Читать книгу В лабиринтах памяти. Студент – это состояние души! - Евгений Александрович Беляков - Страница 12

Детство – закономерный этап практически ежедневных исследований и открытий в жизни каждого человека. Следует отметить, что недалеко от моего дома, в радиусе примерно километра находились лес и река, как магнитом притягивал большой, неизведанный пустырь. Разумеется, значительная часть этих достопримечательностей уже подверглась моему тщательному исследованию, однако оставалось еще множество потаенных уголков.

Мои родители в ту пору дружили с семьей корейцев, глава которой работал завучем в школе, к счастью не в той, где учился я, а его жена врачом в поликлинике. Иногда они встречались за общим столом по праздникам, что для меня абсолютно не представляло интереса. Мне тогда исполнилось лет восемь-девять, а по сему, статус обязывал присутствовать на подобных торжествах. Восторга по поводу очередного похода в гости я не испытывал, поскольку «похватав» чего-нибудь с праздничного стола, на правах старшего мне приходилось опекать и развлекать их дочь, пяти-шести лет отроду.

В тот день стояла теплая и сухая погода, скорее праздновали майские праздники или августовский день железнодорожника. Мне изрядно надоело ковыряться в игрушках подопечной и, предварительно испросив разрешения старших, мы подались на улицу. Их дом находился в радиусе того же километра и я естественно повел ее туда, где было интереснее мне, а именно на недостаточно изведанный участок пустыря.

Внимание мальчишки привлекало заболоченное искусственным путем место, которое образовывалось путем сброса сточных вод из находившейся невдалеке старой скотобойни. Я уже не помню, из каких источников пришла ко мне эта информация, возможно от отца, но не трудно догадаться, куда нас понесло.

Путь юных путешественников преграждала канава, через которую лежала доска, являющаяся логическим продолжением тропинки по маршруту нашей «экспедиции». Заполненная до краев, траншея сверху была покрыта толстой, засохшей на жаре серо-коричневой коркой грязи, потрескавшейся под жарким солнцем и напоминавшей киношный штамп, высохших пустынных водоемов, олицетворяющих жажду.

Интуитивно я остановился и попробовал носком ноги надежность доски. Та заколыхалась, давая понять, что опор не имеет, а просто плавает в заскорузлой на солнце грязи. Я это понял, а моя малолетняя попутчица нет. Предупредить ее я не успел, да она и не спрашивала, ловким маневром обогнула меня и шагнула на доску.

В одно мгновение девочка исчезла с головой, оставив на месте переправы и пустынного пейзажа поверхности канавы «полынью» черной зловонной жижи. Через доли секунды она вынырнула, и я принялся ее спасать, тем более что края канавы позволяли, просто протянув руку вытащить беднягу на берег.

От испуга и удивления она даже не плакала, только белки карих глаз, изредка моргая, резко выделялись на черном лице. Отплевываясь, она послушно быстро шла за мной. Брезгливо размышляя о том, что чертовски вымазался, когда вытаскивал ее из грязи, я старался меньше на нее смотреть, напряженно соображая на ходу, что бы такое придумать, чтобы меньше ругали. Сама же моя попутчица представляла собой нечто маленькое, черное, зловонное, пугающее встречных прохожих, которые в борьбе отвращения с любопытством, иногда пытались о чем-то с нами заговорить.

Заплакала девчонка только тогда, когда ее мать открыла нам дверь…, застолье оказалось испорченным. Виновным в происшедшем все единодушно признали меня, хотя я понимал, что подобный вердикт, по меньшей мере, несправедлив, ведь кто, как не я спас несчастную.

После этого случая, мои родители перестали общаться со своими друзьями.