Читать книгу Экипаж черного корабля - Федор Березин - Страница 10

Например, то происшествие, однажды, много циклов назад, во время дежурства на контрольном посту главного учебного корпуса Начальной Танковой Броне-академии имени адмиралиссимуса Цетада-Буба, и Тутор-Рор – еще просто Тутор – второй курс, до бронзы погон броне-лейтенанта еще глаза выпучишь. Вот именно тогда, в забытую цифру не только числа, но и месяца, судьба подбросила ему нужного человека. В тот период, он совсем скис, толкающая по жизни вперед ненависть к Эйрарбии поувяла, старинная детская трагедия затянулась паутиной мелочных жизненных катаклизмов. Да и как было не увясть? Ведь они с отцом строго настрого договорились никому не пересказывать тот бросок прочь, с местности подвергнутой заражению. Наверное, правильно сделали, может, знай приемная медкомиссия Академии о том случае, могла бы заподозрить в Туторе скрытого бациллоносителя и плакала тогда его военная карьера. А так – здоров, в пределах санитарных норм принятых через некоторое время после Второй Атомной.

И вот, притупилась та боль от сдираемой со щек резины «изолятора», поблекло, растворилось посиневшее лицо мамы, совсем вытерлось изображение братишки (ведь даже фотографий не осталось ни одной – сгинул дом с вещичками под огнеметами санитарного кордона), и как следствие, сильно поржавела пружина, толкающая молоденького курсанта на подвиг. И к тому же, на занятиях совсем, покуда, не клацанье пушечных затворов, и не стойкая тень фанерного танка в обрезиненой, истертой бровями оптике, а больше – всё стрелки-значки, в назойливой шелести хронопластин, все чаще интегралы и степенной ряд над скобками, и от непонимания, некуда деться из объятий давящей, изматывающей и убаюкивающей скуки. И вот именно тогда, на дежурстве, шестеренка жизненных случайностей подкинула ему встречу.

Броне-майор был хмур, увесист, очкаст и после первого взгляда на его тучность интерес падал к нулю. В смене, кроме Тутора, еще один курсант, так что вместе с майором они и составляли троицу, ответственную за громаду учебного корпуса. Сейчас, через множество циклов, генерал-канонир абсолютно не помнил, кто был этот одногодка, хотя ведь ясно, что кто-то из родной броне-роты, видимо кто-нибудь из тех безликих «серых мышек», которые часто встречались ему впоследствии за годы службы. Удивительно, но некоторых он, после, со скрытой растерянностью, узнавал через сияющую позолоту генеральских погон.

Весь день броне-майор изучал какую-то папку, иногда боком, даже не поворачивая очкастой головы, отдавал команды подчиненным курсантам. Похоже, служба в Начальной Академии была для преподавателей не слишком изнуряющим занятием, и наверное, она стоила, а может, перевешивала альтернативу – молодцеватое продвижение по служебной лестнице, где-то в вонючем, болотистом приокеанье Мерактропии, когда прежде чем брякнуться на командирское танковое сиденье, нужно внимательно изучить поверхность, дабы не впилось в мягкое место тела вертикально взлетающее жало, кого-то из неисчислимого полчища смертельно опасных видов тамошней жизни.

И Тутор, вместе с неопознаваемым теперь сокурсником, рьяно выполняли поручения: быстренько пробежаться вдоль по длиннющему коридору с тряпкой; подкрасить коричневым, увядший от сапоговой смазки, плинтус, или попугать паутину самодельной метлой – в век термоядерных движков в курсантской бытовщине мало что изменилось. И вот только к вечеру, когда начальники, возвышающиеся над броне-майором, растворились за дверьми, а швабры с метлами умаялись в беготне, стало можно проимитировать расслабление. Нет, спать все равно не разрешалось, а так, опасть над табуретом, глядя в плоскость распахнутого учебника. За всякое развлекательное чтиво во времена дежурства можно было раскрутиться на пару-тройку внеочередных нарядов, так что параграфная умность значилась отдушиной. И вот, замаскировав полудрему распахнутостью секретов военной мудрости, прикрываешь глаза, стремясь на пару-тройку мгновений, лучше на часы-дни, нырнуть в сон. Теперь, с высоты офицерского знания, вспоминая эту постоянность недосыпания, уверяешься в его привычной ненужности или нужности, в зависимости от настроения. Есть скрытое внутри предположение, что вся эта борьба с сонливостью, не метод для вырабатывания привычности инстинкта – быть всегда настороже, а просто способ отбора, отсев шелухи, дабы когда-нибудь из нее выкристаллизовались бронебойные семечки генерал-канониров.

Но тогда, в тех ночных бдениях, более всего в свете, хотелось подпереть щеку ладонью, и с помощью локтя обрести опору для опрокидывания, не только швабро-метловой близи, но и всей Начальной Академии, а лучше, всей Геи, в тартарары. И никак не получалось, подлый, очкастый броне-майор мучился бессонницей и окружающих доставал, хотя возлежал на удобнейшем – для незнающих твердокаменном, а для Тутора, столь недостижимо мягком – топчане. Видимо, чтение таинственных папок пресытилось, некоторое время майор тискал платочком наливчатость линз, демонстрируя напряженному, ожидающему неприятностей, Тутору непривычность нового лица. Возможно, старший дежурный учебного корпуса уловил сверкнувшие в его сторону зрачки, или сквозь протертые стекла мир плеснул ему на мозг яркостью красок, но по оставшейся в неизвестности причине, он вдруг проявил к замершему на табурете второкурснику неожиданный интерес.

– Что читает, младое племя? – с кислой ухмылочкой поинтересовался он, вскакивая и опрокидывая книгу обложкой наружу.

– Угу! – вскинул он брови и зачем-то впервые вгляделся в Тутора внимательно. – И как?

Курсант Тутор не совсем понял вопрос и решил по привычному схитрить, уводя дискуссию в сторону. Он начал подниматься с табурета, желая строевой выправкой забелить отсутствие в голове ответа. Это был известный и распространенный в Академии метод – бывало, четкость выхода к доске уже обеспечивала удовлетворительную оценку или набрасывало балл сверху. Быть может, именно таким непреднамеренным образом преподаватели воспитывали в «зелени» командирскую уверенность? Но сейчас не получилось.

– Сиди, сиди! – остановил его прыть броне-майор, водружая на плечо увесистость ладони. – Как думаешь, курсант, почему генерал Псаммет-Сас не добил «баков» возле хребта Мулу-Мулу?

Тутор не знал, он смутно помнил имя генерала-героя, о чем-то говорило и название гор, но что там конкретно произошло? Он снова попытался встать – глупая попытка, похоже, майор оперся на него всей своей тушей.

– Ладно, – сказал дежурный по корпусу блеснув стеклами, – по этой книге вряд ли можно усечь суть. Издают же такую вялость, – он потеребил обложку и захлопнул учебник.

– Вот смотри, – сказал он, извлекая откуда-то из пространства хронопластину. – Танки «баков» стояли, в основном, здесь, и здесь, – пухлая рука уже мельтешила перед глазами Тутора, орудуя малюсеньким хроно-карандашом. – Наши корпуса находились от них…

И в голову курсанта Тутора полились цифры, а стрелы обходных маневров зажили самостоятельной жизнью. Майор говорил, говорил и говорил. Заблестел за окном первый – розовый рассвет – предшественник восхождения Кровавого Пожирателя, а он все говорил. Уже розовая заря приобрела желтизну, предсказывая появление Рыжей Матери, а карандаш броне-майора все еще чертил, и сыпались изобильностью цифры.

И когда сияющие лучи убили электрические вкрапления коридоров, возвращая из заколдованности власть метлы и швабры, это уже случилось – Тутор влюбился в тактику.