Читать книгу Лицо ее закройте - Филлис Дороти Джеймс, Филлис Джеймс, P.D. James - Страница 8

Глава третья
1

Оглавление

Погода в последние недели все время менялась, разве что только снег не шел; а сейчас стала теплой, обычной для летней поры. Может, в день праздника будет сухо, а то и солнечно. Натягивая галифе – она собиралась на прогулку со Стивеном, – Дебора увидела из окна красные и белые палатки и разбросанные по лужайке не до конца еще сколоченные прилавки, которые предстояло украсить гофрированной бумагой и флажками. Чуть дальше на поляне уже обнесли площадку для детских спортивных соревнований и танцев. Под вязами установили старенькую машину с громкоговорителем, и змейки проволоки, вьющиеся по дорожкам и цепляющиеся за деревья, свидетельствовали о попытках местных заядлых радиослушателей установить усилительную систему для музыки и разного рода объявлений. Дебора отдохнула за ночь и теперь стоически переносила эту суету. По опыту своему она уже знала – закончится праздник, и глазу предстанет совсем иное зрелище. Как бы люди ни старались вести себя аккуратно, – правда, многим доставляет удовольствие, когда вокруг коробки из-под сигарет, огрызки фруктов, – по меньшей мере неделю потом приходится пыхтеть, чтобы сад перестал казаться поруганным. Цепочки флажков, натянутые от одной зеленой стены к другой, и так уже придавали купе деревьев неподобающее легкомыслие, а грачи, к ужасу своему, оказались втянутыми в еще больший шум, чем обычная перебранка.

Кэтрин, когда она погружалась в мечтания о празднике в Мартингейле, больше всего хотелось помогать Стивену – она представляла, как он, окруженный цветом чадфлитского общества, людьми яркими, мыслящими и неравнодушными, выводит своих лошадей. У Кэтрин, конечно, были весьма колоритные, но явно устаревшие представления о роли и месте семейства Макси в чадфлитском обществе. Но эти радужные мечты разбились о непоколебимую убежденность миссис Макси, что ее гостям надлежит быть там, где они более всего нужны. А нужны они у прилавка с белым слоном. Когда Кэтрин пришла в себя от разочарования и обиды, к удивлению своему, она обнаружила, что ей и здесь очень интересно. Все утро она провозилась с товаром, сортировала, оценивала – ведь им все это добро продавать. Дебора точно знала, что почем и кто что купит, да оно и понятно – опыт немалый, к тому же почти все она сама раздобыла. Сэр Рейнольд Прайс пожертвовал большое ворсистое пальто с отстегивающейся водонепроницаемой подкладкой, которое она немедленно отложила в сторону, чтобы оно попало прямиком доктору Эппсу. Ему на зиму именно такое пальто нужно – ведь приходится мотаться в открытом автомобиле; когда ты за рулем, кому какое дело, в чем ты. Еще там была старая фетровая шляпа, принадлежащая самому доктору, которую его помощник безуспешно пытался сбыть во время этих ежегодных распродаж, но она неотвратимо возвращалась к своему сердитому хозяину. Стоила она шесть пенсов и была выставлена на всеобщее обозрение. Были там также свитера ручной вязки сногсшибательных рисунков и цветов, бронзовые безделушки и фарфор с каминных полок местных жителей, связки книг и журналов и потрясающая коллекция гравюр в тяжелых рамах, на тоненьких медных пластинках были выгравированы подобающие случаю названия. К примеру: «Первое любовное послание», «Любимица папочки», гравюры-близнецы, выполненные в весьма изысканной манере, под названием «Ссора» и «Примирение», а также несколько сценок, изображающих солдат: или целующих своих жен на прощание, или же предающихся более целомудренным радостям при новой встрече. Дебора предсказывала, что они будут пользоваться особым спросом, и объявила, что одни только рамки стоят полкроны каждая.

К часу дня все приготовления были закончены, домочадцы торопливо перекусили, прислуживала им Салли. Кэтрин вспомнила, что утром Марта сердилась: горничная проспала. Судя по разгоряченному виду, Салли пришлось попотеть, чтобы наверстать упущенное время; к тому же, подумала Кэтрин, она, видно, чем-то взволнована, хотя и старается выглядеть покорной и расторопной. Трапеза прошла довольно мирно, поскольку всех объединяли общие хлопоты и при этом каждый был занят своим делом. В два часа приехали епископ с супругой, члены комитета сошли с веранды гостиной, сели, немного робея, в кружок на приготовленные для них стулья; так произошло официальное открытие праздника. Епископ был стар и уже не служил в церкви, но сенильным стариком пока еще не стал – его короткая речь представляла собой образец простоты и благородства. Слушая его приятный старческий голос, Кэтрин впервые подумала о церкви с интересом и теплом. Вон норманнская купель, около которой они со Стивеном будут стоять во время крещения детей. А в этих боковых приделах покоится прах его предков. Вот коленопреклоненные фигуры Стивена Макси и его жены Деборы, навеки застывшие в камне – лицом друг к другу, руки сложены в молитве. Там же выполненные в каноне бюсты других Макси шестнадцатого века и просто плиты, оповещающие о гибели сыновей на Галлиполи[6] и на Марне[7]. Кэтрин часто думала о том, что погребения усопших членов семьи становились все менее пышными с тех пор, как церковь Святого Седа и Святой Марии в Чадфлите стала не столько местом паломничества, сколько личной усыпальницей останков Макси. Но сегодня, будучи в приподнятом настроении, преисполненная доверием ко всем, она думала о членах этой семьи, живых и мертвых, без тени насмешки, и даже барочный экран за алтарем и коринфский ордер[8] она воспринимала как знаки особых заслуг Макси.

Дебора встала с Кэтрин за прилавок. Подходили покупатели, осторожно перебирали товары в поисках нужного, народу собралось уйма, дело спорилось. Доктор Эппс пораньше явился за своей шляпой, а его в два счета уговорили купить пальто сэра Рейнольда за один фунт. Белье и обувь буквально расхватали, Дебора точно угадала, кто что купит. Кэтрин отсчитывала сдачу, раскладывала на прилавке товары, извлеченные из большой коробки, которую они держали внизу. Люди маленькими группками входили через главные ворота, ребятишки натужно улыбались, потому что фотограф пообещал приз «ребенку, который выглядит самым счастливым», – бесплатный вход в вожделенные ворота. Громкоговоритель превзошел все ожидания, из него яростным потоком лились марши и вальсы Штрауса, объявления касательно угощения и соревнований, советы пользоваться корзинками для мусора, чтобы не засорять сад. Мисс Лидделл и мисс Поллак с помощью самых невзрачных, самых старших и самых исполнительных из числа своих противных, непослушных девчонок метались от церкви Святой Марии к саду и обратно, следуя зову совести и долгу службы. В их ларьке продавали очень дорогие товары, к примеру, ручной работы нижнее белье, ставшее жертвой странного компромисса привлекательности с благопристойностью. Викарий со взмокшими от волнения седыми волосами лучился радостью, лицезрея свою паству, которая наконец-то пришла в согласие со всем миром и друг с другом. Сэр Рейнольд, снисходительный, говорливый и великодушный, приехал попозже. С лужайки, где готовились к чаю, доносились озабоченные голоса – миссис Коуп и миссис Нельсон с помощью мальчиков из воскресной школы расставляли карточные столики, стулья из холла, расстилали скатерти, которым потом предстояло вернуться к своим хозяевам. Феликс Герн наслаждался ролью вольного стрелка. Раза два он предлагал свою помощь Деборе и Кэтрин, но не скрывал, что ему больше нравится с мисс Лидделл и мисс Поллак. Подошел Стивен, поинтересовался, как идут дела.

Для человека, который имел обыкновение называть этот праздник «проклятием семейства Макси», он выглядел вполне веселым. В начале пятого Дебора отправилась домой справиться, не нужно ли что папе, оставив Кэтрин командовать парадом. Приблизительно через полчаса Дебора вернулась и предложила пойти перекусить. Столы накрыли в палатке побольше; опоздавшим, предупредила Дебора, придется довольствоваться жидким чаем и малоаппетитным печеньем. Феликсу Герну, который подошел к ним поболтать и оценить оставшийся товар, велено было встать к прилавку, а Дебора с Кэтрин пошли домой помыть руки. В холле все время кто-то был – то ли люди полагали, что таким путем сократят дорогу на распродажу, то ли, впервые оказавшись здесь, считали, что в стоимость входного билета включена и экскурсия по дому. Дебору, казалось, это вовсе не занимало.

– Боб Гиттингз, наш полицейский, засел в гостиной, – отметила она. – Столовая заперта. Всегда тут кто-нибудь ходит. Но еще никогда ничего не пропадало. Пойдем вон через ту дверь, в маленькую ванную комнату. Так быстрее.

Но все-таки когда с черной лестницы сбежал какой-то человек, торопливо извинившись перед ними, им это явно не понравилось. Девушки остановились, и Дебора окликнула его:

– Вы ищете кого-нибудь? Это ведь частный дом.

Он оглянулся на них – нервный, тощий мужчина с седеющими волосами, высоким лбом и узкими губами, которые он растянул в подобающей случаю улыбке.

– О, простите, я не придал значения. Простите, Бога ради. Я искал туалет.

Голос был не из приятных.

– Если вам нужен туалет, – сказала Дебора резко, – вы его в саду найдете. По-моему, там есть вполне заметный опознавательный знак.

Он вспыхнул, пробормотал что-то в ответ и исчез.

Дебора пожала плечами:

– Заяц трусливый! Вряд ли он тут что-нибудь учинил. Но лучше бы им по дому не гулять.

«Стану хозяйкой Мартингейла, – решила Кэтрин, – наведу порядок».

В палатке, где была приготовлена закуска, естественно, собралось много народу, под аккомпанемент музыки, которую транслировали по радио и которая проникала сквозь холщовые стены, позвякивала фаянсовая посуда, гудели голоса и посвистывал титан. Накрывали на стол ученики воскресной школы – они соревновались, кто лучше составит букет из полевых и лесных цветов. На каждом столе стоял именной кувшинчик из-под джема, в котором красовались маки, лесная кислица и шиповник, буйно распустившиеся от того, что их долго держали в горячих ладонях, – цветы поражали своей нежной, наивной красотой, хотя их аромат тонул в терпком запахе вытоптанной травы, пропеченного солнцем холста и пищи. Говор стоял такой громкий, что, когда наступила неожиданная пауза, Кэтрин показалось, что все вокруг стихло. Только минуту спустя до нее дошло, что не все замолкли, что не все повернулись к противоположному входу в палатку, в котором появилась Салли в белом платье с глубоким конусообразным вырезом, юбка – в водовороте складок; в точно таком же была и Дебора, и такой же зеленый пояс охватывал талию Деборы, зеленые серьги сияли у горящих щек. Кэтрин почувствовала, как вспыхнули и ее щеки, и против воли бросила на Дебору быстрый вопросительный взгляд. Она была не одинока. Все больше и больше голов поворачивались к ним. В дальнем углу палатки, где девчонки мисс Лидделл уже давно попивали чай под неусыпным оком мисс Поллак, кто-то захихикал. Кто-то сказал тихо, но и не так уж тихо:

– Ну и Сал!

Только Дебору, казалось, это не занимало. Не удостоив Салли взглядом, она подошла к доскам на козлах, служившим столом, и спокойно попросила чай для двоих, бутерброды с маслом и кекс. Миссис Парди в замешательстве торопливо налила две чашки, и Кэтрин последовала за Деборой к свободному столику, схватив тарелку с кексом, в ужасе думая, что и она попала в дурацкое положение.

– Как она посмела? – пробормотала она, наклоняя пылающее лицо над чашкой. – Она же это нарочно.

Дебора чуть повела плечом:

– Не знаю. Какое это имеет значение? Ну попутал ее маленько нечистый, мне-то что до этого?!

– Откуда у нее это платье?

– Оттуда же, откуда у меня. Ярлык фирмы ведь внутрь пришивают. Это не эксклюзивная модель или что-то там еще. Любой может купить, если захочет поискать. Салли, видно, решила, что игра стоит свеч.

– Но откуда ей было знать, что и ты сегодня его наденешь?

– Любой другой случай, полагаю, тоже подошел бы. Может, хватит об этом?

– Не понимаю, почему ты относишься к этому так спокойно. Я бы не смогла.

– Что ты хочешь от меня? Чтобы я пошла и содрала его с нее? Можно, конечно, поразвлечь соседей, но всему есть предел.

– Интересно, что Стивен на это скажет, – сказала Кэтрин.

Дебора удивилась.

– Не уверена, что он даже заметит, разве что подумает, что платье ей к лицу. Оно больше ей идет, чем мне. Тебе нравится кекс или отправишься на поиски сандвичей?

Путь к дальнейшим дебатам был отрезан, и Кэтрин принялась за чай.

6

Галлиполийская операция (1915 г.) – высадка англо-французского десанта на Галлиполийский полуостров, окончившаяся поражением десанта.

7

Марнское сражение (1918 г.) – сражение между войсками Антанты и США и германскими войсками, окончилось поражением немцев, и инициатива окончательно перешла в руки союзников.

8

Один из видов архитектурной композиции, в классической архитектуре различается несколько ордеров, среди них – коринфский.

Лицо ее закройте

Подняться наверх