Читать книгу Одержимость - Фридрих Незнанский - Страница 10

Заставнюк, кряхтя, выбрался из своего кресла:

– Что предпочитаете выпить за знакомство? Кофе, чай, минералка?

– Кофе, если можно, – ответил Гордеев.

– А что вы стоите, как неродной. Располагайтесь. Вон тот пустой стол занимайте. – Старик указал на рабочее место напротив стола Брусникиной, украшенное большим глянцевым календарем с портретом Мартины Хингес в развевающейся, как у Мэрилин Монро, юбочке. – Нам ведь работать вместе, так пусть вам будет у нас максимально удобно. А вам, – обернулся к Брусникиной, – Женечка? Как обычно или как всегда?

– Как обычно, зеленый.

Перспектива работать не в родной конторе, а здесь, Гордеева нисколько не впечатляла. Но и уходить просто так, прямо сейчас, тоже было бы неправильно. Навязанных помощников нужно было как-то озадачить. Хотя бы формально. А может быть, и реальную помощь от них получить.

Пока Заставнюк колдовал над чайниками и чашками, Гордеев присел за «свой» стол. В верхнем ящике – тонкий блокнотик с номерами телефонов Воскобойникова – домашний и мобильный, Брусникиной, Заставнюка, позывными пейджеров. Очевидно, для него заранее подготовили. В остальных ящиках пусто, если не считать свежего номера «Плейбоя», очевидно, сувенир; в компьютере тоже ничего, только системные файлы, на стеллаже для бумаг – подшивка «Спорт-экспресса» за прошлый год.

Брусникина вместе со своим креслом на колесиках подкатилась к центральному столу, помогла Заставнюку кое-как освободить одну его половину и возвестила:

– Кушать подано.

Гордеев тоже с креслом (сиротливый стул занял Заставнюк) перебрался поближе к новым помощникам… ассистентам, подчиненным, коллегам – пока не решил, как их называть.

– Ну, рассказывайте, – предложила Брусникина.

– О чем?

– У вас уже есть гениальный план?

– Женечка, – с деланной укоризной заметил старик, – дайте человеку выпить свой кофе.

Евгения Леонидовна до сих пор откровенно и чуть насмешливо разглядывавшая Гордеева, фыркнула:

– А я разве не даю? Просто мне интересно, как работают блестящие адвокаты. Перри Мейсон – понятно. А у нас-то, на русской почве?..

– У нас, на русской почве, – фыркнул в ответ Гордеев, – все происходит с таким же блеском, как и у них, на американской.

– Понятно. Но план у вас все-таки есть?

– А как же! Для затравки вбросить информацию, что Болотникова убили, и посмотреть, кто бросится ее опровергать.

– Это притом, что федерация настаивает на строжайшей конфиденциальности? – обрадовалась Брусникина.

– Федерации нужен конкретный результат.

– Классный план. Главное – смелый. Даже не просто смелый – геройский!

– В жизни всегда есть место подвигу…

– И время. С 10.00 до 10.30? Или с 17.45 до 18.00? на какое вы, барон, обычно планируете подвиги?

– По будням – после первого завтрака.

– А по выходным?..

– Эй, молодежь, молодежь! – замахал руками Заставнюк, прерывая пикировку. – Чем трепаться, налегайте-ка лучше на ананасы, куда мне их столько?

– А зачем вы их столько купили? – огрызнулся и на старика Гордеев.

– Это подарок, – не обиделся Заставнюк. – Ребята из «Локомотива» вернулись со сборов на Кипре, приперли с утра целый ящик. Жуйте, говорят, Савелий Ильич, полезно для сердца и повышает потенцию. – Он нарезал на толстые ломти два фрукта и протянул по куску «молодежи». – Может, выпили бы свой чай на брудершафт, перешли бы на «ты»?..

Брусникина демонстративно надула губы. Ну и слава богу, подумал Гордеев и уткнулся носом в папку с резюме. Смысл текста доходил слабо, хотелось еще что-нибудь эдакое высказать дамочке, оставить за собой последнее слово раз и навсегда.

– Савелий Ильич, а по статистике гроссмейстеры часто выпадают из окон? – поинтересовалась тем временем Брусникина совершенно невинным тоном.

– Крайне редко. Если честно… – старик задумчиво поскреб затылок. – Так, навскидку, могу вспомнить только одно имя. Лембит Олль – эстонский шахматист, гроссмейстер, достаточно известный, едва ли не самый знаменитый из эстонцев. Ну, после Пауля Кереса, разумеется, тот еще с Ботвинником бился. Впрочем, неважно… этот Олль погиб года четыре назад. Тоже выбросился из окна, правда, своей квартиры. Было ему тридцать три, но он до того несколько лет лечился именно по психиатрической части, сидел на антидепрессантах.

– Ну, тут все понятно – клиника…

– Да, а среди действующих спортсменов, особенно профессионалов, вообще очень мало самоубийц. Они же работают как проклятые, им просто некогда бесконечно переживать несчастную любовь и прочие сантименты. Меня, знаете, какой вопрос занимает? Если бы Болотников остался жив, он повторил бы попытку?

– В каком смысле остался бы жив? – не сразу понял Гордеев. – Его что, могли спасти? До больницы не довезли? Я что-то пропустил?

– Нет, не в том дело, я видел пресс-конференцию по поводу гибели Болотникова. Там следователь признался, что за несколько минут, а может, и секунд до того, как Болотников прыгнул, прямо под его окном стоял Газ-66…

– Да, знаю, – кивнул Юрий Петрович, сообразив, что тоже видел на кассете, оставленной Воскобойниковым, Газ-66 с тентом, груженный постельным бельем. – Попади Болотников в кузов, максимум переломал бы руки-ноги.

– Так вот повторил бы он попытку?

– Ну, этого мы уже точно никогда не узнаем, – развела руками Брусникина.

– В общем, так… – Гордеев решительно поднялся. – Савелий Ильич, я попрошу вас внимательно посмотреть все, что касается турниров с участием компьютеров. Особенно меня интересуют отзывы самих шахматистов, участвовавших в таких играх. И хорошо бы это все систематизировать.

Блондинка Евгения Леонидовна ехидно улыбнулась:

– А для меня задание будет?

– Обязательно. Затребуйте у Воскобойникова видеозаписи всех игр Болотникова с «Владимиром I» и попробуйте проанализировать его поведение. Наиболее интересные куски я хотел бы потом показать хорошему психологу.

– Разрешите выполнять?

– Валяйте. – Пока она еще чего-нибудь не выдала, Юрий Петрович с курткой под мышкой вывалился в коридор. Хотелось тяпнуть коньячку. Или разбить что-нибудь вдребезги.

Какого черта, вообще?! Шахматная же федерация! Ну ладно, начальники – они чиновники. Это нормально. Но эти двое? Заставнюк – очевидно, в прошлом футболист, Брусникина – тоже явно не шахматистка, шахматистки ни в двадцать, ни в тридцать на пенсию не выходят. Чем они тогда вообще занимаются при шахматной федерации? Ну Заставнюк, ладно. Если он такой уникальный статистик, энтузиаст и подвижник, его можно было пригреть, просто дать старику возможность спокойно заниматься любимым, и в принципе полезным, делом за какие-нибудь символические деньги. А дамочка? Никаких личных (в смысле сексуальных) отношений у нее с Воскобойниковым, скорее всего, нет. Если бы что-то такое было, он заметил бы – глаз наметан, даже если все тщательно скрывать, все равно прорвалось бы. Тогда что? Что тогда? Опять чистой воды благотворительность? Кончилась спортивная карьера у несчастной, с тренерством не сложилось, на ином поприще тоже не заладилось, и добрый дядя Воскобойников предложил ей синекурную должность?

А зачем в таком случае нужно было навязывать их помощь? Чтобы как-то оправдать их существование? Чтобы, если вдруг кто-то поинтересуется: «а за что, собственно, получают зарплату данные штатные единицы?», было что ответить? Или они приставлены в качестве соглядатаев? Присматривать за посторонними, чтобы не лезли, куда не надо?