Читать книгу Раздолбаи. (Работа по специальности) - Евгений Лукин - Страница 2

ЧАСТЬ I
Глава 2

Оглавление

В Хороссане есть такие двери,

Но открыть те двери я не мог.

Сергей Есенин

– Ну что там? – Опустившись на одно колено, Василий заглянул под днище и включил фонарик. Луч выхватил из полумрака узорчатые грязные подошвы Ромкиных кроссовок. (Размер – сорок третий-сорок четвёртый; ношеные; стоптаны равномерно; на правой, ближе к носку, – пятно мазута размером с пятикопеечную монету.)

– Не-а… – послышалось наконец из-под бронированного брюха. – Ни щёлочки…

Не переворачиваясь на живот, Ромка с помощью локтей и пяток выполз на относительный простор и сел, издав при этом звук, похожий на всхлип велосипедного насоса. Наверняка опять задел макушкой броню.

– А я тебе что говорил! – сердито сказал Василий. – Какой же дурак будет люк снизу делать?

– Ну и что! – морщась и ощупывая маковку, сказал Ромка. – У автобуса же багажник – снизу…

– Багажник… – недовольно повторил Василий и поднялся с колена. Достал из кармана связку изуродованных ключей и ещё раз попробовал подковырнуть плиту бортового люка.

– Не тот, – присмотревшись, сказал Ромка.

– Чего не тот?

– Люк, говорю, не тот. Мы из соседнего выходили…

Василий ругнулся вполголоса и с неохотой глянул через плечо. Четырёхугольное жерло крайнего подъезда целилось в него из полумрака прямой наводкой. А когда выскакивали из тарелки, оно вроде бы целилось слегка вкось… Василий нахмурился и, склонив упрямую лобастую голову, снова уставился в броневую плиту. Может, и вправду не тот? По уму бы, конечно, надо было лючок пометить… Но кто ж, с другой стороны, знал, что у этой хреновины аж целых шесть люков!

– А в общем-то без разницы, – уныло заключил Ромка. – Тот, не тот… Всё равно ведь ни один не открывается.

Вместо ответа Василий засопел, сдвинул милицейскую фуражку на затылок и попробовал ковырнуть в другом месте. Бледное и как бы дышащее свечение далёких колонн еле касалось на излёте скруглённого металла, а щель была не толще карандашной черты.

– Вот ещё, чёрт, надолба! – в сердцах обругал Василий пятиэтажку, пыльной глыбой тонущую в общем сумраке. – Торчит – свет только застит!..

Странное дело: типовой многоквартирный дом – единственное здесь родное и знакомое сооружение – пугал обоих больше всего. Вот уже битых полтора часа они крутились около летающей тарелки, всё ещё надеясь как-нибудь попасть внутрь, и ни разу ни у Ромки, ни у Василия не возникло желания хотя бы приблизиться к неосвещённой жилой коробке. Оба не сговариваясь делали вид, будто пятиэтажка успела намозолить им глаза до такой степени, что на неё и смотреть не хочется.

Однако даже ограничиваясь невольными взглядами искоса, можно было заметить, что с пятиэтажкой этой явно не всё в порядке. В окнах, например, ни единого отблеска, и такое ощущение, что стёкол вообще не вставляли. И двери подъездов вовсе не распахнуты настежь, как это сперва показалось, а просто отсутствуют.

Ромка зябко повёл плечами и поспешно перевёл взгляд на шевелящуюся в полумраке широкую спину Василия. Тот всё ещё трудился над люком.

– А шомполом? – без особой надежды спросил Ромка.

– Пробовал уже, – отозвался сквозь зубы Василий, не оборачиваясь. – По диаметру не пролазит, здоровый больно…

Он нажал с излишней нервозностью и сломал ключ. Металлический язычок звякнул о броню и, отскочив, бесшумно упал во мрак. Василий пошарил лучом фонарика по искусственному покрытию из неизвестного материала, напоминающего с виду остекленевшую серую пемзу, но обломок, видимо, улетел под бронированное брюхо тарелки.

– Нет, ну ведь если бы я не кричал! – яростным шёпотом обратился вдруг Василий к плите люка. – Ведь кричал же! Про летающую тарелку! Кричал? – Он обернулся к Ромке.

Тот вроде сидел в прежней позе: сгорбившись и сцепив руки на коленях.

– Ну, кричал… – нехотя согласился он.

– Так какого же ты?..

Ромка досадливо боднул стриженой головой колени и не ответил.

Василий крякнул, сдвинул козырёк на глаза и, болезненно скривившись, в который уже раз оглядел окрестности. Похоже, кроме гигантских колонн других источников света здесь не водилось.

– Нет, – решил он наконец. – Не делом мы занимаемся. Ещё не дай бог повредим чего-нибудь…

– Что ж, сидеть и ждать?

– Сидеть и ждать. – Василий пригнулся и полез в скопившуюся под днищем темноту. Нащупав рубчатый лапоть посадочной опоры, сел и привалился к металлической лапе спиной. – Если прихватили по ошибке – так вернут, а если для чего другого…

Он замолчал, явно прикидывая, на кой пёс они могли понадобиться инопланетянам, и, судя по раздавшемуся из темноты вздоху, ни до чего хорошего не додумался.

– М-да… – сказал он наконец. – Ну ничего, Ромк! Вернут. Обязаны…

– Обязаны… – язвительно проговорил Ромка. – А может, у них здесь такой же бардак, как у нас!

– Ничего себе бардак! – возразил Василий. – Вон какой хренотени понастроили, а ты говоришь – бардак! Тут не бардак, тут порядок. Цивилизация…

Разговор прервался, и в огромном зале стало как будто ещё темнее.

– Вообще-то, конечно, всякое бывает, – не выдержав молчания, снова заговорил Василий. – В прошлом году на металлургическом штабелировщик уснул на площадке, куда ковши отсаживают… В нетрезвом состоянии, конечно… Ну и поставили на него не глядя двадцатипятитонный ковш. Так розыск объявляли – пропал человек… А ковш там ещё целый месяц стоял… – Произнеся это, Василий возвёл глаза к угольно-чёрному днищу, в котором паутинчато отражались далёкие заросли слабо мерцающих колонн. Летающая махина, надо полагать, тоже весила не меньше двадцати пяти тонн, да и вид имела такой, словно собирается здесь простоять как минимум месяц.

История о раздавленном штабелировщике произвела сильное впечатление. Ромка упёрся ладонями в покрытие и рывком подобрал под себя голенастые ноги. Встал. Вышел, пригнувшись, на открытое пространство. Телефонная трубка торчала у него из кармана, и крысиный хвост провода волочился по стеклистому покрытию.

– Так? Да? – сдавленно спросил Ромка у запертого люка и вдруг, выхватив трубку, ударил что было силы наушником в броню. Брызнула пластмасса.

– Ты что, сдурел? – рявкнул Василий.

– Откройте! Козлы! – захлёбывался Ромка, нанося удар за ударом. – На запчасти, блин, раскурочу!..

Метнул в бесчувственную плиту остаток трубки и лишь после этого малость опомнился.

– Вот только одно и можешь… – злобно заворчал на него из-под тарелки Василий. – Ломать да ломать… Ты за всю жизнь хоть одну вещь своими руками сделал?

Ромка стоял понурившись. (Рост – выше ста восьмидесяти пяти; телосложение – сутулое, худощавое; уши – большие, оттопыренные… Цвет глаз и наличие-отсутствие веснушек – не разобрать, темно…)

– Может, ещё сверху посмотреть? – шмыгнув носом, расстроенно проговорил он. – Там вроде наверху какая-то фигня торчала… Подёргать, покрутить…

Он вытер ладони о джинсы, приподнялся на цыпочки и, взявшись за покатый край летающей тарелки, попробовал за что-нибудь уцепиться. Уцепиться было не за что.

– Подсадить, что ли? – хмуро спросил Василий и, кряхтя, выбрался из-под днища.

Он присел и принял в сложенные вместе ладони Ромкину ногу. Поднял до уровня груди, подставил погон, потом упёрся широкой ладонью в тощую Ромкину задницу и затолкнул его одним движением на крышу.

– Ну что? – спросил он, отступая на шаг.

Ромка пыхтел и не отвечал – он полз на животе к центру покатого и, наверное, скользкого купола. Вскоре на фоне гигантских мерцающих колонн обозначился его согнутый в три погибели силуэт. Видно было, как он, за что-то там ухватясь, покрутил, подёргал… Василий хотел отойти подальше для лучшего обзора, но тут послышался лёгкий треск, силуэт неловко взмахнул длинными руками, в одной из которых мелькнуло что-то непонятное, и Ромка, съехав на ту сторону, с воплем шмякнулся на пол.

Когда Василий, обежав тарелку, подоспел к нему, Ромка уже сидел и потирал, морщась, ушибленное бедро левой рукой. В правой у него было (Василий включил фонарик) что-то вроде квадратного металлического зеркальца на полуметровом стержне.

– Вот, – виновато сказал он. – Отломилось…

– Да что ж ты за человек такой! – процедил Василий. – Руки у тебя или грабли? За что ни возьмёшься – всё ломается!.. Может, она теперь летать не будет без этой хреновины?

– А там ещё одна такая есть, – сказал Ромка.

Василий открыл было рот – выложить всё, что он думает о своем косоруком спутнике, но тут по тёмному залу беззвучно прозмеился огромный огненный знак, причём один из его языков вильнул им прямо под ноги. Василий от неожиданности подскочил, а Ромку подбросило с пола.

– Берегись! – рявкнул вдруг Василий. – Уйди, на хрен!

Он схватил за шиворот только что успевшего встать на четвереньки Ромку и отволок шагов на пять прочь.

Летающая тарелка оживала. По выпуклой броне уже вовсю бежали, потрескивая, фиолетовые электрические разряды. Округлая чёрная глыба неспешно всплыла над полом, потом остановилась, и мрак под днищем зашевелился – бронированная черепаха подбирала конечности и смыкала клюзы. Затем, приглушённо взвыв, крутнулась – мощно, как турбина, и, обдав лица волной озона, ушла ввысь стремительным неуловимым броском. А вот куда делась потом – понять трудно. Такое впечатление, что испарилась на полдороге…

А по полу прозмеился ещё один иероглиф – на этот раз изумрудный. Правда, теперь уже никто не подпрыгнул: хмуро переглянулись – и только.

– Может, отремонтируется – прилетит? – жалобно предположил Ромка.

Василий злобно молчал, поигрывая желваками.

– Отремонтируется… – проговорил он сквозь зубы. – Кто бы тебя, придурка, отремонтировал!.. Ну и куда теперь?

Оба одновременно повернулись к зияющей чёрными окнами пятиэтажке, причём Василий наступил на что-то и чертыхнулся.

– Да ну её на фиг! – торопливо проговорил Ромка. – Чего там делать? И так видно, что нет никого…

Василий, поигрывая желваками, изучал здание.

– Трубку подбери, – негромко приказал он.

– А?

– Трубку свою подбери, – не повышая голоса, повторил Василий и указал носком ботинка. – Чего валяется?..

– А-а… – Не сводя широко раскрытых глаз с пятиэтажки, Ромка послушно поднял с пола размочаленную телефонную трубку, и тут в одном из окон второго этажа включился свет.

Ромка охнул и выпрямился. Рубиновое сияние, пролившееся из прямоугольного проёма, окрасило в кремовые тона серое пористое покрытие под ногами и положило лёгкий розовый мазок на ствол табельного оружия, возникшего вдруг в правой руке сержанта милиции.

– Так… – невыразительным голосом, от которого у Ромки кожа поползла на затылке, проговорил Василий. – Кого-то мы разбудили…

Раздолбаи. (Работа по специальности)

Подняться наверх