка, Эймори. Подозреваемых слишком много. Как мне ни больно признавать, но, боюсь, каждый из них вполне на это способен.

– А чего же тогда ты хочешь от меня? – спросил Майло.

Мне не понравилось, что он сказал «от меня» вместо «от нас», но решила пока не поднимать эту тему. О моем участии мы могли бы поспорить после ухода мадам Нанетт.

– Я, разумеется, не могу обратиться в полицию. У меня нет доказательств. Там меня поднимут на смех. Даже если у меня и были бы улики, очень маловероятно, что полиция поверила бы няне, свидетельствующей против одной из влиятельнейших парижских семей.

– Значит, вы хотели бы, чтобы мы занялись этим делом? – уточнила я.

Мадам Нанетт кивнула:

– Я знаю, что вы помогали раскрытию преступлений подобного рода, и мне показалось, что вы способны выяснить то, что не удалось мне. Вы сможете пообщаться с семьей и ее окружением. Я вызову подозрение, если начну задавать вопросы, но с вами они станут разговаривать. Возможно, вы сумеете что-то сделать.

– А возможно, нет, – сказал Майло. Выразился он несколько прямолинейно, но был прав. Я не представляла, что мы могли бы сделать. Как мы отыщем улики, говорящие в пользу убийства, особенно если его официально признали смертью в результате естественных причин?

– Это верно, – согласилась мадам Нанетт. – Но если мы сделаем все возможное, то этого должно оказаться достаточно.

Майло улыбнулся:

– «Тебе достаточно самого лучшего». Помню, ты часто повторяла мне эти слова.

Мадам Нанетт улыбнулась в ответ:

– Это по-прежнему верно.

– Тогда мы сделаем все, что в наших силах, – заявил Майло.

– Только об этом я и прошу. – Она встала. – А теперь, полагаю, мне надо возвращаться. Меня не отпускали, но с тех пор, как умер Элиос, мадам Беланже стала по вечерам сидеть с Серафиной, и я знала, что смогу уйти, чтобы увидеться с вами.

– Знаешь, тебе ведь не нужно работать, – заметил Майло с едва заметным раздражением. – Как бы мне хотелось, чтобы ты обналичила чеки, что я тебе высылаю.

– Мне не нужны твои деньги. – Ее голос звучал строго, но темные глаза улыбались. – Работа с детьми сохраняет мне молодость.

Я поверила этому. В ее лице было что-то очень молодое и живое. Неудивительно, что в детстве Майло ее просто обожал.

Мадам Нанетт озорно улыбнулась:

– Возможно, однажды, постарев, я их приму.

Майло вздохнул, но его лицо повеселело.

– Очень хорошо. Дай мне знать, когда настанет этот день.

– Очень не скоро, уверяю тебя.

– Ты, наверное, нас всех переживешь, – сказал он.

Это, похоже, ей польстило. Она сменила тему:

– Спасибо за прием. Я очень рада, что смогла с вами побеседовать. Ты дашь мне знать, если вы что-то выясните?

– Разумеется, – заверил Майло. – Однако мне кажется, что лучше не афишировать, что мы знакомы.

Мадам Нанетт кивнула:

– Да, я тоже об этом подумала.

– Когда у тебя следующий выходной?

– Во вторник. – До него оставалось пять дней. Я задумалась, сможем ли мы к тому времени хоть что-то разузнать.

– Приходи к нам на чай, – пригласил Майло. – Если что-то прояснится или случится раньше, передай портье, и я организую встречу.

– Очень хорошо. – Она замялась. – Ты будешь осмотрителен?

– Конечно.

Мадам Нанетт прищурилась, и на мгновение я представила, что, наверное, она так смотрела на Майло, когда тот был непослушным ребенком и нарушал установленные ею правила.

– Я не шучу. Я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности, как раньше. Я читала о твоих подвигах.

– Ты хочешь сказать – о подвигах Эймори, – уточнил Майло. – Это она все время рвется рисковать.

– Не надо волноваться, – поспешно заверила ее я. – Мы будем очень осторожны.

Пару секунд мадам Нанетт пристально смотрела на меня, словно убеждаясь в серьезности моих слов, потом кивнула:

– Спасибо за все, что вы делаете.

Она нас расцеловала, Майло проводил ее до двери, и она ушла.

Пару секунд я смотрела на закрытую дверь, пытаясь осознать произошедшее. Беспокоясь за мадам Нанетт, я и не думала, что все обернется подобным образом. Возможно, принимая во внимание недавние события в моей жизни, мне не следовало бы так глубоко удивляться.

– Итак, мы оказались на месте еще одного убийства, – произнес Майло, вернувшись. Похоже, этот факт его не очень взволновал, поскольку он закурил сигарету и откинулся на спинку стула. Я не могла не подумать, что вид у него был очень довольный.

– И что ты обо всем этом скажешь? – спросила я. – Ты думаешь, что Элиоса Беланже убили?

– Мадам Нанетт не из тех, кто бросается обвинениями. Если она считает, что здесь имеет место некий злой умысел, я склонен полагать, что она права.

Я не знала ее столь же хорошо, но у меня сложилось такое же впечатление. В ней присутствовали какая-то твердость и спокойствие. Она не казалась женщиной, способной делать скоропалительные выводы или принимать поспешные решения. Она не назвала имен подозреваемых, но обвинение, что убийцей мог быть любой член семьи, вызывало большую тревогу. Будет трудно войти в доверие к такой знаменитой семье, как Беланже, не говоря уже о том, чтобы обвинить ее в убийстве. Работа предстояла не из легких.

– Это будет не так-то просто, – произнесла я.

– Согласен. Но в этом-то и весь интерес, верно?

Я вдруг подумала, что Майло рассматривает эту ситуацию весьма оптимистично. Он спокойно воспринял слова мадам Нанетт о том, что ее известный работодатель был убит, и мне хотелось знать почему.

– Ты, похоже, не очень-то удивился всему, что она тебе рассказала, – заметила я.

– Я ожидал неприятностей. Все было не так уж и удивительно.

– Убийство – это не так уж и удивительно? – поразилась я.

– Больше нет, – ответил Майло.

Несмотря на его беспечный тон, у меня начали появляться подозрения.

– Но Элиос Беланже – имя очень известное. Ты и бровью не повел, когда она его упомянула.

– Убийство есть убийство, дорогая. И не важно, кто становится его жертвой.

Внезапно меня осенило:

– Ты знал, что мадам Нанетт работает в семье Элиоса Беланже!

Он выпустил струйку дыма.

– Ты же не думаешь, что я бы получил от нее тревожное письмо и не навел бы кое-какие справки?

Майло мог проявлять чрезвычайную изобретательность, когда на что-то решился. Естественно, ему хотелось знать подробности о том, в какой ситуации оказалась мадам Нанетт.

– Выходит, ты уже знал, что Элиос Беланже умер?

– Да. Это было во всех газетах.

Я не могла винить только его в своей неосведомленности по этому делу. На отдыхе я не интересовалась новостями. Полагаю, мне стоило приложить больше усилий, чтобы оставаться в курсе событий. В чем я могла его винить – так это в полном молчании.

– Ты слышал, что работодатель мадам Нанетт скоропостижно скончался, и даже не подумал сообщить мне об этом?

Он вздохнул:

– Дорогая, я же говорил вчера вечером, что не хотел волновать тебя всеми подробностями. Я пытался собрать информацию, прежде чем потревожить тебя.

Хотя оправдание и не выдерживало критики, я решила его принять, по крайней мере на время.

– Ты говорил, что знаешь младшего сына Беланже?

– Да, Мишеля. Мы с ним довольно хорошо знакомы, хотя я и не виделся с ним год или два. В юные годы мы с ним побывали в паре переделок.

Я могла лишь представлять, что Майло подразумевал под «парой переделок». Однажды он описал как «небольшое происшествие» случай, когда они с наследником герцогского титула попали в Италии под арест за то, что в пьяном виде врезались в фонтан на автомобиле, набитом полуголыми красотками.

Этот случай произошел до нашего с ним знакомства, но с тех пор появился целый шлейф зафиксированных «прегрешений», и я терялась в догадках, что же собой представляет Мишель Беланже, если даже Майло отзывается о нем неодобрительно.

Он ответил в своей поражающей меня манере, словно прочел мои мысли:

– Проблема в том, что Мишель так и не повзрослел. Тогда как я с годами остепенился, он почти не изменился с тех пор, когда мы вместе кутили.

Я вздернула брови:

– Так ты, значит, остепенился?

Майло улыбнулся:

– Да, дорогая, а ты разве не заметила? Я превращаюсь в истинное воплощение добродетелей.

Подобные слова не заслуживали ответа.

– Выходит, этот Мишель не очень-то приятный субъект? – спросила я, снова возвращая разговор к насущным вопросам.

– Чтобы ты получила о нем хоть какое-то представление, скажу, что отец все-таки выгнал его из дома лет в девятнадцать или двадцать, потому что горничные беременели одна за другой, – ответил Майло.

– Вот как, – только и смогла выдавить я.

– Понимаешь? Я хоть и не обладаю незапятнанной репутацией, но по крайней мере у меня нет незаконнорожденных детей, разбросанных по всей Европе.

– Какой же ты у меня положительный, – поморщилась я.

– Ну, – произнес он, вставая со стула, – думаю, что сегодня вечером мы уже ничего не сделаем. Сходим куда-нибудь?

– Сейчас?

– Разумеется. В конце концов, мы в Париже, а вечер только начинается.

В его доводе имелось разумное зерно, не поспоришь.

– Почему бы и нет? – согласилась я, вставая с дивана.

Час-другой музыки и танцев – как раз то, что нужно, чтобы развеяться, прежде чем мы приступим к расследованию.

К тому же последние несколько минут Майло предавался воспоминаниям о славных днях юности. Наверное, лучше не оставлять его без присмотра.