Читать книгу Лица. Версии. Премия им. А. А. Блока - Георгий Бойко - Страница 3

Есть у Власти в кармане конфета —

Если надо, то также, как встарь,

Можно орден навесить поэту,

И стихи его вставить в букварь.

Куршевельским сияя загаром,

Если где-то «тусит» высший свет,

На десерт под коньяк и сигары

Иногда подаётся поэт.

Перед тем, как «до дома, до хаты»,

Иллюстрацией что всё – Окей!

Как рояльчик в кустах на подхвате

Поэтический камер-лакей!

На стихи не наложено вето,

Только суть и начало начал

В том, что Власть НЕ услышит Поэта,

Даже если он НЕ промолчал!

Было время всё было иначе…

Власти были поэты нужны,

Чтоб работали с полной отдачей

И всё, якобы, ради страны…

От поэта власть ждет славословий…

Ты лояльность свою покажи!

Что в обмен за созданье условий,

На дом творчества, на тиражи…

Не прощалось поэту молчанье….

Что иное сказать – где уж там!

И не то чтоб из самых отчаянных

Был средь прочих Поэт Мандельштам.

Может от раздражения злого,

Что не раб, а поэт, не вассал,

Он сказал свое веское слово,

Он сподобился, он написал!

Написав, он лишился покоя,

Знать не мог разве что идиот,

Про вождя если ляпнешь такое,

Это с рук тебе так не сойдет!

Но отбросив сомнения к черту,

Он шагнул за сумой и тюрьмой…

Слава богу был тридцать четвертый,

Слава богу не тридцать седьмой!

Оценил им уделанный Коба,

Не поддавшись обиде-вражде,

Как поэт отмечает особо

«Тонкошеесть» шутов при вожде

– Ты пока его, Генрих, не тронешь!

Он пока что мне нужен живой!

Ну, сошлешь его, скажем, в Воронеж…

Пусть проступок почувствует свой.

От себя же добавил, однако,

В ситуацию маленький штрих,

Фарисейский звонок Пастернаку —

Дескать, что ж вы сдаёте своих?

Время шло, только Власть не воспета…

Восхвалять он её не готов,

Это значит, что можно Поэта

Взять и просто списать со счетов!

Палачей уже спущена свора,

Шли процессы под крики «Виват!»…

И расстрельные сплошь приговоры,

Виноват ты, иль не виноват…

Раз машина террора задела,

Пролетарий ты иль генерал,

Умирать всё же легче за дело…

Мандельштам знал за что умирал!

Он убил в себе страха токсины…

В том его преступленья состав!

…

От Поэта – побитою псиной

Отползает наш век-волкодав!

Прощались со слезами на глазах…

Но это было позже, а сначала

Его фигура им внушала страх

И приговор, казалось, источала

Всем членам императорской семьи…

Какие там нюансы и оттенки? —

Пока в застенке, ну а завтра – к стенке

Поставят их матросы-бугаи.

Какой ещё быть может приговор?

Они в глазах народа – кровопийцы,

И комиссар, матрос с лицом убийцы

В глаза смотреть не хочет словно вор…

Он позже рассказал, как тяжело

Смотреть в глаза, а после – из нагана…

Приказ ревкома! – Всё равно – погано…

И на душе заранее скребло…

Прикажут – не отвертишься, нельзя!

И штукатурка кровью обагрится…

Старуха мать царя – императрица,

Её две дочери, великие князья,

А также приближённые и слуги…

Напиться и завыть бы как белуге —

Такая комиссарская стезя!

На флоте офицеров – без суда…

Но с предревкома Юрием Гавеном

Был разговор предельно откровенным,

Что расстрелять не поздно никогда…

Прилюдно расстрелять или тайком? —

Мы им с тобой нисколько не мирволим,

Но дело под особенным контролем…

И пусть за нас решает Совнарком!

Пусть анархисты поднимают вой

И шлют к тебе «расстрельщиков» из Ялты!

Чтоб пулемётом их повыгонял ты!

За это отвечаешь головой!..

Вот это по душе и по плечу.

Он, слава Богу, не палач острожный!

Впервые улыбнулся Задорожный —

Я всех их к нам соваться отучу!

Легко сказать… Попробуй отучи!

И что ни день заявится орава —

Мол, выдай «венценосных» на расправу!

Все как один не в меру горячи,

Уже команду предвкушают «Пли!»…

У каждого какие-то мандаты…

Он слал их шепотом туда-то и туда-то,

Чтоб женщины услышать не могли…

Он тонко намекал им, невзначай

Слегка гашетку пулемёта тронув,

Что не иссяк ещё запас патронов,

Короче – ша! и не озорничай!

Поскольку всё решается Вождём…

Но в ожиданья атмосфере жуткой

У арестованных дежурной стало шуткой —

Ну что? Сегодня? Или спать пойдём?

Императрица – царственная вся!

Как держится! И ни слезы, ни всхлипа,..

За душу божьего раба Филиппа

Свои молитвы Небу вознося…

Держаться с ними надо веселей!

Ведь каждый шаг и жест его оценен…

На маленькой внутридворцовой сцене

Он оказался в главной из ролей.

Когда, в какой момент он впал в азарт?

Душа чужая – всё-таки потёмки…

Пусть в этом разбираются потомки!

А между тем уже проходит март,

И нет как не было приказа о расстреле…

А немцев надо ждать уже в апреле,

В Крым рвётся гайдамаков авангард,

Татары поднимают мятежи…

Похоже, что конец советской власти!

И в Ялте снова закипают страсти…

Что делать комиссару? – Подскажи!

Звонок…

– На проводе!

– Какого там рожна?

Вы что не в курсе новостей? Пожалте!

Всё кончено, поскольку немцы в Ялте.

Тикайте, а иначе вам – хана!

Но расстрелять не поздно и тогда…

На редкость ситуация нервозна…

Стрельнуть и убежать ещё не поздно,

Отнюдь бы не составило труда…

А может плюнуть и бежать с братвой?

Приемлемо! Но чаяния паче

Он почему-то поступил иначе,

Поскольку всё же сделал выбор свой…

Признав, что немцы будут через час,

Он произнёс слова, достойные скрижали,

Слова, которых ждали и не ждали —

Вы спасены!.. В отличие от нас…

Был невостребован вчера,

И вот звезда твоя в зените.

Ты от судьбы не ждал добра,

Как вдруг проснулся знаменитым.

Пусть злобных критиков кагал

За край берётся непочатый!

Ты пропечатан, припечатан…

Всё дело в том, КТО обругал!

В оценках беспощаден граф,

И ты напрасно оскандален:

Будь критик трижды гениален,

Он тоже может быть не прав.

Тот факт, что на тебе печать,

Подогревает интересы.

Реклама – двигатель прогресса, —

Тебя уже не замолчать!

…

Торговлишка идёт ни к чёрту,

И в кассе покати шаром…

– Его спросил уже четвёртый!

Прибыток ощути нутром!

– Не беспокойтесь, господа!

Закон коммерции железный, —

Что вам приятно – нам полезно!

– Узнать, где издан и когда!

Во все издательства нагрянем,

Когда есть спрос без дураков.

– Какой-то Игорь Северянин!..

Скорей узнать кто есть таков!

И к славе стихотворца вящей

Есть «кубок» тот «громокипящий»! *

* «Громокипящий кубок» – название нашумевшего сборника стихотворений Игоря Северянина.

У Фетов скромная усадьба,

Уют простецкий, без затей

И без изысков что подать бы

Для двух известнейших гостей…

Уж чай с вареньем будет скоро…

Тем для бесед привычный круг…

И, право ж, из какого вздора

Конфликт сей разгорелся вдруг!

И голова, ну прямо кругом,

Что из-за ссоры той пустой

Теперь хотят УБИТЬ друг друга

Тургенев и граф… Лев Толстой!

Но нет дуэльных пистолетов…

Их нет и не было у Фетов!

Толстой промолвил, грудь напружа,

– К чему волынка-канитель?