Читать книгу Школа безумия - Эйвери Бишоп - Страница 15

Несмотря на обещание Кортни, дверь была закрыта, и я не чувствовала себя вправе открыть ее самостоятельно. Я постучала и подождала, возможно, секунд десять, прежде чем услышала внутри какое-то движение. Затем ручка повернулась. Передо мной с бесстрастным лицом стояла Кортни.

– Я же сказала, что дверь будет открыта.

Как будто мы с ней перестали быть хорошими подругами, какими были, пока ехали в Гаррисберг. Что имело смысл. Так обычно бывает, когда вы называете кого-то стервой и угрожаете вызвать службу опеки.

Кортни жестом пригласила меня войти. Я замешкалась. Не потому, что не хотела увидеть Терри – я всегда любила малышку, – а потому, что боялась того, что увижу внутри. Свинарник. Небезопасную среду. Терри в грязной одежде, не мытую больше недели. Никакой еды в кухне.

Возможно, я преувеличивала, но слышала о подобных домах. И будь это так, у меня не было бы иного выбора, кроме как уведомить Службу защиты детей. Что, вероятно, означало бы, что Терри заберут из дома.

– На лестничной клетке нет света.

Я сказала это лишь бы что-то сказать, нарушить гнетущее молчание, и мне тотчас стало неловко.

– Знаю. Его нет уже несколько недель. Я жаловалась домовладельцу, но тот даже пальцем не пошевелил. Вот что бывает, когда у тебя социальное жилье. Так ты идешь со мной или как?

Я вошла внутрь. Кортни закрыла дверь и направилась вглубь квартиры. Здесь стоял отчетливый запах, что-то вроде вездесущего запаха плесени. Квартира не блистала чистотой, но и грязной ее тоже нельзя было назвать.

Скорее захламленной.

Я свернула за угол в маленькую гостиную и обнаружила там Терри. Задрав вверх ноги в носках, она лежала на животе на ковре и цветными карандашами рисовала что-то на большом листе бумаги.

– Терри, это мисс Эмили, – сказала Кортни.

Теперь я была мисс Эмили, а не тетей Эмили.

Терри оторвалась от рисунка. Темные волосы были заплетены в косички, обрамляя красивое личико. Работал телевизор, шло какое-то шоу на «Диснее», и свет экрана отражался на ее розовых очках в прямоугольной оправе.

– Привет.

– Ты наверняка меня не помнишь. В последний раз, когда я видела тебя, тебе едва исполнился годик. Я ходила в школу с твоей мамой.

– Терри, не хочешь показать мисс Эмили, что ты рисуешь? – сказала Кортни.

Девочка отложила карандаши, поднялась на ноги и поднесла лист бумаги, держа его так, чтобы мне было видно, над чем она работала.

Я был ошеломлена. Картинка была хороша. По-настоящему хороша. Она выглядела почти так, как если бы Терри нашла ее где-то, обвела ее и таким образом скопировала на чистый лист; но я не заметила никаких глубоких следов карандаша.

Это была черепаха, стоящая на двух ногах, с рюкзаком на панцире. На черепахе были очки в прямоугольной оправе, как и у Терри, только черепашьи очки были черными.

– Это выглядит потрясающе, Терри.

– Спасибо. Это Джефферсон. Он главный герой моей книги.

Терри посмотрела на картинку, как будто видела ее впервые, и сморщила нос.

– Пока еще черновик. Мне нужно сделать еще пару страниц. Но в этой истории у Джефферсона первый день в школе.

– Как называется книга?

Терри смущенно улыбнулась.

– «Первый школьный день Джефферсона».

Я восхищенно кивнула и взглянула на Кортни. Та стояла в дверях, сложив на груди руки. Я вспомнила, как всего несколько часов назад она говорила о том, какая умная и талантливая ее дочь, как она читает по паре книг в неделю. Но тогда эти ее слова не отложились в моей памяти.

– Жду не дождусь, чтобы прочесть ее, когда будет готова.

Смущенная вниманием к своей персоне, Терри отвела глаза.

– Спасибо. Мама поможет мне опубликовать ее.

Я вопросительно посмотрела на Кортни. Та развела руками и откашлялась.

– Ранее в этом году несколько учеников из класса Терри вызвались читать подготовишкам. Одной девочке, которой читала Терри, не понравилась ни одна из книг, поэтому Терри сказала, что придумает свою. Она начала работать над ней и спросила меня, как ее можно опубликовать. Я сказала, что сначала она должна закончить.

Я снова улыбнулась Терри.

– Потрясающе.

Она с довольной улыбкой отвернулась.

– Спасибо.

– Продолжай работать над картинкой, детка, – сказала Кортни. – А я очень быстро покажу мисс Эмили нашу квартиру, хорошо?

Терри кивнула и протянула мне свободную руку.

– Приятно познакомиться.

Я пожала ее маленькую нежную ручонку.

– Мне тоже было приятно снова увидеть тебя, Терри.

Терри вернулась на свое место на ковре, а мы с Кортни вышли в коридор.

– Она невероятная, – прошептала я.

Кортни кивнула.

– Единственная в своем роде.

В квартире была только одна спальня. Кортни зажгла свет. Если честно, я ожидала увидеть большую кровать, но там стояла двойная. У стены – два книжных шкафа и в каждом высокие стопки книг для среднего и юношеского возраста.

– Это спальня Терри?

Кортни молча кивнула.

– А где спишь ты?

– Видела диван в гостиной? Он раскладывается.

– Почему бы тебе не снять квартиру побольше?

Не успел этот вопрос сорваться с моих губ, как я пожалела о нем.

Лицо Кортни вновь напряглось, взгляд потух.

– Будь я в состоянии позволить себе это, я бы давно это сделала.

Уезжай, тотчас сказала я себе, точно так же, как когда мы были на автостоянке. Но я не могла уехать. Пока.

– Значит, только ты и она.

– Да.

– А как насчет Джейн?

– Она умерла.

Хотя я много лет не видела и не разговаривала с бабушкой Кортни, эта новость меня потрясла.

– Извини, я не знала. Когда?

– Три года назад.

– А твои родители?

– Отца тоже больше нет, и он до самого последнего дня не хотел иметь ничего общего со мной и с внучкой-полукровкой.

Это слово заставило меня поморщиться, что, казалось, придало Кортни дополнительную власть.

– Полукровка. Он так и сказал. Так назвал Терри. И когда он это сделал, я пообещала себе, что больше никогда не заговорю со своими родителями.

– Ты ведь работаешь, верно?

– Да, кассиршей в «Уолмарте», Эмили. Здесь платят голую минималку, но при этом ровно столько, что я не имею права на продуктовые талоны. Пойми, все, что я делаю, я делаю для Терри. Еда, которую мы можем себе позволить, достается ей. Я видела твое лицо, когда я накладывала себе с горкой тарелку в доме родителей Оливии. Ты осуждала меня.

– Неправда.

– Правда. Я это видела. Как ты думаешь, я когда-нибудь скажу Маккензи или Элизе, где я живу или работаю? Конечно, нет. Я всегда буду переживать по поводу того, что они думают обо мне, даже спустя столько лет. Но я думала, что ты другая.

– Я другая.

– Неправда. Да, ты стала старше, но ты такая же вредная девчонка, как и тогда. Ты по-прежнему всего лишь гарпия.

Кортни прищурилась и впилась взглядом в мое лицо. Она сделала шаг вперед, и я поймала себя на том, что отпрянула.

– Почему ты не хотела поехать на похороны Оливии? Потому что ты думаешь, что ты лучше всех. Считаешь, что старых друзей можно списать со счетов, как будто их не существует. Если честно, Эмили, мне тебя жаль. У тебя устроенная жизнь, красивый жених, большое кольцо на пальце, и все равно нет счастья. Ты производишь жалкое впечатление.

Кортни вывела меня обратно в коридор.

– Я могу провести оставшуюся часть тура по квартире, но смотреть больше не на что. У нас на кухне мало еды, а большую часть той, что есть, я беру в пункте раздачи продовольствия. Я стараюсь, чтобы Терри по возможности ела здоровую пищу, но иногда это просто невозможно.

– Как ты добираешься до работы?

– Езжу на автобусе. Я не могу позволить себе машину, не говоря уже о страховке. Теперь ты видела жизненные условия Терри. Если ты думаешь, что со мной ей плохо, делай то, считаешь нужным, позвони в службу опеки. В противном случае, думаю, тебе пора уходить.

Кортни в упор посмотрела на меня, ожидая, что я скажу еще что-нибудь. Я молчала. Не сказав ни слова, я вышла в коридор и направилась обратно к входной двери. Проходя мимо гостиной, я на минутку остановилась, чтобы попрощаться с Терри.

– Была рада увидеть тебя снова, Терри. Не могу дождаться, чтобы прочитать твою книгу, когда та будет готова.

Девочка расплылась в довольной улыбке.

– Спасибо! А я не могу дождаться, когда ее уже закончу!

На ходу я скользнула рукой в сумочку. Кортни подошла ко мне сзади. Ее голос был резким шепотом:

– Не надо.

Нащупав пальцами мятую десятидолларовую купюру, я медленно повернулась.

– Сказала же, – прошептала она. – Это деньги за бензин.

Я в упор посмотрела на Кортни, а она – на меня. Я поняла: победительницей мне не выйти. Как я ни поступлю, сделаю только хуже.

Словно читая мои мысли, Кортни холодно посмотрела на меня.

– Нам не нужна твоя жалость. Нам от тебя ничего не нужно.

Я еще мгновение смотрела на нее, надеясь увидеть в ее лице хоть малейший признак слабости, нечто, что могло бы облегчить этот момент. Но ничего не увидела.

Оставив смятую купюру в сумочке, я вышла в коридор и направилась к лестнице.

Как только они вошли в квартиру, мать схватила телефон.

В машине она была взбудоражена – ее пальцы практически душили руль, сердитый голос срывался, когда она ругала этих маленьких сучек. Как только на другом конце линии ей ответили, она пришла в еще большее возбуждение.

– Шейла, ты не поверишь. Эти маленькие сучки зашли слишком далеко. Что такое? Нет, точно не знаю, Грейс мне не говорит, но у нее на затылке кошмарный синяк. Родители той богатой девчонки, той самой, что привезла их на озеро, вели себя так, будто понятия не имели, что случилось. Я должна подать на них в суд. Как ты думаешь, я должна подать на них в суд? Может, стоит нанять адвоката.

Она оставила мать в гостиной. Телефонный шнур был туго обмотан вокруг руки. Мать всегда машинально наматывала его на руку, когда бывала взволнована.

Квартирка была маленькой, всего две крошечные спальни и одна ванная.

– Грейс, дорогая, – крикнула ей вслед мать, – ты куда?

Она услышала в голосе матери тревогу. Ее взгляд переместился со спальни на дверь справа.

– В ванную.

Ее мать ничего не сказала, лишь подождала, а затем возобновила телефонный разговор. Ее голос был полон исступления.

– Говорю тебе, Шейла, это место ничем не лучше, чем дом. Наверное, нам не следовало уезжать. Я думала, что дети здесь будут лучше. Но они настоящие животные.

Она вошла в ванную и включила свет. Одна из лампочек над зеркалом несколько раз мигнула и погасла. Ничего страшного, были еще две лампочки и светили достаточно ярко.

Она посмотрела на себя в зеркало, на свое маленькое бледное лицо, на длинные темные волосы. Затылок пульсировал от боли.

Как только девочки вернулись, развязали ее и отвели обратно в хижину, она приняла душ. Вымыла большую часть крови из волос, но не всю, потому что мать заметила это почти сразу, когда забрала ее. Другие девочки выглядели напуганными, боясь, что Грейс настучит на них. Страх был ощутимым, хотя и длился недолго, по крайней мере у Маккензи и Элизы. Они знали: Грейс никому не скажет.

И она не сказала. Она не сказала ни слова, хотя помнила, что сказали они. Что она лохушка. Ничтожество. Что мир был бы лучше, если бы она вообще не родилась.

Скрипнув металлическими кольцами по карнизу-штанге, она отдернула занавеску душа, наклонилась, вставила в слив пробку и полностью открыла оба крана.

В гостиной мать все так же сидела на диване, телефон был все так же прижат к уху, шнур еще крепче обвивал руку.

– Я не знаю, что с ней творится. Последние пару месяцев она ведет себя странно. Молчит. Ничего мне не рассказывает.

Ее голос был приглушенным шепотом, и как только она поняла, что дочь вернулась в комнату, она тотчас умолкла, посмотрела на Грейс и выдавила неловкую улыбку.

Не обращая на нее внимания, Грейс прошла на кухню. Солнечный свет падал в окно, сползая на дешевый линолеум. Она открыла ящик рядом с микроволновкой.

У них было мало посуды. Их было только двое. Несколько вилок. Несколько ложек. Несколько ножей для масла. Только один нож для стейка.

Грейс вытащила его, попробовала пальцем острое лезвие.

– Грейс, дорогая, – снова окликнула ее мать, – ты уверена, что с тобой все в порядке?

Она замешкалась, не зная, что сказать. В конце концов, она решила не отвечать, вернулась в ванную и закрыла за собой дверь. Повернула ручку, чтобы запереться изнутри.

Положив нож на край ванны, она начала раздеваться. Сначала кроссовки. Затем носки, футболка, шорты. В последнюю очередь она сняла бюстгальтер и трусы и встала перед зеркалом.

Призрак. Так ее называли девочки. Думали, что она не знает, но она знала. Она знала больше, чем они думали.

Ванна была почти полной, крохотный бурный океан в фаянсовых берегах. Грейс опустила руку в воду, чтобы проверить температуру, покрутила один из кранов и, подождав еще минуту, перекрыла оба.

Она слышала далекий голос матери. Слышала, как в ушах стучит кровь. Слышала насмешки и хохот девочек прошлым вечером, гулким эхом звучавшие в ее голове. Грейс заставила себя не слышать и шагнула в воду.