Читать книгу Вся жизнь – игра! Актёрские байки и истории - Голиб Саидов - Страница 26

11 февраля 1875 года в городе Вильно, нынешней столице Литвы Вильнюсе, родился Василий Шверубович, принявший впоследствии сценический псевдоним Качалов. Его отец, крещеный еврей, был священником. По примеру старшего брата Василий поступил на юридический факультет Петербургского университета. Однако увлекся театром и оставил учебу, отправившись играть на провинциальных сценах сначала Казани, а затем Саратова. С 1900 года Качалов стал актером Московского Художественного театра, где вскоре приобрел необыкновенную популярность. Существует интересный рассказ писателя Мариенгофа о том, как взбудоражила нью-йоркских евреев весть о прибытии Качалова во главе с ведущими актерами МХТ в начале 20-х годов в США.

(Еще из книги Мариенгофа «Мой век, мои друзья и подруги»)

Качалов – это псевдоним. Настоящая фамилия Василия Ивановича – Шверубович. Когда Художественный театр гастролировал в Америке, нью-йоркские евреи, прослышав про это, взбудоражились. Здесь, тут, там стало раздаваться:

– Вы знаете, мистер Абрамсон, что я вам скажу? Великий Качалов тоже из наших. Или: – Ой, мистер Шапиро, вы что думаете? Вы думаете, что знаменитый Качалов гой? Дуля с маком! Он Швырубович. Да-с, Швы-ру-бович! – Боже мой! Ой, Боже мой! Или: – Как, вы этого не знаете, мистер Коган? Вы не знаете, что этот гениальный артист Качалов экс нострис? – Подождите, подождите, мистер Гуревич! Ведь он же Василий Иванович. – Ах, молодой человек, сразу видно, что у вас еще молочко на губах не высохло! Это же было при Николае Втором, чтоб ему в гробу крутиться! В то черное время, скажу вам, очень многие перевертывались. Да, представьте себе! Перевертывались из Соломона Абрамовича в Василия Ивановича. Так было немножечко полегче жить. В особенности артисту.

И пошло, и пошло. Через несколько дней некто скептический мистер Лившиц захотел с абсолютной точностью в этом удостовериться. Он сказал мистеру Соловейчику:

– Попробуем позвонить по телефону его супруге.

Оказывается, и в Нью-Йорке не всегда хорошо работают телефоны.

– Простите, пожалуйста, значит, со мной разговаривает супруга Василия Ивановича? – не слишком разборчиво спросил скептик.

– Да.

– Будьте так ласковы: не откажите мне в маленькой любезности. Это говорит Лившиц из магазина «Самое красивое в мире готовое платье». А кто же был папаша Василия Ивановича?

– Отец Василия Ивановича был духовного звания, – сухо отозвалась Нина Николаевна.

В телефоне хрипело, сипело:

– Что? Духовного звания? Раввин? Он был раввин?

– Нет! – ответила Нина Николаевна голосом, дребезжащим от удивления и взволнованности. – Он был протоиерей.

– Как? Кем?

– Он был протоиереем, – повторила Нина Николаевна еще более нервно.

– Ах, просто евреем! – обрадовался мистер Лившиц.

У Нины Николаевны холодный пот выступил на лбу.

– Я, мистер Лившиц, сказала…

Телефон еще две-три секунды похрипел, посипел и перестал работать. А через неделю нью-йоркские Абрамсоны, Шапиро, Коганы, Соловейчики и Лившицы устроили грандиозный банкет «гениальному артисту Качалову, сыну самого простого еврея, вероятно, из Житомира». Василий Иванович с необычайной сердечностью рассказывал об этом пиршестве с фаршированными щуками, цимесом и пейсаховкой, где были исключительно «все свои»:

– Очень было приятно. Весело. Душевно. Сердечно. Очень, очень.