Читать книгу Стихийные Творения. Жизнь кочевая - Гюльнара Нойманн - Страница 8

Вот моя деревня… Дома больше нет.

Вместо дома – яма. И забор – скелет.

И никто не строит там, где жили мы.

И никто не помнит этой красоты.

***

А была деревня – только Ох! и Ах!

Карапузы мы все, шарим в лопухах!

Бегали всей шоблой, нам всем лет по пять,

И любили в салки, мячик погонять…

Мамка на работе, папка на полях,

Бабка в огороде, дедка на конях,

Загонять корову было без проблем.

Мне-то скоро в школу. Взрослая совсем.

С пацаном соседским, Юриком, дружу,

Правда, он поменьше, им руковожу,

Он совсем сопливый, плакса, но ведь свой.

Мы соседи с Юркой, он мне, как родной.

День рождения был мой. Стукнуло мне пять.

Подарили ватник, сапоги, опять.

Сапожок кирзовый, маленький такой!

Куклу заменял мне, вот совсем живой.

Ватничек – куфайка тоже впору был.

Выйду я на улку и кто б там не был,

Как меня увидят – ну, давай хвалить!

А мне то и надо, красотой валить!

Там, за косогором – вон, Иртыш течет.

Мне туда нет ходу. Вдруг он унесет?

Уносил однажды, прыгнула сама.

Но спасли отважно. Все моя вина.

Дома и не знали, что я уплыла.

Даже не сказала. Дали бы под зад.

И зачем всё взрослым нужно было знать?

Ну, я скрыла просто. Что там обсуждать?

Вечером корову гонят пастухи.

Я бегу за Зорькой. Ох, мои грехи…

И идет корова, важно так мычит,

А ей с огорода бабушка кричит —

Ах, моя ты Зорька, солнышко пришло!

Заходи-ка, Зорька, где ж мое ведро?

Я тут выступаю на передний план,

И ведро пихаю под коровий стан.

Звонко брызжет струйка о мое ведро.

Вкусное такое это молоко!

Баба подоила, крынку налила.

У меня усищи аж на поллица!

Подоив корову, с бабушкой сидим,

Семечки щелкаем, на Иртыш глядим,

Я люблю в подоле у нее сидеть.

С бабушкой мы любим еще громко петь.

Вечером мы с бабой делаем кизяк,

Зорькиными блинами топим мы очаг.

Пахнет дымом вкусно, казанок кипит.

Отойди от печки! – бабушка ворчит.

В основном, я с бабой, садика-то нет.

Родоки не ходят даже на обед.

Мамка на работе, она местный врач,

А папанька в поле, у него тягач.

Поздно приходили, ели и шли спать.

Но им тут засада! Вся моя кровать!

Переложат дочку к печке, на полать,

Там уже бабуля, всё готовит спать.

А дедуля к ночи еле приходил,

Его коник белый сам его возил.

Подойдет к калитке, начинает ржать.

Ясно, то дедуля пьяненький опять.

Тихо-тихо слезет с белого коня

И тихонько в избу – целовать меня.

Бородой разбудит, пахнет так конем,

Заскорузли руки, гладит, как жнивьем.

Я ругаюсь тихо – дедушка, отстань!

Бородой ты колешь, дед, не хулигань!

На столе стоит вон крынка с молоком,

И горбушка хлеба с солью и лучком!

Дед поест и лезет тоже на полать.

И давай с бабулей храпака давать!

Я тихонько слезу на студеный пол,

Босиком по глине – за дощатый стол.

Посижу там. Скучно так, одной сидеть.

И пойду до бабы, тоже похрапеть.

Утром просыпаюсь… А в избе светло.

На столе горбушка, в крынке молоко.

В огороде слышно бабин голосок,

И лопатой бьется камень о песок.

Я поем быстрее и бегу играть.

Юрка уж заждался, щас начнет орать.

Снова день начался. Снова мне пять лет.

А на шесть просить я буду лисапет…

***

Пятьдесят годочков с той поры прошло.

Никого нет рядом, в землю всех смело.

И осталась яма, там, где дом стоял.

И воспоминанья. Будто в грудь кинжал.