Читать книгу Мои литературные святцы - Геннадий Красухин - Страница 34

***

В школьной моей юности мне попалась книга литературных пародий. Называлась «Парнас дыбом». И действительно произвела на меня впечатление сообразно своему названию: авторы, заставили каждого поэта и каждого прозаика – классиков и современников – рассказывая истории на известные сюжеты, говорить своим собственным, очень узнаваемым голосом. Это было настоящее искусство перевоплощения, которым отменно владели все три автора: Э. С. Паперная, А. Г. Розенберг и А. М. Финкель.

Ничего я о них больше не знал. Позже – через много лет была переиздана в России эта уникальная книга.

Среди вариаций на песню «Жил был у бабушки серенький козлик» мне нравилась пародия Э. С. Паперной на некоего неизвестного мне Семёна Юшкевича:

«Старая Ита была очень бедная женщина, и козлик у ней был, ой так это же мармелад, антик марэ, что-то особенное, а не козлик! Ой, как Ита его любила! Как своё дитё она его любила. Но, как говорится, козла сколько ни люби, а он всё в лес смотрит. Ну, так он убежал. В лес убежал. Гулять ему захотелось. А в лесу, думаете, что? Волки, уй, какие волки! Серые, страшные, с зубами. Разве они имеют жалость к еврейскому козлёнку? Ну, так они его таки да съели. Только рожки да ножки остались. Ой, как Ита плакала! Как малое дитё она плакала».

Разумеется, мне захотелось прочитать этого Юшкевича. И я таки его прочитал.

Это была повесть «Евреи», посвящённая Горькому. Сюжет её я подзабыл. Но интонацию повествования отлично помню. Паперная воспроизвела её мастерски.

И ещё что я уловил у Юшкевича: его герои – именно русские евреи. Ни в какой стране они жить не смогли бы.

Семён Соломонович Юшкевич умер 12 июля 1920 года в эмиграции, в Париже (родился 7 декабря 1868-го).

Все, писавшие о судьбе эмигрантов из России, подчёркивают, что Юшкевичу в Париже было несладко. Еврейская тема не слишком волновала французов. И тем более их не интересовали изображённые Юшкевичем типы евреев-одесситов.

Юшкевич бросил еврейскую тему. Пробовал писать о вненациональных героях. Но потерял узнаваемый свой стиль. Перестал быть оригинальным.

Некогда Чехов писал о нём Вересаеву: «По-моему, Юшкевич умён и талантлив, из него может выйти большой толк». Эти слова оказались справедливыми для писателя, пока он жил в России. Уехав из неё, он оторвался от своих корней, – не смог воспроизводить иных персонажей, нежели евреи, укоренившиеся в русской земле.