Читать книгу Учитель истории - Георгий Кончаков - Страница 8

Аркаша никак не мог дождаться, когда пойдёт в школу. Ждал несколько лет. Сестра была ученицей. И ему хотелось. Читать книги, выучиться, чтобы стать, как все, большим и взрослым. Сколько себя помнил, всегда хотелось вырасти. Малолетство своё признавал не настоящим. Не полноценным. Только взрослые по-настоящему живут. В чём заключается жизнь взрослых, не знал. Просто видел, что им всё можно, можно то, что не разрешают детям, говорят, тебе рано, подрасти надо. А расти приходится очень долго, многие годы, а они такие длинные. Вот если бы как в сказке, лёг спать, а проснулся взрослым. Было бы здорово. Но такое только в сказках бывает, в жизни всё по-другому.

К первому сентября мама сшила Аркаше новую тёплую рубашку и брюки из старого перелицованного то ли пальто, то ли взрослого костюма синего защитного цвета. А на голову фуражку из того же материала с настоящим, как у военных, козырьком. Подпоясанный широким ремнём, дедушка смастерил, парнишка выглядел, будто в военной форме. По цвету она отличалась от настоящей военной, но сразу бросалось в глаза, что такая форма может быть только у военных. Деревенские ребятишки безошибочно определили и в первый же день самые бойкие и решительные, особенно старшеклассники, школа была четырёхлетка, стали дразнить: «Командир! Командир!». Аркаше было обидно и стыдно за свою форму. Но потом как-то все свыклись и не обращали внимания, во что одет. Позже случались и другие разные неприятности, но их было немного, потому первый класс запомнился как удачный и счастливый год в жизни школьника. Легко и охотно выполнял домашние задания, успешно отвечал на уроках.

Удивительная вещь произошла в первый день школьной учёбы, когда учительница объявила взять карандаши, чтобы сделать в тетрадях записи. Дело в том, что Аркаша — левша. Рано начал не только рисовать, но и писать. Но проделывал всё это левой рукой. В шесть лет мог написать все цифры и целые слова, хотя и печатными буквами. Мама переживала, что в школе над мальчуганом будут смеяться. Все попытки мамы и сестры научить держать карандаш в правой руке оказались напрасными. Никак не мог взять правильно карандаш, не то чтобы написать правой рукой. И взрослые решили, пусть остаётся всё, как есть. Аркаше тоже было стыдно идти в школу, не умея писать правой. На уроке Любовь Ивановна сказала: «Дети, возьмите карандаш в правую руку». Все взяли, Аркаша тоже. Потом надо было прижать нижнюю часть карандаша на некотором расстоянии от кончика подушечкой указательного пальца к среднему и удерживать карандаш снизу большим пальцем. Может она как-то по-другому объясняла. Первоклассник не запомнил. Но в точности проделал с карандашом, что говорила учительница. И когда сказала провести вдоль косой линии палочку, провёл без всяких затруднений, как будто всегда писал правой рукой. Так выполнил все задания учительницы. И с того урока писал только правой. А рисовал и правой и левой. В основном правой, но если в каких-то местах левой было удобнее, охотно брал карандаш в левую руку.

Поскольку с малых лет хорошо рисовал, буквы у Аркаши получались красивыми, с письмом был полный порядок. Мало того, однажды Любовь Ивановна не поверила, что целую строчку цифры «2» сам написал. Она сказала: «Признайся, что эту строчку написал дома кто-то из взрослых». Аркаша не согласился. Тогда она решила проверить, заставила в присутствии всего класса написать «двойку». Аркаша написал. «Напиши ещё». И тогда мальчик написал всю строчку до конца. Учительница убедилась, что не обманывал, но ничего не сказала и даже не похвалила, что так здорово получились «двойки». Вообще к учёбе Аркаши относилась с недоверием. Думается, с неодобрением. В конце первой четверти сказала, что по арифметике ставит Аркаше за четверть «четыре». Тот не согласился и заявил, что знает на «пять». Остальные оценки были все «пятёрки». Тогда решила проверить счёт. К тому времени первоклассники уже знали счёт до «двадцати». Сначала предложила сосчитать до десяти и в обратном порядке. Потом стала задавать на сложение и вычитание. Аркаша все действия проделал быстро, но раза два запнулся, дал неверный ответ. И хотя тут же сам поправился, Любовь Ивановна сказала: «Вот видишь, ты ещё не знаешь на «отлично» и оставила «хорошо». Та же история повторилась во второй четверти. На этот раз с чтением. По арифметике во второй четверти Аркаша получил «пятёрку», а за чтение вышла «четвёрка». Обидно было. Так старался. Прилежно готовил уроки и на уроках выполнял всё, как говорила учительница.

Был ещё такой неприятный случай. Когда тетради, которые выдали в начале года, кончились, мама купила на базаре листы не разлинованной бумаги. Дедушка нарезал её ровно, он всё умел. И мама нитками сшила две тетради, обложки взяли от старых. Линии Аркаша сам расчертил. В клеточку было несложно. Провёл сверху вниз на одинаковом расстоянии линии, а потом поперёк на таком же расстоянии, чтобы клеточки получились квадратными. А вот в косую линейку провести правильно все линии не удалось. Надо было прочертить линию, отступить от неё на расстояние, чтобы было место для заглавных букв, потом три линии подряд для маленьких букв, потом вниз опять отступить, чтобы было место написать нижнюю часть буквы «д», «у», длинную палочку у «р», чтобы не спутать с буквой «п». Потом ещё раз отступить на такое же расстояние, и снова три линии рядышком. После всего этого провести на одинаковом расстоянии косые линии. Наклон определял на глаз, глядя, как они проведены в исписанной тетрадке. И тут у Аркаши не всё хорошо получилось. Он и сам это заметил. На некоторых страничках расстояние от трёх строчек вверх оказалось слишком большим. Подходит во время урока Любовь Ивановна и говорит: «Что же у тебя буква «б» получилась такая уродливая. Смотри, какой у неё длинный хвост. Разве я вас такие учила писать буквы?» Аркаша стал объяснять, что писал по линейке, не мог же хвостик повернуть, не дойдя до верхней строки. Она повторила, что буква написана неправильно, и пошла смотреть, что написали другие ученики. Мальчику стало обидно.

Он понимал, вся беда в том, что неправильно расчертил линии. Только поэтому буква получилась уродливой. Но написана строго по линейкам и красиво. Так выводить буквы никто в классе не умеет. Надо бы взять и провести ещё одну линию, поближе к трём строчкам. И тогда буквы получились правильными. Но паренёк не догадался, а учительница не подсказала. Так и продолжал весь урок старательно выписывать неправильные буквы.

Несмотря на войну, голод, мама ежегодно устраивала детям новогоднюю ёлку. Деревня была в степи. Ёлки не росли. Вместо ёлки наряжали обычное деревце, на котором летом листья растут. Иголок нет, но когда нарядишь, всё равно на новогоднюю ёлку похоже. Игрушки сохранились с довоенного времени. Это были стеклянные серебряные, красные, зелёные и синие бомбочки, фонарики, звёздочки, птички и рыбки. Были игрушки из картона, склеенные из двух половинок, рельефные петушки, утки, зайчики. Их в типографии печатали тиснением и покрывали серебряной краской, так объясняли старшие. Но Аркаше почему-то всегда было интересно, как что изготавливают, и не сможет ли сделать то же самое своими руками. Оказалось, что только взрослые на машинах.

Были хлопушки, красивые, из цветной блестящей бумаги цилиндрики с бахромой по обоим концам. Почему их называли хлопушками, Аркаша не знал, они не хлопали, но красиво висели на ёлке. Ещё на длинной прочной нитке в ряд развешивались флажки, разноцветные с отпечатанными картинками. Вверху ёлки на макушку надевалась стеклянная красная звезда. Чтобы ёлка выглядела наряднее, каждый год делали и вешали самодельные игрушки. Разноцветной бумаги не было, делали из обычной, и если доставали краску, то красили или вывешивали так. И ещё клеили цепи. Для цепей хорошо подходила бумага из под обложек ученических тетрадей. Неширокие полоски склеивали в колечки. В готовое колечко вставлялась полоска, и склеивалось очередное колечко. Клея не было, мама из муки делала клейстер. Цепь с ветки на ветку вокруг ёлки спускалась от верхних до нижних ветвей, в дополнение к развешанным флажкам.

Хлеба не было, но на Новый год обязательно пекли сладкое печенье. Из серой муки мама катала тесто. Аркаша с сестрой круглым стаканом выдавливали кружочки, полумесяцы. На ёлку приглашали соседских ребятишек. Соседей было немного. Играли, веселились, вокруг ёлки устраивали хоровод. Печенья за ниточку подвешивались на ветках рядом с игрушками. Их снимали и тут же съедали за рассказанное стихотворение, песенку или танец. А когда расходились, каждый получал кулёк, свёрнутый из разрезанной на части газеты, с печеньем.

В школе была настоящая ёлка. Большая, под самый потолок. Любовь Ивановна попросила, у кого есть дома ёлочные игрушки, принести по нескольку штук, после окончания новогодних праздников игрушки будут возвращены. Аркаша тоже принёс несколько игрушек. Но когда после каникул стал забирать, одной простенькой картонной не оказалось. Учительница тут же предложила взамен стеклянный парашютик. Купол был разноцветный, нижняя часть прозрачная с жёлтым оттенком. Аркаша с радостью принял игрушку, как подарок, и сохранил на память о первой школьной новогодней ёлке.

Ёлка запомнилась светлым счастливым праздником. Сначала был концерт, подготовленный учениками, потом пели «В лесу родилась ёлочка», водили хоровод. Потом всем желающим получить приз предлагалось прочитать стихотворение или спеть песенку. Аркаша заранее дома выучил новогоднее стихотворение. Желающих было много. Но ему тоже удалось прочитать стихотворение. Читал громко и с выражением. Все аплодировали. Выступившим снимали с ёлки подвешенные на нитке печенье или конфету. А в конце праздника Дед Мороз вручил каждому пакетик — новогодний подарок. Аркаша принёс домой, и вместе с сестрой ели конфеты и настоящие печенья, которые только в магазине можно было купить до войны. Сестра рассказала, что до войны каждый день ели конфеты и такие печенья.

Занимались по два класса вместе: первый с третьим, второй с четвёртым. Учиться в первом классе было интересно, но в третьем ещё интересней. Третьеклассникам на уроках рассказывали про древних славян, а на уроках чтения учительница вслух читала захватывающие рассказы, от которых Аркаша сильно переживал. Вообще первоклассники много чего узнали, чему учат в третьем.

Уроки физкультуры в холодное время проходили в коридоре. Он был квадратный. Играли в разные игры. Выстраивались по кругу в затылок по два человека и играли в «кошки-мышки». Весёлая игра: надо быть очень внимательным, чтобы водящий-кошка не украл стоящую перед тобой мышку. Или попарно выстраивались в ряд, брались за руки и поднимали их высоко вверх, водящий проходил, согнувшись, внутри ряда, выбирал себе напарника и с ним становился в первый ряд. Оставшийся без пары заходил с конца ряда и делал свой выбор. Мальчишки обычно выбирали девчонок, а девчонки мальчишек. Игра называлась «ручеёк».

В течение учебного года несколько раз обучали надевать противогазы. Каждый получал сумку с противогазом. По команде надо было быстро вытащить маску и, взявшись пальцами изнутри, растянуть и быстро надеть на голову так, чтобы воздух не попал под маску, чтобы дышать можно было только через противогазную коробку. Шла война и учительница объясняла, что каждый взрослый и школьник должны уметь пользоваться противогазом.

Не обошлось без неприятностей. Мама наставляла с первых дней, как Аркаша пошёл в школу, если кто обидит, говорить учительнице. И хотя обижали редко, ученик каждый раз добросовестно обращался к учительнице и рассказывал, что произошло. Это случалось не часто. Ведь не станешь говорить учительнице, что тебя дразнили словом «командир», когда пришёл в костюмчике и фуражке, похожей на военную.

Ребятам, видимо, не нравилось, что пацан всякий раз жалуется учительнице. Однажды до начала занятий подошли в коридоре несколько больших мальчишек-старшеклассников. Окружили и стали обзывать «ябедой». Бить не били, но размахивали руками, не сильно толкали, угрожали, говорили, что если не перестанет ябедничать учительнице, в другой раз побьют. Аркаша не знал, что такое «ябеда». Но было страшно. Не хотелось, чтобы побили. Но понял тогда, что жаловаться учительнице на ребят нехорошо. Это самое постыдное дело для школьника. И Аркаша решил, что больше никогда не будет ябедничать.

Ещё один неприятный случай запомнился в первом классе. На большой перемене школьникам давали кружку горячего сладкого чая и кусок черного хлеба. Чтобы вкуснее есть хлеб, ребята приносили из дома морковку. Аркаша как-то тоже пришёл с морковкой. Но морковка была какая-то мелкая, неприглядная. Они же горожане, не умели выращивать на огороде так, как это делали местные жители. Ребята показывали свою крупную красивую морковку и смеялись, обзывали худосочной. Аркаша рассказал маме, как высмеяли его за морковку. Через несколько дней мама где-то раздобыла несколько больших морковин. Одну Аркаша взял в школу. Такую большую морковку ещё никто в школу не приносил. Парнишка торжествовал. Пусть теперь позавидуют такой морковке. Но какое же было огорчение, когда ребята дружно подняли Аркашу на смех. Они хватались за животы, будто помирают со смеху, и кричали, что это кормовая морковка, которую едят только коровы.

Сам Аркаша никогда ни с кем не ссорился и никого не дразнил. Но и с ним таких случаев было мало. Так что первый класс Аркаша закончил без тягостных воспоминаний. Мало того в конце года, когда Любовь Ивановна выдавала табеля, сказала, что у Титова Аркадия за год одни «пятёрки» и ему полагается «похвальный лист». Но в школе таких листов сейчас нет, поэтому просто должен запомнить, что первый класс окончил с «похвальным листом».

Самое замечательное событие в том году произошло 9-го мая. 8-го мая Аркаша не пошёл в школу. Решил прогулять. Вообще за весь год таких случаев было мало. Хотелось иногда пропустить уроки. Тогда Аркаша говорил маме, что заболел, жаловался, болит горло и голова. Мама повязывала на голову мокрое полотенце и давала пить чай с сахарином. Сахар редко был, а сахарин иногда удавалось купить. Мама жалела сынишку, хрупкий здоровьем, потому и в этот раз разрешила остаться дома. На следующий день Аркаша собрался идти в школу, но потом передумал. Почему не отдохнуть от занятий ещё денёк.

Дождя не было, но день выдался пасмурный. Вдруг вбегает мама и кричит: «Победа! Победа!» И собирается бежать к райкому, возле которого на площадке стали сходиться радостные счастливые люди. Аркаше тоже захотелось посмотреть, как радуются победе пережившие войну сельчане. Опасался встретиться с учительницей. Что скажет ей, если увидит? Как объяснить, что в школу не пошёл, а на улице оказался? Но, всё же рискнул. Разве можно было не посмотреть, как взрослые встречают Победу. Народу собралось немного. Кто на работе был, дети в школе. А те, кто пришёл, обнимались, что-то кричали друг другу. Все смеялись. И когда гармонист стал играть, пустились в пляс. Плясали лихо, от всей души. А молодые женщины по очереди ещё пели смешные частушки. Аркаша смотрел на всех и тоже радовался.

Жизнь до войны Аркаше запомнилась одним коротким эпизодом. Потом всё время шла война. Год за годом. Получалось так, сколько живёт, столько лет идёт война. И вот наступил конец. Все понимали, что без войны жить станет лучше. Немцы прекратят разрушать наши города и сёла. На фронте не будут убивать наших солдат.

Тётя Зина ещё в сорок четвёртом получила от своего мужа письмо, что его из армии демобилизовали и направили работать в Валкский уездный комитет партии. Это в Латвии. Тётя Зина получила вызов приехать в Латвию по месту работы мужа. Оттуда писала письма. А потом договорились, как кончится война, всей семьёй переехать в Латвию, чтобы жить всем в одном месте. Тётя Зина понимала, что должна позаботиться и о своём отце и о сестре, у которой двое детей и нет мужа.

Аркаша в школе нашёл на карте Латвию и столицу Ригу. Но города Валка, куда должны были поехать, на карте не было. Там только большие города, а Валка город маленький.

Когда в школе занятия закончились, тётя приехала, и Аркаша с нетерпеливым интересом поехал в далёкую Латвию, что находится у самого Балтийского моря.