Читать книгу Круги на воде - Генрих Мамоев - Страница 1

Единственная причина для существования времени – чтобы все не случилось одновременно.

Альберт Эйнштейн

Часть первая. «Запах грозы»

Глава 1

– Простите, – официантка одарила Разгонова дежурной улыбкой, – у нас не курят.

– А?! – щелкнув зажигалкой раз в пятый, он сумел-таки совместить огонь с кончиком сигареты, затянулся и, морщась от попавшего в глаз дыма, криво подмигнул официантке.

– Пожалуйста, потушите сигарету.

      Официантка улыбалась и одновременно хотела его пришибить. Так бывает.

– Женя, потуши.

      Марат попытался щелчком выбить сигарету из руки приятеля, но промахнулся. Вторая попытка увенчалась двойным успехом: Разгонов умолк, задумчиво наблюдая, как стрельнув искрами, сигарета упала к его правому ботинку. Кивнув поблагодарившей его взглядом официантке, Марат посмотрел на приятеля:

– Ты зачем ей подмигнул?

– Я… нравлюсь женщинам!

– Глупо путать себя с деньгами.

– Люди в… принципе глупы, – пьяно проворчал Разгонов, – даже я.

– Самокритичность била из него фонтаном!

– И чем им… нам, то есть, страшнее, – продолжал Разгонов, разглядывая потухшую сигарету, – тем они… глупее. Это… научный факт!

– И чего боишься ты? Если не гостайна, конечно.

– Э-э, братан! – горестно выдохнул Разгонов, – Всего! Жизни… я боюсь!

– А, по-моему, ты как за пазухой.

– В смысле…, как кот?

– В смысле, у бога!

      Налив в стакан минералки, Марат оглядел пустой зал ресторана.

– Ты… неправ. Помнишь, что я… вчера говорил? – Разгонов сощурил один глаз, словно намекая на что-то интимное.

– Что у тебя запор от спиртного?

– Нет, другое.

– Про Бузову?

– Что… про Бузову?

– Что она тебе нравится…

– Я такого… не говорил!

– Тогда не помню.

– Разве я не говорил, что в моих венах течет… кровь Романовых?!

– Вот прям сейчас течет?! – Марат почти с умилением посмотрел на краснеющего от гордости приятеля.

– Не веришь?!

– Справка из ЖЕКа имеется? Документ? А иначе я вам посылку не отдам, – Марат продолжал дурачиться, зная, что это лучший способ заставить Разгонова прекратить периодически просыпающийся в нем снобизм и желание довести свой род до Рюрика Ютландского.

– Да ну тебя! – утратив интерес к теме, Разгонов шумно сглотнул, с опозданием гася рвущуюся на свободу икоту, – А скажи… мне ип, тебе вот, чего не хватает?!

Марат поправил сбившийся депутатский значок на пиджаке коллеги, усмехнулся, собирая пьяные мысли в кулак. Не получилось. Отпив минералки, аккуратно зафиксировал бокал на краю стола и повернулся к аритмично раскачивающемуся Разгонову.

– Спорта, наверно.

– Да забудь ты о своей самбе…

– Самбо.

– Неважно! – Разгонов пытался сфокусировать укоризненный взгляд то на плече Марата, то на его подбородке, – я вообще…

– А-аа, ну, если вообще… тогда-а, – протянул Марат и замолчал.

      Шел третий день новоселья. Подорванные уплатой непомерного налога на наследство, финансы истощались быстрее, чем радость от нежданного подарка судьбы. Денег было не жаль – свалившаяся почти в буквальном смысле на голову четырехкомнатная квартира на Тверской, из которой «площадь Красная видна», это вам не шубу в трусы заворачивать! Строго говоря, Красную площадь закрывало здание Исторического музея, но кого волновали подобные мелочи, когда сама история с наследством была до крайности странной и нелогичной.

      Марат в жизни не видел деда Анатолия по материнской линии и причины, побудившие незнакомого родственника сделать поистине королевский подарок, были покрыты плотной завесой тьмы. О деде вообще было мало что известно: доктор философии, яхтсмен, был женат, развелся, детей не нажил. В декабре прошлого года пропал в Индийском океане, с ним еще несколько человек экипажа яхты и владелец, французский бизнесмен.

Расследования не было (Индийский океан большой, и в нем водятся пираты), но завещание составлено правильно и документы на квартиру тоже оказались в полном порядке, словно дед знал, что с ним случится и заранее подготовился.

       Хватало и других странностей: в квартире нашлось совсем немного его фотографий и все, когда ему уже за шестьдесят. Ни одной детской, юношеской, с родителями или друзьями – лишь он на улице, яхте, причале, берегу. Эта загадка также оказалась не по зубам, но Марат тешился надеждой, что займется вплотную, когда наладит быт, перейдя, наконец, с полукочевого образа жизни к оседлому…

– Не… мол… чи…, – хромающая на обе ноги речь Разгонова оборвала хлипкую цепь воспоминаний в гудящей от многодневного пьянства голове.

      Марат оглядел почти опустевший зал ресторана:

– Жень, по домам! Хорош бухать!

– Ты что, мой раввин?

– Свои бы грехи замолить, – пьяно усмехнулся Марат.

Разгонов поднял руку, пытаясь на что-то указать, но силы его были явно на исходе.

– Ща поедем в этот… в это… как ее…

– Не, народ разбежался, только мы с тобой, как алкаши…

– Мы не алкаши, мы депутаты! – вяло возмутился Разгонов, – и завтра на работу, законы принимать, бабло грести… людям…

– Завтра суббота.

      Разгонов посмотрел на Марата, с трудом задержав взгляд на его значке.

– Точно… не раввин?

      Марат усмехнулся.

– Суббота?! – Разгонов недоверчиво посмотрел на пустой бокал, – уверен?!

– Можем посчитать.

      Разгонов кивнул и зачем-то плюнул на большой палец правой руки.

– В среду я получил бумаги на квартиру, так?

      Евгений снова кивнул, едва не въехав головой в стоящий на краю стола бокал, и загнул оплеванный палец.

– Три дня гудим.

– Уже?!

      Сложить еще три пальца у народного избранника не получилось. Он сжал кулак и, повторяя кого-то из киногероев, грохнул им об стол.

– Что получается?

– Что?!

– Пятница, чувак! Завтра… то есть, уже суббота!

– Шестой день! – Разгонов задумчиво потряс кулаком, – когда он… решил…, – внезапно умолкнув, он уперся взглядом в край стола, – о чем я… говорил?

– Неважно. Все, пошли.

– Расходимся, напевая! – заорал Разгонов, привлекая к себе внимание уставших сотрудников ресторана.

      Марат поднялся, чувствуя крен влево, но годами тренированный вестибулярный аппарат быстро восстановил статус кво. Подхватив под руку Разгонова, помог шатающемуся приятелю устоять на ногах, не желавших удерживать рыхлое тело депутата Мосгордумы. Заприметив в дверях водителя Разгонова, Марат махнул ему, но тот уже шел навстречу с обеспокоенно-насмешливым выражением на лице.

– Евгений Петрович, супруга ваша звонила, – негромко произнес Петр.

– И шо?! – Разгонов сощурил глаз на водителя, – кто-то умер?!

– Никто, все живы, слава богу, – Петр подхватил депутата с другой стороны.

– Точ…но? – язык Разгонова заплетался, временами едва не выпадая из давно обжитой челюсти, – Не поэл…, кто кому звонил?

– Мне звонили. Жена.

– Чья?!

– Ваша.

– Тебе?! – Разгонов с подозрением уставился на Петра.

– Так вы ж на ее звонки не отвечали!

– И чё?

– Велела домой вас везти.

– Есть еще разумные на земле, – пробормотал Марат, чувствуя волнами накатывающее опьянение.

– Вот так, ножками, левой, правой…

– Но Мопассан! – Разгонов попытался хлопнуть Марата по плечу, промазал и наверняка бы упал, не подхвати его вовремя водитель.

      Увидев перед собой человека в черном сюртуке, Марат сморгнул, сгоняя морок рукой, но официант не исчез. Разгонов потянулся к нему, намереваясь заключить сюртук в крепкие мужские объятия.

– Как дела, мужик… ип?! Бог еще терпит?!

– Не обращай внимания, – Марат покачал головой, – мы уже уходим.

– Марат Борисович, – черный сюртук протягивал листок бумаги, – счет за напитки после 23:00.

– А-аа, приговор! Дай-ка сю…!

      Ухватив бумажку, Марат попытался прочесть отпечатанное синими чернилами, но мелкие цифры расплывались, милосердно не желая огорчать количеством нолей. Кивнув Петру, с натугой тащившего к дверям шефа, Марат вновь уставился в чек.

– Не вижу без… этих… пенсне. Сколько тут?

– С учетом скидки, как нашему лучшему…

– Не тяни, а? – Марат достал портмоне.

– Всего двести сорок тысяч, – черный сюртук честно смотрел в пытающиеся округлиться глаза лучшего клиента, – без чаевых, разумеется.

– Это что же… мы вдвоем столько?!

– Почему вдвоем? – ловким движением официант вынул книжечку, махом перелистнул до нужной страницы, – сначала вас было семеро, затем еще двое пришли, потом вы позвали с соседних столов…

– Кого?! – Марат озадаченно осмотрел пустой зал.

– И девушкам вон с того стола, – официант ткнул пальцем в раскидистую пальму, – по бутылке Dom Pérignon дважды посылали! Тут все записано.

– А девушки?

– Пили, – успокоил официант.

– Это хорошо, – указательным пальцем Марат провел в воздухе итоговую черту, – все? Давай сюда эту… как ее…

– Ридер, – еще одно отработанное движение и перед лицом Марата материализовался маленький белый прибор с дисплеем. Пошарив еле гнущимися пальцами, Марат выудил из кармашка портмоне банковскую карту и, прицелившись, с первого раза вогнал ее в узкую щель. Не двигая телом, официант целомудренно отвернул голову.

– Скажи девушкам, чтоб не обижались на моего друга, – выдернув карту, Марат посмотрел на официанта, – он только пьяный дурной.

– Не он один, – философски заметил черный сюртук, – но спасибо, передам.

– Ага. Ладно, я это… домой.

– До свидания, Марат Борисович! Ждем вас снова!

– Кто бы сомневался…

***

Ни Разгонова, ни Петра на улице уже не было. Отмахнувшись от подбежавшего таксиста, Марат огляделся, пытаясь сообразить, в какой стороне его новая квартира. В голове шумело, как после хорошей схватки, коих он провел немало, провалявшись на ковре половину сознательной жизни. Подсвеченные очертания домов слегка расплывались, хотелось верить, что от чистого ночного воздуха, а не из-за количества выпитого. Бывший чемпион по самбо не был алкоголиком, пить Марат умел, унижая избалованных непыльной работой коллег по городской думе умением не только встать после литра, но и ходить прямо. Марату уверенно прочили блестящее будущее политика…

«Когда-нибудь сдуется», – завидовали пьянеющие со ста граммов новички.

«Из молодых, да ранних», – считали съевшие не одну политическую собаку более опытные, с интересом приглядываясь к Марату.

      Ему было плевать на их мнение. Не то чтобы он открыто демонстрировал, но путь Марата в депутаты был куда извилистей и честней многих старожилов Думы, всякий раз оказывающихся в ней неисповедимыми путями. Его дорога была тернистой, как наждак, о который он истерся до крови, проходя круг за кругом бюрократического и юридического ада. Марат мог написать книгу о своей борьбе за справедливость, но такого желания у него, к счастью, не было…

      А началось все со скандала, в котором его, многократного и заслуженного, обвинили в употреблении допинга. Полтора года Марат искал правды, нашел свидетелей, представил доказательства и таки добился своего – суд вынес решение в его пользу, признав, что результаты проб были слегка сфальсифицированы. Оправдать-то оправдали, но потерю спортивной формы за полтора года никто не возместит, а в тридцать лет это сделать не так-то просто. С самбо пришлось завязать, но жизнь, как выяснилось, только начиналась. Демарш одиночки против всесильного антидопингового комитета не остался незамеченным: умные люди посоветовали баллотироваться в городскую думу, дескать, герои нужны всегда. Таким уж героем Марат себя не считал, скорее, упрямым, как осел. Рассудив, что ничего не теряет, он легко выиграл выборы по адресу тети Лизы, у которой был прописан, не приложив особых усилий. Его победа вызвала переполох, поскольку он даже не заметил, как смел многоопытного конкурента из партии власти, половину своей жизни просидевшего в депутатском кресле, а поднявшийся шум еще сильнее взвинтил и без того уже немалыйинтерес к его персоне.

      Марат не скрывал своей неопытности, не лез в партийные распри, редко участвовал в диспутах, переходящие как правило в лениво-матерные переругивания, хотя успел отметиться, демонстративно отказавшись голосовать за принятия очередных норм коммунального грабежа. Он все еще пребывал в эйфории, в состоянии чемпиона, дважды доказавшего право на место под солнцем, и жизнь его текла приятно, местами беззаботно.

А через пару месяцев встреч, банкетов и фуршетов по всякому поводу на него вдруг свалилось наследство от человека, о существовании которого если и слышал, то давно и надежно забыл. Квартира в сталинском доме на главной улице страны стоила сумасшедших денег, что пагубно отразилось на его кошельке, когда пришлось платить налог за нежданное наследство. Другую половину сделанных при спортивной жизни накоплений еще раньше съели алчные адвокаты, остатки же активно допивались последние три дня…

Думать не хотелось. Сделав глубокий вдох, Марат почувствовал головокружение, которое быстро прошло. Дома обрели контуры, и стало очевидно, что ему налево, в сторону быстро мелькающих на огромном электронном щите рекламных кадров и ярких огней «Ritz Carlton». Стараясь сохранять равновесие, Марат неспешно двинулся вниз по улице, бормоча привязавшуюся песню…

***

Тишина в квартире казалась живой, затаившейся. Команда уборщиц уже поработала, отмыв и протерев все что можно, но до сих пор в проветренной квартире присутствовал запах старины, извлекая из глубин мозга бессвязные кадры то ли «Броненосца Потемкина», то ли «Чапаева». Но сейчас Марату было не до старины – на остатках воли добежав до уборной, справился с закусившей удила молнией и замер, сознавая ничтожность человека, которому для счастья и нужно-то – вовремя отлить.

      Унитаз, которым за все время оформления наследства он так и не воспользовался, оказался незнакомой конфигурации. Пришлось искать слив, представленный в виде деревянной ручки на почерневшей за многие годы цепочке, свисающей с установленного под потолком сливного бочка.

«Каменный век», – пробормотал Марат, выбираясь в коридор, где почему-то пахло как перед грозой.

      Спальня была прямо по курсу. Большая кровать, единственная приобретенная Маратом мебель, стояла меж двух окон, завешенных тяжелыми шторами, вышедшими из моды еще при Шекспире, совершенно не вписываясь в интерьер. Это обстоятельство вносило смятение в душу нового владельца, но не в данную минуту. Сейчас его мысли и чаяния были устремлены к подушке, до которой оставалось всего несколько метров, и он уже добрался до двери в спальню, когда за спиной раздались звуки, напомнившие треск электрических разрядов, а в воздухе заметно посвежело. Ухватившись за дверной проем, Марат обернулся, с удивлением созерцая разлетающиеся по коридору мелкие частицы, похожие на осыпающуюся штукатурку.

      Подняв голову, он ничего не увидел. Высокий потолок терялся во мраке и тоже казался древностью, коей следовало заняться в самое ближайшее время. Пока он пялился в невидимый потолок, треск повторился, но уже совсем рядом. Марат посмотрел вправо, откуда донесся звук: неяркий свет из комнаты падал на рубильник, откуда тянулась витая проводка, теряясь в царящей под потолком тьме.

      Мысль о коротком замыкании вынудила подойти к проводке и пошатать ее, не думая о возможных последствиях. Древняя проводка на провокацию не поддалась, что также было подозрительно, но никаких видимых повреждений, характерного запаха горелого или искр не наблюдалось. Дернув для верности еще разок, Марат дважды щелкнул таким же антикварным рубильником, зевнул и поплелся в спальню, пытаясь зарубить на носу, что нужен электрик, сантехник и вообще рано он сюда переехал. Похоже, дед-меценат не особо заботился о ремонте, а комфорту вообще не уделял никакого внимания, и этим следовало заняться безотлагательно. Добравшись до кровати, Марат рухнул и, летя в пропасть без сна, попытался удивиться, услышав ворчащий мужской голос: «Чертовы пробки!» Или коробки? Уверенности не было…

Что самое плохое в вечеринках? Конечно же, утро! Окинув комнату одним раскрывшимся глазом, Марат с удручающей ясностью понял, что проснулся совершенно зря. Выцветшие за десятилетия обои, высокие потолки с нелепым, обрамляющим бордюром – черт! Как же болит голова! А это все менять!

      Мысль придала энергии, которой едва хватило, чтобы встать и узреть реальность с другого угла. Отсюда мир казался иным. Он не помнил, как раздевался, но по цепочке одежды на полу было ясно, что последними он снял валявшиеся у самой кровати туфли. Как это произошло, голова понимать отказывалась, решая куда более важную задачу о срочных мерах по снятию синдрома.

      Из доступных средств была только вода. Быстро разобравшись в примитивной конструкции душа, Марат пустил холодную воду и в следующую секунду героически согнул шею, подставляя голову под холодную струю. Стоять было неудобно, шея затекала, но он терпел, сколько мог, затем еще и еще, заставив себя досчитать до десяти.

      Холодная вода освежила, но ясности не прибавилось. Все тот же опыт намекал на плотный завтрак с парой-тройкой капель, но при одной только мысли о спиртном, затрясло так, что желание завтракать исчезло, как не бывало. Вернувшись в комнату, Марат нашел почти разряженный мобильник и проверил счет, надеясь, что там остались деньги, чтобы оплатить доставку какой-нибудь еды. Сумма на счете умиляла своим безграничным совершенством – ноль рублей, ноль копеек.

«Вот же ж!» – изумленно пробормотал Марат, исподлобья глядя на мобильник, словно надеясь, что с этого угла ноль обретет другое значение.

      Чуда не случилось, ноль остался нолем, напомнив древний анекдот про дырку от бублика. Вспомнив, как они с Разгоновым мотались из кабака в клуб, из клуба в баню и снова в кабак, Марат с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу – что это на него нашло?! Три дня пьянки! Подобного «штопора» не было даже после золота на чемпионате мира, а тут Остапа несло и несло…

      Значок на дисплее телефона активно сигнализировал об умирающем аккумуляторе, но спасительная мысль заставила проигнорировать предупреждение. Найдя номер Разгонова, Марат нажал на вызов, успев подумать, что глупо получается – «вчера угощал, сегодня денег прошу». Еще подумает…

– Аллё, – раздался хриплый голос Разгонова, прервав нравственные мучения.

– Женя, привет!

– Хто? – Прочищая горло, спросил вчерашний собутыльник.

– Дед Пихто!

– А, Марат, – громко зевнул Разгонов, – случилось чё?

– Нет, – Марат чуть помедлил, – то есть, да.

– Умер что ли кто?

– Да чего ты со своим умер! – Марат поморщился, – Жень, у тебя есть деньги?

– Смотря, что ты называешь деньхами, – философски прохрипел Разгонов.

– Полтинник до зарплаты. Вещи перевезти, телевизор, – подумав, добавил для убедительности, – тут даже кофейника нет!

– Полтинник не деньги, а единица измерения, – продолжал мудрствовать народный избранник, тщетно пытаясь прочистить горло, – или даже половина. Если вдуматься, это вообще настолько малая частица, что кое-кто…

– Знаю, – перебил его Марат, – пароходы долларами топит! Так что, поможешь, философ монетаризма?

– Номер карты скинь, – Разгонов помолчал секунду, – кстати, знаю один стрип-бар, там девки – мертвого поднимут! Пошли, угощаю!

– Не сегодня, Жень! Надо в форму прийти, квартира, то-се…

– Ладно, может, Митрича уболтаю. Он хоть и пень старый, а девочек любит, – жуткий смех Разгонова, искаженный неизученным до конца электричеством, резал слух, и Марат поспешил закончить разговор.

– Сейчас номер скину и… спасибо, друг, выручил!

      Марат вбил шестнадцать цифр и, отправив сообщение, торопливо оделся, пытаясь распланировать день. Звук СМС отвлек от решения брать машину сразу или сначала съездить на съемную квартиру, в которой прожил больше года. Цифра переведенной суммы показалась странной и, уставившись в экран мобильника, Марат пальцем сосчитал ноли. Убедившись, что не ошибся, вновь набрал номер Разгонова…

– Ничего я не перепутал, – упредил его снявший трубку Разгонов, – полтинник для нищих, а пятьсот чтобы не чувствовать себя таким.

– Жень, моя зарплата втрое меньше. Сколько мне эту пятихатку тебе отдавать?

– Не парься, отдашь. А про зарплату и в самом деле подумать надо, тем более, ты у нас, считай, начинающий глас народа, тебя знают, а кое-кто даже любит! Недооценивают, правда, но это пока!

      Разгонов засмеялся собственной двусмысленности. Вместо смеха мобильник вновь выдал потрескивающее шипение. Марат сморщился, убрав от уха трубку. Выждав, когда раздастся далекое «аллё», он прервал возгласы Разгонова:

– Я серьезно, Жень! Ни к чему было столько…

– Тебе говорили, что ты бываешь нудным? Избавляйся! Публичный человек не должен быть занудой, иначе он быстро перестанет интересовать! А за бабки не переживай, тут в богатом комитете место освобождается, там прибавочка к нашим жалким пенсиям с пятью нолями!

– Что за комитет?

– Потом расскажу. Все, пользуйся, а я на горшок. Чё-то мы не то вчера съели.

Марат помедлил, едва не ляпнув про лошадиные дозы вынюханного Разгоновым кокаина, запоздало крикнул в трубку «спасибо», но его уже никто не слушал. Не успел подумать, с чего начать методичное истребление рублей, как в прихожей раздался электрический треск. Вспомнив ночной опыт по дерганию проводов, Марат быстро подошел к вьющемуся до самого патрона шнуру, потянул носом резко посвежевший воздух, вынюхивая запахи горения, но, как и вчера, ни дыма, ни других признаков возгорания не было.

      А разлетающиеся частицы были! Мелкие, похожие на пепел, они медленно кружились в середине широкого коридора, оседая на плечи мужчины в пижамных штанах с папиросой в руке и без ног, вместо которых плавал сероватый дым! Не опираясь ни на что, гражданин висел в воздухе, сердито глядя на замершего в изумлении Марата. Выпустив дым, мужчина в пижаме открыл рот, явно собираясь сказать что-то нелицеприятное, как вдруг исчез! Протянув для верности руку, Марат помахал перед собой – никого! Он с трудом удержался, чтобы не ущипнуть себя и огляделся в пустом коридоре. Все так же кружась, мелкие частицы медленно оседали на пол, а в грозовом воздухе отчетливо ощущался едкий запах табака…

***

Следующие несколько часов, заполненные возней с переездом он то и дело вспоминал привидевшегося мужчину, так и не определившись, стоит ли обращаться к врачу. Никогда прежде с ним не случались галлюцинации, и было непросто понять к кому именно обращаться. К наркологу? Психологу? Неопределенность нервировала, и Марат несколько раз ловил себя на мысли, что граммов сто пятьдесят помогут в решении мучившего его вопроса, всякий раз отметая ее, как пораженческую. Нужно обустроиться в квартире, о чем он и не задумывался, опустошая в каждом попавшемся заведении заметно прохудившийся кошелек, так что о спасительном градусе и речи не шло. Был один знакомый еще со спортивных времен нарколог, но что-то останавливало, а психологов, слава те, среди друзей не имелось. Мысль о тете Лизе, большом специалисте в области всяких гаданий, ворожбы и других причуд современности натолкнула на идею поговорить с каким-нибудь экстрасенсом. Ненавязчиво так намекнуть о привидении…

– Ненавязчиво! – вслух усмехнулся Марат от одной только мысли.

– Что?! – отозвался один из рабочих с большой коробкой в руках.

– Ничего, – Марат покачал головой, – все, что в коробках – в машину.

– А мы что делаем? – недовольно пробурчал рабочий.

Марат огляделся. Работы здесь еще на час, а мешать работягам не входило в планы, тем более, хозяйка квартиры находилась во дворе, внимательно следя за выносимыми вещами. Марат сбежал на первый этаж, пропустил возвращающихся грузчиков и вышел на улицу. Любовь Дмитриевна стояла у раскрытого кузова «Газели», с подозрением оглядывая коробки. Увидев Марата, она ткнула пальцем в одну из коробок с надписью «Sony»:

– Не мое?! – голос ее был строг, а тон справедлив.

– Насколько я помню, это мой телевизор.

– Уверен? – не разглаживая нахмуренный лоб, уточнила хозяйка, окинув Марата недоверчивым взглядом, – а за свет ты уплатил?

– И за воду тоже.

      Марат попытался обойти женщину, но Любовь Дмитриевна явно не торопилась отпускать бывшего квартиранта.

– И где ты теперь жить будешь?

– Я уже говорил, на Тверской.

– Ну да, ну да, – недоверчиво пробормотала хозяйка, – от деда, значит, наследство?

– От него, ага, – Марат тяготился бессмысленным разговором, но старался быть вежливым, – Любовь Дмитриевна, я все оплатил, но если вдруг забыл что, у вас есть мой номер, наберите – решим. А сейчас, извините, я спешу.

– Спешит он! Знаем мы вас! – Любовь Дмитриевна и не думала освобождать путь, – законов понапринимали, а нам расхлебывать!

      Спорить с ней было бессмысленно, в чем Марат уже давно успел убедиться. Обогнув бывшую квартирную хозяйку, он протиснулся между бортом грузовика и бетонным забором, старательно отгоняя идею посетить ближайшее кафе, где можно тихо посидеть с бокалом темного нефильтрованного и махнул подъехавшему такси.

– В ЦУМ! – Бросил Марат, падая на заднее сидение.

– Да хоть в ГУМ! – бодро ответил таксист…

Пнув дверку массивного холодильника, занимавшего едва ли не половину кухонной площади, Марат поплелся в коридор, откручивая по дороге крышечку с не успевшей запотеть бутылки. Хлебнув пива, он бросил взгляд на огромное зеркало с потускневшей от времени рамой, полюбовался на висевший напротив календарь 1970 года с фотографией американских космонавтов на Луне, раздумывая, снять этот раритет сейчас или позже.

Победила лень. Мудро решив отложить перестановку, Марат прошел в гостиную. Сложно было поверить, что за окном двадцатые годы третьего тысячелетия, а не XIX век или XVII старый журнальный столик с полустершейся от времени шахматной доской, массивный, будто спроектированный под древних титанов потерявший форму и цвет диван, облезлый комод. Довершала картину антикварного уныния витиеватая люстра, висящая почему-то в левой половине потолка гостиной. Упав на судорожно скрипнувший диван времен Екатерины I, Марат сделал пару глотков и принялся за остывшую пиццу. Он механически жевал, стараясь убедить себя, что день прошел не напрасно, но засевшая где-то в печени тревога не отпускала.

      С обывательской точки зрения все было хорошо: вещи перевезены и аккуратно брошены в одной из комнат, завтра придут электрик, сантехник и кто-то от местного провайдера. В ЦУМе Марат заказал кое-что из мебели, решив постепенно избавляться от старого хлама в виде комодов, тумбочек, массивных сервантов и двух диванов, на одном из которых в эту минуту предавался ленивым раздумьям. Не определился по поводу книжных шкафов и стеллажей, закрывавших в гостиной две стены, в глубине души сознавая, что еще не скоро доберется до заполнявших полки книг.

      Читать Марат не любил с детства. Читал, конечно, но не часто. Всегда не хватало времени, которое отбирал спорт, во-вторых, хватало и первого, однако обилие книг придавало комнате обжитой, а хозяину вид образованного, поэтому вопрос оставался открытым. В конце концов книги всегда можно пожертвовать какой-нибудь библиотеке, хотя Марат не был уверен, сохранились они еще или уже сданы под очередную «Пятерочку»…

      Телефонный звонок прервал вялотекущие мысли. Взглянув на экран мобильника, Марат пару секунд не решался ответить, но все же вдавил светящуюся зеленым кнопку.

«Ну и гад же ты!» – донесся из трубки высокий, с резкими нотками голосок.

Конечно, это была Лика. Неприлично богатые родители, вечное мужское внимание, зависть подруг – с этим все было хорошо. Но в какой-то момент она вбила себе в голову, что генетически Марат идеально подходит на роль отца ее детей. Сама рожать она и не думала, чтобы не портить фигуру, которой уделяла много внимания, днями пропадая в тренажерных залах, спа, косметических салонах и парикмахерских.

«Суррогатная мама! – выдала на вопрос растерянного Марата, как в таком случае может что-то родиться, – она будет носить нашего ребенка! И рожать! А мы его воспитаем! Правда же здорово?»

Они познакомились месяц назад на вечеринке у Разгонова, и в тот же вечер оказались в постели, где Лика умела такое, что еще не отошедшему от спортивного стоицизма Марату и не снилось. Это было здорово, но беспокоило, что в отношениях не было ни капли романтизма. Впрочем, все это уже было в пусть и недалеком, но прошлом, а совесть его была чиста – инициатором расставания стала Лика…

– Ты оглох там?! – резкие нотки продолжали терзать барабанную перепонку.

– Не хочу нарушать неловкое молчание, – спокойно ответил Марат, глотнув для уверенности теплого пива.

– Это все, что ты можешь сказать, после того как неделю на звонки не отвечал?!

– Но…

– Ты думаешь, я не знаю, как вы напивались с этим идиотом Разгоновым, отмечая новоселье, куда почему-то забыл пригласить меня?!

– Но ты же…

Договорить не удалось – на другом конце зарождался ураган, которые неспроста все чаще называют женскими именами.

– Что я?! Ты бросил меня?! Да кто ты такой?! Идиот! Жалкий спортсменишка! Наркоман хренов!

– Я не наркоман, – успел вставить Марат.

            Опровергать обвинение в идиотизме было бессмысленно, в чем он убедился уже давно, выслушивая ее рассказы про идиотов друзей, идиоток подруг и остальном роде человеческом за единственным счастливым исключением в виде ее самой.

– Да как ты вообще посмел?!

      Это грозило затянуться. Марат постучал пальцем по микрофону, заглушая доносящийся из трубки крик, дунул дважды и, дождавшись напряженной тишины, произнес:

– Мы уже две недели как расстались, и ты была не то чтобы против, а сама предложила мне валить к чертовой матери, раз я не желаю быть суррогатным папашей.

– Я была не против?! – пауза показалась Марату райской тишиной, но она закончилась через секунду, – да, я! А сейчас против!

– Я что-то запутался.

– Потому что ты идиот!

– Это понятно…

– Неужели?! Тебе недоступно понимание, потому что ты…

– Идиот, я знаю, – закончил за нее Марат, – Лика, можно вопрос? Почему ты ко всем относишься с превосходством?

– Потому что я превосходна! Ты еще не понял?! А, ну да, ты же…

– Ты повторяешься. Это все?

– Нет, еще хотела сказать, чтобы ты шел в жопу! И не звони мне больше!

Марат не ответил. Собственно, отвечать было некому – из трубки не доносилось никаких звуков, и он облегченно выдохнул. Отложив мобильник, он поднял бутылку и услышал знакомый, доносившийся из коридора треск.

«Черт!» – пробормотал он, вскакивая с бутылкой в руке.

Пиво пролилось на одежду, но Марат даже не заметил. Стараясь не шуметь, на цыпочках подбежал к двери и осторожно выглянул в коридор. Не увидев висящего в воздухе мужика, на всякий случай принюхался – вновь пахло озоном и чем—то настолько знакомым, что в первую минуту он даже не поверил. Запах не проходил, а лишь усиливался, и память услужливо напомнила, что так обычно пахнет… жареная картошка! Откуда она могла взяться в квартире, где из еды присутствовали только холодная пицца с теплым пивом, но сомнений не оставалось – пахло жареной (Марат принюхался с видом знатока) на топленом масле картошкой!

«Эй!» – бросил, вертя головой по сторонам, – «А ну… это, выходи!» – подумав, Марат добавил для верности, – «Давай!»

Треск усилился, а под светившей в коридоре тусклой лампочкой закружились мелкие серые пылинки.

«Что за…», – начал Марат и тут же осекся, краем глаза уловив движение сбоку.

      Резко обернувшись, он почувствовал, как дыбятся волосы на голове, спине и прочих частях тела, и тому была веская причина – в паре метрах в воздухе висела старуха в черном. В отличие от утреннего мужика, у которого отсутствовали колени и ниже, у этой ровесницы мамонтов не было лишь стоп, зато взгляд напоминал прочитанные в детстве рассказы об инквизиции и горевших на кострах ведьмах. Старуха беззвучно разевала рот, гневно тыча в его сторону скрюченными артритом пальцами, и Марат еле удержался, чтобы не плеснуть в нее пивом. Отступив на шаг, он заметил, что в месте, где должны были находиться стопы старухи, клубились небольшие серые облачка, от которых отлетали мелкие, едва видимые частицы, похожие на те, что видел утром.

– Опять эти пробки! – проворчал низкий голос, прерываемый зловещим потрескиванием, – чертовы электрики!

Марата обдало кипятком. С риском свернуть шею, он обернулся и увидел висящего в воздухе уже знакомого мужика в тех же нелепых пижамных штанах. В одной руке, как и утром он держал дымящуюся папиросу, другой тянулся к электрощитку. Галлюцинация была настолько отчетливой, что Марату вновь захотелось ущипнуть себя за самые разные места.

– Ижыди! – раздалось слева, и Марат вновь едва не свернул шею, резко повернув голову к зловещей старухе.

      Ее скрюченный палец угрожающе качался в нескольких сантиметрах от его лица. Старуха продолжала шевелить губами, но звуков больше не издавала. Она вдруг начала мерцать и после двух или трех мерцаний исчезла. Марат опасливо повернул голову в третий раз, убеждаясь, что курильщик тоже исчез, оставив после себя медленно кружащиеся в неподвижном воздухе частицы.

      Судорожно сглотнув, Марат попытался вспомнить хоть какую-нибудь молитву: «Отче наш… иже еси… меня…! Черт!»

      Поняв, что не помнит больше ни одного слова, Марат не решился испытывать судьбу, пока чего не наговорил. Он не был религиозен и не мог с уверенностью сказать, когда в последний раз посещал церковь, но суеверен, как и многие спортсмены. Сплюнув на всякий случай три раза через плечо, Марат осторожно потянул носом. Все еще пахло жареной в грозу картошкой…

Глава 2

– Я не понимаю…, что значит, висели в воздухе? – судя по голосу, тетя Лиза пребывала в сомнениях относительно разума любимого племянника.

– То и значит, – хмуро буркнул Марат, чувствуя легкую досаду на минутную слабость, поддавшись которой, он почему-то решил, что любительница всех известных человечеству гаданий может прояснить ситуацию, – ног у них не было!

– Маратик, родной мой, а ты часом… не принимал чего?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, – тетя Лиза помедлила секунду, – вы ж там, в кругах своих употребляете всякое.

– Пиццу я употреблял, – перебил ее Марат, – и пиво! Думаешь, с полбутылки у меня начались галлюцинации?

– А что за пиво-то? – недоверчиво спросила вдова маминого двоюродного брата.

      Тетя Лиза не приходилась ему родней в полном, что называется, смысле, но других родственников в Москве у Марата не было, если не считать пропавшего в океане завещателя. Вообще с родней было негусто. Родившись на Урале, Марат рано потерял родителей, воспитывался в спортивной школе-интернате, где его навещали мамин брат Сергей, умерший несколько лет назад и его жена тетя Лиза, после смерти мужа переехавшая в Москву. Лиза была гадалкой в Салавате, небольшом городке под Уфой, где за ней утвердилась слава крутой провидицы, что и помогло устроиться в столице, после того, как одна из ее клиенток, жена местного чиновника перебралась в Москву с рванувшим на повышение мужем. Благодарная за точные предсказания, жена чиновника помогла Лизе, повару по специальности, приобрести маленькую квартирку в районе третьего кольца но, что еще важней, сделала рекламу среди жен чиновников средней руки. Знание гороскопов, карт Таро, гаданий и хорошо подвешенный язык помогли быстро обзавестись кругом благодарных клиенток, что уже через год позволило обменяться с доплатой на приличную квартиру почти в центре города, где было уже не стыдно принимать привыкших к роскоши дам…

– Причем тут пиво?! Говорю же, не галлюцинация это! Грозой пахло и этой…, – помявшись, Марат все же закончил, – картошкой! Никогда не слышал, чтобы при галлюцинациях…

– Какой еще картошкой?!

– Жареной!

– Маратик, сынок, хочешь, я приеду, и ты мне все подробно расскажешь! – в голосе не имевшей детей тети Лизы прорезались материнские нотки, – сейчас жду клиентку, но завтра я свободна и смогу уделить время любимому племяннику!

– Нечего тут рассказывать! – отрезал Марат, – или я сошел с ума или…

Марат умолк, пытаясь найти альтернативу собственному диагнозу.

– А ты ни с кем не ссорился в последнее время? – странный вопрос последовал после короткой паузы.

– В каком смысле?

– Ссора, это когда люди в чем—то не согласны или даже бьют друг другу морды, – спокойно разъяснила тетя Лиза.

– Ты совсем уж меня в идиоты не записывай!

– Так ссорился или нет? – словно не слыша обвинений в свой адрес, продолжала допытываться ворожея.

– Да, вроде нет, – неуверенно ответил Марат, не зная, стоит ли посвящать ее в свои амурные дела, – а что?

– Ты чего-то недоговариваешь. Может, с женщиной поругался или расстался насовсем?

Марат медлил, а перед глазами во весь рост маячила Лика.

– Знаешь, какие сейчас времена? Люди на что угодно пойдут, лишь бы нагадить! – продолжала капать бывшая повариха, – особенно женщины, а если еще и брошенные…

– Ну, расстался. Только бросал не я, а ровно наоборот.

– Почему? Пытался накормить ее своим борщом?

Шутка не прошла.

– Нет. И вообще, какая разница? – проворчал Марат, – расстались и расстались.

– Та-ак, – протянула специалистка по необъяснимому, – и кто она?

– Просто девушка и это не вчера случилось. Недели две, наверно, может, больше. Я не считал.

– А ты думал, порча сразу накрывает?! – голос тети Лизы окреп, – на все нужно время, а две недели вполне подходящий срок!

– Подходящий к чему?

– Не к чему, а для чего, но это долго объяснять. В общем, так, тебя необходимо проверить. Не знаю, порча это или обычный сглаз, но время терять не стоит. Проверим твою ауру, а там видно будет, что дальше делать.

– Тетя Лиза, – Марат даже поморщился, почему—то вспомнив сцены из Гарри Поттера, – 21 век на дворе! Какая порча? О чем ты?

– Не спорь со мной, я знаю, что говорю.

– Ладно, – ему вдруг захотелось закончить разговор о вещах, в которые он, мягко говоря, не особо верил, – мне пора.

– Не шути с этим, – тетя Лиза явно была встревожена, – может, сам приедешь ко мне…, часика через два?

Марат посмотрел на часы – было почти девять вечера.

– Поздно уже, – помолчал и зачем—то соврал, – а завтра дел полно. Все, пока теть Лиз, я спать. И это… спасибо, в общем.

– Не за что пока. Но ты имей в виду, если снова увидишь своих… призраков, сразу звони мне! Ты понял?

– Понял.

Не дожидаясь ответа, Марат отключил мобильный. Разговор оставил двойственный осадок. С одной стороны вроде полегчало, с другой как поверить, что Лика, да хоть кто мог наслать на него какую—то порчу? Бред же! Хлебнув пива, Марат с отвращением поставил бутылку на древний журнальный столик – теплое еще куда ни шло, но выдохшееся отдай врагу. Чувствуя вскипающее раздражение, он подошел к окну, сдвинул тяжеленную штору и выглянул в окно. На ярко освещенной Тверской бурлила, переливаясь красками вечерняя жизнь. Машины, прохожие, яркие цвета рекламы – праздник жизни, куда ни плюнь, а на душе кошки размером с бегемота.

– Прогуляться, что ли? – негромко пробурчал себе под нос и тут же понял, что не хочет никуда идти.

Смотреть на беспечно прогуливающихся граждан тоже не увлекало. Марат вообще не понимал, чего ему сейчас хочется, смутно ощущая бившуюся в мозгу мысль о Лике. А вдруг Лиза права? Что, если это и в самом деле какая—то неведомая хрень, которую наслала глубоко обиженная на него Лика? У нее было много странных знакомых, не исключено, что среди них имелись и специалисты по наведению всевозможных проклятий…

Глубокую мысль прервал звонок. Взглянув на дисплей, Марат поморщился – Разгонов. Наверняка бухой. Вздохнув, Марат нехотя коснулся зеленой кнопки.

– Да…

– Здорово… братуха!

Марат ошибся. Судя по голосу, Разгонов был не просто бухой, а вдрабадан и, судя по орущей музыке, находился в каком—то ночном клубе.

– Жень, я тут… в общем, сплю я…

– Спи-ипшь?! – икнул Разгонов, родив новое слово, – Время… ип, сколько?!

– Не знаю, – Марат вновь посмотрел на часы, – а что?

– Надевай штанишки…ип, и двигай… сюда!

– В стрип-бар? На пару с Митричем смотреть на голых теток? Спасибо, чего-то не горит.

– Не, Митрич отказался, у него это…, язва что ли…

Марат подозревал, что видения могли оказаться последствиями запоя и мысль, что есть шанс проверить гипотезу на практике методично била то в левое полушарие, то в правое, а когда и прямо в лоб.

– Хде мы, Леха?! – донеслось из трубки.

– В Gipsy! – ответил чей—то хриплый голос.

– Алле, братан… ип! Мы тут…, – шум в трубке уменьшился, но ненадолго, – в жипси, жопси! Придумали черти название! Короче, дуй… сюда! Тут… ип, такие птахи…!

– Ну-у…, – научный интерес активно побуждал к эксперименту, на что болезненно реагировал помнящий последствия организм, – не знаю…

– Ты мне кто… друг?!

– Бухать не хочу.

– Не хоти! Ты знаешь, я тебя люблю, обеспечу Боржомом до гроба!

Отключив телефон, Марат подошел к древнему как мир шкафу, где в художественном беспорядке валялись не распакованные сумки, и выдернул наугад первую попавшуюся футболку. Переодевшись, Марат осторожно выглянул в коридор, понимая, как глупо это выглядит, но два «свидания» с призраками кого хочешь приучат к осторожности…

…В Gipsy пахло духами и алкоголем. Две девушки в мини оценивающе оглядели Марата, многозначительно переглянулись и, не выдержав, прыснули.

«Чего это?» – Подумал Марат, бросив взгляд на висящее в холле зеркало в человеческий рост – нормально одет, пятен вроде тоже никаких.

Он прошел в зал, где оглушающее гремело что-то недоступное пониманию но, судя по ажиотажу, из последних писков молодежной моды. На сцене дергались полураздетые татуированные парни, ритмично выкрикивая необычные звуки. У барной стойки, фонтана и у сцены плотность зрителей зашкаливала, и Марат благоразумно не стал продираться сквозь потные, возбужденные алкоголем и феромонами тела. Оглядевшись, он через пару секунд увидел своего приятеля, валявшегося на широком диване в окружении трех мало, но ярко одетых девиц. В правом от дивана кресле сидел мужик в галстуке, то и дело хватавший ближайшую девицу за оголенную коленку. Время от времени, он шептал ей на ухо, одновременно пытаясь укусить, на что девушка реагировала одинаковыми семплами смеха, подло выдававшими их искусственное происхождение.

      Марат подошел к загроможденному бутылками столику, и сел в широкое кресло напротив Разгонова. Девицы с удивлением посмотрели на него, и одна уже раскрыла перекачанные силиконом губки, когда Разгонов, наконец, узнал Марата.

– Итить твою… ип! – Разгонов попытался вырваться из удушающих объятий неприлично мягкого дивана, – Братан! Ты… пришел!

Кивнув, Марат взял со стола непочатую бутылку минералки, отметив, как подобрели взгляды девушек после узнавания.

– Это девочки! – Разгонов провел в воздухе волнистую линию, – Вика, Ника и…, – остановившись на той, с которой пытался заигрывать мужик в сбившемся галстуке, Разгонов сделал умильное лицо, – прости, милая, забыл, как тебя…

– Мика! – Кокетливо ответила девушка.

– Точно! – Разгонов хлопнул себя по лбу, – А это, – его палец указывал на Марата, – это мой… лучший кент! Его…

      Вторая попытка подняться оказалась удачней, но все едва не закончилась перевернутым столом.

– …зовут Марат Борисович! Любить, как меня… почти!

Разгонов присел на столик напротив Марата и, ткнув пальцем в воздух, пьяно рассмеялся.

– Это ведь ты… правда?!

– Нет, призрак тещи убиенной! – усмехнулся Марат.

Разгонов икнул и громко заржал, активно хлопая себя по ляжкам.

– Братан, хочу… познакомить вас с Лехой, – обернувшись, он посмотрел на мужчину в галстуке, продолжавшего титанические попытки добраться до девичьего уха, – Леха, отстань от… прости, милая, забыл, как тебя… мама называет?!

– Мика! – сердито ответила девица и отвернулась.

– Да, блин! – Разгонов потянулся к Лехе в галстуке, – Леха… отстань от Мики! Сюда смотри! На меня… на меня смотри!

      Сделав неимоверное усилие, мужчина медленно повернул голову и посмотрел на Разгонова, чей палец указывал на Марата. Проследив за пальцем, Лехин взгляд уперся в футболку с надписью «Все будет хорошо. Но это неточно». Сделав попытку улыбнуться, он протер левый глаз, уставившись им на Марата, в то время как правый безостановочно совершал странные осевые движения.

– Ты знаешь… кто он?! Чемпион, на хрен! Тот самый! Хочешь… ип, он всех тут… в фонтан окунет?!

– Жень, – Марат поморщился, – расслабься.

– Я—а?! – пьяно протянул Разгонов, – Да я… всегда расслаблен! Познакомься с Лехой! Он тоже… чемпион, но в другом виде… как его… спорта! Госперевороты под ключ! Будьте любезны!

      Леха пьяно качнулся, изображая полупоклон с левым уклоном градусов в тридцать.

– О-о! – многозначительно пропела Мика, позволяя Лехе дотянуться, наконец, до своего ушка.

      Переглянувшись, девушки привычно засмеялись.

– Я, между прочим, тоже чемпион! – продолжал Разгонов, – Три «Т» называется!

– Что за спорт? Никогда не слышала, – молвила одна девица.

– И как расшифровывается? – спросила другая.

– А-аа, – протянул Разгонов, – очень просто – тачки, телки, тапки!

      Ржание над собственной шуткой длилось недолго. Сообразив по недоумевающим выражениям на лицах, что сморозил что—то не то, пару секунд Разгонов пытался понять, в каком из трех «Т» он ошибся.

– А… не – тачки, тряпки, тапки!

Удивление на девичьих лицах возросло. Марат уже не раз слышал дежурную шутку Разгонова, поэтому меланхолично отпил минералки, разглядывая суетливую веселость посетителей клуба.

– Чё-т не то…

Пока Разгонов пытался разгадать собственный бином, Марат кивнул чемпиону в другом виде спорта, тот ответил двумя тщетными попытками подмигнуть вращающимся правым глазом, после чего вновь потянулся к уху Мики.

– Плевать, – бросил Разгонов, забыв про неудавшуюся шутку, – Марат, дружище, мы… тут… выпиваем, давай с нами! Девчонки! – повернув голову, он ткнул пальцем в сторону одной из двух девушек, с интересом смотревших на Марата, попросил, – милая…, ип…, налей моему братану вискарика!

Девушка потянулась к бутылке.

– Гулять, так гулять! – Разгонов махнул рукой, проводя невидимую диагональ, – А может, сначала коксику?! Леха привез такой… м—мм, – собрав щепоть, Разгонов поднес ее к губам, мечтательно прикрыв глаза, – пальчики оближешь! Правда…, девчонки?!

      Девчонки деликатно заржали, с надеждой глядя на припавшего к девичьему ушку специалиста по госпереворотам.

– Леха, не тормози! Дай… свою волшебную… бутылочку! – Разгонов протянул руку.

      Недюжинным усилием воли оторвавшись от Мики, Леха достал из кармана небольшой, наполовину заполненный белым порошком пузырек и передал его Разгонову. Тот потряс кулаком с зажатой в ней баночкой.

– Чистейший, мать его! Из самой… где ты был, Лех?!

– Я бывал в разных горячих точках! – голос Лехи внезапно обрел торжественность, – Африка, Америка…

– Кривой Рог, – закончил за него Разгонов.

– И там тоже, но этот из Колумбии.

      Разгонов многозначительно поднял вверх указательный палец:

– Слыхал?! Тебе… как спортсмену сколько? Две… или лучше три дорожки?!

– Жень, ты знаешь, я такое не употребляю, – Марат говорил спокойно, – лучше, выпью.

– От эт… по-нашему!

Икнув в очередной раз, Разгонов поднес пробирку к ноздре и вдавил пальцем небольшой клапан, одновременно втягивая носом. Его лицо сморщилось, губы и нос сжались в несколько глубоких складок, делая похожим на молодого старика. Оторвавшись, он охнул, крякнул, прочистил горло и передал пробирку девушке с губами размера 3XL. Девушка повторила маневр Разгонова, правда, в ее исполнении все выглядело куда элегантнее и не так жутко.

– Едрен батон! – прохрипел Разгонов, судорожно потряс головой и, взглянув на Марата, удовлетворенно поднял вверх большой палец, – Забористо, мать его! Ты знаешь… где эта Колумбия?! Это ж… далеко!

– Я знаю! – молвила третья девица, – это в Южной Америке! Там круто!

– О, усами младенца…! – Разгонов загоготал, прерываясь лишь на короткое икание.

      Марат покачал головой – таким он его еще не видел. Взяв протянутый улыбающейся девушкой бокал, глотнул темной жидкости, чувствуя, как отступает напряжение, не проходившее с момента очередного появления призраков. Виски был на удивление хорош. Марат протянул пустой бокал девушке.

– Еще? – спросила, сверкая белыми зубами.

– Если не жалко, – улыбнулся Марат.

– С чего бы? Он платит, – подкупая откровенностью, усмехнулась девушка, бровями указывая на раскрасневшегося Разгонова.

Еле слышимый в царящем гаме звонок прервал Лехины атаки на женское ухо. Достав мобильник, он удивленно посмотрел на экран, оглянулся, высматривая кого-то в толпе гостей. Сидячее положение не давало обзора. Леха встал и двинулся в обход фонтана. Марат видел, как он подошел к стоящему спиной человеку, чей бугристый затылок заметно выделялся в толпе молодежи, после чего оба скрылись из виду.

– По-моему он просто барыга! – усмехнулся Марат, заметив, как Разгонов оглядывается в поисках пропавшего Лехи.

– Одно другому не мешает, – возразил Разгонов, – ты видел… куда он делся?!

– Наверно волшебный пузырек пошел наполнять, – пожал плечами Марат.

– Разве это… не прекрасно? – с воодушевлением выдал Разгонов.

Ответа не последовало. Не считая дежурного девичьего смеха…

Вечер плавно перешел в ночь, а та лениво перетекла в утро, когда и кошки обретают пусть и серый, но все же цвет. Бросив Леху на попечение искусанной Мики и уделанных кокаином девиц, Марат потащил не вяжущего лыка Разгонова к выходу, где их уже поджидал Петр, с облегчением скинул его в крепкие шоферские руки и поплелся на улицу, с удивлением спрашивая себя, зачем он так напился. Ответ был, Марат чувствовал, он как истина, где—то совсем рядом, но мысль ускользала, словно намыленная. Махнув рукой, он посмотрел на подъехавшего таксиста и, стараясь говорить по возможности четко, спросил, глядя на веселого таксиста в кепке:

– Москву… хоть знаешь?

– А то ж! – улыбаясь, ответил таксист.

– Тада… едем! – буркнул Марат, открывая заднюю дверцу…

Квартира встретила подозрительной тишиной. С трудом обнаружив выключатель, Марат еще какое—то время провозился в прихожей, скидывая туфли и пытаясь понять, чем это пахнет таким вкусным. Запах был знакомым, трудность заключалась в словарном запасе, в результате посиделок, уменьшившемся до бессмысленных междометий.

– М-мм, – промычал Марат, пытаясь вспомнить название блюда, но уже в следующее мгновение это стало неважным.

Вспыхнувшие искры озарили коридор, освещая перебиравшую лапами в воздухе собаку. Не особо разбираясь в породах, Марат опешил, чувствуя, как из всех его пор улетучивается дорогой заграничный хмель.

– Брысь! – сдавленно прохрипел Марат, на секунду зажмурив глаза.

Слово показалось не вполне корректным, но стремительно оживающая память подсказала другое.

– Кыш!

      Он открыл глаза. Собака не исчезла, продолжая радостно бить себя по бокам длинным упругим хвостом.

– Фу! На место!

Видимо, это было правильное слово. Развернувшись в воздухе, что вызвало у Марата приступ тошноты, собака впрыгнула в открытую дверь комнаты, временно служившей камерой хранения. Вскипающий мозг подсовывал обрывки давно рассказов, фильмов, всплывали смутно знакомые имена Бэрримор, Баскервиль, но Марат знал, что все это не имеет никакого отношения к увиденному. Подхватив висевшую на гвозде длинную обувную ложку с полустертой надписью «Скорох…», Марат сделал шаг, все четче ощущая становящийся уже привычным запах озона, смешанный в этот раз с чем—то особо пахучим. Дойдя до комнаты, куда впрыгнула собака, он осторожно заглянул внутрь, но никого не увидел. Стукнув ложкой по дверному косяку, Марат строго произнес:

– А ну… фу!

      Никто не ответил. Осмелев, он вошел в комнату и огляделся – собаки нигде не было. Решив, что она прячется в нагромождении сумок, сдвинутых буфетов и дореволюционных комодов, которые он решил выбросить при первой возможности, Марат пнул ближайшую к нему сумку, приготовившись к атаке, но ничего не случилось.

– Черт! Песик… ты где, а?!

Посвистев на всякий случай, Марат обошел рукотворную баррикаду, заглядывая в каждый закуток, даже в те, где пес таких размеров по определению не мог поместиться, но он исчез, словно мираж в пустыне и это было тревожнее его появления. Марат почувствовал прилив адреналина, какого не испытывал даже когда выходил на ковер против заведомо сильного противника.

– Кажется, я схожу с ума, – пробормотал, ощупывая лоб в надежде на высокую температуру, но тот как назло был покрыт ледяной испариной.

Донесшиеся из коридора звуки электрических разрядов отвлекли от мыслей о преждевременной «белочке». Не разбирая пути, он ринулся к двери и замер, изумленно глядя на дымящего папироской мужчину. С уже знакомым неудовольствием он смотрел на Марата, беззвучно разевая прикрытый длинными усами рот и строго указывая пальцем на брызжущий яркими искрами электрощиток.

– Да кто… вы такие?! Что вам надо?!

      Марат двинулся на мужика, прикидывая, каким броском повалить злостного курильщика и допросить на предмет наглого вторжения в заверенную юристами частную собственность. Не дойдя пары шагов, остановился, поняв, что у мужика почти отросли ноги, и теперь не хватало лишь ступней, что сразу напомнило о зловещей старухе. Не успел он подумать, как слева мелькнуло что-то черное. Резко повернув голову, Марат увидел выплывающую из комнаты старуху и замер. Можно было не тереть глаза, прыгать на горящие угли или колоть тело английскими булавками, чтобы понять – происходит что-то абсурдное, невозможное, невообразимое! Марат чувствовал себя, как на последних секундах тяжелого поединка: зверски убыстрился пульс, чудовищно скакнуло давление, затрудняя дыхание и способность соображать. С легким опозданием память подсказала, что пахнет тертым в грозу чесноком и это стало последним ударом по измученному алкоголем сознанию. Тьма накрывала Марата, сужая видимое пространство с боков, будто он падал в сужающийся колодец. Марат слышал слова, они казались знакомыми, но их смысл терялся, не добираясь до быстро угасающего сознания…

Его вертело и мотало в безумном калейдоскопе: менялись краски, расплывались формы, углы, ребра, фракталы – все смешивалось, превращаясь во что-то не имеющее ни аналогов, ни названий. Его крутило и выворачивало наизнанку в этом сверкающем хаосе ярких цветов, а он и пальцем не мог пошевелить. Хуже всего, что все сопровождалось отдающими в голову шлепками, у которых имелось нарастающее с каждым ударом и похожее на человеческий голос эхо. Не в силах больше терпеть, Марат собрал силы и открыл глаза. Над ним возвышался мужик в оранжевой робе с занесенной для очередной пощечины рукой, которую он успел перехватить в последний момент.

– Ну, слава те! Оклемался! – ухмыльнулся мужик, выдергивая руку из крепкого захвата, – А мы уж «Скорую» вызывать думали!

      Мужик сдвинулся в сторону, и Марат зажмурился от ударившего по глазам света висящей над головой лампочки.

– Ты кто?

      Не дожидаясь ответа, Марат поднялся, демонстративно не принимая помощь в виде протянутой руки.

– Я-то? – мужик в робе ткнул пальцем себе в грудь, – Да я этот… дворник я! А вы новый жилец или как?

– Или как, – пробурчал Марат, чувствуя, как медленно отступает тошнота.

Старухи, курильщика и собаки не было. За настежь распахнутой входной дверью, хмуро поглядывая на Марата, стоял молодой парень в такой же оранжевой робе.

– Как ты попал сюда?

– Так дверь была открыта! Заглянул, а вы на полу! Я и подумал, может, случилось чего или умерли вдруг.

– Дворник?

– Николай! – уверенно подтвердил мужик, – а это, – кинул большой палец за спину, – помощник мой, Василий.

– И давно вы тут? – Марат потер саднившую ладонь – видимо, стукнулся при падении, рефлекторно подстраховавшись по привычке.

– Не, – дворник покачал головой, – минуты две, может три. Говорю же, хотели уже в «Скорую» звонить…

– Я понял, – перебил его Марат, – а мужика в пижаме с папиросой и старухи в черном здесь не видели?

– Мужика не видели, а старуха…, – он задумался, посмотрел на напарника и, повернувшись к Марату, добавил, – есть одна, Вера Марковна. Двумя этажами выше, но она совсем старенькая, не ходит почти. К ней-то мы и шли…

– Зачем? – Марат уставился на лежащие на лестничной площадке пакеты.

– Так продукты ей носим, – дворник пожал плечами, – собаку ее гуляем, по дому, если где помочь.

– У нее есть собака?!

– Ага. Маленькая и кусачая, зараза, – Николай обернулся к напарнику, – что за порода, Вась?

– А я знаю? – угрюмо ответил Вася, – собачья!

– Точно! – обрадовался дворник, – собачья порода! От горшка с полвершка, а лает, как овчарка!

– Точно маленькая? – уточнил Марат.

– Говорю же, – чему-то обрадовался Николай, – легче поллитры!

– Ясно.

      Марат полез в карман, нащупал пару смятых бумажек, оказавшихся тысячными купюрами, отделил одну и протянул Николаю.

– За пузырем что ли?

– Нет, вам, что не бросили.

      Марат пощупал горящую щеку – рука у дворника была тяжелой.

– А нам не надо! – горделиво произнес Николай, переходя на множественное число и решительно отводя руку с купюрой, – Мы свое, эт самое, получаем! Нам, слава богу, хватает!

– Ладно, – убрав купюру, Марат протянул руку, – тогда спасибо!

– Не за что, – успокоился дворник, – а зовут-то вас как?

– Матросов. Марат Борисович.

– Матросов! – многозначительно повторил Николай, – Известная фамилия. Выходит, Анатолию, земля ему пухом, внуком приходились?

– Выходит, – ответил Марат, не особо горя желанием устраивать с дворником геральдические посиделки.

– Тогда все, не вопрос! Мы ж сначала подумали, вор забрался, перебрал маленько, да прям тут и заснул, – понизив тон, добавил, – от вас того… попахивало маленько.

– С друзьями новоселье отмечали, – признался Марат, – все нормально.

– Нормально, – охотно согласился Николай, – ну, тогда мы пойдем, а то заждалась бабка!

И зашагал к двери. Кивнув напоследок, Марат закрыл дверь, и устало прислонился к ней спиной. Тошнота постепенно проходила. Вспомнив, как искрил электрощиток, он подошел к нему, потягивая носом воздух, но странная смесь запахов грозы и тертого чеснока улетучилась, словно и не было. Что, впрочем, не радовало. Если это галлюцинации, одним наркологом не обойдешься. В любом случае стоило обследоваться, пока приступы не переросли в серьезную проблему. Взглянув на часы, Марат ощутил смутное беспокойство – с момента предыдущей галлюцинации прошло часов девять. Что-то екнуло в голове:

«Так, а сколько со вчерашнего?»

Вспомнив, как провел день, Марат ощутил пробежавший по спине холодок – получались те же девять часов! Чувствуя, что нащупал какую-то связь, он торопливо подсчитал, во сколько расстался с Разгоновым позавчера и вновь вышел примерно такой же промежуток!

«Значит, приступы случаются каждые девять часов или около того?»

От этой мысли стало совсем неуютно, системность галлюцинаций могла означать что угодно, кроме хорошего. Решив с утра набрать врачу, с которым работал в сборной, Марат сделал шаг в сторону гостиной, когда увиденное на полу заставило его замереть на месте – у самого плинтуса валялся… окурок папиросы!

Глава 3

Проведя за компьютером все утро и читая объявления по избавлению от чертей, домовых, «шишков» и других представителей полтергейста, Марат уяснил две вещи: все это жалкая буффонада и мошенничество, и найти настоящего, толкового экстрасенса также сложно, как пешком до Марса. Бесчисленные сайты, описывающие ритуалы по изгнанию бесов, а по большей части повторяющие друг друга, ясности также не внесли. Марат не мог избавиться от мысли, что все они кровно заинтересованы морочить людям головы, прямо или косвенно получая из этого выгоду. Он почувствовал злое желание поднять вопрос на одном из заседаний Думы, дабы пресечь вредительскую деятельность гадалок, знахарок, ведьм и прочих колдунов, но вспомнил о тете Лизе, которой его инициатива вряд ли понравится. В конце концов, она живет тем, что дурит головы чиновничьим женам, верящим, что «проходящий через Марс Юпитер в чреве кита» принесет их мужьям больше денег, а им соответственно золота, бриллиантов и шуб.

И все же польза от погружения в нелепый мир верований во всякую чертовщину, пусть и сомнительная, но была – в инструкции по недопущению в квартиру всякой нечисти, где наряду с обрядами, провести которые по ряду причин было просто невозможно, имелся пункт: «как не допустить бесов в квартиру». Привлекла простота метода: рассыпать у каждой двери и окна соль, нарисовав ею замыкающуюся в стенах линию. Соли в доме оказалось много и это наводило на мысль, что незнакомый ему завещатель запасал ее не просто так, тем более что в квартире не нашлось ни одной банки с соленьями. Однако уточнить данное обстоятельство было не у кого, и Марат рассыпал соль, как и предписывалось, выложив жирные белые линии у двери и окон.

      Закончив, он взглянул на часы, хотя мог этого и не делать – урчание в желудке настойчиво напоминало о пропущенном завтраке. Доел остатки вчерашней пиццы, Марат не ответил на упорные звонки от тети Лизы и принял душ, вода в котором упрямо не желала держаться одной температуры, становясь то слишком холодной, то нестерпимо горячей. Обойдя на всякий случай все комнаты, и не обнаружив новых следов «привидений», Марат завалился в кровать, надеясь, что решение проблемы, как в свое время Менделееву, придет ему во сне. Он давно научился засыпать быстро, но в этот раз, несмотря на усталость и не до конца выветрившееся похмелье, сон не приходил. Голову терзали странные мысли, и даже подсчет овец в обратном порядке не дал результата. Промучившись около часа, он все же забылся в неровном полусне, в котором картинки сменялись с такой скоростью что, не успев запомнить, о чем был предыдущий обрывок, Марат уже видел что-то совсем из другой оперы…

      Промаявшись пару часов, он проснулся от внезапной мысли. Строго говоря, уверенности, что она пришла именно во сне, не было, но это не имело значения, поскольку он знал, что делать. Позвонив знакомому дилеру бытовой техникой, Марат заказал несколько видеокамер, пообещав накинуть, если доставят в течении часа и сразу установят. Дилер радостно отреагировал, а еще через два часа в коридоре и в комнатах было установлено восемь реагирующих на звук и движение камер с объемом памяти на 24 часа непрерывной записи.

– Все, – сказал рыжеволосый техник, – можете пользоваться. Потолки у вас высокие, ворам будет непросто добраться, даже если поймут, что это видеокамеры.

      Оглядев работу, Марат удовлетворенно кивнул – замаскированные под датчики дыма, камеры внушали надежду, что задумка сработает.

– А что это у вас везде рассыпано? – спросил техник после секундной паузы, – Соль, что ли?

– От тараканов, – нашелся Марат, выпроваживая любознательного техника за дверь.

Оставшись один, он почувствовал некоторое успокоение. Несколько чашек кофе помогли продержаться, пока техник возился с камерами, устанавливая и запитывая приборы от древних проводов, но усталость брала свое. Если расчеты верны, до очередного явления призраков оставалась пара часов, и кто-то настойчиво шептал в самое ухо, что нужно поспать, пока у него окончательно не поехала крыша. Не раздеваясь, Марат упал на кровать, успел подумать, что неплохо бы поставить будильник и провалился в сон…

Снилась, как обычно, всякая чушь: он на ковре, его душат, а он и рукой пошевелить не может; гуляющие стадами панды; новогодние огни, под маячковое мигание которых блеющий тенорок выводил до боли незнакомую песню; снова панды. Чье-то лицо с размытыми чертами все время пыталось заглянуть ему глаза, появляясь с разных сторон, но всякий раз ему чудесным образом удавалось ускользать от назойливого внимания. А потом он проснулся, но еще секунду не сознавал этого, глядя в склонившееся к нему лицо старухи. Она издавала шамкающие звуки, отдаленно напоминающие знакомые слова.

– Шволошь! Шпекулянт!

В ее руке была зажата купленная вчера зубная электрощетка, которой старуха гневно трясла у самого лица Марата. Похолодев от ужаса, он скатился с кровати в противоположную сторону. Готовое выскочить сердце отчаянно билось о гланды, не позволяя вдохнуть и даже выдохнуть. Марат вскочил на ноги и рванул к двери, слыша за спиной страшные шепелявые звуки. Ноги позорно отказывали, словно он все еще пребывал в жутком кошмаре, когда от дикого страха едва можно сделать шаг, но каким—то чудом ему удалось добраться до двери. Выскочив из комнаты, Марат едва не врезался в мужика с дымящейся папироской в руке и упал, попутно отметив, что ноги мужика отросли полностью. Нормальные, вроде, только тапки дурацкие.

      Неодобрительно взглянув на растянувшегося на полу Марата, мужик выпустил струю едкого дыма.

– И какого лешего ты тут шастаешь? Тебе чего надо-то, паря?

      Вопросы показались странными, но пока Марат подбирал достойный ответ, мужик вновь задал вопрос, кивнув на соляную насыпь у входной двери:

– А чего соль везде рассыпал?! Лосей что ли прикармливаешь?

      Кое-как справившись с волнением, Марат прочистил горло.

– Как вы… сюда попали?!

Удивленно вскинув брови, мужик вынул изо рта папиросу.

– Обалдел, что ли?! Как обычно, через дверь!

      Нервно поелозив ногами по полу, Марату удалось, наконец, подняться. Обежав удивленно наблюдающего за ним мужика, он рванул к входной двери, еще издали поняв, что мужик соврамши: дверь была закрыта, цепочка на месте. Страх еще не прошел, но Марат вдруг почувствовал злость, не раз помогавшая ему против сильных соперников. Он уже открыл рот, чтобы высказать все, что думает о незваных гостях, но слова остались непроизнесенными – мужика в коридоре не было! Лишь тающий дымок папиросы витал в озоновом воздухе с примесью запахов какао. Добежав до двери в спальню, Марат осторожно заглянул в комнату, опасаясь наткнуться на зловещую старуху, но ее тоже не было.

      Застрявшее в гортани сердце выбивало шесть восьмых, ледяной пот водопадом стекал за шиворот, а руки тряслись так, что унять их в ближайшие годы казалось делом абсолютно безнадежным. Обойдя на негнущихся ногах все комнаты, Марат, наконец, убедился, что очередной сеанс явления потусторонних сил завершен что, как ни странно, не добавило ему ни грамма спокойствия. На всякий случай он осмотрел потолки и, заметив муляжи датчиков, вспомнил про камеры. Лихорадочно подтащив комод, Марат торопливо взобрался на него, пытаясь вспомнить, как отщелкивается внешняя пластина, но трясущиеся пальцы никак не могли нащупать скрытую защелку. Разозлившись, он стукнул кулаком по коробке – пластина отлетела, открывая видеокамеру. Отсоединив ее от питания, Марат спрыгнул с комода и побежал в спальню, где лежал ноутбук, едва не подпрыгнув, увидев брошенную на пол электрощетку. Обежав ее, как чумную, торопливо открыл ноутбук и, подсоединив камеру, включил воспроизведение, нервно потирая взмокшие ладони.

      Ничего не случилось. Экран проигрывателя был черен, как южная ночь и все попытки найти записанный файл не дали результата. Камера ничего не записала, хотя буквально пару часов назад техник проверил все, в чем Марат убедился лично, помахав рукой перед каждой. Стараясь не впасть в уныние, он стащил с потолка камеру из спальни, затем еще одну из коридора, но и у тех память была чиста, как первый снег!

– Черт!

В голове билась мысль о каналье трактирщике, подсунувшего анжуйское вместо шампанского, а перед глазами стояла картинка, на которой он глупо улыбался, тряся рукой перед каждой камерой. Не понимая, почему ни одна из них не зафиксировала появление привидений, призраков или кто они на самом деле, Марат подошел к элетрощитку. Древний как мир, он не выглядел сгоревшим, колесико крутилось, бездушно насчитывая использованные ватты, а тусклая красная лампочка свидетельствовала, что электричество есть, все работает. Марат растерянно оглядел коридор.

– Здесь ведь стоял! – пробормотал он, с трудом удерживаясь от искушения ущипнуть себя.

Его взгляд упал на старинное зеркало, и мозг пронзила идиотская мысль из какого—то ужастика:

«Вампиры! Они не отражаются в зеркале!»

Легче не стало. Всю жизнь имевший дело с реальными противниками, Марат чувствовал, как понятная концепция мира рушится на глазах, каждые девять часов доказывая пугающую истину – в действительности все не так, как на самом деле.

«А может, я просто схожу с ума?!»

Мысль показалась почти спасительной, если бы не чертов окурок папиросы, странные запахи жареной картошки, чеснока и какао! И запах грозы, неизменно присутствовавший при каждом появлении привидений!

      Звонок в дверь прервал мыслительный процесс, заставив Марата вздрогнуть.

– Черт! Кого там еще…?! – недоговорив, он метнулся к двери.

      Глазок был прикрыт огромными папиллярными линиями. Решительно толкнув дверь, Марат увидел нервно подпрыгивающего на лестничной площадке Разгонова с мучительной гримасой на лице. От народного избранника несло спиртным и сладким ароматом духов.

– Так и будешь пялиться или впустишь, дабы я мог опорожнить свой разрывающийся от стыда пузырь?!

      Не дожидаясь разрешения, Разгонов прошмыгнул мимо Марата и, бросив взгляд на календарь полувековой давности, нервно спросил:

– Где гальюн-то?!

– Там, – махнул рукой Марат и, прикрыв дверь, посмотрел вслед запрыгавшему в сторону уборной Разгонову.

– Блин, а свет-то здесь есть?! – донесся из туалета отчаянный вопль Разгонова.

– Справа от двери…, – чуть помедлив, Марат добавил, – на шнурке. Надо потянуть.

– О, господи! Не квартира, а сплошной антиквариат!

– Что есть, – проворчал Марат, бросив взгляд на старинное зеркало.

Отражение показалось настолько хмурым, что он поспешил отвернуться. Из туалета донеслось громкое журчание и глубокий вздох облегчения.

– Ванна рядом, – громко сказал Марат и прошел в кухню.

Разгонов появился через минуту, отряхивая мокрые руки и критично оглядывая помещение.

– Будешь что-нибудь? Чай, кофе?

– Ага, водки!

– Есть пиво.

– Сойдет.

      Достав из холодильника пару бутылок, Марат повернулся к приятелю, с видом знатока осматривающему потолки.

– Дружище, – Разгонов схватил мокрой рукой протянутую бутылку, открутил пробку и, после пары жадных глотков, продолжил, – тебе нужно срочно делать ремонт! Тут работы миллиона на два-три, не считая материала! Есть у меня знакомый бригадир, ремонты делает – закачаешься! Не бесплатно, конечно, но результат того стоит, можешь не сомневаться!

– Ага, – ответил Марат, – вот только вспомню, где кубышку с миллионами зарыл.

Допив бутылку, Разгонов вытер губы тыльной стороной ладони и, взмахнув, философски заметил:

– Деньги навоз – сегодня нету, завтра воз! А квартира в таком месте должна быть на уровне. Чтоб людей не стыдно пригласить, статус и все такое. Понимать надо!

      Разгонов придирчиво осмотрел давно не крашеный потолок, стены, пощупал древнюю кухонную мебель и, повернувшись к Марату, спросил:

– И шо мы такие унылые? Лика, что ли обидела?

– Устал, – уклонился Марат.

– Устал он! Я тут телефоны обрываю, аккумуляторы сажаю…

– Хочешь, чтобы я тебя усыновил?

– Да ну тебя! Кстати, вахтер у вас тот еще жук! Пока корочку не показал, в подъезд не хотел пускать!

– Кто-то же должен делать свою работу, – съязвил Марат, – а ты опять зависал?

– Сбежал из дому. Теща приехала, борщу на неделю наготовила! Хочешь, заезжай.

– Можно я сам выберу, какой смертью умереть?

– Ага, – на секунду на лице народного избранника отразилась неудачная попытка запуска мыслительного процесса, – сын ел и плакал, вот я и свалил.

– Да ты просто герой!

– Заехал к одной мамзельке, напряжение сбросить! – заметив на брюках серое пятнышко, Разгонов дважды плюнул на палец, усиленно оттирая пятно, – вот черт! Это же…

– Даже слышать не хочу! – торопливо предупредил Марат, – Так чего приперся-то?

– А, ну, это, – бросив оттирать, Разгонов снова взял бутылку, – заскочил предупредить, чтобы на завтра ничего не планировал – нас ждут на одном очень важном мероприятии. В пять часов.

– Что еще за…, – начал Марат, но был оборван на полуслове.

– Открытие торгового центра!

– Вон оно что, – не скрывая сарказма, Марат продолжил, – и как это я сам не догадался? Обнаружение гробницы Тутанхамона ничто в сравнении с таким событием мирового масштаба!

      Усмехнувшись, Разгонов поставил пустую бутылку на стол.

– Хорош глумиться. Событие пустяковое, согласен, но люди придут серьезные, а разговор будет еще серьезней.

– Видимо, о другом торговом центре?

– Еще две попытки.

– Я похож на Нострадамуса?

– Не знаю, мы с ним не пили! – хохотнул Разгонов, – Ладно, не парься. Сам все узнаешь но, поверь, лучше не опаздывать, а то люди не захотят иметь с нами дело, чего доброго, еще с уродцами коммуняками решат замутить. Козе понятно, что с ними ничего путного не сделаешь, но наша родная Дума это же бурлящий котел профессиональной зависти и склочности, где никому уступать нельзя! Ни пяди!

– О чем будет разговор?

– Да не знаю я! Говорю же, люди серьезные, а открытие так, повод для случайной встречи!

– О, конспирация!

– А ты как думал? Деньги любят тишину!

Марат не ответил, думая о своем. Разгонов артистично поднял правую бровь, заметив, как он барабанит пальцами по бутылке.

– Может, расскажешь уже, что стряслось? Выглядишь так, будто за тобой привидение гналось. А то и два.

Пораженный внезапно проснувшимся у Разгонова даром провидения, Марат в первую секунду подумал, что он замешан в творящихся с ним безобразиях но, вспомнив обстоятельства появления призраков, отмел эту мысль, не решаясь рассказать о событиях, заботящих его куда сильнее межпартийных склок. Можно было не сомневаться, что Разгонов не только не поверит, доказательств—то кот наплакал – бычок папиросы, а скорее подумает, что он спятил. Откровенно говоря, Марат уже и сам не был уверен в своем рассудке.

– Жень, у тебя есть знакомый психолог?

      Марат поднял голову, встретившись взглядом с коллегой.

– Психолог?

– Ну, психиатр, неважно.

– Психиатр? – удивленно переспросил Разгонов, – не рановато Альцгеймер напал?

      Марат кивнул, затем покачал головой и снова кивнул. Разгонов поднял левую бровь, сигнализируя о крайнем удивлении.

– Есть один, – выдержав паузу, продолжил, – а кому? Надеюсь, не тебе?

– Дашь контакт? – не отвечая на вопрос, спросил Марат.

– Не вопрос! Для братана хоть Луну обратной стороной разверну! Но ты не ответил…

– Давай не сейчас, ладно?

      Разгонов пожал плечами.

– Как скажешь, мужик.

      Достав мобильник, он поискал в записной книжке нужный номер.

– Послал тебе визитку. Зовут Савлом, скажешь от меня. Классный спец, одного из наших так закодировал, что его теперь от одного вида водки блевать тянет!

Пискнувший мобильник Марата подтвердил получение СМС.

– Спасибо, – прочитав визитку, Марат поднял голову, – Савлом?! Никогда не встречал человека с таким именем.

– Имя как имя, библейское между прочим. Так может, поделишься проблемой? – Разгонов пытливо посмотрел Марату в глаза.

Тот покачал головой.

– Потом… как-нибудь, – заметив мелькнувшее на лице Разгонова неудовольствие, Марат прибавил, – не обижайся.

– На обиженных воду возят, – усмехнулся народный избранник, – и кладут с прибором! И еще че-то с ними делают, не помню! Ладно, пойду, а то Петя ноет, что сутками не спит. Врет, ведь собака, днями в машине дрыхнет! Все, не кашляй! И не забудь про встречу!

– Торговый центр? Забудешь такое, как же!

      Проводив Разгонова, Марат вернулся в кухню, взял мобильник и, открыв папку с сообщениями, прочитал:

«Семаго Савл Исаевич. Психотерапевт»…

– Итак, Марат Борисович, – сидевший напротив мужчина в свитере с улыбкой посмотрел на Марата, который никак не мог устроиться на мягком диване, – буду вас огорчать.

Марат с тревогой посмотрел на врача, но промолчал.

– Судя по МРТ, – продолжил Савл Исаевич, – с вашей сосудистой системой все в порядке, аномалий и опухолей тоже не наблюдается. Не хочу докучать терминами, но исходя из своего опыта, возьму на себя смелость окончательно вас расстроить – вы не идиот, никакой шизофрении у вас нет, и в ближайшее время вряд ли появится. Печально, конечно, но факт.

– Вы уверены?

– Поверьте, за двадцать лет работы в психиатрической клинике я всякого навидался, так что да, уверен.

Марат выдохнул, но тревожность не проходила.

– Тогда я ничего не понимаю.

– Что именно?

– Как объяснить то, что я видел? – он замялся, подбирая слово, – призраки без ног, эти запахи?

– Вы же сами сказали, что несколько дней отмечали новоселье, – ответил психотерапевт, – зная Евгения Петровича, можно не сомневаться, что одним ящиком шампанского дело не обошлось.

      Вспомнив количество выпитого, Марат еле удержался, чтобы не передернуть плечами.

– Тогда что? Паранойя?

– А у кого ее сейчас нет? Дорогой мой, паранойя нормальное состояние современного человека! Ко мне постоянно приходят с подобными симптомами и это цветочки, которые я стараюсь лечить не медикаментозными средствами. Отдых, желательно где-нибудь у моря, успокаивающая музыка, легкий массаж, вот и все что вам нужно. В отдельных, особых так сказать случаях, выписываю лекарства, но вам они точно не требуются.

– Недавно я встретил старого знакомого по спорту, и не узнал, пока он меня не окликнул, – вспомнил Марат.

– И что? Это так же распространено сегодня, как, например, клептомания. Называется жамевю. Как дежавю, когда лезешь к незнакомому человеку, думая, что знал его когда-то, только наоборот – кого не хочешь, того и не узнаешь. Кредитора, соседей, бывшую…

– Тогда что же тогда со мной? «Белочка»?!

– Если вы имеете в виду Delirium tremens, то есть алкогольный психоз, то ваши анализы ни о чем таком не сообщили. Можете посетить нарколога, третий кабинет слева, но уверен, он скажет то же самое!

– Должно же быть какое-то объяснение. Эти видения… они такие отчетливые и в то же время…

– Послушайте, Марат Борисович, я знаю вашу историю, знаю, как долго вы добивались правды в судах и комиссиях, что наверняка отразилось на нервной системе в целом. Усталость плюс алкоголь, возможно, какие-то психотропные препараты…

– Ничего такого я не…

– Охотно верю, – перебил доктор, – но и первых двух условий достаточно для возникновения обманчивого восприятия мира, ложных образов.

– А как объяснить окурок папиросы?! Тот призрак как раз папиросы и курил!

– Это проще всего, – психотерапевт откинулся на спинку кресла, – его мог оставить кто-то ремонтников или из рабочих, переносивших вашу мебель. Вы же недавно переехали, верно?

Марат неуверенно кивнул, версия выглядела правдоподобной. Скорее всего, он попросту не замечал окурка раньше, но что—то внутри сопротивлялось столь неромантичному объяснению.

– Допустим, но эти призраки…

– Это могли быть гипнагогические галлюцинации, которые возникают и у психически здоровых людей. Обычно это случается при переходе от бодрствования ко сну и наоборот, когда виденные образы еще не рассеялись, а вы не совсем отдаете себе отчет во сне вы или уже проснулись.

– Что же мне делать?

– Помните анекдот: «Доктор, я буду жить? А смысл?»

– Смешно, – Марат улыбнулся из вежливости, – но я и в самом деле не знаю, что со всем этим делать.

– Ничего делать не надо, – врач усмехнулся, – как я уже сказал, никакие особые процедуры вам не нужны. Возьмите отгул, отпуск, съездите куда-нибудь. Если не на море, то хотя бы на дачу, погуляйте в лесу, на рыбалку сходите, и постарайтесь в ближайшее время не употреблять крепких напитков. Влюбитесь – в некоторых случаях это чувство способно на чудеса. Главное не отчаиваться. Пока вы живы, пока в вашей груди бьется сердце, возможно все – гипертония, инсульт, даже инфаркт!

Марат с сомнением посмотрел на балагурящего доктора:

– Надеюсь, это была шутка?

– Не сомневайтесь, – хохотнул Савл Исаевич, посмотрел на свои ботинки, и с невинным видом спросил, – хотите еще анекдот?

Марат неуверенно пожал плечами.

– Знаете, почему патологоанатома называют врачом? – Выражение лица доктора все больше казалось странноватым.

– Спасибо, – Марат протянул руку, – я, пожалуй, пойду.

      Взглянув на его ладонь, психотерапевт отшатнулся.

– Не обижайтесь, но я не сторонник рукопожатий – верный способ передачи микроорганизмов. Сейчас такое время, сами знаете…

Он недоговорил, но Марат уже убрал руку.

– Да, вирусы.

– Именно! Они повсюду, ежесекундные мутации, новые штаммы к которым наша иммунная система не успевает приспосабливаться, беззубость медицины, способной реагировать лишь на последствия!

– Тогда я пошел?

– Идите уже! – с явным облегчением выдохнул психотерапевт, – и не забудьте мои рекомендации!

– Постараюсь.

Кивнув, Марат двинулся к двери…

      На улице было хорошо. Пыльный загазованный уличный воздух был лучше кондиционированного кабинетного, но прогулка по центру города с редкими островками растительности в планы не входила. Собственно, туда вообще ничего не входило, кроме желания понять, что происходит и как это прекратить. Врач не успокоил, но страхи притупил – не шизофреник уже хорошо! К тому же Марат собирался применить тяжелую артиллерию, введя в бой тетю Лизу, при условии повторения галлюцинаций. Заодно узнает ответ на давно волнующий вопрос – действительно ли тетя Лиза верит в свои гадания или она такая же мошенница, как эти потомственные ведьмы, колдуны и прочие шарлатаны…

      Такси остановилась в арке – дальше проехать было невозможно из-за начатого во дворе строительства чего-то грандиозного, Марат выбрался из машины с пакетами из супермаркета и зашагал к подъезду, у которого стояли знакомый дворник Николай и бабулька лет под сто, одетая, несмотря на летнюю погоду во что-то шерстяное. Николай услужливо открыл дверь своим ключом, Марат торопливо пробормотал благодарность и скрылся в подъездной прохладе, не услышав, как бабулька почти беззвучно прошептала:

– Боже мой! Этого… не может быть!

На этаже было тихо. Захлопнув металлическую дверь лифта, Марат умудрился открыть замок, не уронив ни один из пакетов, и вошел в квартиру. Призраков не было и не отпускавшее его весь день напряжение чуть спало. По времени они уже должны были появиться – взглянув на часы, Марат произвел в уме нехитрые вычисления: прошло около девяти часов, но никаких предшествующих признаков, типа грозы в ясную ночь не замечалось.

– Вот и хорошо, – буркнул Марат, ставя пакеты на кухонный стол.

      Кинув вариться цельный кусок куриной грудки, он обошел комнаты, поправляя соляные насыпи и расставляя повсюду купленные по дороге церковные свечи. Особой уверенности, что горящие куски воска помогут с необъяснимым явлением не было, но если доктор прав и он все же не идиот, оставалось два варианта – воры, на которых мужик с папиросой, старуха и собака совсем не походили или что-то потустороннее, во что верилось с трудом. Достав из пакета двухлитровую бутыль с водой из церкви, Марат обрызгал все двери и окна, пообещав себе никому об этом не рассказывать…

Свечи горят, окна обрызганы, соль на месте – Марат посмотрел на часы. Прошло уже больше часа, как они должны были появиться, но никаких признаков вторжения потусторонних сил не наблюдалось. Изучив все обновления друзей в соцсетях, Марат устало потянулся, отодвигая от кровати журнальный столик времен Капабланки. Все, не придут. Не зная, радоваться этому факту или еще больше обеспокоиться о собственном рассудке, Марат встал, думая о том, что надо бы позвонить Разгонову, узнать, как там дела на работе, интересовался ли кто его отсутствием. Не успел он надеть недавно приобретенные тапки, как послышался негромкий хлопок и, вдыхая свежий запах грозы, Марат услышал:

– Да что с этими пробками?! Говорил, не надо воронежские брать! Каждый день летят, заразы!

      Нащупав телефон, Марат набрал три цифры экстренного вызова и, не отвечая на голос оператора, неслышно подбежал к двери. Отчетливо пахнуло табаком. Шепнув в трубку «Полицию», Марат отключил мобильник, включил камеру и, неумело перекрестившись, вышел в затемненный коридор.

      Фонарь мобильника осветил замерших при его появлении мужика со старухой. Одеты они были как и вчера – он в пижамных штанах с папиросой, она вся в черном. Рука мужика тянулась к рубильнику.

«Гипнагогические, значит?» – промелькнуло в голове Марата, но вслух произнес другое:

– Опять… вы?!

– Глянь, уже тут! – раздался хриплый мужской голос, – Что я тебе говорил, мать?!

      Еще не закончив предложения, мужик щелкнул рубильником. Поняв, что при включившейся лампочке с фонарем он выглядит, как минимум странно, Марат убрал телефон, сразу переходя в наступление:

– Вы кто?!

– А сам из каковских будешь? Местный или так, ищешь разжиться чем?

– Да он шпиён! – держа руки за спиной, бабка угрожающе приближалась к Марату.

– Слушайте! Что происходит?! Кто вы и что вам здесь надо?!

– Это, парень, мы у тебя должны спросить: какого лешего шастаешь тут, будто у себя в огороде? Чего зачастил—то?

– Пошмотри на его штаны! Он бошяк!

Невольно посмотрев на дыру в джинсах за двести баксов, Марат возмутился:

– Я не босяк! И здесь живу я, понятно?!

– Э, нет, дорогой товарищ! Это наша квартира, Щербаковых! Нам ее государство за труды—заслуги наши выделило, вот какое дело! Так что давай, иди отседова по—хорошему, пока чего не случилось. Иди, иди, паря.

– Фашишт! – лицо старухи предвещало мало хорошего.

– Та-ак, это уже начинает надоедать! Имейте в виду, я вызвал полицию! – Марат вынул мобильник, потряс для убедительности, но мужика это не впечатлило.

– Ага, эт правильно, эт хорошо, мы тож милицию вызвали! Как свет вырубился, я сразу понял – опять чумной заявится! И вот он ты, тут как тут! Посмотрим чье Динамо победит, ага?!

– Штиляга нещащный!

– Какое Динамо? Кто вы вообще такие? Имена, клички или как его… погоняло есть?! У бабки, судя по взгляду, точно должно быть! Что-то страшное, наверно!

– Шам шобака! – судя по движениям, бабка готовилась к атаке.

      Все выглядело настолько нелепо, что ему никто не поверил бы, вздумай он сойти с ума и рассказать об этом кому—нибудь, но до этого дня еще надо было дожить. Сейчас же предстояло разобраться с агрессивными, заявившими права на его квартиру пенсионерами, а главное понять, как они появляются.

– А мож, ты и впрямь шпион? Имена ему, вишь, клички, пароли! Про Динамо не знает, о полиции толкует! Ну, признавайся, паря, на кого работаешь? – мужик с подозрением оглядывал Марата, отмечая прическу, одежду, тапки, – на американцев или, может, англичан?

– Вы что, совсем того?! Еще раз для самых непонятливых – это моя квартира, я здесь живу, ясно?!

– И тут не угадал, казачок! Тут мы с матерью живем, а еще сын мой! Кстати, завтра он возвращается со своей семьей, так что тебе здесь тесновато будет. Поискал бы другое место для ночлега, что ли? Если не шпион, конечно. Ну, или уж дождись, пока наша доблестная…

– Пущай его милишия жаарештует!

– Та-ак, значит, сын, семья, собака… все, надеюсь? Или еще какие-нибудь бурундуки водятся?! Нет?! Очень хорошо! Сейчас все прояснится!

– Конечно, прояснится, – уверенно пустил струю дыма мужчина, – но тогда уж пеняй на себя, паря.

      В творящемся абсурде одно было очевидно – несмотря на все свои странности, мужик с бабкой были искренни, что окончательно запутывало ситуацию. Даже представив, что они тоже наследники неизвестного деда, как объяснить, что на курильщике пижамные штаны и нелепые домашние тапки? Не мог же он в этом через всю Москву. Или… мог?!

– Вы, правда, не понимаете, что вас сейчас заберут в отделение?

– Ну, так, правда, она завсегда выход найдет!

– Ижыди, шерт!

– Да вы просто чокнутые! – Марат развел руками, на всякий случай слегка отодвинувшись от старухи.

      Звуки полицейской сирены прервали мирные переговоры. Подбежав к окну, Марат увидел въезжающих во двор полицейских. Состроив самую ехидную ухмылку, на какую был способен, он обернулся и замер, видя, как растворяются в воздухе его оппоненты, оставляя после себя мелкие, кружащиеся частицы. Не веря глазам, Марат подскочил к месту, где только что стояли мужик с бабкой – сильно пахло обгоревшим в грозу мясом! Рванул к двери – на площадке никого, а далекие звуки неторопливых шагов подтверждали, что полицейские только что вошли в подъезд. Заходить Марат не стал. Дождавшись медленно вышедших из лифта служителей порядка, он развел руками:

– Вы опоздали!

– Это вы звонили?! – строго спросил плотный мужичок сержантскими лычками.

– Да.

– Что у вас произошло?

Меньше всего Марату хотелось врать, но выбора не было:

– Какой-то мужик пытался ворваться в мою квартиру.

– Где он?! – с азартом спросил помладше авторитетом лейтенант.

– Не знаю. Прямо перед вами убежал куда-то. Может, на крышу?

      Марат посмотрел на лестницу. Полицейские тоже.

– Товарищ сержант, я сбегаю, гляну?! – лейтенант бил копытом, то ли желая выслужиться, то ли взыграл азарт.

– А вы кто? – судя по выражению лица сержанта, погоня по крышам его не очень прельщала, – можно ваши документы?

– Я тут живу, – нащупав на древней вешалке пиджак, Марат вытащил из кармана депутатское удостоверение, – вот.

      Вскинув в удивлении бровь, старший пригнулся, читая раскрытую книжицу, выпрямился и, отдав честь, четко произнес:

– Извините, товарищ депутат! Работа такая!

– Все нормально, – Марат убрал удостоверение.

– Вы разглядели нападавшего?! Одежда, особые приметы?! Он был вооружен?! – не унимался лейтенант, чьи длинные зубы придавали еще большее сходством с жеребцом.

– Нет, – Марат повернулся, откровенно демонстрируя желание вернуться в квартиру, – если он сбежал, вряд ли я вам еще чем-либо помогу.

– Надо вызвать наряд! Оцепим все подъезды! Мало ли, может он еще на кого—нибудь набросится! – продолжал волноваться лейтенант, нервозно оглядывая потолки.

– Благодарим за бдительность, Марат Борисович, – сурово произнес сержант, игнорируя призывы старшего по званию младшего коллеги, – мы тут еще походим, поспрашиваем, может, кто-нибудь слышал или видел чего.

– Конечно. Спасибо.

Кивнув, Марат закрыл дверь и сразу посмотрел на часы, запоминая – следующее «явление» состоится между восемью и девятью часами вечера, если не случится очередной сбой. Вспомнив про телефон, он уже через пару секунд смотрел видео, где можно было в деталях разглядеть гневное лицо старухи в черном…

Глава 4

– Ну, наконец-то! А мы уж заждались вас, курортники!

Гаврила Семеныч с папиросой во рту и суровой улыбкой на губах, стоял в настежь распахнутых дверях, надежно прикрывая вход в квартиру. Позади него притулилась одетая, как обычно во все черное Варвара Петровна, то ли осуждая, то ли одобряя количество сваленных перед дверью чемоданов. На площадке наблюдалась багажная возня, усугубляемая суетливостью лохматого пса, громко повизгивавшего от радости. Мелькнувшее позади вернувшихся курортников лицо дворника Матвея выразительно смотрело на главу семейства, если точнее, на его руки, торопливо отсчитывающие мятые рубли.

– Митя, ты скоро?! – требовательно спросила моложавая женщина в светлой кофте, с трудом поднимая один из чемоданов.

– Все, мы уже все. Спасибо, Матвей.

      Отвернувшись от просветлевшего лицом дворника, Митя попытался вырвать у жены громоздкий чемодан, но не тут-то было.

– Я сама! Там хрупкое!

– Дорогая, не нужно! Я все помню и буду осторожен!

– Чего так долго с этим вымогателем?! Три рубля за три этажа!

– Ну, по сравнению с аэропортскими грузчиками наш еще далай-лама, – усмехнулся Митя, мягко отбирая у Светланы чемодан.

– Лама?! – Гаврила Семеныч удивленно смотрел на сына, – А причем тут олень?

– Далай-лама не олень, бать, – выдохнул Митя, втаскивая чемодан в прихожую. Выпрямился, крякнул и добавил, – и лама, скорее, верблюд, чем олень.

– Дедуль!

К Гавриле Семенычу подбежал худенький мальчик лет десяти с макетом корабля. Подхватив пацана, дед вынул изо рта папиросу и, аккуратно выдохнув в сторону струю дыма, строго сказал:

– А ты прибавил. Двадцать…, да нет, все тридцать килограмм!

– Не-ет! – засмеялся Толька, – Ничего я не прибавил! Может, сто грамм и все! Привет, прабабуль!

Варвара Петровна угрожающе подняла руки, словно собираясь схватить его. Увернувшись от ее рук, мальчик спрыгнул на пол, обхватил руками пса.

– Рекс, я так соскучился по тебе!

Гавкнув от прилива нежности, пес в один прием облизал половину Толькиного лица.

– Фу, тихо! – проворчал Гаврила Семеныч.

– Дедуль, я такую ракушку достал со дна! – Толька обтер рукавом обслюнявленную щеку, – Она в чемодане, щас покажу!

– Сам? Или Митя помог?

– Сам, конечно! – бросив взгляд на входящего в дверь Митю, – папа все видел! Скажи, пап!

– Видел, видел, но покажешь потом, когда распакуемся. Здорово, бать, – Митя втащил в квартиру следующий чемодан, сбросил с плеч рюкзак и протянул руку.

      Гаврила Семеныч крепко пожал ее и посмотрел на входящую в переднюю женщину в светлой кофте.

– Будьте здоровы, Светлана батьковна, – усмехнулся в усы свекор.

– И вам не хворать, Гаврила Семеныч, – ответила Света, с видимым удовольствием скидывая один за другим туфли.

– А хде ш Оля?! – забеспокоилась старуха.

– К Верке пошла! – громко сказал Митя, наклонившись к старухе – скоро вернется!

– Да не ори ты ей в ухо, – недовольно проворчал Гаврила Семеныч, затягиваясь, – а чего это не успевши приехать, умчалась сразу? Даже не поздоровалась!

– Бать, не ворчи. У них очередной грандиозный проект, все деньги на междугородние переговоры истратила. И ни дня над учебниками!

– Митя, не выдумывай. У Оленьки сейчас поиск, метания, – женщина качнула головой, неожиданно переходя на французский, – lancer, mon âmeun, défi!

– Какие вызовы, Света? У нее последний год в институте, диплом сдавать, а она переводиться надумала! Ты про эти метания?

– Пошто ребенка оштавили?! – в разговор вклинилось негромкое шипение.

– Бабуля! – Митя обнял старуху, – все хорошо! А вы как тут? Без приключений?

– Так это, – батя потянул потухшую папиросу, вынул изо рта, с сомнением разглядывая бумажный мундштук, – разговор будет, – подумав еще секунду, он добавил, – со всеми…

      Пятнадцать минут спустя вся семья за исключением Тольки и Рекса в полном молчании сидела за круглым столом в гостиной. Митя посматривал на Свету, которая недоверчиво поглядывала на свекра, только что закончившего рассказ и неуверенно потиравшего то левый, то правый ус. Варвара Петровна недобрыми взглядами нагнетала обстановку. Зловещую тишину нарушил Митя:

– Вот те и приехали!

– Я все же не могу понять, как он попадал в квартиру, если двери и окна по вашим словам всегда были закрыты? – Света посмотрела на мужа, но было ясно, что вопрос предназначался не ему.

Выбив из пачки «Беломора» папиросу, Гаврила Семеныч зажег спичку и, не прикуривая, задумчиво произнес:

– А хрен его знает как. Сам в толк не возьму.

– Шпиён он! – уверенности старухи можно было лишь позавидовать.

– Шпионам тоже нужны двери, – Света посмотрела на нее, затем на мужа, – а ты что думаешь?

      Митя подобрался на стуле, но вставать не стал.

– И сколько раз это было?

– Да раз пять! – бросив потухшую спичку в пепельницу, Гаврила Семеныч зажег следующую, прикурил и, давясь дымом, закончил, – Шесть, может. Не считал я!

– Надо было дождаться Оли, – Митя обеспокоенно посмотрел на часы, – задерживается чего-то. Может, она чего подскажет?

– Придет, расскажем, – Света посмотрела на мужа и повернулась к свекру, – Гаврила Семеныч, а можно подробней? Как одет, что говорил? Что-то étrange?

– Чегой?

– Странное, необычное…

– Что может быть необычней?! – задумался Гаврила Семеныч, глядя на лежащий на столе спичечный коробок, – А, ну так грозой пахло!

– Какой грозой? Летней? – удивленно посмотрел на отца Митя.

– Озоном, что ли? – предположила Света.

– Озон, газон – не знаю! Воздух как в грозу свежий, только суховат маленько!

– Швет ишчежает, а он уш тут! – веско вставила Варвара Петровна, поджав нижнюю губу.

– Стоп! – Митя посмотрел на нее, – Что значит, свет исчезает?

– Да пробки каждый день летят! – выдохнул струю, Гаврила Семеныч со вкусом затянулся, – совсем делать разучились! Посоветовали югославские, так они такие же!

– То есть, сгорают пробки и появляется этот мужчина? – Света переводила взгляд с бабки на свекра.

– Да, какой там мужчина?! Лет двадцать восемь, может, или двадцать девять – сопляк, одно слово!

– Жлой он!

– Варвара Петровна, ну, причем тут его человеческие качества?! Спрашиваю еще раз: сгорают пробки, и он появляется, так?

– Вроде, – согласился Гаврила Семеныч и сразу покачал головой, – а мож и наоборот – как появлялся, так пробки и вылетали! Видели его всегда после того как я их на место вворачивал, но в темноте как поймешь-то?

Митя и Света переглянулись – у этой теории было не меньше шансов на истину, но и она не объясняла, как именно неизвестный мужчина—сопляк попадал в закрытую квартиру.

– Участкового намедни вызывали.

– И что? – Митя встревожено посмотрел на отца.

– Пришли, окна пощупали, двери потрогали, меня обнюхали, не пил, дескать?

– А ты?

– А я что, пью?! – Гаврила Семеныч сердито посмотрел на сына, – Сказали, как еще раз появится, вязать и к участковому! Они уж там сами допытаются.

– Вязать? Что за гестаповские методы? – Света постучала пальцем по столешнице,       – Никого мы вязать, а тем более пытать не будем! Появится – спросим, кто да чего нужно, а там видно будет.

– А если он полезет? – Митя не мог поверить в рассказ отца, как и в то, что отец с бабушкой одновременно спятили, рассказывая невероятную историю.

– Куда полезет, дорогой?

– В драку, например!

      Света похлопала мужа по руке

– Никуда он не полезет. Это просто какой—то фокус. Прожекторы, лазеры, голография, я читала об этом, только не помню у кого. Может, у Ефремова? Вспомнила – гиперболоид инженера Гарина!

– Хочешь сказать, им все привиделось?

– Не факт, – Света встала, подошла к окну, – может, это какие-то лучи через окно? Преломились, создавая иллюзии…

– Это что ж за иллюзия такая говорящая? – усмехнулся Гаврила Семеныч, туша папиросу и доставая из пачки следующую.

– Штрашный!

– Света, милая, пожалуйста, только не надо фантастики! – Митя потер переносицу, – Должно быть рациональное объяснение!

– Извини, дорогой, но других пока нет. C'est bidon! Ерунда какая-то! И, кстати, хотелось бы самой увидеть все это. Версии потом будем строить.

Громкая трель дверного звонка заглушила слова старухи, но никто переспрашивать ее не стал.

– Толька, открой дверь! – крикнула Света.

– Иду, – донеслось из коридора недовольное бурчание, – как семейный совет – Толька, займись чем-нибудь полезным. Как звонят – Толька, дверь!

– Что Оленьке скажем?

Митя встретился взглядом с женой, посмотрел на доставшего спичку отца, скользнул взглядом по напряженному лицу бабушки.

– А что знаем, то и скажем. И Тольке тоже…

…Из 35 депутатских кресел занято было не более половины, но страсти на Страстном бульваре кипели нешуточные. Коммунисты как обычно были против всех, правые опровергали, центристы лениво поглядывали по сторонам, а спикер о чем—то деловито шептался то с одним помощником, то с другим. Стоявший на трибуне депутат от коммунистов Мозговой яростно обличал нагло зажравшуюся власть, используя странные речевые обороты…

– Совершенно непонятно, как мэрия собирается решать назревшие вопросы по разрешению неразрешимых вопросов по изменению решений неправовых решений! Мы все время слышим красивые отговорки, но даже под самым роскошным павлиньим хвостом скрывается обычная куриная задница…

Оторвавшись от уха помощника, спикер наклонился к микрофону:

– Депутат Мозговой, я призываю вас уважать присутствующих в зале и обойтись без скабрезностей!

– Надо было использовать слово жопа?

Смех заглушил невнятный ответ спикера. Марат с тоской посмотрел на Разгонова, увлеченно разглядывающего на планшете фотографии новых автомобилей…

– Жень!

– А? – Разгонов нехотя оторвался от созерцания последней модели «Ягуара».

– Что происходит?

– Ты о чем?

– Да об этом! – Марат кивнул на выступающего депутата Мозгового.

– А, это, – Разгонов усмехнулся, – коммунистам обидно, что место в комитете по экологии досталось не им, вот и давят из себя не переваренное.

– Весь этот бред из-за места?

– Конечно! Во-первых, там надбавка солидная, во-вторых, мы опять их уделали!

      Разгонов заржал, но оборвал смех, увидев обернувшиеся к нему головы.

– Он же какую-то чушь мелет!

– Странно, что ты еще не привык, – Разгонов «перелистнул», – о, вот это агрегат! И стоит всего 32 лимона!

На дисплее красовался незнакомая Марату марка автомобиля.

– Слушай, мне нужно отъехать по делам. Не знаешь, когда этот балаган закончится?

Разгонов посмотрел на свой золотой «Ролекс».

– Минут сорок, наверное. А ты куда собрался? К Лике что ли?

– Нет, к тетке надо съездить. Помочь кое с чем.

– Так пошли рабочих!

– Да там…, – Марат замялся, – в общем, самому надо. Прикроешь?

– Базару нет, братан. Надеюсь, ты не забыл?

– О чем?

– О сегодняшнем вечере.

– А, торговый центр, – Марат усмехнулся, – как же я мог! Такое только раз в жизни бывает!

– Вали уже. Если спросят, скажу что к врачу поехал. Кстати, а ты был у этого…

– Был, – торопливо перебил его Марат.

– И что?

– Все нормально. Посоветовал не бухать и по грибы сходить.

– Савл плохого не насоветует.

– Наверно. Только грибов сейчас нет.

– А мы достанем! – Разгонов заговорщицки подмигнул Марату, – Можно местные, а хочешь, из Голландии привезут! У них с этим делом все тип-топ!

– Спасибо, обойдусь как—нибудь. Ладно, пошел я.

– Давай! – Разгонов кивнул, «перелистывая» на очередной сверкающий шедевр автомобилестроения, – Умеют же, буржуи!

Стараясь не привлекать к себе внимания, Марат неторопливо двинулся к выходу. За спиной разорялся Мозговой:

– …не допустим терзать народ! Мы за народ! Народ за нами!

      Марат прибавил шаг…

      Он уже бывал в квартире тети Лизы на Новокузнецкой и даже ночевал, когда мотался по Европам в поисках справедливости. С тех пор там появился белый рояль, на котором никто не играл и много другой белой мебели. Аляповатый ремонт довершал картину мещанства, от которого тетя Лиза, в неодолимую силу врожденной провинциальности никак не могла избавиться.

– Нравится? – с чувством затаенной гордости она указывала на резной буфет цвета слоновой кости, – Клиентка подарила! В вашем интернете такое не купишь!

Марат вежливо кивал, медленно двигаясь за хозяйкой, которой явно хотелось поделиться радостью обретения пуфиков с обивкой из горностая. Три комнаты показались ему путешествием за три моря, но оно закончилось в гостиной с роялем и стеклянным столом на мраморной основе.

      Диван тоже оказался белым. Подумав, что даже стиранные джинсы могут оставить на светлой коже неприличное пятно, Марат подошел к столу. Под столешницей плавали золотые рыбки.

– Они не настоящие, – обрадовалась тетя Лиза, проследив за его взглядом, – электрические! А все равно, посмотришь минуточку – другую и душа отдыхает! Расслабляет, знаешь!

– Тоже подарок благодарной клиентки?

– Стол? Не, я его на выставке нашла, а рыбок сосед сделал.

– Какой сосед?

– Иван Кириллыч, я тебе говорила про него! Руки у него золотые! Сам предложил, а я что, дура от такой красоты отказываться?!

– Ну, да, – неопределенно ответил Марат, садясь на стул с изогнутой, как от радикулита спинкой.

– Маратик, тебе чай или кофе?

– Тетя Лиза, ничего не надо. Я пришел…

– Ауру проверить? Молодец, это правильно! Сейчас все сделаем, проверим, а там и…

– Аура подождет! – перебил ее Марат, видя, как удивленно изогнулись брови эксперта в потустороннем, – Они снова были! Мужика не успел, а вот бабку сфотографировал!

      Марат протягивал тете Лизе мобильник, на экране которого застыл зловеще смазанный снимок старухи.

– О, господи! Что это?! – тетя Лиза казалась напуганной.

– Она появляется с курильщиком. Еще собака была, не знаю, какой породы. Большая такая! Вплыла в комнату и пропала.

– Вплыла? Собака?! Маратик!! – тетя Лиза растерянно смотрела на племянника, – эта женщина…? Кто она?!

– Не знаю! – Марат убрал телефон в карман и посмотрел на явно растерянную тетю, – в последний раз мы даже говорили!

– Говорили?! Господи, о чем?!

– Да бред полный! Мужик уверял их, мол, квартира, интересовался, чего я там шастаю! Даже фамилию назвал…, – Марат вдруг понял, что не помнит фамилии мужика в пижамных штанах, – Черпаков… Чердаков… забыл, черт!

– С фамилией разберемся. Посмотрим список бывших жильцов, может, тогда вспомнишь, – заметив на лице Марата удивленное выражение, беспечно махнула рукой, – есть одна клиентка, поможет.

– Что это даст? Ну, вспомню я, поймем, что там когда-то жили эти Шлепаковы. Что же, получается, я с привидениями общаюсь?!

– Привидения не курят, – мудро подметила тетя Лиза.

– Соль на них тоже не подействовала – проникли и не заметили!

– О, так ты соль рассыпал?! – умилилась потомственная гадалка Елизавета, – а заговоры читал? Без заговоров одна соль не спасает.

– Не знаю я ваших заговоров. Прочитал где-то и рассыпал. Что-то же надо делать!

– Ну, милый, так и навредить себе недолго, не знаючи-то! Ладно, сейчас попьем чаю, и ты все мне подробно расскажешь. Каждое слово, каждую мелочь, все, что помнишь.

      Марат кивнул, чувствуя – надо выговориться. Беседа с врачом помогла на какое-то время расслабиться, но очередное появление призраков свело на нет все его усилия. Судя по безвкусной, зато дорогой обстановке, тетя Лиза психотерапевт не хуже, и разговор с ней также мог принести пользу. Несмотря на обилие контактов в телефоне, приятелей и подруг, обсудить творящееся безобразие он мог только с ней – неродной родней. Это было неожиданное открытие и не сказать, что приятное…

      Чай показался странным, с привкусом костра. Марат рассказал все, что помнил и теперь отхлебывал небольшими глоточками, прислушиваясь к необычному вкусу. Во время рассказа тетя Лиза то и дело поправляла посуду на столе, приборы, салфетки, выравнивая их по известным ей одной линиям, тянулась к колоде Таро, несколько раз погладила черный ограненный минерал – внимала, в общем. Поняв, что рассказ окончен, достала из коробки толстую свечу, зажгла, что-то негромко пробормотав над зыбким пламенем. Свеча заискрила, бенгальским огнем разбрасывая тухнущие в полете огоньки, но успокоилась, как только ворожея прошептала над ней еще пару слов.

– Маратик, можешь встать и обеими руками подержать ее перед собой?

      Поколебавшись, Марат взял протянутую свечу и встал, в ожидании дальнейших инструкций.

– Повернись и закрой глаза, – тетя Лиза не заставила ждать, – это недолго. И не больно, не бойся.

– Ладно, не буду, – ответил Марат, представляя, как глупо он выглядит со стороны.

– И вовсе не глупо, – успокоила тетя Лиза, словно прочитав его мысли, – а теперь закрой глаза и постарайся ни о чем не думать.

      Подумав, что какими-то секретами она все же владеет, Марат закрыл глаза. Со второй частью затруднения возникли сразу – мозг упрямо отказывался отключаться в таком состоянии и, как назло, в голову активно полезли самые разные мысли. О Лике с ее безумным поиском идеального мужчины для осеменения, ремонте, на котором настаивал Разгонов, долге в полмиллиона. Перед глазами всплывали пьедесталы и сцены награждения, мешаясь с моментами унижения в суде; драки в интернате; безумные отроческие забеги по кладбищу; вызов в сборную и первая победа на Олимпиаде. Затем он увидел барахтающуюся в воздухе собаку, за которой маячила грозящая зубной электрощеткой старуха. Видение было настолько отчетливым, что Марат вздрогнул и открыл глаза. Держа в руках потухшую свечу, тетя Лиза стояла перед ним, обеспокоенно глядя на Марата, но он мог поклясться, что не отдавал свечи.

– И давно я… так стою? – растерянно спросил он.

– Минут пять, примерно, – ответила тетя Лиза, убрав свечу в коробку, – я не засекала.

– Это что, гипноз?

– Маратик, я такой ерундой не балуюсь.

– Тогда… что?!

– Ничего страшного. Твое эфирное тело ненадолго покинуло тебя, чтобы я могла рассмотреть, есть ли на тебе следы воздействия.

– Что значит покинуло? – Марат был растерян и даже не думал скрывать этого, – то есть, я… умер?!

– Нет, конечно, разве ж я такое допустила бы?! – чуть обиженно ответила тетя Лиза, садясь за стол.

Марат подумал, что сейчас он выглядит еще глупее, чем можно представить. Присел, помолчал, глядя, как тетя Лиза мешает карты Таро.

– Ясно, – сказал, а сам подумал, что все ровно наоборот, – и что там с моей… аурой?

      Тетя Лиза ответила не сразу. Перемешала колоду, подержала ее меж ладоней и лишь после этого взглянула на Марата.

– С аурой все хорошо, порчи нет, сглаза тоже, – она говорила тише обычного, и одно это уже было необычным.

– Ну, хоть с чем-то у меня хорошо, – ненатурально улыбнулся Марат.

– Да, – рассеянно ответила специалистка потусторонних наук, – но…

– Так и знал! – произнес Марат, – Всегда есть какое-то но! И что это за но?

– Не знаю, как объяснить, никогда с таким не сталкивалась, – она аккуратно положила колоду на стол и, посмотрев Марату в глаза, попросила, – сдвинь, пожалуйста, колоду и возьми верхнюю карту.

После удивительной демонстрации ее способностей, упрашивать Марата было ни к чему. Он снял половину колоды, взял верхнюю карту и перевернул ее, отмечая, как изменилась в лице тетя Лиза. На карте был изображен мужчина в красном платье, красных чулках и красном колпаке. В руке он держал небольшой жезл, а над его головой висели две кусающие друг друга за хвост змеи.

– Что это за карта?

– Маг из старших арканов, волшебник и повелитель трех из четырех стихий.

– Надо же! – насмешливый тон не мог скрыть волнение в голосе, – так это хороший знак или…?

– Не хороший и не плохой, – тетя Лиза покачала головой, – он волшебник, а у них своя правда и своя мораль.

– Ладно, спрошу по-другому: его нужно бояться?

– Не знаю, – процедила гадалка после короткой заминки, – но почти уверена, что дело не в тебе, а в квартире.

– И что с ней не так?

– Что? Ты получил ее в наследство от никогда не виденного деда, и спрашиваешь, что с ней не так? – тетя Лиза почти сердито смотрела на Марата.

– Он мне не дед, а всего лишь двоюродный брат деда, которого, кстати, я тоже никогда не видел, – попытка парировать была не особо удачной.

– О нем ты, по-крайней мере, знал и даже видел его фото.

– Ладно, – признал Марат, – это и в самом деле странно, но такое наверняка случалось с кем-то и раньше. Причем здесь квартира?

– Пока не знаю, – она помолчала, глядя на карту Мага, – но вряд ли стоит с этим тянуть.

– Это еще что значит?

– А то, что мне нужно осмотреть ее.

– Ты же была там! – напомнил Марат, – и все видела!

– Смотреть и видеть разные вещи. Нужно полностью проверить: каждую комнату, стены, полы, потолки.

– И что ты надеешься найти?

– Говорю же, не знаю, – тетя Лиза взглянула на часы и вдруг заторопилась, – вот, блин, чуть не забыла! Ко мне же сейчас клиентка придет! Маратик, прости, родной, но будет лучше, если ты сейчас уйдешь, а вечером я сама приеду к тебе и мы вместе все посмотрим.

– Я так и не понял, что с этим магом—волшебником? Каким он тут боком? И кто это может быть?

– Не знаю, может, и никаким.

Кивнув, Марат прошел в прихожую, обулся и, не говоря ни слова, открыл входную дверь. Дождавшись пока она закроется, тетя Лиза трусцой побежала в гостиную. Зажгла спичку, поводила над ней ладонью и, протянув руку к половине снятой колоды, неразборчиво прошептала несколько слов. Закончив, перевернула следующую карту и замерла. На нее смотрел Шут…

Выскочив из метро, Марат почти бежал – до возможного сеанса с привидениями оставались минуты, но словно сама судьба пыталась помешать ему. На выходе из станции ему пришлось объяснять каким—то иностранцам, как добраться до гостиницы «Международная», после чего благодарные гости столицы пожелали непременно сделать селфи с pleasant young man. Затем он помог старенькому дедку подняться по ступенькам из подземного перехода и целую минуту, скрывая нетерпение вежливой улыбкой выслушивал благодарность и добрые пожелания. После дедка он ненароком врезался в мужчину, обернувшись на крик «Марат» – женщина кричала упрямому мальчишке, не желавшему идти в парикмахерскую, что не уберегло от неприятного разговора с мужчиной.

– Алле! Ослеп, что ли?! – агрессивно поинтересовался мужчина.

– Простите, не заметил.

– Купи очки!

Мужчина был заметно раздосадован и, судя по выражению лица, на котором выделялся неприятный, похожий на укус шрам, был не прочь поучить наглеца хорошим манерам. В другое время Марат преподал бы ему урок в виде пары приемчиков из запрещенного арсенала, но голова была занята другими мыслями, да и мараться не хотелось…

      Следующим препятствием едва не стала агрессивная овчарка – облаяв пробежавшего мимо Марата, собака попыталась броситься за ним, но была удержана подростком лет десяти. Увидев, с каким трудом мальчик удерживает рвущегося с поводка пса, Марат не стал искушать судьбу и успел втиснуться в закрывающуюся подъездную дверь, а спустя пару секунд уже поднимался на лифте, удивляясь агрессивности соотечественников – что людей, что собак.

Перед своей дверью он замешкался в поисках ключа, открыл и замер, глядя на стоящее у рубильника неземное существо с веселыми зелеными глазами. На существе было легкое платье в какой—то немыслимый цветочек, светлая, похожая на пуанты обувь, а на лице играла насмешливая улыбка. Не понимая, кто она и как попала в квартиру, Марат сделал пару шагов и остановился, пытаясь унять расходившееся от бега сердце. Или не от бега…

– Привет! – весело произнесло существо.

– Здрась…те, – неуверенно ответил Марат, оглядываясь по сторонам в поисках привычных уже курильщика и старухи, но их не было, – простите, а вы… кто? И что здесь…

– Вот, значит, как ты к нам попадаешь! – весело перебило его неземное существо, – Просто через дверь!

Она засмеялась, и Марату показалось, что в воздухе зазвенели десятки серебристых колокольчиков.

– Через дверь, конечно, – растерянно подтвердил Марат, – а как вы здесь оказались?

– Понимаю, в это сложно поверить, но и я тем же путем!

– Ничего не понимаю, – Марат пытался взять себя в руки, что было затруднительно, – но откуда у вас ключи?! Я только неделю назад поменял замок!

– Правда?! Вот совпадение! Дедушка тоже поменял его пару дней назад! Ладно, с замком еще разберемся, а пока, может, объяснишь, кто ты и почему приходишь? – улыбка не сползала с ее губ, но вопрос был серьезный.

– Я… Марат…, – помедлив, он добавил, – …Борисович. Вообще-то живу я здесь.

– Красивое имя! А где, в нашем доме?

– Вообще-то в этой квартире. Не так давно, правда, но у меня есть бумаги, – Марат подошел к стоящему под зеркалом комоду, вынул пачку бумаг, заготовленных, как бы ни безумно это ни звучало, на случай появления привидений, заявивших о правах на его квартиру.

      Он подошел к девушке, только сейчас ощутив запах грозы и незнакомых духов.

– Хм… а где бабка и этот… в пижаме?

– Кто?! – Небесное создание с зелеными глазами еле сдерживала смех, глядя на растерянного Марата.

– Ну, старуха в черном и мужик с папиросой. Раньше только они… появлялись, – помолчав, Марат задал мучивший его вопрос, – еще собака была, лохматая такая.

– Это Рекс, его папа с Севера привез. Самоедская собака.

– Самоедская, – повторил Марат, – а вы точно не привидение?

      Звонко рассмеявшись, девушка протянула Марату руку, которую тот с осторожностью пожал, ощущая, какая она мягкая и теплая. Словно прочитав его мысли, девушка ответила:

– Теплый!

      Отпустив руку Марата, она толкнула дверь в ближайшую комнату.

– Я же говорила, никакое это не привидение! Их просто не бывает! Мам, пап, выходите! Он живой! Туговато мыслит, конечно, но точно живой! Ау, народ, вы где?!

      Изумленно уставившись на выходящий из комнаты табор в лице уже знакомых мужика с папиросой, старухи, мужчины, женщины и мальчика лет десяти, державшего на поводке лохматого пса, Марат на мгновение потерял дар речи. Он переводил взгляд с одного на другого, не понимая, что с ними не так. «Табор» платил той же монетой, с недоумением разглядывая Марата, пока мужик с папиросой не постучал пальцем по толстому конверту, который держал в руке.

– Тут вот наши документы на квартиру! Хотелось бы и на твои, соколик, взглянуть!

– Соколик?! А вы кто?! – растерянность не проходила, и Марату стоило немалых усилий сформулировать даже такой простой вопрос.

– Мы Щербаковы! – громко ответил вынырнувший из-за тел взрослых мальчуган с копной светлых волос на голове.

      Марат вспомнил, что именно эту фамилию называл курильщик.

– Так у тебя есть документы или как? – прокашлял курильщик, с подозрением глядя на бумаги в руки Марата.

Заметив, как «табор» переглянулся, Марат протянул свои бумаги на квартиру:

– Вот.

С видом завзятого делопроизводителя курильщик взял папку и, забыв о Марате, все взрослые заинтересованно уставились на прозрачный файл, куда были вложены заверенные нотариусом и скрепленные всевозможными печатями бумаги. Наблюдавший за девушкой, которая двигалась по прихожей, слегка пританцовывая и с легким удивлением отмечая понятные ей одной вещи, Марат прочистил горло:

– Хм-м! А как… вас зовут?

– Разве я не сказала? – девушка сделала полукруг, оборачиваясь к Марату.

– Я бы запомнил.

– Тебе не понравится.

– Почему?

– Обычное потому что!

– Ваня?

      Взглянув на Марата, девушка вежливо улыбнулась, хотя шутка тянула максимум на единичку.

– Нет, я Оля!

– Это обычное имя?

– Обычное-преобычное! – влез незаметно появившийся сбоку пацан, протянул руку и закончил, – Толька! 5-ый «А»! Четверка по русскому и трояк…

– Трояк? – с осуждением в голосе повторил Марат, внезапно почувствовав, как отступает сковывавшее его напряжение.

– По пению, – нехотя признал мальчик, с нескрываемым интересом разглядывая календарь с постером космонавтов.

– По пению… это ничего, это не страшно, – ответил Марат, краем глаза наблюдая за Олей, которая с тем же легким или даже радостным удивлением осматривала старый комод.

Почувствовав его взгляд, Оля обернулась.

– Чудно-то как! Зеркало такое тусклое, будто его сто лет не чистили…

– Не успел…, – зачем-то начал оправдываться Марат, но Оля его не слушала.

– И комод… вроде наш, но кажется таким старым. Мы же его только в прошлом году купили!

– Оля, простите, я не понимаю…

– И я! – Оля посмотрела ему в глаза, и в пахнущем грозой воздухе вновь рассыпались серебристые колокольчики, – Календарь этот…. Это кто, американцы? Ты его повесил?

– Нет, то есть, да, это американцы, но повесил не я. Он висел здесь раньше.

– Странно, – Оля подбежала к старинной вешалке, которую Марат также наметил выбросить, – все так странно!

– Я тоже ничего не…, – поняв, что повторяется, Марат пытался упорядочить скачущие в голове мысли, – может, все же объясните, кто вы?

– А ты?

– Я? Честно говоря, я уже сам не знаю…

– А ты смешной! – на ее губах играла смешливая улыбка.

– Смешной?!

– Ну, конечно! Если не веришь, посмотри на себя в зеркало.

      Марат повернулся к зеркалу и…

…Увидеть себя в зеркале Марат не успел – почувствовав, как сквозь него прошла невидимая волна, он инстинктивно всего на миг закрыл глаза, а открыв, увидел в зеркале, что стоит один в обезлюдевшем коридоре. Он обернулся, но ситуация не изменилась. Щербаковы или как их на самом деле исчезли, словно и не было, а в его голове царили сумбур и еще что-то, чему не было названия. Он понимал лишь одно – только что эта девушка с удивительной улыбкой стояла перед ним, а сейчас никого, лишь запах озона с примесью незнакомых духов…

Глава 5

Сидя за большим круглым столом, Щербаковы мирно обсуждали случившееся.

– А я что говорил?! – кипятился Гаврила Семеныч, – аферист он!

– Ага, ага! – энергично поддерживала его Варвара Петровна, – шумашедший!

– Видели календарь?! Вы видели?! – чему—то восторгался Толька.

– Так странно одет…, – задумчиво кивала Света.

– А ну, замолчали все! – Митя грохнул ладонью по столу, – Это же невозможно! Пусть кто-то один говорит!

– Дорогой, ты не в институте со своими бездарями! – возмущенно заметила Света и, посмотрев на Олю, продолжила, – ты понимаешь, насколько безумно звучит твое предположение?

– Да говорю же вам, это возможно! Время не существует! Знаете, кто сказал?! Эйнштейн! Как же он был прав! – Оля взволнованно жестикулировала, понимая, что одних слов будет недостаточно.

– Дочь, Оленька, да что с тобой?! Что значит не наше время?! Какой еще 2021 год?! Это же… это… – Света посмотрела на свекра, задумчиво стучащего по столу папиросой, – Гаврила Семеныч, вы бы минут пять хотя бы не курили, а?!

– Это можно, – согласился Гаврила Семеныч, – пять минут погоды не сделают.

– Какие же вы странные! Смотрите в документы, где это прямо написано и не верите своим глазам! – Оля тряхнула копной светлых волос, – смотрите какие печати, шрифт, бумага, наконец! Разве такое можно подделать?!

– А про Телюфановых забыла? – Митя авторитетно посмотрел на дочь, – у них тыщ семьдесят фальшивых рублей нашли, да таких, что специалисты из банка с трудом отличили!

– Ой, Митя, прекрати! – Света нахмурилась, – им до Лопухиных как до Луны!

– Телюфановы свои деньги даже в банк сдавали! – не унимался Митя.

– Ты адрес читала? Какая Тверская-Ямская, если мы живем на улице Горького?! – отвернувшись от мужа, Света посмотрела на дочь.

– А я думаю, Олька права, это будущее, предки! Оно клевое! – не скрывая восхищения, закричал Толька, громко забарабанив ладонями по столу.

– Толька! Pas de jargon! – Света строго посмотрела на сына, – и следи за руками! Не на концерте!

      Улучив паузу, Варвара Петровна вставила законные три копейки:

– Шпиён он! Шамый наштоящий!

– Да подождите вы с вашим шпионом, мама! – Гаврила Семеныч нахмурился, собираясь с мыслями, – я так смекаю, надо пойти в милицию и все рассказать. Пусть приходят, устраивают засаду, а мы тут не причем.

– Засаду?! В нашей квартире?! Гаврила Семенович, ну вы вообще!

– Чего вообще, Светлана батьковна? Я, можно сказать, по существу говорю. Ну, не хотите милицию, давайте старым товарищам позвоню, попрошу помочь разобраться! Они хоть и пенсионеры, но вес еще имеют.

– Ты чего, бать?! Пока не разберемся, никаких старых товарищей и милиции! – Митя по очереди оглядел присутствующих, не обойдя взглядом и дремлющего у ножки стола пса, – никому ни слова! Всем ясно?! Тебя, Толька, в первую очередь касается!

– А чё сразу Толька?!

– Имей в виду!

– Хватит, раскомандовался! – голос Света не повышала, но ее тон заметно сбил уверенный вид Мити, – а если этот тип… мошенник? Об этом подумали?! Есть же документы, значит, можно выяснить!

– И как в этом помогут бумаги с непонятными печатями и датой, которая наступит через полвека?! Представь, прихожу я с ними в домоуправление и прошу проверить их подлинность! Да меня ж на смех поднимут!

      Митя схватился за живот, довольно неуклюже изображая смеющегося идиота.

– 61 год, papa! Это вам не веники вязать!

– Неважно! – перестав изображать идиота, Митя продолжал гнуть свое, – и хорошо, если только на смех, а то, чего доброго, в психушку отправят! С этим у нас быстро, забыли?!

– Шоль вежде рашшыпал! – вновь напомнила о себе старуха в черном, – он шумашедший!

– Вы бы определились уже, Варвара Петровна, – усмехнулась Света, – шпион или сумасшедший.

– Обое! – парировала прабабушка.

– Господи! – Оля схватилась за голову, – какие же вы ретрограды!

– Бога нет! – заметил Митя, – пора бы уже уяснить это, дочь!

– Может, управдому хотя бы сообщим? Он-то должен знать, что тут у нас…, – недоговорив, Гаврила Семеныч обвел всех задумчивым взглядом, посмотрел на часы и достал из коробки спичку.

– Послушайте, народ! – Оля даже встала, – Мы столкнулись с самым удивительным явлением из всех, о которых я когда—либо слышала, а вы управдом, милиция, психушка! Толька прав, этот Марат… мне кажется, он… и правда, из будущего! Что, если он и в самом деле живет в нашей квартире, только в 2021—ом году?!

– Это невозможно! Absurdite! Надо искать разумное объяснение, а не фантазировать! Другие версии есть? – Света посмотрела на мужа, но тот нейтрально отвел взгляд.

– Я за Ольку! – вновь забарабанил по столу Толька.

– Вот я те дам «Ольку»! Сколько раз говорила…, – Оля незлобно погрозила брату кулачком.

– А вы видели, что у него было в руке?! Такая странная штучка…

Поняв, что Света не отстанет, пока он с ней не согласится, Митя поднял руку, призывая к тишине.

– Лично мне он показался наглым и бесцеремонным! А ты что думаешь, дорогая?!

– Не знаю, Митя, мне от этого… типа не по себе! Его одежда…. Ты его брюки видел?! Это же… джинсы! Откуда они у него?!

– Штаны не штопаны! – донеслось от бабки.

– А я говорю, в милицию идти надо! Или в райком! Пусть товарищи разберутся, что за гражданин и как он тут оказался! Из будущего явился или еще откуда, но порядок должен быть! – бросил Гаврила Семеныч, прикуривая папиросу от почти догоревшей спички.

– Мам, пап, пожалуйста, остановитесь! Деда, ты говорил, вы каждые полдня с ним сталкивались?!

– Ну…, так примерно, может, чутка поменьше.

– Тогда чего мы спорим?! Давайте подождем 12 часов или меньше и посмотрим, что произойдет! А двери и окна запрем! Для чистоты эксперимента! Так всех устраивает?! – Оля с надеждой смотрела на родителей, но поддержал ее только брат.

– Ура! Я за Ольку!

– Толька, помолчи! Дочь, ты не понимаешь…, – Света недоговорила, но и так было ясно, что она против любых экспериментов в квартире.

– Наоборот! Это вы не понимаете, что перед нами возможность, которой не было ни у одного человека на Земле! Ну, пожалуйста, родные мои, давайте спокойно проживем эти полдня, будто ничего не случилось и посмотрим!

– Хм, а если он не появится? Что тогда, дочь? – прочистив горло, спросил Митя.

Оля задумалась всего на долю секунды:

– Я не знаю…, но прошу, пап, просто подождем! Это ведь проще, чем куда—то бежать, доказывать кому-то!

– Так, все, давайте успокоимся. Предлагаю всем отправиться на боковую, а утро, как известно, вечера мудреней, – произнесла Света, – Толька, ты уже дочитал «Cathédrale Notre Dame»?

– Ну, мам!

– Никаких мам! Arrête de chialer!

– Я не хнычу.

– Вот и прекрасно! Марш в комнату!

…Проворочавшись полночи и поняв, что уснуть не получится, Марат сел на кровати, бездумно глядя перед собой. Строго говоря, думы-то были, но слишком уж хаотичные и крутились, в основном, вокруг девушки с обычным именем. Незваные «гости» и без того казались пришельцами из другого мира (одна старуха чего стоила), но Оля…, в ней было что-то необыкновенное, словно она не из этого мира. Он никогда не встречал таких открытых и, в то же время… Марат задумался, подбирая точное определение, но ничего, кроме целомудренности и наивности в голову не шло.

      Не в силах усидеть на месте, он встал, растерянно оглядывая кажущуюся (сейчас особенно) пустой комнату. Сердце билось как после тяжелой схватки, а в ушах все еще звенел ее смех.

«Я что, влюбился?» – усмехнулся про себя Марат, – «Надо же, какой конфуз».

Войдя в кухню, он достал из холодильника бутылку минералки, но пить не стал. Приложив холодную бутылку ко лбу, Марат вышел в коридор и остановился у зеркала. Всего пару часов назад она стояла здесь, и мир казался таким удивительным, а сейчас это был просто коридор, в котором не хватало…. Марат не успел додумать, чего именно лишился мир, когда из него исчезла Оля, когда заметил выглядывающий из—под комода небольшой клочок бумаги. Раньше его не было, в чем Марат мог бы поклясться, поскольку после обнаружения бычка, обошел комнаты, уделяя особое внимание плинтусам. Присев на корточки, Марат осторожно потянул за уголок сложенной вдвое серовато—желтой бумаги и бережно развернул ее, предчувствуя удивительное.

      Это оказалась справка из Центрального туристско-экскурсионного управления, выданная гражданке Щербаковой О.Д. о том, что она совершила горно-пешеходное путешествие по маршруту ЦТЕУ №43 (Военно-сухопутной дороге) 1—ой категории трудности и сдала проверочные испытания по норме третьего спортивного разряда. Далее шла подпись председателя проверочной комиссии при Домбайской турбазе, дата: 12 мая 1960 года и еле видимая печать турбазы.

      Марат несколько раз перечитал справку, осмотрел со всех сторон, понюхал – как ни странно, пахло бумагой. Вспомнилось, что мужик с папиросой назвался Щербаковым, но если так, выходило Щербакова О.Д. это Оля?! Мозг отказывался принимать напрашивающийся вывод. Какой шестидесятый год?! Как такое может быть?!

      Вздрогнув от телефонного звонка, Марат посмотрел на дисплей и выдохнул – звонил Разгонов. Впрочем, облегчение тут же сменилось досадой, потому что сразу вспомнилось, что он не пошел на званый ужин по поводу открытия очередного торгового центра.

– Ну, ты чё?! – с места в карьер взял Разгонов, – Договорились же! Я жду, понимаешь, а тебе даже позвонить трудно?! Так дела не делаются, мужик!

– И тебе привет, – удивляясь собственному спокойствию, ответил Марат.

– Не, братан, приветами не отделаешься! Я тут как белка в колесе выкручиваюсь, чтобы люди не решили, будто мы балаболки какие!

– Кручусь.

– Чего?! – голос Разгонова едва не дал петуха.

– В колесе крутятся, а не выкручиваются, – чем громче орал собеседник, тем спокойнее становился Марат.

– Да хрен с колесом! Я за тебя поручился, а ты подвел меня!

– Поручился? В чем именно?

– Что ты наш человек, что все будет чики-пуки!

– Женя, о каких чики-пуки ты говоришь? – Марат нахмурился, по-прежнему сохраняя спокойствие.

– О деле, братан! О деле, которое принесло бы нам столько бабла, что мои пол-ляма ты вернул бы и не заметил!

– Так, – Марат выдохнул, и продолжил, – во-первых, ни на что, кроме посещения торгового центра я согласия не давал…

– Да что там давать! – перебил его Разгонов, – Надо было просто придти!

– Во-вторых, прекрати орать, – продолжал гнуть Марат, – и, в-третьих, никто не просил поручаться за меня. А теперь говори, что было нужно твоим серьезным людям.

– Не по телефону! – угрюмо бросил Разгонов, понизив тон, – Я недалеко, подъеду – расскажу.

– Давай, – произнес Марат и, не дожидаясь ответа, отключил мобильник.

«Черт знает что!» – подумал Марат, не представляя, в какую авантюру пытается заманить его Разгонов. Настроение портилось и гораздо быстрее, чем он ожидал. В эту минуту вновь прозвучал звонок и, не глядя, Марат механически провел пальцем по экрану.

– Чего еще?!

– Маратик, ты чего так кричишь? – послышался удивленный голос тети Лизы.

– Прости, думал не ты. Что случилось?

– У меня ничего. Звоню узнать, являлись тебе эти… привидения снова?

– Являлись. Всем табором.

– Каким еще табором?!

– Человек шесть… не считая собаки.

– Маратик, родной, ты сейчас об этих…, – начала тетя Лиза.

– О них! О Щербаковых!

– Ты вспомнил фамилию?!

– Подсказали. Их там три или даже четыре поколения, – ответил Марат и зачем—то повторил, – не считая собаки!

– Господи, Марат! То-то я сон плохой видела, даже проснулась, решила позвонить тебе! Они сейчас у тебя?!

– Нет. Исчезли, когда свет вырубился, – Марат сумел взять себя в руки.

– То есть, как исчезли?

– А как появились, только наоборот.

– И появились, когда свет отключился и исчезли?

– Не совсем, – вспомнив, что увидел Олю, войдя в квартиру, Марат уточнил, – когда я от тебя вернулся, они уже были здесь.

– Шестеро, значит?

– Ну! Дед с папиросой, старуха, мужик с женщиной лет по 45 и пацан, – Марат задумался, прикидывая, на сколько лет выглядел троечник по пению, – лет 10-12.

– Ты сказал, их было шестеро…

– И девушка. Лет 22, может чуть постарше.

В трубке ненадолго повисла тишина.

– Алло? – не выдержал Марат.

– Я здесь. Задумалась…

– О чем?

– Да так, – уклонилась от ответа специалистка по необъяснимому, – вы разговаривали?

– Они потребовали у меня документы на квартиру, – ответил Марат, тут же вспомнив, что бумаги остались у Щербаковых, – черт, они же с бумагами исчезли!

– Ты с ума сошел?! Отдавать документы незнакомым людям?!

– Так они тоже свои принесли.

– Ты их видел?

– Не успел. Но я нашел справку.

– Какую еще справку?

– Кажется, они выронили из своей кипы. Сейчас сфотографирую и перешлю тебе. Сама посмотришь.

Включив громкую связь, Марат быстро проделал нехитрую операцию.

– Получила?

– Да…, смотрю, – задумчиво ответила тетя Лиза.

– Что думаешь?

– И кто эта О.Д. Щербакова?

– Девушка.

– Так и думала. Но 60-ой год…, это же… невозможно!

– А я что говорю!

– Так, сейчас уже поздно, а завтра прямо с утра позвоню своей клиентке и попрошу ее разузнать обо всех жильцах этой квартиры.

– Тетя Лиза, мы уже говорили. Что это даст?

– Не знаю, но что-то же надо делать! – тетя Лиза ненадолго замолчала, – Справка-то не выглядит старой.

– Я тоже это заметил, – согласился Марат, – будто вчера выдали. А бумага плохая, такую, наверное, уже не делают.

– Кажется, будто фиолетовыми чернилами написано.

– Скорее всего.

Вздрогнув от длительного звонка в дверь, Марат отключил громкую связь.

– К тебе кто-то пришел?

– Коллега. Ладно, тетя Лиз, завтра поговорим.

– Хорошо. Позвоню, как что узнаю.

– Пока, – произнес Марат и отключил телефон, глядя в глазок, где красовались уже знакомые папиллярные линии…

…Войдя в прихожую, Разгонов недовольно посмотрел на стоящего у зеркала Марата.

– Может, объяснишь, почему не пришел? Скажешь, не получил мой смс?

– Зачем мне врать? – Марат пожал плечами, – Просто забыл.

– Как это забыл, мужик?! Тебе что, два годика?!

– Жень, не начинай, ладно? У меня тоже есть дела, закрутился и забыл. С тобой так не бывает?

– Когда дело касается бабла, тем более такого? – сощурил один глаз Разгонов, – Ты не поверишь, но нет!

– Верю, – усмехнулся Марат, – так что за дело-то?

– Пиво осталось?

– Нет, – Марат покачал головой, – могу кофе…

– К черту кофе! – раздраженно перебил Разгонов, – Так дела не делаются, Марат! Ты людей заставил ждать, но хуже всего, что вообще и не явился!

– Ну, извинись перед ними за меня, – насмешливо предложил Марат.

– Я никогда не извиняюсь!

– Да ты просто Ганди!

– Ганди, Шманди, неважно! Но я хочу, чтобы ты знал – сегодняшнее дело касалось не столько бабла, сколько тебя!

– В каком смысле меня?

– В прямом! Люди хотели поговорить с тобой, пощупать, та-скать, понять, что ты за фрукт! А ты взял, да и забил с прибором!

– А надкусить они меня не хотели?! – Марат почувствовал прилив крови к голове, как бывало, когда соперник начинал использовать грязные приемчики, – попробовать на вкус, нет?!

– Не кипишуй! Люди ищут надежного мужика с чистым бэкграундом. А ты с твоей репутацией подходишь куда лучше других! Мозговой с его двумя образованиями и бешеной карьерой сельского учителя тебе и в подметки не годится!

– Подхожу подо что? И причем здесь этот демагог?

Злость не проходила. На память пришел любитель дамских ушек Леха, вспомнились и другие сомнительные приятели Разгонова.

– Не подо что, а кому! – авторитетно исправил народный избранник.

– Вон оно чё! – Марат вдруг понял, что хочет врезать ему, – типа, как арабский скакун или бык-заводчик?!

– Ты все не так воспринимаешь. Серьезные люди хотят понять, можно ли тебе доверять.

– В чем доверять? Что за люди?

– Серьезные…

– Это я уже слышал.

– …можно сказать, сливки общества, – Разгонов даже не заметил, что его перебили, – а тебе нужны связи!

– У меня непереносимость лактозы. Так что им от меня нужно?

– Ладно, скажу, мне не жалко. На тебя хотят поставить…

– То есть, все-таки скакун?!

      Разгонов с сожалением посмотрел на него и, почувствовав нежелательный настрой, попытался замять тему.

– Проехали. Не хочешь перейти на пару ступеней повыше – твое дело. Мое было предложить.

– Ты предлагал поехать в долбанный торговый центр и с кем—то пообщаться, а не ходить перед ними иноходью!

– Чего завелся-то? Такие люди даже верификаторов нанимают, чтобы оценили, надежен ли партнер, можно ли ему доверять, а ты ведешь себя, как целочка!

– Какие люди, Женя? Что ты там мутишь за моей спиной?

– В том-то и дело, что не за спиной, – Разгонов покачал головой, даже сделал возмущенные глаза, – это ведь ты не пришел, так?

– Я не пришел на открытие торгового центра, а ты до сих пор ничего не объяснил.

– Хочешь правду?

– И ничего кроме нее.

– Ладно, – Разгонов выдохнул, посмотрел на золотые часы, которые носил на правой руке, – есть группа очень влиятельных людей, которые считают, что ты достоин большего, чем депутатство в городской Думе.

– А можно без околичностей? Что за люди, чего достоин?

– Марат, дружище, не я должен тебе это говорить, но если настаиваешь…

– Да, настаиваю!

– Ладно, – Разгонов помедлил, глядя Марату в глаза, – как насчет должности мэра?

– Мэра чего?

– Урюпинска! Москвы, братан, столицы!

– Мэра, значит?

– Ага!

– А почему не премьера или в президенты сразу?! – уточнил Марат, – чего тянуть-то?!

– Всему свое время, – важно кивнул Разгонов, – повторяю, не я должен тебе этого говорить, но у людей на тебя большие, можно сказать, грандиозные планы! Сначала побудешь мэром, покажешь себя, народ узнает, а там видно будет. Может, и в президенты пойдешь!

– И причем здесь коммунисты?

– Какие еще коммунисты?

– Ты сам говорил, что если мы не придем, они с коммунистами свяжутся, мол, Дума бурлящий котел с идиотами и все такое.

– А, это! – Разгонов скривил тонкие губы в презрительной усмешке, – ерунда! Никто с этими ослами не хочет иметь никаких дел! Просто хотел пробудить в тебе партийный патриотизм! Но ты не думай, что все уже решено – тебе тоже придется постараться!

      Марат удержался, чтобы сразу не послать Разгонова, пришлось мысленно сосчитать до десяти. Выдохнув, он спокойно произнес:

– Ни в какие мэры я не собираюсь, можешь прямо так и передать своим серьезным людям. И вообще, иди-ка ты лучше домой, пока я тебя на болевой не взял.

– Ты что, обиделся, что сразу всего не сказал? Так я не мог, говорю же! Не имел права.

– Не обиделся. Просто иди, я спать хочу.

– Я-то пойду, но имей в виду, вопрос о твоей судьбе еще не закрыт!

– Понимаю, – усмехнулся Марат, – та еще задачка.

– Точно! Ладно, завтра поговорим! – Бросил Разгонов, направляясь к двери.

Марат не ответил…

– Братцы, не разбредайтесь! Время «Че» на подходе!

– Оленька, у меня нет времени на твои фантазии. Этот человек мошенник и дедушка правильно хочет отдать его филькины грамоты в милицию!

– Нет, мама, Олька права! Вы не заметили, а я такое видел в руке у этого Марата! И календарь на стене! Люди в скафандрах! А год там знаете, какой был?! 1970! Скажи, Оль!

– Да, я тоже обратила внимание.

– Это же Луна была, да?!

– Похоже, да…

– Может, календарь на несколько лет вперед? – предположил Митя.

– На десять?!

– Или не календарь это, а, скажем, репродукция какой-то картины с календарем будущего. Может, он художник или коллекционер?

– Шволошь он!

– А вы заметили, что мебель в прихожей стояла иначе?! Комод, вешалка и какие-то они старые, что ли? А зеркало там же! И тоже, будто сто лет назад купленное, а ведь оно совсем новое! Как вы это объясните? И почему, когда он исчез, все снова стало, как сейчас?!

– Ну! – стоя рядом с сестрой, Толька с вызовом смотрел на старшие поколения, – Как объясните?!

Сделав жест, означающий то ли заткнуться, то ли не встревать, Света задумчиво произнесла:

– А ведь Оля права. Квартира наша, но обстановка другая и я еще пойму, что он каким-то образом проникает в квартиру…

– Через дверь, мам, – напомнила Оля.

– …но как он сумел переставить мебель, причем дважды, потому что сейчас она стоит, как всегда? Он же все время был на виду!

– Может, фокус? Ты же сама говорила, прожекторы, лазеры, – неуверенно предположил Митя.

– Пока не поздно, товарищи, нужно кому—нибудь рассказать обо всем! Соседям хотя бы скажем, а то мало ли…, сгинем, как шведы под Полтавой, а никто и не узнает! – Гаврила Семеныч многозначительно постучал пальцем себе по лбу.

– Бать, твой юмор даже я не всегда понимаю! Мы не шведы и здесь не Полтава! Я за Олино предложение! Ждем, хватаем, выпытываем, а там видно будет!

– Узнаю муженька. Решительный такой, весь в себя! Как я уже говорила, никого мы пытать не будем, даже если этот тип снова заявится, в чем лично я сомневаюсь. Он не показался мне дураком. Странный, не поспоришь, но не дурак, а значит, понял уже, что с нами прохиндейство его не пройдет.

– Mama, pas de jargon!

– Puis—je!

– Шоль шпрячьте!

– Прабабуля! Хватит нести чушь!

– Толька! Не смей так с бабушкой разговаривать! C’est impoli!

– Значит, договорились? Не хватаем, а спокойно разбираемся, как и что происходит! Родные мои, мы на пороге величайшего открытия, равного которому человечество еще не видело!

– Дочь, ты не на комсомольском собрании.

– Вот именно! Там бы меня сразу поддержали! – девушка с зелеными глазами упрямо тряхнула головой.

– Голосуем! Кто за Олино предложение? Раз, два, три…, Толька, убери вторую руку…

– Шовшем ш ума шошли!

– Итак, большинством голосов…

– Ура!

– И все-таки я бы обратился в райком!

Митя с сомнением посмотрел на жену:

– А давайте сфотографируем его?! Пусть знает, что у нас есть его фото! Задумается, прежде чем устраивать пакости!

– Папа, никто ничего нам устраивать не собирается! Давайте не будем делать выводов, пока не узнаем больше!

– А мне нравится Митина идея с фотоаппаратом! – Света улыбнулась мужу, – Давай, любимый, доставай свою фронтовую «Лейку»! Оль, сколько еще до твоего часа… «Че»?

До «встречи» гостей, среди которых, как надеялся Марат, вновь окажется неземное создание с обычным именем оставалось минут тридцать или около того. Пройдясь по квартире, Марат придирчиво огляделся: разбросанные вещи распиханы по шкафам, посуда вымыта, кровать заправлена – вроде все. Подумав, что удивит гостей, предложив им настоящий бразильский кофе, зашел в кухню, где красовалась новая кофемашина, заправил таблеткой, включил, поймав себя на мысли, что смотрит на часы каждую минуту.

«Надо же, как пацан!» – усмехнулся и вновь застукал себя, что так и есть – ощущение первого свидания было четким, как победный бросок.

Порыскав в древнем как мир кухонном шкафу, Марат достал шесть чашек с блюдцами, расставил на столе, добавил сахарницу, пакет молока и отошел, любуясь натюрмортом. Пакет в композицию не вписывался, и он вновь полез в шкаф, надеясь среди оставленного незнакомым дедом барахла найти подходящую посуду. Из таковой более или менее подходил синий граненый графин, судя по отделке, старше Марата раза в два. Отмыл, наполнил молоком, поставил, отошел, пригляделся, щуря глаз. Вернулся, сдвинул на сантиметр левее и снова отошел, удивляясь собственной придирчивости.

«Ну, точно, как пацан!» – мысль вынудила прекратить дизайнерские изыскания, но не заглушила мысли.

Оля совсем не походила на современных девушек – ни манерности, ни самолюбования, даже в зеркало посмотрела всего раз и то, чтобы удивиться, почему такое старое! Ее искренность и наивность странным образом гармонировали с насмешливостью и озорным блеском зеленых глаз! Она напоминала героинь из старых советских фильмов: порывистых, отважных, верных и бесшабашных…

      Он вновь посмотрел на часы – «гости» запаздывали. Марат вышел в коридор и, подойдя к рубильнику, потянул носом, но предвещающим появление Щербаковых озоном и не пахло. Подойдя к зеркалу, Марат вгляделся в собственное отражение, словно ища ответ на волнующий его вопрос, но в зеркале отражался растерянный парень, на душе которого было пусто, как в коридоре. И немного тревожно…

Глава 6

1960 год. Секретный испытательный полигон. Лаборатория.

Под стеклянным куполом высилось сложное необычное устройство под скромным наименованием «УН—01». Оно состояло из стеклянных трубок, странного вида антенн, трансформаторов. В центре, куда сходились сотни толстых кабелей, виднелась огромная, наполненная чем-то голубоватым стеклянная сфера. Неподалеку от установки на длинных столах громоздились выпуклые экраны осциллографов, спектрографов и осциллоскопов, на которых двигались кривые полосы, пунктиры, точки. Все шумело, потрескивало и посверкивало разноцветными огоньками, создавая ощущение подготовки к большому празднику. Впечатление усиливалось царящим в лаборатории хаосом: с десяток человек в белых халатах что-то шумно высчитывали, спорили, торопились, суетились…

– Профессор Колобов! Илья Сергеич! Аккумуляторы заряжены, запасные генераторы наготове! Можем начинать!

Молодой ученый взволнованно смотрел на седого профессора.

– Что с сетью, Паша? – Илья Сергеевич отложил паяльник, подул на припой и, не поворачиваясь, спросил, – кабели проверили?

– Все прозвонили по два раза. Кабели в порядке. Запасная сеть наготове.

– Сфера?

– Проверили – давление 4Pa.

– Резервуары?

– Три баллона с гелием под завязку. Лично наблюдал, как их наполняли, – Паша кивнул, указывая на стоящие рядом с установкой баллоны.

– Хорошо, Паша. Противопожарную проверили?

– В первую очередь!

– Хорошо, – чуть рассеянно проговорил профессор, думая о чем-то своем.

      Воткнув провод в узкий разъем, Колобов затянул гайку, закрепляя провод намертво, выдернул из переноски шнур от паяльника и, стараясь подавить волнение, произнес:

– Сегодня великий день, Паша! Если наши вычисления верны, а я думаю, что так все и обстоит, то увеличение напряжения заметно продлит время эксперимента, увеличив шансы на результат, который мы так долго ждали! Если все получится, это произведет такой переворот в науке, что многие дисциплины…, – Колобов помедлил, – да, наверное, все придется переосмысливать заново!

Аккуратно положив паяльник в металлическую коробку, Колобов вытер руки тряпкой и продолжил, указывая на сферу:

– Несмотря на все последние достижения, наука все еще пребывает в состоянии младенчества, а мы идем на ощупь, не видя, куда ступаем. Любой неверный шаг, малейшая ошибка в расчетах или при эксперименте могут похоронить годы труда. Нужно помнить об этом, и фиксировать каждое действие.

– Вы же сами несколько раз перепроверили расчеты, Илья Сергеич! Ошибки быть не должно!

– Доверяй, но проверяй, – В голосе профессора слышались нотки неуверенности, – в особенности себя.

Молодой кивнул, понимая, что при любом его ответе Колобов не откажется от эксперимента, к которому шел всю жизнь.

– Чтобы появился хоть какой-то шанс поймать древние нейтрино, таящие скрытые доселе тайны Вселенной, наш улавливатель должен работать непрерывно хотя бы в течении часа! И тогда будет улов, с которого и начнется настоящая работа!

– Илья Сергеич! – молодой ученый не скрывал волнения, – этот проект…, вы столько над ним работали…

– Мы, Паша, мы все работали.

– Да…, мы! Столько попыток….

– Ничего, Паша, даст бог, в этот раз все получится, – выдохнув, профессор нервно усмехнулся, – в смысле, сейчас нам ничья помощь не помешает!

Выпрямившись, Колобов огляделся – в ожидании команды, на него смотрели все, и в этих глазах было столько надежды, что он еще сильнее ощутил груз лежащей на нем ответственности.

– Внимание, товарищи! Всем приготовиться! Начинаю обратный отсчет: три, два…

      Протянув руку над пультом, Колобов замер, глядя на мигающие рамки экранов, словно произнося про себя коротенькую молитву и, произнеся «один», решительно вдавил красную кнопку. В царящей тишине послышался гул моторчиков, раздвигающих стеклянный купол на два полушария. Одновременно с этим находившееся под ним устройство начало медленно подниматься, разворачивая антенны и растягивая между ними тончайшую сеть, превращая конструкцию в некое подобие огромного паука. Экраны приборов засветились яркими огнями, измеряя и отсчитывая сотни ежесекундно меняющихся параметров…

Илья Сергеевич заворожено наблюдал за всеми изменениями, не видя и не слыша ничего, кроме показаний приборов, а на его губах появилась напряженная улыбка…

– Я говорила, не дурак этот ваш Марат, не придет он больше! Все понял и смотал удочки! Face a la verite! – Света смотрела на мужа, все еще ковырявшегося с фотоаппаратом.

– Все-таки надо сообщить кому следует! – Гаврила Семеныч крутил в пальцах спичечный коробок, то открывая его, то закрывая.

– В милишию!

– Я б ему еще и по роже дал! Молодые парни его возраста каждый день трудовые подвиги совершают, а он… джинсы на нем, видите ли! Стиляга несчастный! – не отрываясь от фотоаппарата, бросил Митя.

– Papa, они же рваные! Стиляги не носят такое! Ты как динозавр, совсем от жизни отстал! – засмеялся Толька.

– Я вот тебе сейчас отстану! Сниму ремень и отстану раз пять за такие разговоры с отцом!

– Интересно, откуда ты столько знаешь про стиляг? – строго спросила Света, глядя на улыбающегося Тольку но, судя по тону, вопрос был из категории риторических.

– Нет, вы совершенно невозможные люди! – Оля возмущенно оглядела присутствующих, – С чего вы взяли, что Марат… что он мошенник или плохой человек? Вы его глаза видели?! Да он не меньше нашего был изумлен, но ему куда сложней, он ведь там один! Ему даже поговорить не с кем!

– Там?! Где там, дочь?!

– Я не знаю. Но уверена, случившееся беспокоит его не меньше нашего! Мы должны что-то сделать!

– Что мы можем, детка?

– Нужно найти ученых, которые занимаются изучением времени или что-то в таком духе…

– Давайте пойдем к участковому и все ему…, – вновь завел свою шарманку Гаврила Семеныч, вынув из коробки спичку и разглядывая ее так, словно впервые увидел такое чудо.

– Бать! Хватит про внутренние органы! Натерпелись от них!

Гаврила Семеныч пожал плечами, но весь его вид говорил, что мнения своего он не изменит.

– Вспомнил! Ура! Ура!!! Я вспомнил! – неожиданно закричал Толька.

– Толька, прекрати орать! Ne crie pas! Что ты вспомнил? Только без ора! – Света недовольно посмотрела на взволнованного сына.

– Сегодня утром по радио какой-то профессор рассказывал про нейтрино, которым много миллиардов лет, а он их ловит и изучает!

– Что за чушь? – поморщился Митя, – как такое возможно?

– Я точно не помню, он что-то про память нейтрино говорил. Ее можно как-то извлечь и узнать, что происходило в прошлом! Вроде обратной машины времени! – Толька изобразил на лице задумчивость, – Теоретически, конечно!

– Какая еще обратная машина времени?! – Света недоуменно оглядела присутствующих, – Опять выдумываешь?

– Ничего я не выдумываю! – обиделся Толька, но совет не покинул.

Митя усмехнулся, потирая переносицу:

– Ну, все, давайте еще Уэлса приплетем, а заодно и Беляева!

– А мне Ефремов больше нравится.

– Твой Ефремов…, – начал, было Митя, снисходительно глядя на жену, но был прерван Олей.

– Погодите вы с вашими фантастами! Фамилию профессора помнишь?!

– Щас…, – Толька наморщил лоб, – смешная такая… Колобок… или Колобков…

Света посмотрела на Тольку, затем перевела взгляд на Олю.

– И зачем он тебе?

– Ну, как зачем? Мы определенно имеем дело с перемещением во времени! Вспомните календарь, нашу мебель, которая выглядела, будто ей сто лет! – Оля горячилась, видя холодное выражение на лицах родителей, – да те же бумаги на квартиру! Вы понимаете, что отказываетесь верить собственным глазам, вы же очевидное отрицаете!