Читать книгу Если сердце просит сказку, или Волшебство своими руками – 2. Высшая школа Сказкотворчества. Ступень 2 - Галина Мопровна Бакаут - Страница 5

Давно ли это было, или недавно, об этом в сказке не сказывается. Правил одним Царством – Государством Царь, сильный и властный, к своим врагам безжалостный, но добрый и заботливый к тем, кого любил и на кого распространялась эта его забота.

А стал он таким жестким, потому что давным-давно похитила злая ведьма жену его, Елену Прекрасную, сгубила душу невинную, позавидовала красоте и доброте души ее, вот и остался он один-одинешенек без жены-красавицы, а сын его, Иванушка, без любящей матери.

И на войну Царь не раз отправлялся, и на охоту, да только Иванушку дома во Дворце до поры до времени оставлял, все боялся и сына единственного лишиться. Приглашал к нему учителем разных, именитых, что его наукам разным обучали, да и обращению с оружием всяким тоже.

И рос Царевич сильным и ловким, смелым да рассудительным. Но всё же… Единственным человеком, кому поверял Царь заботы о сыне своем был его любимый Садовник, что жил при Дворце в своем домике, что стоял на краю парка дворцового.

И каких только красот в этом парке ни было! Множество дивных цветов, деревья разные со всех концов света, пруды с рыбами затейливых названий, даже площадки с игровыми аттракционами – все объединяла в одном пространстве безграничная фантазия Садовника, да не зря он так старался, веди и у него росли три дочки-красавицы!

Звали дочерей его милых Аглая, Павлина и Аленушка, всех он любил, да младшую особо, ведь не пришлось ей знать матушку ни денечка, умерла та при родах, как ни старалась врачи царские оставить ее в мире живых.

Были дочки немного помладше Принца, но проводили все время вместе, пока Царь-батюшка воевал иль путешествовал, вот и подружились, и пока подростками были да игры детские всем шалостями виделись, все было мирно да ладно.

Но годы идут, время меняет многих, вот и девицы наши подросли, и стали характер свой выказывать. Старшая, Аглая, уж очень гордячкой стала, все видела себя невестой царскою, как ходит по Дворцу хозяйкою в одеждах величественных, камнями драгоценными украшенными. Вот и любила наряжаться, каждый день платье – не платье, наряд – не наряд. Батюшка уж не знал, чем ей угодить, даже упросил Царя, чтобы его личные портные платья дочери отшивали.

Средняя, Павлина, считала себя не в пример сестрам, особо красивой и, что только она достойна стать будущей Царицею! Вот и старалась во всех играх ближе с Царевичем оказаться да знаки внимания ему разные послать – то взгяды лукавые бросала, то за руку, словно ненароком, брала, а то, словно поскользнувшись, в его объятия наровила упасть. Дошло то того, что сама стала Царевича на прогулки вызывать, записки через слуг передавая.

И только младшая, Аленушка, словно все батюшкины чаяния внимая, росла умной, хозяйственной, рассудительной и славной девушкой. Любила она батюшке в работе помогать, была его первой советчицей в фантазиях его, сразу могла сказать, какого редкого цветка или дерева в их саду не хватает, какую рыбу заморскую в пруд запустить всем на радость, да на удивление.

Была она трудолюбива, любознательна, много и часто пропадала в библиотеках царских, все что-то новое выискивая, да придумывая! И все видели, что от заботы ее и растения лучше растут, и цветы ярче цветут, и птицы песни свои звонче поют! О том и слава о ней шла, что руками своими она исцелять может, да любую хворь прогнать, а в душе своими сказками радость поселить.

И был у Аленушки котик забавный, весь черненький, а грудка да лапки беленькие, словно на лапти эти носочки одеты. И очень любила его девушка, ведь совсем недавно он приютился у них саду весь больной, да израненный. Хотели сестрицы ее котика прогнать, да Аленушка отбила его, вылечила и выходила, и теперь он за нею повсюду следовал, ни на шаг не отставая, и все старался минутку улучить, когда Аленушка отдыхать сядет, чтобы на колени забраться и песенку свою промурлыкать. Назвала она котика за это Мурлыкой, и он с удовольствием на это имечко откликался.

И стали замечать старшие сестры, что все чаще и охотнее Иван-царевич время свое стал проводить подле Аленушки, слушая ее рассказы из книжек прочитанных, или помогая ей за садом царским ухаживать, а то и вовсе Мурлыку на руках за ней носил да поглаживал.

И росла в том саду царском яблонька, каждой весною буйным нежным цветом покрывающаяся, а к осени на ней столько яблочек нарождалось, что листочков за ними видно не было, и так вкусны и сочны были эти яблочки, что именно их к столу царскому и подавали.

И стояла возле этой яблоньки беседка резная, вся лианами роз увитая, и очень полюбилось это место Аленушке, часто она здесь засиживалась, очередную книгу читая, а рядом на мягкой подушечке ее любимый Мурлыка наблюдал за ней сонными глазками.

И если не видел Иван-царевич Аленушку в саду работающую, или в библиотеке, книжку выбирающую, то точно находил ее в этой беседке, и они подолгу там засиживались, читая и обсуждая что-то новое и придумывая что-нибудь еще, полезное и интересное, для их сада.

И такие злость и зависть поселились в душах старших сестер на младшую, что все думали и гадали, как им Аленушку погубить, да Иван-царевича от нее отвадить.

И как-то раз собрался Царь в поездку дальнюю, в страну заморскую, восточную, где было много разных диковинок волшебных и решил взять с собою друга Садовника, может и он что интересного там увидит, да и дочерям своим подарки необычные привезти сможет.

И стал спрашивать Садовник дочерей своих, что бы им в подарок получить хотелось, что им привезти из поездки этой дальней.

И запросила Аглая, дочь старшая, венец из злата и серебра, украшенный камнями драгоценными, сказав, что такой венец только она носить достойна! А сама про себя добавила, что только такой венец она носить будет, как будущая Царица!

А средняя дочь, Павлина, захотела завладеть гребнем Волшебным, еще большей красотой ее наделяющим, и будут волосы ее, как струи дождя до земли падать, и солнечные лучи в них будут отражаться, и станет она такой красавицей, что никто не сможет с нею сравниться! А про себя подумала, что гребень тот волшебный может и гребнем забвения стать, подчинить сможет Царевича воле своей, чтобы он эту Алену сестрицу и вспомнить не захотел!

А младшая сестрица, Аленушка, ничего не подозревая о тайных думах сестриц своих, попросила батюшку привезти из страны заморской Золотые пяльцы с Волшебною иголочкой, что такие узоры вышить помогают, какие душа запросит, и такими красками вышивку расцвечивают, что она словно живая становится – и вода в ручейке на ней струится, и ветер ветви колышет, и цветы так пахнут, словно настоящие!

Подивился Садовник просьбам таким необычным, да что скажешь, сам обещание любую просьбу исполнить дал, вот и надо теперь всеми силами постараться то обещание исполнить!

Много прошло времени с той поры, мало ли, но вернулся Царь с Садовником и всею своею свитой домой.

И столько было радости от их возвращения, все ждали его с великим нетерпением, правда, каждый по-своему, и получены были все подарки, и еще много чего больше, ведь страна та заморская славилась и шелками легкими, и коврами разноцветными, и оружием кованым, и сладостями разнообразными и растениями с цветами невиданными!

И было столько веселья, что не сразу сестрицам удалось подарками налюбоваться. Все привезенное хотелось посмотреть, все лакомства попробовать, да ткани себе на платья праздничные выбрать.

Однако через несколько дней, когда Царь устроил званный обед по поводу удачной поездки и не менее удачного возвращения, и на обед были приглашены все его друзья, включая Садовника с дочками, уж тут они расстарались!

На Аглае было платье богатое надето, из парчи золотой, легким шлейфом вокруг шелк прозрачный струился, а на голове сиял Венец из злата и серебра, камнями драгоценными украшенный! И такой свет от Венца исходил, словно тысячи огней в тех камнях сияли, и так гордо и величаво Аглая шла по залу, где все гости собрались, что невольно всем подумалось, что именно так и должна Царица выглядеть!

Следом средняя сестрица, Павлина, вошла и опять у всех вырвался возглас удивления. Павлина одета была в шелка заморские, всеми цветами радуги переливающиеся, и также переливались ее волосы распущенные, что почти ковров царских на полу касались, и словно тысячи солнц их освещали, и так они сияли, что глазам смотреть больно было! И опять подивились гости красоте такой неслыханной, и опять подумали, что такой Царице был бы каждый рад!

И вошла следом сестра младшая, Аленушка. На ней было платье белое, все узорами волшебными вышитое, и порхали там бабочки красоты невиданной, и цветы волшебные украшали его по подолу и широким рукавам, а по горловине свились эти цветы венком ярким да цветком алым на груди скрепилися! И столько в этих узорах было заложено любви и нежности, радости и счастья, богатства и щедрости, что никакой парчой и камнями драгоценными затмить это невозможно было!

И опять все гости тому чуду подивились, что такая мастерица во Дворце выросла, а уж Аленушка так хороша была, что платье то ей истинной красоты лишь добавило, ее сердце и душу добрые лишь еще раз всем показав, да славу о ней, как о настоящей волшебнице, утвердив. Ведь понимали все, что это платье с узорами волшебными сама она смастерила и вышила, и что в узорах этих душа девичья, как в зеркале волшебном, отразилась.

Тут заметил Царь-батюшка, каким взглядом, любящим Иван-царевич смотрит на Аленушку и порадовался за сына своего, что сердце у него такое чуткое, а сам он мудрый и рассудительный, что смог из трех камней, блистающих выбрать бриллиант чистой воды, настоящий, не поддельный. Ему и самому ближе по сердцу была Аленушка, уж очень она ему напоминала его Царицу, без времени ушедшую, и по внешности, и по характеру. Вот и радовался он за сына искренне, от всего сердца.

Однако и сестры старшие заметили то восхищение, с каким встретили все сестрицу младшую, и еще пуще возненавидели ее, и стали планы свои коварные вынашивать, да виду не показывали, а, наоборот, стали к ней в горницу захаживать, да ее узоры нахваливать.

И показала Аленушка как батюшкин подарок работает, да узоры на ткани накладывает. Стоит только пожелать, да узор диковинный представить или нарисовать, как Волшебная иголочка приступает в работе чудесной своей, вот на полотне и возникает волшебство настоящее, где можно и зверей и птиц, как живых вышить, и горы с вершинами снежными, по которым козлики скачут, и луга безбрежные с цветами ароматными, и запахи все наяву чувствуются. А если синь неба высокого с птицами вышить, то и самой ввысь душой воспарить сможешь, и полетом этим вместе с птицами наслаждаться!

И еще больше позавидовали сестрицы подарку такому необычному! Представила Аглая какой царский наряд она смогла бы заказать Золотым пяльцам с Волшебной иголочкой, вот тогда бы точно ни у одной Царицы такого наряда не было бы! Захотелось и Павлине теми волшебными вещицами завладеть, чтобы только она могла в таких диковинных нарядах расхаживать!

И придумали они послать Аленушке записочку, что, будто, Иван-Царевич ее в их беседку на свидание пригласил, и приписали, что разговор важным будет, чтобы не вздумала она отказываться! Удивилась Аленушка такой записке мудреной, но не в ее характере было друзьям не доверять, вот и отправилась вечером поздним, как в записке было сказано, в беседку на встречу с Царевичем.

Но встретили ее две фигуры, в темные одежды одетые, на лицо темные шляпы надвинуты так, что и лица не увидать. Кинулись они на Аленушку, оглушили чем-то тяжелым, по рукам и ногам связали, и под яблоньку любимую, прямо тут у беседки, и закопали!

А наутро всем сказали, что Аленушка, сестрица их младшая, якобы испугавшись, что ее замуж скоро выдадут, убежала из Дворца и пошла куда глаза глядят!

Опечалился Садовник – батюшка, опечалился за него и сам Царь, а больше за сына своего, Иванушку, который бродил по Дворцу и места себе не находил. Котик Мурлыка, любимец Аленушкин, с рук Ивана-царевича не слезал, словно хотел его утешить. И подолгу на коленях ее батюшки сидел, позволяя себя погладить и немного этим печаль рассеять.

Но однажды подошла к Царевичу Павлина, по рукам, плечам, по голове погладила, и вдруг с него вся печаль- кручина ушла, словно ее и вовсе не было и стал он веселым и радостным, как и прежде.

К ужину приказал Иван-царевич столы богатые накрыть, только самых близких гостей позвать, а Царю-батюшке поклонился, да признался, что наконец решил жениться и вечером всем невесту свою представить хочет. Удивился Царь, да перечить не стал, решив, что время все по своим местам расставит!

Пришел вечер, наступил урочный час, все гости, званные сели за столы, угощениями заставленными, взял Иван-царевич Павлину за руку, да подвел к Царю-батюшке, да только собрался речь свою начать, как откуда-то ему на плечи метнулась пушистая молния, да в кудри его светлые своими лапами вцепилась!

Как только стал Иван-царевич котика от головы своей отдирать, так и упал с нее гребень заговоренный, Павлиной закрепленный, да и вся завеса с глаз Ивана вместе с гребнем тем ушла. И поняли все какое коварство Павлина сотворила, и приказал Царь поместить ее в темницу, а наутро собрался дознание ей учинить.

Простили гости Ивана-царевича за напрасные хлопоты, да освобождение его от чар злых решили отпраздновать, да довольные, что за Царским столом отужинают, принялись за угощения. Еда была приготовлена разнообразная и вкусная, но больше всего взоры гостей были обращены к вазам с ароматными красивыми яблоками, ведь все не раз лакомились этим чудом, растущим в царском саду!

И вдруг все обнаружили, что яблоки совершенно не съедобные, мягкие, словно испорченные, а сок в них красный, как кровь! Многие дамы попадали в обморок, а мужчины, подхватив их под руки, гневно покинули «гостеприимных» хозяев.

Царь в гневе приказал схватить Садовника и поместить его в темницу, рядом с его коварной дочерью, приказав запереть в собственном Дворце, в отдельной комнате на нижнем этаже для прислуги и Аглаю, сняв с нее великолепный головной Венец, ожидая и от нее какую-нибудь неприятную выходку. Ведь многие и через драгоценные камни могли наложить какое-нибудь заклятие.

Вся семья Садовника оказалась под подозрением и попала в Царскую немилость. Утром их ожидало строжайшее дознание, и если будет доказана их вина, то и прилюдное наказание, ведь Царь с некоторых пор был очень суров и скор в своем Царском приговоре. А некогда любимую всеми яблоньку Царь приказал утром срубить под корень!

Опечаленный Иван-царевич побрел по тропинкам сада, и ноги сами вынесли его к беседке, в которой он так много времени провел с Аленушкой.

К нему подбежал Мурлыка и забрался к нему на колени. Он начал громко мурлыкать, словно хотел что-то сказать Царевичу, но Иванушка был так подавлен, что никак не хотел его понимать. Под это мурчание он и заснул.

И приснился Ивану-царевичу сон, будто его Аленушка где-то совсем рядом, что она тянет к нему свои тонкие руки, что она поет ему нежную песню о своей любви, что цветы, вышитые на ее платье, так приятно и сладко пахнут, словно они на самом деле живые.

От этого запаха Царевич проснулся, огляделся, и грустно вздохнул. Нет, это был лишь сон! Это яблоня тянула к нему свои веточки, словно прося о защите! И ему послышался голос Аленушки, просящий о помощи.

Это птицы в саду пели свои заутренние песни, радуясь новому дню и проснувшемуся Солнышку, это в их щебетаниях слышался призыв Аленушки о ее спасении.

А под яблонькой росли красивые цветы, совсем как у Аленушки на платье, и качаясь на ветру своими большими соцветиями, они словно манили к себе, призывая подойти поближе.

Тут Мурлыка соскочил с колен Ивана-царевича, подбежал к яблоньке и стал лапками яростно копать, мяукая и грозно урча, словно что-то почувствовал! Так он копал и копал, пока из-под земли не показался светлый лоскутик какой-то ткани.

Вот и Царевич наконец-то понял, какая страшная находка обнаружилась под любимой яблонькой! Он принялся руками разгребать твердую землю, горючие слезы заливали его лицо, он от отчаяния кричал так громко, что его услышали во Дворце, и вот уже сам Царь-батюшка спешит к нему со своею стражею!

Наконец, из земли извлекли тело Аленушки, и совсем- совсем как живая была она. Только не сияли ее очи прекрасные, не улыбались ее уста сахарные, не было румянца на щечках ее девичьих.

Положили Аленушку на диван в беседке, где она так любили вечерами сиживать. Собрал Иван-царевич цветы, что росли под яблонькой, сплел из них венок и одел на голову девушке.

А Царь-батюшка послал его в хоромы свои Царские, дал ключик от ларца потаенного, что у него в спальне хранился и велел принести сюда, в беседку, тот хрустальный флакончик, что в этом ларчике спрятан был.

А в флакончике том хранилась Живая вода, что Царю-батюшке когда-то подарил один Волшебник в Землях дальних, когда он свою Елену Прекрасную искал и оживить мечтал. Не случилось тогда, так поможет теперь, вот и пригодился подарок Волшебника заморского!

Быстрее ветра домчался Иван-царевич туда и обратно, достал желанный флакончик, упало несколько капель на губы Аленушки и сделалась она живою. Открыла очи свои ясные, и увидев перед собой своего любимого, радостно и счастливо улыбнулась.

Подхватил ее Иван-царевич на руки, закружил в счастливом танце, приговаривая, что никогда не позволит впредь не то чтобы обидеть ее, а и одной волосинке с ее головушки упасть!

И рассказал обо всем, что с ними без нее приключилось, и о яблоках, плачущих красными слезами, и о сестрах ее коварных, и о батюшке ее, в темницу заточенном.

И взмолилась Аленушка о милости к родным ее, ведь и батюшка ни в чем не повинный был, а у сестер разум от зависти затуманился! А уж яблонька любимая так совсем ни в чем не виновата, это она так всем знак подавала, что беда с Аленушкой приключилася, а без этого лежать бы ей в земле сырой без помощи и надежды на спасение! Уж и сейчас то ее сердечко никак не оправиться от волнения пережитого, а Душе не верится, что опять в этот Мир она вернулася!

И попросила Аленушка три капельки Живой воды под яблоньку, любимую, капнуть, и поднялись веточки к Солнышку, и зашумела листва на ней, и яблочки опять стали соком целебным и ароматным наливаться, и отпала надобность ее рубить.

А тут и Садовника из темницы привели, и дочерей его глупых, неразумных, чувствам темным поддавшимся, и всех в тронный зал привели, где Царь с Иваном-царевичем в своих Царских Креслах восседали, а подле и для Аленушки Кресло поставили и нежно ее туда усадили. Теперь это ее законное место было, ведь Иван-царевич только ее своею невестою видел!

Как увидел батюшка Садовник Аленушку живою, так чуть чувств своих не лишился от радости, но его успокоили, дали выпить отвару лечебного, силы восстанавливающего и заверили, что с дочкой его и с ним самим все теперь хорошо будет.

Тут и сестрицы ее старшие, увидев Аленушку рядом с Иваном-царевичем, во всем повинились и слезно стали прощения выпрашивать, да обещания разные давать, что отныне путь всему злому и коварному в их сердца навеки накрыт.

А в скором времени нашли им женихов в дальних Царствах, хоть и не Царского звания, но добрых и трудолюбивых, вот и стали они замужними дамами, да не до глупостей теперь было, надо стало быть жизнь свою выстраивать. На том для них и дело закончилось.

И как только Аленушка совсем поправилась, Царь-батюшка такой пир устроил, на весь честной мир!

Гостей было превеликое множество, из всех Царств-Государств приехали, с которыми дела или какие другие отношения связывали. Очень хотелось ему всем будущего правителя своего Царства представить и его жену молодую, красавицу да умницу!

А сначала Царь приглашал гостей оценить мастерство друга его, Садовника, и весь сад Царский был похож на огромную оранжерею, столько всевозможных цветов было высажено в честь молодых, он поражал обилием красок и ароматов, одних только кустов роз было высажено несчитанное количество.

А дальний парк позволял любоваться не только редкими видами деревьев со всех уголков Мира, но и небывалыми скульптурами и фонтами, да еще несколько небольших прудов с водяными растениями привлекали внимания гостей, и можно было присесть на красивые скамьи возле из берегов и полюбоваться на рыб диковинных, что весело плескались в их водах.

А потом всех усадили за столы праздничные, и каких только угощений на стол ни выставили, поражая мир честной широтой души и богатством казны!

Для пира выбрали самые большие палаты, стены которых увешали коврами заморскими с узорами диковинными. Утварь вся была сплошь из золота и серебра – и тарелки, и сосуды для напитков, и приборы столовые.

А еду подавали слуги в нарядах праздничных, специально к этому делу обученные. И кушанья сначала объявляли и всем показывали, ведь на славу потрудились и повара царские, создавая воистину шедевры кулинарные.

И на столе было множество всяких солений, копчений, заливных и соусов, и подавали лебедей жареных, которых сменяли приготовленные на вертелах мясо косуль и оленей, и было разнообразие и рыбных блюд, и осетрина, и белуга, и стерлядь, и обилие пирогов, выпеченных в форме птиц и рыб, с начинкою из этих птиц и рыб самых.

Запивать все эти угощения предлагалось всевозможными квасами, сбитнями, и вином. И лилось оно рекою, не позволяя даже встать из-за стола дорогим гостям!

А на десерт вынесли фруктово-ягодные пирамиды и невообразимо красивые «конфетные» деревья с запеченными в медовом сиропе плодами.

И вскоре взмолились гости дорогие от такого обилия угощений, стали благодарить Царя за столь радужный прием, и удивлялись тому, что никогда у него таких пиров во Дворце не было.

И произносилось множество тостов заздравных и за молодых, за их любовь и счастье безграничное, за самого Царя-батюшку и за мастерство его друга, Садовника, отца Аленушки, и за дружбу крепкую, которая всех связывала и с пожеланиями эти связи укреплять всем на благо и на процветание!

А сам стол, за которым сидел Царь с Иваном-Царевичем и Аленушкой, был на специальном возвышении, куда потом еще несколько кресел принесли и в них всех почетных гостей сесть пригласили, и отца Аленушки в их числе.

И подружился он со всеми гостями знатными, и его своим все признали, ведь часто гостил он вместе с Царем в их царствах-государствах, и давно они видели в нем друга честного и верного, что в минуту трудную готов к любому из них на помощь прийти.

А Царя-батюшку никто узнать не мог, так изменился он, таким давно его друзья не видели. От счастья молодых и он сам счастливее стал, от сияния их глаз и его глаза вновь молодым светом засияли, ведь теперь он успокоился и увидел, что было на кого свое Царство-Государство оставить!

Тут он сына своего, Ивана-Царевича да с молодою женой, красавицей Аленушкой, благословил на жизнь счастливую, самостоятельную, да и на престоле его поставил заместо себя, а сам с другом своим Садовником стал думать и мечтать, куда теперь они в путешествия отправятся, каких стран они еще не видели, каких диковинных цветов в их саду еще не выросло.