Читать книгу Погонщик - Евгений Чигрин - Страница 1
Евгений Рейн
Диковинные образы
ОглавлениеЧитая и перечитывая стихи Евгения Чигрина, сталкиваешься с особым, только ему присущим поэтическим миром. Чигрин – поэт подробный и очень внимательный. Любые суждения о данном поэте я бы начал с языка его стихов. Это язык живой, богатый, пластичный и очень разнообразный. У поэта Евгения Чигрина в стихах лицо, а не маска. Талант его несомненен.
В 1857 году Лев Толстой, прочитав стихотворение Афанасия Фета «Ещё майская ночь», писал В. П. Боткину: «Прелестно! И откуда у этого добродушного толстого офицера берётся такая непонятная лирическая дерзость, свойство великих поэтов». Сам же Афанасий Фет в ответ на упрёки «позитивистских критиков» говорил, что поэт совсем не то, что они полагают, – а это всего лишь бессмысленный человек, пишущий бессмысленные слова. Всего лишь…
Стихи Евгения Чигрина полны таких бессмысленных слов. Что-то совсем детское, яркое, щебечущее, как тропические птицы. Эта книга похожа на коллекцию почтовых марок, на игру с географическими картами.
Фиолетовый цвет Феодосии – сумерки… Свет
Симпатичной кофейни вблизи айвазовского моря.
Бесноватые чайки кричат с передышками бред,
Белопенные волны подобны осколкам фарфора.
В Киммерии нетрудной так правильно пить не спеша
Эти красные вина за жёлто-блакитные гривны,
По глотку поднимайся по строфам поэтов, душа,
Обретавшихся здесь, сочинивших нескучные гимны,
А вернее – упрятавших в слово живинку-тоску,
Обогретые камни да бьющие колером степи,
Чебуречную жизнь да цирюльника скрипку… Смогу
Что припомнить ещё? Ну какие искусные сцепы?
Этой улочкой брёл фантазёр и обманщиков брат,
Самый светлый алкаш, мореход сухопутных видений —
Молчаливый Гриневский в свой парусный солнечный ад:
Галерейная, 10, где только четыре ступени…
Этой улочкой шёл, видел эти густые кусты,
Фиолетовый цвет, может, самый спокойный на свете…
Наливайся, стакан, опрокинем за буквы-труды,
Нищету к нищете, понимающий музыку ветер,
И случайную жизнь, и считающий денежки порт,
За пустое кафе побелевшей акацией Каффы,
За сливовое море: медузы, актинии, йод,
Да пиратские клады, где золото, жемчуг, аграфы!
Но детское и яркое – безусловные признаки настоящей поэзии. У Чигрина своя, незаёмная лирическая дерзость. Быть может, от его нестоличного провинциального происхождения, а может быть, оттого, что он сохранил в душе удивление мальчика перед картинкой в книге о путешествии, перед бабочкой в сачке, перед птицей, распевающей на ветке. Словарь Чигрина пёстр и свеж, эпитеты похожи на коктебельскую гальку, облитую волной прилива…
Колыбельного места осенний надлом,
В жёлтых жалобах мокнет листва.
Из бороздок пластинки опять Сент-Коломб,
С этим галлом в печаль голова
Окунается, ровно в густой кальвадос,
Зарывается в молодость так,
Что опять и разлука, и страсти всерьёз,
И в кино – фантомасами страх…
(Из стихотворения «Воспоминание
под музыку Сент-Коломба»)
…Евгений Чигрин пришёл в поэзию в холостое и катастрофически пустое время. Кончены пути авангарда, реализма, модерна... И мы на пустыре – непонятно, что делать? Но остаётся «стиха виноградное мясо», как сказал Осип Мандельштам. И это есть в поэзии Чигрина. Он безусловный поэт. Ему являются собственные диковинные образы.
Давид Самойлов как-то пошутил, что поэты, которые хотят писать стихи, но не знают, как за это приняться, называют себя авангардистами. Евгений Чигрин безусловно знает, как за это приняться.
