Читать книгу Алмазный остров - Евгений Сухов - Страница 1

Часть I
АФЕРИСТКА
Глава 1
КЛУБ «ЧЕРВОННЫЙ ВАЛЕТ»

Оглавление

Путешественники бывают разные. Немало среди них таких, которые просто не способны жить на одном месте. В одиночку или с семьями, они ездят по городам и весям нашего небольшого, по сути, земного шарика, останавливаясь на время в выбранной ими стране или городе, чтобы, пожив там какое-то непродолжительное время, сняться вновь со всем своим скарбом, домочадцами, прислугой или без таковых – и снова отправиться в дорогу.

Бывают путешествующие по долгу службы. К этой категории, как правило, относятся люди значительные, серьезные, со сведенными к переносице бровями, мало интересующиеся достопримечательностями тех мест, в которые они приезжают. Большую часть времени они проводят в разного рода департаментах, решая значимые служебные вопросы.

Есть путешественники, которые просто хотят посмотреть мир. Им интересны новые места, замки, дворцы, площади, исторические руины, музеи и библиотеки. Ежели средства позволяют, так отчего же не побывать, скажем, в Венеции, Ницце, а то и в Париже, или не поиграть, к примеру, в рулетку в знаменитом Монте-Карло?

А есть еще путешественники поневоле. Возможно, они были бы и рады остановиться где-нибудь на продолжительный срок, перевести дух, осмотреться, но этому не способствует сложившаяся ситуация. Обстоятельства подчас таковы, что в затылок им дышат полицейские ищейки, которым нет дела до желаний таких «путешественников». Задача полицианта заключается в том, чтобы выследить и изобличить законопреступника, а уже затем передать его в руки правосудия. А подчас и просто выслать из страны, если он «залетная птаха». Провинился, предположим, где-нибудь во Франции или Голландии, а податься ему уже некуда, потому что большинством европейских стран и Россиею была принята конвенция о выдаче беглых преступников. Вот и горит у таких «путешественников» земля под ногами, и нет им нигде ни покоя, ни отдохновения или просто передышки.

У маркиза Артура де Сорсо, как он называл себя последние несколько лет, земля задымилась под ногами еще в Москве, когда Департамент полиции получил депешу из Петербурга с предписанием немедля арестовать человека, «называющего себя маркизом де Сорсо». Возмущению полиции не было предела: «Мало того, что никакого Артура де Сорсо не существует в природе, так означенный лжемаркиз еще выдает себя за посланника Французской Республики и, тем самым, является самозванцем в квадрате!»

Далее в секретной депеше перечислялись приметы «мерзавца» и даже наличествовал перечень основных привычек лжемаркиза и лжепосланника, среди которых: облачение в альмавиву – широкий черный плащ, или дворянский кунтуш; ношение широкополой шляпы, надвинутой на самые глаза, кроме того, «маркиз» предпочитал останавливаться непременно в лучших и самых дорогих отелях, пусть даже если прибыл в город всего-то на один день.

Но надо признать, какое-то право называться маркизом де Сорсо у Артура (его действительно звали так) все же имелось: некогда его предок, маркиз де Сорсо, сбежал от Французской революции в Россию, где устроился гувернером в одно очень знатное и богатое семейство, принявшее его вполне благожелательно и почти как ровню.

– Добро пожаловать в Россию, – сказал маркизу глава знатного и богатого семейства, усаживая его за общий стол. – Чувствуйте себя как дома…

– Благодарю вас, ваше сиятельство, – скромно ответил маркиз и расположился рядом со старшей дочерью главы семейства.

Почувствовал же француз себя по-настоящему дома тогда, когда, обучив девицу еще кое-чему, не входящему в программу французского языка и манер, принялся приятно проводить с ней время, а потом и вовсе начал жить с ней как с полюбовницей. По достижении семнадцати лет дочь главы знатного и богатого семейства сбежала с маркизом из родительского дома и месяцев через пять принесла ему дитя мужеского полу.

Пропасть им не дали – молодые люди как-то отыскали себе местечко в огромной Российской империи. А сын, родившийся у них, вполне законно унаследовал титул маркиза. У этого сына впоследствии народился свой отпрыск, а потом еще и внук, который также родил сына; вот его-то и назвали Артуром. Титул маркизов в этих поколениях как-то потерялся (хотя отпрыски настоящего маркиза и сбежавшей с ним дочери хозяина весьма родовитого семейства продолжали – когда это было не лишено смысла – носить сей титул); к тому же дед Артура и отец были лишены всех прав и состояния, так как занимались противузаконными деяниями. Первый подвизался в Москве в качестве сутенера и продавал из-под полы сюртука картинки весьма фривольного содержания, за что и был осужден четырнадцать раз кряду. А второй, вместе с купеческим сыном Иннокентием Симоновым, содержал в доме на Маросейке увеселительное игорное заведение для богатых повес и загулявших купчиков, то бишь лохов, которых Артуров папенька с приятелями раздевали до нитки.

Приятели у родителя Артура, надо сказать, были весьма приметные: столбовой дворянин Алексей Огонь-Догановский, отец которого обчистил за ломберным столом самого Пушкина на двадцать пять тысяч рублей; генеральский сынок Пашка Шпейер, подвизавшийся на службе в Московском городском кредитном обществе; старший отпрыск тайного советника Давыдовского Ванюша, разбогатевший на банковских аферах, и Сонька Золотая Ручка со своими тремя бывшими мужьями и новым дружком Мартином Якобсоном, за поимку которого в Швеции и Норвегии была назначена призовая сумма в двадцать тысяч золотых.

Именно в этом доме на Маросейке под нумером четыре и родилась у развеселых молодых людей идея создания клуба пройдох и мошенников, который они назвали «Червонный валет», куда со временем вошли все означенные выше лица плюс еще десятка три разного рода криминальных ухарей и аферистов. Бессменным председателем клуба был избран Павел Карлович Шпейер. Это именно он продал губернаторский дворец на Тверской английскому лорду за сто тысяч рублей со всеми строениями, мебелью и даже инвентарем.

Афера была великолепнейшей.

Вначале Паша Шпейер добился представления его генерал-губернатору князю Долгорукову и был представлен его сиятельству как молодой человек, подающий большие надежды в плане коммерции, что было совершеннейшей правдой. Конечно, со стороны добрейшего князя поступило предложение «захаживать» к нему «на огонек», на что Павел Карлович ответил:

– Благодарю вас, всенепременно.

И, надо признать, стал захаживать!

Они с князем беседовали на разные темы, касались политики, банковского дела и торговли, и добрейший князь Владимир Андреевич находил их взгляды весьма похожими.

– Этот молодой человек далеко пойдет, – не раз говаривал его сиятельство на различных приемах и балах. – Большого и деятельного ума человек.

Генерал-губернатор был прав: ума господин Шпейер был большого и, главное, деятельного. План, родившийся у Паши в голове, был прост и гениален, как, собственно, и случается у натур энергичных и весьма неглупых: продать не принадлежащую ему недвижимость – причем не более и не менее как губернаторский дворец – какому-нибудь заезжему лоху-иностранцу, причем провести сие предприятие следовало красиво и весело, на потеху себе и приятелям.

Скоро подходящая кандидатура была найдена. Оставалось лишь малость: обработать самого князя Долгорукова и его челядь.

В одной из бесед с генерал-губернатором Павел Карлович испросил разрешения показать дворец своему знакомому английскому лорду. Дескать, означенный лорд просто сгорает от любопытства и желания взглянуть на апартаменты досточтимого князя, ибо весьма наслышан о великолепии сего дворца, а также о знатности и разуме московского генерал-губернатора.

– Так вы говорите, он лорд? – задумчиво спросил Долгоруков.

– Лорд, ваше сиятельство, – охотно подтвердил Паша.

– Фигура! – почтительно произнес Владимир Андреевич и разрешил Шпейеру показать лорду дом, поставив о том в известность своего камердинера и прислугу.

В один прекрасный день, на исходе августа, когда старый князь Долгоруков пребывал на водах в Баден-Бадене, подлечивая застарелую подагру и флиртуя с молоденькими женщинами, коих он, несмотря на возраст (а возможно, и благодаря ему), несказанно обожал, где-то в часу двенадцатом к губернаторскому дворцу на Тверской подъехала золоченая карета. Из нее вышли сухопарый английский лорд, Паша Шпейер и сопровождающий их чиновник, ни бельмеса не понимающий по-английски. Лорд тотчас принялся придирчиво осматривать дворец, прошелся по всем комнатам, включая чуланы и закуты, дотошно оглядел всю мебель и даже потрогал бархатные портьеры и поковырял ногтем стены. Говорил он только со Шпейером, естественно, по-английски, и чиновник, чувствовавший себя глуповато, не выдержав, поинтересовался у Паши:

– А что это наш лорд столь основательно все осматривает, будто собирается купить?

Павел Карлович искренне и весело рассмеялся, после чего серьезно отвечал:

– Не удивляйтесь, милейший, это у англичан в крови. Дотошный, надо признаться, народец…

Чиновник, удовлетворенный ответом, кивнул и уже не изумлялся, когда лорд столь же придирчиво осмотрел конюшню и все дворовые постройки.

Через несколько дней у знаменитого дома на Тверской остановилась вереница подвод с разным домашним скарбом. Преобладали чемоданы и сундуки. Лорд принялся деловито отдавать приказы своим людям, и те стали вносить вещи в губернаторский дворец. Сам лорд последовал с саквояжем прямиком в кабинет князя Долгорукова.

– Куда это вы направляетесь? – растерянно спросил лорда камердинер князя.

– К себе в кабинет, – невозмутимо ответил лорд.

– Это кабинет его сиятельства, – перегородил лорду дорогу камердинер. – И вам туда никак не можно.

– Можно, – ответил лорд и показал камердинеру купчую на дом, составленную и заверенную по всем правилам юридической науки. Однако бумага с печатями никак не подействовала на камердинера, готового на все ради генерал-губернатора. Он продолжал упорствовать и никак не хотел пускать иноземца в кабинет князя:

– Не можно!

Тогда лорд без всяких там политесов отодвинул слугу плечом и уверенно продолжил путь.

Камердинер, ошалев от такой неслыханной наглости, что есть мочи заорал лакеям:

– Ребята, дуйте в участок! Скажите, что чужаки англицкие самовольно губернаторов дворец захватывают!

Лорда кое-как выпроводили из дворца – с большим, надо признать, конфузом. А возникшим «недоразумением» тотчас занялась секретная канцелярия, и вскоре выяснилось, что на руках у англичанина действительно была настоящая купчая на дом, по которой следовало, что он приобрел его за сто тысяч рублей со всеми постройками и мебелями у русского дворянина Шпейера. Лорд даже показал нотариальную контору, где была совершена данная сделка, а именно, на Второй Ямской. Правда, конторы как таковой там не оказалось, от нее остались лишь голые стены и затертый паркет, поскольку Паша Шпейер организовал ее с единственной целью: совершения купчей на губернаторский дворец.

Дело, естественно, замяли.

Скандалезного лорда, начавшего было возмущаться «российским беззаконием», удовольствовали возвратом суммы с процентами «за утрату нервических клеток», которые, как известно, не подлежат восстановлению, а вот Пашей Шпейером и его клубом заинтересовались вплотную. И за полгода собрали на «червонных валетов» достаточный материал, чтобы отправить их всех скопом на выселки Российской империи.

В феврале 1877 года состоялся суд. Москва гудит, в суд пропускают по предварительно выданным билетам, ажитация полнейшая. Билет на процесс спрашивают за несколько кварталов от здания суда, как билет в театр, в котором решительнейший аншлаг:

– Простите, сударь (сударыня), нет ли у вас лишнего билетика? Как? Нет? А то я бы мог приобрести… Вдвое настоящей цены… Нет? Ну, тогда втрое…

На скамье подсудимых – «червонные валеты», всего сорок восемь человек. Сливки. Элита криминального мира Москвы по части мошенничеств и афер… Правда, Паше Шпейеру еще до суда удалось исчезнуть в неизвестном направлении; ушла из-под десницы правосудия и Сонька Золотая Ручка, выведя с собой и свою группу. А вот остальные… Словом, кого в работный дом, кого в Сибирь, кого в Вологду, кого в штрафные роты.

Артуров папенька попал на восемь лет в ссылку под Вологду, где и окончил бесславно свои дни в обществе престарелой марухи. Пятеро «червонных валетов» отделались штрафами. Единственным помилованным (хотя за ним уже числилась парочка средней руки афер, преимущественно в банковской сфере) оказался самый молодой «валет» – Артур де Сорсо, – носивший в те памятные времена пращурову фамилию и все свободное время проводивший в загородном ресторане «Стрельня», славящемся цыганами и купецкими загулами.

Ко времени суда над батенькой и его приятелями он еще не достиг совершеннолетия, а посему был оставлен доучиваться в пансионе, куда несколько лет назад был помещен. А по выходе из пансиона Артур де Сорсо неожиданно для всех исчез, так же как потерялся до него из Москвы бессменный председатель клуба «Червонный валет» Павел Карлович Шпейер.

Далее в биографии Артура было много разного и интересного. И собирание в Берлине и Лондоне – под личиной сына махараджи принца Гвалиоры – денежных средств в пользу индийских студентов. Было и основание в Петербурге российско-сицилийского благотворительного общества «Призреем всем миром сирых и убогих» – естественно, с принятием председательского кресла и проведением благотворительных лотерей в собственный карман. И аферы в Египте с акциями знаменитого Суэцкого канала. И много еще чего занимательного…

Пришлось однажды даже пиратом вырядиться. То есть, собственно, не вырядиться, а стать им. И отбить у полициантов в Индийском океане где-то между Мальдивами и Сингапуром короля российских медвежатников Савелия Родионова, когда того препровождали на сахалинскую каторгу. Потому как мало того, что дружками они были еще с берлинских времен, имелся у Артура перед Савелием должок. А долги у людей порядочных принято отдавать.

Для исполнения задуманного плана пришлось выкупить у одного египетского негоцианта торговое судно, переделать его в бриг и вооружить скорострельной пушкой на безоткатном лафете. Это для того, чтобы команда парохода и полицианты, везшие Родионова на каторгу, не вздумали противиться и спорить. Они, собственно, и не особенно спорили. И когда расчехлили на бриге пушку и направили в сторону парохода, – Родионова передали на бриг. А что тут поделаешь? Ведь ситуация была из таковых, когда лучше бывает единожды подчиниться и склонить главу перед явной силой, нежели найти могилу в бездонном океане за тысячи верст от родимой земли.

Ну а последней аферой, принесшей, правда, лишь дорогие подарки и не более, было надевание на себя – опять-таки с титулом маркиза де Сорсо – личины дипломатического посланника далекой, но дружественной Франции. Вот тут Артур едва унес ноги. А ведь уже казалось, что от адского изобретения доктора Гийотена уже не спрятаться и быть ему, обезглавленному, похороненным где-нибудь в безымянной могиле.

* * *

Паршиво чувствовать себя изгнанником. Скверно. Особенно когда в одном кармане пусто, а в другом и вовсе дыра. Последний целковый был отдан на билет до Варшавы, столицы Царства Польского. Царство-то оно, конечно, Польское, да вот только царем (то бишь королем) в нем оставалось то же самое лицо, что было императором в России. И полиция в Царстве Польском была российская. Так что лучше не рисковать и в Варшаву покудова не соваться, поскольку тамошний полицеймейстер да начальник сыскного отделения депешу об арестовании лжемаркиза и лжефранцузского посланника, верно, уже получили. И намотали на ус.

Оставалось ехать на окраину.

Гостиница «Европейская» в предместье Варшавы была самой лучшей и очень дорогой. Артура это смущало мало: ну, нет сегодня денег, так будут завтра. Или чуть позже. Деньги – не проблема, они ведь как навоз: сегодня нет, а завтра воз! Тем более что в банках Парижа и Ниццы у него имелись счета с весьма кругленькими суммами. В Париж, конечно, «посланнику» заявляться было небезопасно, а вот в Ниццу, тем паче в разгар сезона, когда отдыхающей публики там много больше, чем самих жителей, так это в самый раз! Стало быть, надо только раздобыть денег. На дорожку.

В дорожном саквояже у Артура лежали акции Транссибирской магистрали тысяч на пятьдесят серебром. Ну, почти как настоящие, не отличить (не считая двух орфографических ошибок). Заложить их у держателя гостиницы – и прямиком в Ниццу. А потом, Бог даст, с новым именем в новую жизнь! Имя он себе уже подобрал: Ламбер. Таковым он и записался в книге приезжающих: граф Артур де Ламбер из Парижа. Звучит, не правда ли?

К держателю «Европейской» Артур обратился на следующий по приезде день, держа в руках конверт со штемпелем Национального Парижского банка.

– Пан Дворжак, – сказал владельцу гостиницы Артур, вежливо улыбаясь. – У меня временные затруднения с наличными деньгами. Аккредитива в Варшаве у меня нет, а из Парижа, – он покрутил перед носом Дворжака конвертом с банковским штемпелем, – деньги придут, как мне о том пишут, только в следующий понедельник. Вследствие этого не соизволите ли вы выдать мне сумму в десять тысяч рублей серебром под залог моих ценных бумаг? Эта сумма крайне необходима мне сегодня же. Если вам потребны поручители, то ими могут выступить корнет Гродненского гусарского полку его сиятельство князь Чарторыйский, ее сиятельство графиня Мадлен Бжезинская и его превосходительство действительный статский советник барон Юлий Карлович Штаубе.

– Ну что вы, – немного смутился Дворжак, выслушав столь звучные фамилии знакомцев Артура и оглядывая его дорогую «визитку» английского сукна, шитую явно на заказ. – Мне, ваше сиятельство, достаточно вашего слова…

– Благодарю вас, – с чувством произнес «граф».

– …и паспорта. Нынче у нас с этим строго. Поймите меня правильно… Вы у нас второй день, а проживать без прописки можно только три дня. Потом санкции пойдут, штраф на гостиницу наложат…

– Какие предрассудки, – изобразил на лице легкое возмущение Артур. – Зачем вам мой паспорт, когда я сам вот перед вами, живьем стою.

– Так положено, ваше сиятельство, – с чувством вздохнул Дворжак. – Нам и самим эти порядки осточертели, но что поделаешь?

– Но во всей Европе в отелях и гостиницах паспортов и видов на жительство никто никогда не спрашивает, – немного обеспокоился Артур. – Все и всегда довольствовались записью в гостиничном журнале.

– С некоторых пор мы не совсем Европа, – с печалинкой произнес пан Дворжак, намекая на принадлежность к Российской империи. – И порядки у нас, тем самым, не совсем европейские…

Артур понимающе кивнул и полез во внутренний карман визитного костюма. Там лежал паспорт на имя маркиза де Сорсо.

– Вот, прошу, – протянул он документ хозяину гостиницы.

Паспорт был настоящий, только слегка подправленный, что было совершенно незаметно. Поэтому Артур не волновался. И на вопрос Дворжака «Здесь же написано, что вы маркиз де Сорсо?» вынужденно, но спокойно изрек:

– Да, все так. Я и есть маркиз де Сорсо. Точнее, Артур Жан-Себастьян граф Ламбер маркиз де Сорсо. Паспорт мне, как видите, выдан в российском консульстве, а в России, как вы знаете, не приняты столь длинные имена. И я поэтому называю себя либо графом Ламбером, либо маркизом де Сорсо, ибо и то, и другое – верно.

Пока Дворжак записывал данные Артура в свою тетрадь, «граф» выжидающе смотрел на плешь хозяина гостиницы, словно хотел увидеть желаемое. Например, цифру десять тысяч рублей серебром… Когда Дворжак поднял голову от тетради, их взгляды на мгновение встретились, и Артур понял, что поляк денег даст. Естественно, под залог ценных бумаг, то бишь акций Транссибирской магистрали. Так оно позже и случилось: Дворжак залез в свою конторку и выдал «графу» взамен акций десять тысяч рублей ассигнациями.

– Вас это устроит, граф? – спросил он, отсчитывая Артуру деньги. – Все равно больше у меня нет.

– Что ж… – «Его сиятельство» для виду немного скривился, но деньги принял. – Благодарю вас. В понедельник я верну вам все сполна, не беспокойтесь.

– Я и не беспокоюсь, – ответил Дворжак и вдруг стал рассматривать свои руки, как будто в них было что-то интересное. На секунду Артуру показалось, что владелец гостиницы чего-то замышляет. «Надо скорее сматываться отсюда», – подумал мнимый граф и, улыбнувшись, дружески кивнул Дворжаку.

О том, чтобы послать гостиничного служку за билетами до Ниццы, не могло быть и речи. Наверняка все действия постояльцев тотчас становились известными Дворжаку. Поэтому Артур надел альмавиву, шляпу с большими полями и отправился в Варшаву.

Ах, Варшава!

Вполне европейская столица: Старый город, Новый город, дворцы королей и магнатов, знаменитые улицы-аллеи… Грандиозный православный собор на Саксонской площади, Большой театр на Театральной с балетом и миленькими паненками с точеными ножками и фигурками… Городские клубы и неизменная баккара, в которую однажды Артур выиграл сто восемьдесят тысяч франков и купил две виллы: одну в Ницце, другую под Парижем.

Парижская вилла давно ушла с торгов за долги, а вот вилла в Ницце была продана Артуром совсем недавно за сорок тысяч франков, и денежки эти целехонькими лежали в банке. Положить их в карман – и дунуть в Монако или, скажем, в Великое Герцогство Люксембург, где об Артуре де Сорсо не знали, а если бы и знали, все равно не выдали бы Франции, Германии или России (в этих странах, и Артур знал об этом, на него был объявлен розыск). Ибо конвенцию о выдаче иностранных преступников ни Монако, ни Герцогство Люксембург не подписали…

Билет был куплен на завтрашний день – конечно, как и полагается значительной персоне, в первом классе. Артур еще немного походил по варшавским улицам, перекусил в кондитерской и, взяв извозчика, вернулся в гостиницу. Делать было нечего, вечер, неожиданно спустившийся на предместье, был темен и сыроват, и Артур, почитав газету и выпив бокал вина, решил отойти ко сну. Ибо проснуться надлежало рано, часов эдак в девять – половине десятого. Потому как поезд на Ниццу уходил ровно в двенадцать тридцать пополудни…

Алмазный остров

Подняться наверх