Читать книгу Закон бумеранга - Игорь Корж - Страница 3

Интервью звезды российской эстрады Артура Смоленского журналу «Gangster’s».

2007 год (США. № 11, ноябрь)

«Gangster’s»: Ваш последний альбом называется «Иноходец». Почему выбрано такое название?

Смоленский: Так называется заглавная песня. Это произведение Владимира Семёновича Высоцкого. Я понимаю, насколько велика ответственность – позволить себе перепеть его творчество. Но мне очень хотелось это сделать. Надеюсь, что получилось неплохо.

«Gangster’s»: Почему именно эта песня из огромнейшего репертуара Высоцкого?

Смоленский: Во-первых: это одна из двух моих любимых песен Высоцкого, наряду с «Балладой о детстве». Во-вторых: образ иноходца близок мне по духу, по мироощущению.

«Gangster’s»: Не является ли обращение к творчеству Владимира Высоцкого возвратом к шансону, с которого вы когда-то начинали?

Смоленский: У меня такое ощущение, что Высоцкого пытаются перепевать все, кому не лень. Другое дело – не у каждого это получается. Как по мне, так получилось только у Лепса и у Кемеровского. А по поводу шансона – в чистом виде я его никогда не исполнял, хотя элементы «шансоновской» музыки у меня всегда присутствовали. Но если разобраться… То эти элементы как были в звучании половины песен советского периода, так и по сей день используются в современной эстраде. Привести пример? Чтобы далеко не ходить – песня «Надежда» Анны Герман на музыку Пахмутовой – стопроцентно «шансоновское» построение…

«Gangster’s»: В своих интервью вы без всякой политкорректности говорите о засилье на эстраде мальчиков, похожих на девочек. Вы настолько нетерпимы к проявлениям гомосексуализма? Ведь в шоу-бизнесе это весьма распространённое явление.

Смоленский: В стиле, в котором я работаю, им точно нет места. Моя музыка – это самовыражение стопроцентных натуралов. Основная тема – влечение мужчины к женщине. А насчет геев в шоу-бизнесе… Вы знаете, есть две категории. Люди, не скрывающие своей ориентации, эпатирующие этим. Они, зачастую, довольно талантливы. Многие заслуживают уважения. Есть великие: Элтон Джон, Фредди Меркьюри и другие. А вот те, кто строят из себя мачо и плейбоев, устраивают фиктивные браки и даже детей заводят, чтобы убедить публику в том, что они мужчины… А на самом деле… К этим я нетерпим.

«Gangster’s»: Средства масс-медиа говорят, что Артур Смоленский тесно связан с криминальным миром…

Смоленский: Вы оправдываете название своего журнала? Везде ищете гангстеров? (Cмеётся). У меня настолько загруженный рабочий график, что на криминал просто времени не остаётся.

«Gangster’s»: Хорошо. Поставим вопрос иначе. Вы были связаны с этим кругом когда-то? Ведь вас даже в убийстве обвиняли.

Смоленский: У нас часто обвиняют людей в том, чего они не совершали. Даже в тюрьмы сажают. Но со мной такого не случилось, славу Богу. До тюрьмы не дошло… Все обвинения были сняты. Так что – презумпция невиновности…

«Gangster’s»: Есть ли у вас «патроны» – меценаты, спонсирующие деятельность, или ваше состояние начато «с нуля» и «нажито непосильным трудом»?

Смоленский: В творчество на профессиональную сцену я пришёл, будучи довольно успешным бизнесменом. Так что «с нуля» не начинал. И слава Богу! Могу позволить себе нарушить один из законов нашего шоу-бизнеса. Могу быть полностью самостоятельным. Сам себе патроном и меценатом. А сильные мира сего, рядом с которыми меня часто видят – политики, бизнесмены, – это просто мои друзья.

«Gangster’s»: Что вам больше сродни в творчестве: просто поймать одну свою удачную волну и по ней успешно плыть дальше всю жизнь без изменений или необходимы эксперименты, постоянное движение и поиск нового?

Смоленский: Я ведь творец, а не ремесленник. Без движения и поиска творчество априори невозможно. На мой взгляд. Если остановился на достигнутом – неминуемо откатишься назад. Потому что ни жизнь, ни конкуренты не стоят на месте. Взгляните на Мадонну – образец для подражания на все времена. Постоянный поиск, новые идеи, новые смелые ходы, которые затем диктуют моду. Она – кутюрье поп-музыки. Всегда первая, всегда на шаг впереди всех. А есть и обратные примеры. Какая-нибудь группа, создавшая один-единственный хит во времена, когда Майкл Джексон ещё был чёрным, а после этого – сплошной отстой. Но они говорят: «У нас хит есть». Ну есть, а дальше-то что? Почему в футболе у команды, выигравшей чемпионат мира, всегда наступает спад? Потому что уже победили, поиск прекращается. Наелись! А «сытые», я имею в виду сытые успехом, не создают великого! А другие землю роют, что ещё такое выдумать, чтобы на вершину забраться. Неудовлетворённость – двигатель прогресса! Так что постоянно ставьте для себя новые цели и поднимайте планку всё выше и выше. Вот сейчас слегонца блесну интеллектом и процитирую Шиллера: «Человек вырастает по мере того, как растут его цели».

«Gangster’s»: Вы занимаетесь творчеством ради денег, ради славы или для самоутверждения?

Смоленский: Отвечу по порядку. Деньги можно зарабатывать и более легко. И в большем количестве. Слава и самоутверждение – одного поля ягоды. Они просто обязаны присутствовать. В моём понимании это составляющие понятия «амбиции», без которого вообще ничего нельзя добиться. Но самое главное – это получение творческого оргазма от того, что ты делаешь. От сцены, от работы на студии. Когда из ничего получается хорошая песня. Если пережил это ощущение раз, без него уже нельзя.

В музыке, в искусстве нельзя «работать». Им можно только «служить». Служить людям, нести им свою душу, свои мысли. И, в конце концов, – свою душу!

«Gangster’s»: Перейдём от оргазма творческого к физиологическому. Понятно, что вниманием поклонниц вы не обделены. Однако ваша личная жизнь находится вне зоны доступа масс-медиа. Известно лишь, что вы были женаты и у вас есть дочь. Есть ли сейчас претендентка на ваше сердце, в смысле официального брака?

Смоленский: Касательно официального брака, то знаете – существует мнение, что в том виде (классическом, в котором мы привыкли его воспринимать) – этот институт вообще скоро исчезнет. Ну, посмотрите, что происходит: кто раньше знал о таких вещах, как гостевой брак или раздельное проживание? Относительно меня… Вниманием я действительно не обделён. Всё в порядке. Но официальный брак сейчас для Артура Смоленского вряд ли актуален.

Да и потом, встречаться с девушкой – это одно, даже полюбить… А вот создать семью – это совсем другое. Одно дело – замечательно проводить время. Может быть, клясться в вечной любви. Мечтать о чем-то вместе. И абсолютно иное – просто жить друг с другом каждый день. Есть гениальная фраза, правда, сейчас не помню, кто сказал: «Счастье бывает только в предвкушении счастья».

Мечтаешь о том, как здорово было бы то-то и то-то… А потом получаешь это вожделенное и думаешь: «Ё-моё, а что теперь-то делать с этим счастьем?». Бойтесь своих желаний – они имеют свойство сбываться!

Правда, хочется сына…

Вот примерно так, если коротко…

«Gangster’s»: Так, конкретной претендентки пока нет. А насколько просто секс-символу российской эстрады склонить девушку к сексу?

Смоленский: Секс-символу? Спасибо, конечно, но давайте без этих приколов. Я же скромный человек и вообще считаю, что склонять не нужно. У нас почему-то рассуждают так: если мужчина проявил даже минимальное внимание к женщине – значит, он хочет её, как вы это сказали, склонить. Даже если на чашку кофе пригласил, да? Не согласен. Визуально, например, меня могут заинтересовать сто эффектных девушек. А при ближайшем рассмотрении и коротком разговоре продолжения я захочу лишь с одной… (закуривает, улыбается)… ну, с двумя…

А ещё знаете, как бывает, и глазами нравится и умом понимаешь – хороша! Но не чувствуешь ни фига. Блютуза нет! Химии нет! Не цепляет! Не ёкает ничего…

А вообще… Реальность, как правило, сильно уступает фантазии. Иногда лучше на фантазии, на флирте и остановиться. Чтобы не испортить ощущение…

Кстати, зачастую людям сложно сталкиваться с реальностью во всех её проявлениях. А творческим людям особенно. Они ведь обретаются в своем иллюзорном мире, где всё так, как им хочется. Как они это придумали. Всё красиво. И возвращаться в банальную действительность неприятно. Иногда даже больно и страшно…

«Gangster’s»: Понятно. Но вернемся к личному. Вообще говорят, что вы очень любите женщин…

Смоленский: Ну и слава Богу! Л вы хотите, чтобы говорили, будто я люблю мужчин или животных?.. Или что я импотент?!

«Gangster’s»: У вас есть постоянное место проживания? Не в смысле прописки, а определённый город? Или вы гражданин мира, колесящий по свету?

Смоленский: В принципе, есть. Москва. Но думаю, что меня можно назвать и гражданином мира. Русскоязычного мира.

«Gangster’s»: Вы разносторонняя личность: автор текстов, мелодий, исполнитель. Продюсер – у вас несколько своих проектов. Совладелец нескольких модных и престижных клубов в разных странах. И это далеко не полный перечень направлений деятельности Артура Смоленского. Что же именно привело вас на сцену – это была мечта детства?

Смоленский: На сцену пришёл спонтанно. Но творческое начало всегда в себе ощущал. Ходил в музыкальную школу, играл на гитаре, постоянно сочинял пародийные песни. А позже, повзрослев, на всех днях рождения отбирал хлеб (смеётся) у ресторанных музыкантов. У меня какая-то особенная память на тексты песен и интонирование. Знал пару тысяч, наверное…

«Gangster’s»: Вы общительно-коммуникабельный с коллегами по цеху? Тусуетесь по определённому поводу или откликаетесь на любые приглашения?

Смоленский: Наверное, правда не в ногах, а где-то между. Посередине. Шутка.

«Gangster’s»: Может, вы – творец-аскет-затворник? Что больше по душе во время работы: шум или тишина вокруг?

Смоленский: Ну, не аскет, так точно. Я стопроцентный гедонист. Люблю жизнь, красоту. Стараюсь этим себя окружать. А вот когда пишешь – лучше уходить в себя. Шума и весёлых компаний хватает на гастролях и тусовках всяких.

«Gangster’s»: Какими способами пользуетесь, дабы поднять себе настроение в случаях, когда оно падает?

Смоленский: Главное – чтобы ничто другое не падало (смеётся). Самый лучший способ – общение с красивой девушкой. Ну, и немного хорошего виски…

«Gangster’s»: Каких правил или принципов вы придерживаетесь в работе и в обычной жизни?

Смоленский: Всё очень просто. Нужно жить с понятиями. Знаете, «понятие» – это не бандитское слово. Это осознание человеком, что есть правильно. Во многом оно основано на высших заповедях. Ну, и многовековой опыт добавлен. В наше время жить «по чести» очень сложно. Я бы даже сказал – не модно. Но иначе я не могу. Что ещё? Важно не создавать вокруг себя негатив! Ну, и вообще, мудрым надо быть. Мудрым! Человек, добившийся чего-то в этой жизни, просто обязан быть мудрым. С него спросу больше.

«Gangster’s»: А что в вашем понимании «мудрость»?

Смоленский: А вот здесь мне совсем просто ответить. Мой друг Алексей Савченко – банкир и певец одновременно, кстати, очень талантливый и как банкир, и как певец, оказался еще и серьезным философом. И недавно вывел свою формулу: «Мудрость – это ум, помноженный на опыт»!

«Gangster’s»: Что категорически не приемлете в отношениях людей вообще и в отношениях близких людей в частности?

Смоленский: Не терплю лжи, закулисных интриг, необязательности. Что поделать – я старомоден. Например, основополагающим принципом считаю – «уговор дороже денег». Отец так воспитал – до сих пор придерживаюсь.

«Gangster’s»: И ещё вопрос, пусть довольно банальный. Что для вас счастье?

Смоленский: Отвечу словами из стихотворения еще одного моего друга – Жени Кемеровского:

«Счастье – это просто ты в себе.

И от этого – несчастье или счастье»!!!

Что к этому можно добавить? Счастье – это жить своей жизнью. «В ладу с собой и этим веком», как поется уже в моей песне.

«Gangster’s»: А в чём для вас смысл жизни?

Смоленский: В том, чтобы жить. Быть достойным человеком. Не изменять себе, никому не завидовать. Не пытаться примерить чужую жизнь. Ну, как-то так. Если коротко… И в свободе. Мыслей, поступков. В свободе делать то, что хочется.

«Gangster’s»: Полная свобода – это опасно. Легко перейти границу вседозволенности, а это может привести к полному пренебрежению обществом, социумом…

Смоленский: Свобода и вседозволенность – разные вещи. Меня многое раздражает в социуме, но куда деваться?.. В классические бунтари, противопоставляющие себя обществу, не собираюсь… «Я согласен бегать в табуне – но не под седлом и без узды…» Опять же Владимир Семёнович, опять же «Иноходец»! Не могу и не умею прогибаться. Так что две основные составляющие свободы для меня – это творческая профессия и материальная независимость. Никому не подчиняться и ни от кого не зависеть. А насчёт вседозволенности, то её как раз хватает. К большому сожалению. В эпоху нашего феодального капитализма вернулось понятие индульгенции. От всего можно откупиться. Даже если ты пьяный за рулём сбил насмерть ребёнка, всё зависит от связей и количества денег!

«Gangster’s»: А что тогда для вас деньги? На что тратятся гонорары?

Смоленский: Деньги очень важны. Это – Независимость. Свобода опять же. Возможность располагать своим временем. Заниматься собой, здоровьем…

Тем более в наше время, когда «бабло побеждает зло». Есть деньги, и ты принадлежишь сам себе – можешь проснуться в любое время, побегать в лесу или поплавать в бассейне. Нет денег – подъём в 6 утра и на работу. Но для меня они всегда не цель, а средство. А гонорары трачу на обеспечение нормальной комфортной жизни.

«Gangster’s»: Но вот вы сказали: «Делать то, что хочется». Вы эгоист?

Смоленский: Конечно! Романтичный такой (смеётся)! А если серьёзно, то все – эгоисты на самом деле. У кого-то эго больше, у кого-то – меньше. У меня, например, большое. Очень. Но важно не это. По-моему, просто есть две разновидности эгоистов. Одни, стараясь для себя, делают окружающим плохо. Их от этого прёт. А другие тоже делают всё для себя, но их прёт, когда окружающим, особенно близким, хорошо, понимаете? То есть делая хорошо себе, они и другим делают хорошо. Просто первая категория заряжается негативом и равнодушием, а вторая – позитивом и душевностью. Я, к счастью, отношу себя ко второй! Да, есть ещё и третья. Это те, которым всё абсолютно пофиг. Кроме них самих. Но это уже эгоисты в квадрате… Гиперэгоисты… Эгоисты в абсолютной степени. Они живут по принципу «ничего не брать в голову». Знаете, а мне интересно с людьми, которые любят брать в голову, анализировать, искать… Мой любимый актёр Аль Пачино в одном из интервью сказал: «Будущее за людьми, которым не безразлично».

«Gangster’s»: Причисляя себя к людям, «которым не безразлично», вы не можете не интересоваться болезнями нашего общества. Или, может быть, вы считаете, что общество здорово?

Смоленский: Не считаю. Главная болезнь – деградация. К моему огромному сожалению, приходится констатировать, что вокруг полно недоумков. Окончательно и бесповоротно деградировавших в эпоху доступности, в смысле дешевизны, как крепких, так и слабоалкогольных напитков. Конечно, в первую очередь я имею в виду водку и пиво. Эти люди мало того, что ставят крест на себе, они еще и портят жизнь окружающим. Особенно страдают дети. Отдельная тема – пивной алкоголизм среди подростков. Это вообще кошмар. На ТВ сплошь идёт реклама, где пиво подаётся просто как освежающий напиток. Это же беспредельный обман. Я сам люблю иногда выпить пивка. Но я взрослый человек. И делаю это под настроение или закуску. Но присаживать на пивную зависимость молодёжь?! Не должно пиво продаваться несовершеннолетним и стоить дешевле молока. А игровые автоматы? Особенно в маленьких городках. У Ильфа и Петрова в уездном городе N были только парикмахерские и погребальные конторы. А у нас сплошные игровые автоматы. Я, опять-таки, не имею ничего против игорного бизнеса, но должна же быть какая-то пропорциональность. Вы поинтересуйтесь – библиотека хоть одна в таком городишке работает?

«Gangster’s»: Ну и для финала несколько блиц-вопросов. В повседневной жизни вы одеваетесь настолько же стильно, как и на сцене?

Смоленский: А я вообще органичный такой пацан. На сцене сам себя играю.

«Gangster’s»: Звезду популярной музыки, наверняка повсюду узнают, но всё же… Когда вас последний раз задерживала милиция и за что?

Смоленский: В прошлой жизни.

«Gangster’s»: Артур Смоленский чего-нибудь боится?

Смоленский: Я же не робот.

«Gangster’s»: Вы не будете вечно молодым. Каким видите себя в старости – где и как хотели бы её провести?

Смоленский: Здоровым, жизнерадостным, богатым. Хочу сидеть на террасе где-нибудь в Каннах или в Майами. Чтобы красивая женщина рядом, чтобы внуки в гости приезжали… Ну и, потягивая «мохито», писать книги. О жизни…

США, Нью-Йорк.

Яркий луч света навязчиво бьёт в глаза. Да ещё этот дым. Бред какой-то. Им же всем тысячу раз говорили, что дым мешает работать. От него першит в горле. Страдают связки.

А связки для певца что? Правильно, ВСЁ! Они ж постоянно в деле… И потому с ним хронические проблемы! Ещё, блин, печёнка колет. Или селезёнка. Впрочем, какая разница? Хрен редьки не слаще. Отчего ж оно, падло, болит, а? Виски? А может, кокс? Говорят, влияет на печень. Особенно вместе с алкоголем. Нет, ну это ж несерьёзно. Раз в две недели, не чаще. Это так, баловство одно, а не кокс. А вот с вискарём, может, и перебор…

Так, а какая там у меня следующая песня? Да, кстати, я сейчас пою. И не в караоке там, где-нибудь, а на сцене театра Millennium в Нью-Йорке, перед забитым до отказа залом. Пою, что называется, «на автомате», а как иначе? Одни и те же песни практически через день. Меняются страны, города, концертные залы, а песни по программе. Ну, с небольшой корректировкой: «плюс-минус» одна, две. «Плюс» не в том смысле, что под «фанеру», пою-то я как раз вживую. Даже не под «минусовку», а с реальными музыкантами, которые играют так же, как я пою – не задумываясь. Как такое возможно? Ну, вот вы, ведя, например, машину, не думаете же всё время о том, как крутить руль и нажимать на педали? Размышляете о чём-то постороннем? Наверняка. А иногда можете доразмышляться до того, что проскочите нужный поворот. Вот так примерно и я. Голосовой аппарат издаёт звук, тело двигается, а мысли летают где-то…

И иногда теряется ощущение текущего момента…

Итак, я стою на сцене Millennium’а. Харизмы немеряно. Красиво очерченный профиль. Ямочки на щеках (типа как у Пирса Броснана). Тёмно-каштановые, чуть вьющиеся волосы. Рост метр девяносто, в меру подкачан. Загар (солярий на смуглую и без того кожу). Модная лёгкая небритость. Порой говорят, что я похож на Тома Форда[7]. Не полностью согласен. Согласен, но не полностью. У меня глаза светлее, и вообще… Ну, если только в смысле образа и моего латинского типажа. Даже кличку Итальянец в прошлой жизни носил. Хотя на самом деле во мне течёт совершенно дикий шейк из еврейской, греческой и украинской кровей. Впрочем, поскольку Форда многие считают самым стильным и ништяковым чуваком в мире, то я, в принципе, и не против. Я тоже в тренде. Тоже «весь на гламуре». На чёрном велюровом пиджаке Ermenegildo Zegna, на белой рубашке Paul Zileri, расстегнутой так, что видно волосатую грудь и все эти цепочки с ладанками. Ещё на мне голубые рваные джинсы Dolce & Gabbana, ремень Zilli и лакированные туфли Sergio Rossi.

Вот только от Тома Форда ничего. Стоп, забыл. А парфюм от кого?! Короче – чистый мачо!

Блин, какая же все-таки следующая песня? А, уже пора прощаться, ё-моё! Так. Ничего не забыть. Хвалю публику, представляю коллектив, ещё раз о спонсоре, всем пока!

Да, последний вискарь в антракте был лишним – во рту немного вязко. Зачем я его выпил?

– Спасибо! Спасибо за аплодисменты, за эту потрясающую встречу! Время пролетело незаметно, и я только сейчас понял, что наш вечер подошёл к концу, – благодарю я зал. Нью-йоркская публика считается самой зажравшейся, и потому на самом деле приятно ощущать, как зал «ведётся» на мой поставленный голос с фирменной «простуженной» хрипотцой. И я продолжаю заигрывать с аудиторией. – Среди некоторых артистов бытует мнение, что в Нью-Йорке самая тяжёлая публика, но я в очередной раз убеждаюсь, что это неправда. А плохому танцору, сами знаете, что мешает, – народ смеётся. Я говорю о спонсоре, поддержавшем мой тур по Америке, и плавно подвожу к финальной песне. Сейчас пойдёт вступление, и я представлю свой коллектив. Каждый музыкант отзовётся короткой импровизацией.

– Итак, дамы и господа, прошу любить и жаловать. Коллектив Артура Смоленского. На клавишных и саксофоне для вас играет заслуженный артист России, мультиинструментальщик Анатолий Кришталь, вообще очень важный у нас человек, аранжировщик почти всех композиций. Ваши аплодисменты… Соло-гитара – Андрей Воронцов, виртуоз и любимец девушек! Не жалеем рук, хлопаем, дамы и господа!

Ну, и так далее, продолжаю по списку… Бас-гитара, труба, барабаны, звукорежиссёр, естественно. И, конечно, девочки на бэк-вокале. Все три – красотки «с телом». Группа «ВИА Гра» в лучшие годы… Правда, мои не особо поющие, но зато картинка – загляденье! Просто супер!

На финальной песне, как обычно, не отпускают. Исполняю ещё две на бис и ухожу, что называется, под шквал оваций. И заваленный цветами…

Гримёрки в Millennium расположены в цокольном этаже, за сценой. Спустившись туда, сразу же попадаю в объятия дяди Гриши (корифея, или, как его часто называют, крёстного отца русского шансона) – Григория Санько. Дядя Гриша – «последний из могикан», единственный певец из мегазвёзд русской эмиграции, не вернувшийся в Россию. Он так и остался жить в Нью-Йорке…

– Вышак, сыночек! Просто вышак! Ты им дал два часа, не вынимая! Какие аранжировки, какой музон! А тёлочки! – Голос у дяди Гриши хоть и хриплый, но резкий и отрывистый, очень живой для человека, которому хорошо за семьдесят. Это при том, что он по сей день поёт ещё более легко и моложаво, нежели разговаривает. – Давай, сыночек, за твой успех! – В руках у Санько бутылка Jack Daniels и пластиковые стаканчики. – Ты водку-то не пьёшь, вот и приходится не в юном уже моём возрасте менять привычки. А заполируем кофейком. – На столике уже несколько стаканчиков, только с красочными эмблемами какого-то фастфуда. Они наполняют комнату кофейным ароматом. – Америка, блин. Тут, в театре, вообще пить нельзя. Курить тоже, но это хорошо как раз. Ты же знаешь, я дыма не переношу с 80-го года. Ну ладно, заряжаем… – Дядя Гриша наполняет пластик вискарём, и видно, как в его глазах начинают играть озорные огоньки…

– И за удачное начало тура! – В гримёрную входит Маринка, мой директор. Моя правая рука. Она большая умница. Блестяще умеет вести переговоры с клиентами, особенно мужского пола. А мужчины, естественно, составляют большинство среди заказчиков «корпоративов» – основной статьи дохода артиста. Так что её дар использовать женские чары для разведения «сильной» половины человечества на денежные знаки просто незаменим.

– На тебе, доченька, стаканчик. Хлебни вискарёчка. – «Сыночек» и «доченька» – любимые обращения дяди Гриши к поколению тридцатилетних. К тем, кому около двадцати, он обращается «внучек» и «внученька».

– Мариш, позови ребят. Всех, – до чего ж устало звучит мой голос. Связки подсели прилично. – Только через десять минут, хорошо? Я переоденусь.

Вскоре в двадцатиметровую комнату набивается толпа. Становится тесно и шумно. Пожалуй, пора линять. Причём по-английски. Иначе проводы будут нескончаемы. Я подаю знак Марине, и она вслед за мной выныривает в коридор…

– Я свалю технично. Вещи заберёшь, ладно?

– Ты сразу в гостиницу? А ужинать? В номер закажешь?

– Да нет. Какой ужин? Устал я сильно. Выложился. Поеду к Игорёне. Завтра он меня привезёт. А народ пусть послушает дяди Гришины байки. У него в арсенале их много… Может, жизни малехо подучатся. В общем, разберись тут сама…

– Понял. Езжай отдыхай. Всё будет нормально…

Я выхожу со служебного входа и в считаные секунды ощущаю пронизывающий холод зимнего ветра. Игорёня, мой друг детства, уже ждёт за рулём огромного тюнингованного Hummer. Как он всё-таки любит джипы. Впрочем, он очень органично в них смотрится. И чем больше джип, тем органичнее. Ну, а на чём ещё ездить, если комплекция, как у игрока в американский футбол? Завязавшего, типа, с профессиональной карьерой и набравшего килограмм двадцать… Я, в принципе, тоже парень не маленький, но большие классические внедорожники (не путать с кроссоверами!) не люблю априори. Нет, ну всё понятно: дороги у нас – что в России, что в Украине – фуфло. Зимой заносы, гололёд. Джип – это удобно, надёжно. Но не тащусь я на эту высокую посадку, и вообще… Да к тому же и зимы нынче не те. Глобальное потепление, мать его!..

– Ну, концерт – просто бомба, Арчик! Нет слов! – Игорь хлопает меня по плечу. – Ты разорвал нафиг этот зажравшийся бомонд! Супер вообще!..

– Спасибо, друг. Да, я почувствовал, что клёво получилось. Народ протащился. – В очередной раз отмечаю, что Игорёня похож на Мэтта Дэймона. Располневшего…

– Поехали, поужинаем.

– Нет. Не хочу. Поехали спать. Тем более, пока доберёмся, – я реально устал. Первый концерт в туре. Да и боли эти в боку…

– Так что? На голодный желудок спать?

– Ну, чайку попьём. У тебя бутербродик найдётся?

– Смеёшься?! Да у меня можно жить автономно… Неделю из дому за жрачкой не выходя! – раскатистым басом смеётся Игорь.

– Вот и здорово. Чайку, потрындим малехо – и спать. Тяжёлый был день. Я как воздушный шарик, из которого весь воздух выпустили…

– Как тебе тачило? – спрашивает мой друг.

– Товар! – отвечаю я, отчаянно сражаясь со сном. «Как он всё-таки любит джипы…» С этой мыслью и отключаюсь.

Пока я сплю, Hummer выруливает на знаменитый мост Веррезано-Бридж, связывающий Бруклин со Стэйтн-Айлендом. Затем на «девятую» дорогу, и минут через сорок, ввиду отсутствия пробок, мы уже в Мальборо, штат Нью-Джерси – элитном районе, где живёт Игорь с семьёй. Я открываю глаза и вижу мелькающие рождественские огоньки на роскошных особняках. Почти возле каждого – маленькие олени из лампочек. Нас встречает жена Игоря – Инна. Она улыбается и говорит, как рада меня видеть.

Но я-то знаю, что это не совсем правда. Как не совсем искренна и её улыбка. Инна боится, чтобы Игорь не ускользнул из-под её влияния. И в этом смысле друзья представляют «прямую и явную угрозу». Я, похоже, в особенности. Так было всегда. (Они ведь вместе уже, как говорится, всю жизнь.) Она считает, что я могу сбить её супруга с пути истинного. Мол, возле меня крутится много тёлок. А Игорь – парень хоть куда, да и равнодушием к женским чарам никогда не страдал. Инна слишком умна, чтобы сомневаться в желании мужа забежать куда-нибудь подальше после стольких лет жизни в Америке в режиме «работа-дом-работа»… Не жизнь, а бессрочная каторга, короче…

Вообще-то мне снят роскошный люкс в отеле Marriott Marquis в самом центре Манхэттена. Я люблю сей отель, особенно вид из него. Организаторы тура, зная об этом, заранее забронировали ВИПовский номер с видом на Таймс-сквер и Бродвей. Но сегодня хочется просто окунуться в атмосферу харьковской юности. Ради общения с другом детства (А то! Мы с 9-ти лет вместе!) я даже готов отказаться от многолетней привычки заниматься сексом перед сном. (Есть у меня такая заморочка – не трахнувшись, плохо засыпаю.)

Итак, мы располагаемся в просторной кухне.

– Красивый дом. Очень, – я многозначительно поджимаю губы, подтверждая этим свои слова. Игорь вселился сюда меньше года назад, и я тут впервые.

– Завтра посмотришь весь. Сейчас дети спят. Не хочу шуметь. Вискарика под чаёк? У меня есть Blue Label.

– Бомбастер вообще. А лёд имеется?

– Ну, холодильник же работает… Значит и лёдогенератор…

– Хотя дорогой виски со льдом – это лошизм. Наливай чистый…

– А как насчёт косячка?

– Надеюсь, не гидропоник?

– Нет, а что?

– В нем повышенное содержание тетрагидроканнабинола.

– Чего повышенное содержание?

– Блин, не издевайся! Думаешь, это просто выговорить?!! Тетрагидроканнабинол… Основной алкалоид конопли…

– Как ты это запомнил?

– Ты же знаешь, память хорошая… Ну и профессиональное, артиститиццкое[8] типа… Так что за травка?

– Хорошая тема, с Ямайки. Лайт. Уже забитый…

– Класс, но что-то я не помню, чтобы ты увлекался ганджубасом…

– Да я и не увлекаюсь. Так, иногда… На воздух только выйдем, чтоб запах в дом не шёл…

– Само собой…

Выходим на бэкъярд[9].

– Слушай, что Инка в напряге таком? – затягиваюсь ракетой с марихуаной. – Всё боится, что собью тебя с пути истинного?

– Да послушай… Всё это понты для приезжих… Хочу слетать в Харьков. Не был десять лет… Так у неё истерики.

– Понятно. Ну, так полетишь или нет?

– Да конечно полечу!

– Кстати, я отсюда рвану в Харьков на несколько дней. У мамы день рождения, у меня концерт. Давай вместе, а потом поедем в Москву, ко мне. Оторвёмся так… Ты себе даже не представляешь!

– Годится. Это вариант.

Мы пьём виски, чай, едим бутерброды с сырокопченой колбасой и шоколадно-вафельный торт. Чисто харьковский, знаменитый на весь мир (где живут эмигранты из совка), торт. Раньше, в эпоху нашего детства, он назывался «Делис». Теперь носит незатейливое, зато патриотичное название – «Харювський». Перебивая друг друга, вспоминаем свою весёлую беспечную юность. Друзей. Девчонок. Всякие прикольчики… В те годы не было понятия «мажор». Ни в филологическом смысле, ни по сути. Мы были просто детьми из богатых семей, но при этом и близко не имели того апломба, того ощущения безнаказанности, которые выпирают из сегодняшних «мажоров». Кроме того, в семнадцать-восемнадцать лет мы уже сами зарабатывали деньги. Ну, а вечерами, конечно, тусовались по-чёрному. У обоих имелись авто – самые модные по тем временам «девятки», и мы катались от одного злачного заведения к другому. Жизнь казалась праздником. Потом всё резко кончилось… Для меня…

– Куда мы едем? – спрашиваю я, разглядывая пейсатых обитателей Южного Бруклина. На улице полдень.

– Я же тебе сказал – завтракать. У моего приятеля кафе на Кони-Айленд. Вкусно так – уши заворачиваются!

– О’кей! Только уши мне ещё нужны. Завтра концерт в Чикаго.

– А я думал, на концерте тебе нужен голос, – громко, как всегда, смеётся Игорь.

– Но уши тоже…

– Какие планы вообще?

– В отель поеду. Пообщаюсь с коллективом. Организаторы звонили, хотят перетереть что-то… Может быть, устрою себе, типа, сиесту. Лёгкий вкусный обед. На десерт сладкая девушка. А вечером можем куда-нибудь сходить. Как ты?

– Слушай, нас сегодня пригласили на новоселье. Съездим на часок-другой?

– У кого новоселье-то?

– Тёщины друзья. Ну, я с ними так, постольку-поскольку… Инна с тёщей просят, чтоб ты с нами тусанулся там. Очень хотят засветиться с суперзвездой…

– А что? Давай сделаем людям приятное.

– Годится. Так, а кто у тебя на десерт?

– Да есть тут одна девочка Ксюша. На Манхэттене недалеко от Центрального парка живёт! Красотка. Из профессорской семьи… Такие все интеллигентные, ну просто нахуй некого послать, а развратная – нереально!.. Страстная такая! А, как говорится, «страстные женщины хороши до безобразия, во время безобразия и после безобразия»!

– А я думал, ты с этой, которая клон Памеллы Андерсон… – с нескрываемым восхищением произносит Игорь.

– Машенька? Машенька – супер! Только почему «клон»? Похожа, это правда. И волосы покрашены так же, и тату в стиле. Но сиськи-то, самое главное, свои. Да и всё остальное очень даже на месте. Слушай, она бомба. Но на работе, тем более такой, как у меня… интриги начнутся – «то, сё»… Разок, конечно, было. Давно ещё… В Австралии с голодухи… Там все тёлки на кенгуру похожи, вот и не сдержался… Но потом всё ей обьяснил. Предложил забыть, чтобы работать дальше в одном коллективе… А вообще она, конечно, – улет! Все стандарты соблюдены!!!

Тут я позволю себе небольшое лирическое отступление.

Давайте знакомиться поближе – Артур Смоленский, секснаркоман. В каком смысле? Всё очень просто на самом деле. В двадцать первом веке каждый на что-то подсажен. Кто банально на бухло, кто на ганджубас, кто на кислоту, кокс или герыч (не дай Бог). Кто на казино, кто на виртуальную херню какую-нибудь… Перечислять можно до бесконечности. А есть и такие, которым категорически всё похуй… Кроме денег! Как в том старом анекдоте, когда у председателя клуба похуистов спрашивают:

– А вам правда всё похуй?

– Правда!

– И женщины похуй?

– Похуй!

– И бухло похуй?

– И бухло!

– И ганджубас?

– И ганджубас!

– И деньги похуй?

– Не, деньги нам не похуй!

– Так это же противоречит вашим принципам!

– А вот это нам – похуй!!!

Про подобных персонажей часто говорят, что они, мол, думают головой (ну, как по мне – это не жизнь, а существование, пускай даже обеспеченное…). А про таких, как я: «Не тем местом думает»! Не спорю. Моя страсть – женщины! Когда вижу реально обалденного человека – просто дрожь по телу… Что значит «реально обалденный»? Объясняю. Девушка должна соответствовать моему стандарту красоты и сексуальности. К счастью, жизнь сложилась так (в этом удалась точно), что я всегда имел возможность и право выбора! Итак, представляю противоречивую философию гурмана (трахаю только то, что очень нравится) и обжоры (не могу никак натрахаться) одновременно.

В моём восприятии все женщины делятся на две основные категории: сексуальный объект и не сексуальный объект. К первой отношу тех, кто в формате. С ними я хотел бы заняться сексом (можно и немного зароманить – у творческого, пишущего песни человека без лёгкой влюблённости не бывает ни сумасшедшего секса, ни вдохновения. Без неё получается просто спорт какой-то. Типа биатлона. Видишь мишень, прицеливаешься, стреляешь… Не мой фасон…). Все остальные относятся ко второй. С ними можно дружить, заниматься бизнесом… Но секс с представительницами не «моего формата» мне не интересен. Впрочем, как видимо, и им со мной. Примерно так. Да, ещё бывают ситуации, когда и «форматных» как объект воспринимать нельзя. Это когда девушка с твоим другом или просто хорошим приятелем – такой «косяк» даже секснаркозависимостью не оправдывается!

Что же такое формат? Да очень просто всё! Пожалуйста!

Породистая самка! Фейсконтроль: овал лица, глаза, скулы, нос, губы – всё имеет значение, всё должно волновать! Соблазнительный-манящий взгляд. Раскованная-порочная-игривая улыбка – куда ж без этого? Грудь не меньше третьего и обязательно упругая (ну на крайний случай – «двойка», но полная и высокая, стремящаяся к «третьему»). Тонкая талия. Прокачанный живот, красивой формы бёдра и попа. Ноги стройные, с правильно очерченными икрами. Будоражащая воображение соблазнительная походка. Кожа бархатная (или атласная, не знаю, какое сравнение точнее) и всё такое. Ещё очень важна пластика, прогиб – чтобы как у дикой кошки… Волосы должны подчёркивать женственность (желательно длинные – это всегда стимулирует и цепляет).

Короче, включаете DVD «Playboy Video» или просто какой-нибудь фильм с СальмойХайек-ХоллиБерри-АнджелинойДжоли – это как раз формат и есть. Столбняк с первого взгляда гарантирован.

«Банально!» – скажет кто-то. Возможно. Но я и не претендую здесь на оригинальность. Мой вкус достаточно прост, как у Черчилля – всё самое лучшее!

«Примитивно!» – добавит кто-то ещё. Почему бы и нет! Не терплю примитива ни в музыке, ни в литературе, ни в жизни… А в выборе сексуального объекта? Почему бы и нет?! Бой феминисткам!!! Наш ответ Чемберлену (в смысле Оксане Робски и её клонам/последовательницам): «Женщина с зашкаливающим IQ, конечно, хорошо. Но, как с мужской точки зрения, – смазливая мордашка со стоячим четвёртым и круглой упругой попкой всё же лучше»!!! (А если дамочка при этом ещё и с мозгами, то хорошо совсем. Жаль, такая комбинация редко выпадает!) Но совсем тупые у меня тоже, конечно, в игноре. Среди «смазливых» их немеряно…

Мне друзья забавный случай рассказывали. Дело было в Киеве. В августе месяце. Одному чуваку подсуетили телефон тёлочки. То ли просто честной шлюшки, то ли праста, не помню… Короче, он звонит, договаривается о встрече возле гостиницы «Славутич», ну и когда дамочка спрашивает, как она его узнает, он решает пошутить. Говорит классическую фразу из «Места встречи…»: «На мне будет драповое пальто, кепчонка ратиновая, в руке журнал „Огонёк”». Знаете, как она отреагировала? Спросила: «А вы что, будете без машины»? Нормально вообще?! То, что она не знает классику и не обладает чувством юмора – это ещё куда ни шло. (Хотя отсутствие чувства юмора – проблема. Общаться «не в жилу».) Но драповое пальто в разгар лета её не удивило; зато озадачило, что пассажир без машины. На фига такой нужен?

К основной теме. Вот вы – обвиняющие меня в банальности. Мне кажется, что где-то там, в глубине души вы мечтаете о таких же женщинах. А некоторые из вас (кто помоложе) онанируют на их фото в различных журналах. (Если воображения хватает, конечно.) Только боятся в этом признаться.

Ханжество… Политкорректность (мать её!)… Или такая удобная, типа, позиция – презирать то, чем не можешь обладать…

Так что – формат и ещё раз формат!

Как по мне, так трахать некрасивых, бесфигурных баб ещё более отстойно, чем жить в голимой квартире или жрать чё попало. То хоть бывает от безысходки, а в этом случае лучше уж представить себе чувственно-соблазнительную и безбрежно-томную Монику Беллуччи (№ 1 моего рейтинга) в «Малене»[10] и подрочить.

Прекрасно понимаю, что подобная философия далеко не всем по душе, но ничего страшного… Это жизнь, дамы и господа! Желание всем нравиться – самое глупое из всех человеческих желаний!

Но вернусь к своим предпочтениям.

Следует заметить, что среди красивых женщин очень много таких, у которых, при внешней сексуальности, внутренняя отсутствует напрочь. Эта опция просто не предусмотрена. Ну не тащатся они от этого дела по-настоящему. Другое в голове. Особенно в последнее время. В эпоху 100 % товарно-денежных отношений.

(Вау! Хип-хоп попёр!!!)

У меня и тут своё ноу-хау присутствует. Ещё в юности поймал фишку – как по некоторым характерным признакам (взгляд, голос, интонации, жесты) распознавать, что ж там внутри – бесчувственная кукла или реальная бомба? Просто кусок свежего молодого мяса или настоящий деликатес? Чуйка такая, короче. Пока не подводила…

Ну и как вы уже поняли, помимо секснаркомании я ещё и законченный перфекционист-максималист. Такой себе придурок, постоянно находящийся в поиске совершенства. Мне б комп, как у Аль Пачино (мой самый любимый, кстати, актёр. Ещё с «Крёстного отца») в фильме «Симона». Ну, такую штуковину, с помощью которой он мог собирать женщину, как в конструкторе «Лего». Только как её оживить до вышеуказанной чувственной кондиции? Вот вопрос для будущего науки!

А если серьёзно, то понятно, что контингент с наличием всего перечисленного встречается не часто. Да какое там – «не часто». Просто уникален! Даже у нас, где плотность красивых девушек на квадратный метр в сто раз больше, чем в среднем по планете… Потому и дрожь, потому и стараюсь не упустить достойных. Потому и не трахаю каждый день новую (хотя мог бы, толпы поклонниц вешаются). Потому и гурман…

Вот эту самую философию я и объясняю Игорёне.

– Понятно, ты ж у нас секс-символ российской эстрады! – ёрничает.

– Да какой, в пизду, секс-символ?! Секс с левой тёлкой – фонарь! Чистый бред…

– Философ, бля… – резюмирует Игорёня.

Кафе называется «Обжора». Заправляет здесь колоритнейший одессит Филипп. Лет пятидесяти, смуглый, как мавр, с ухоженной седой шевелюрой (верняк каждое утро с феном у зеркала) и неподражаемой речью. Хозяин встречает нас, как дорогих гостей, и сразу усаживает за столик:

– Не, ну я рад вас видеть, конечно. Тебя, Игорь, и твоего знаменитого друга. Но шо ж вы так быстро приехали? Фирменная яичница от шеф-повара ещё не готова… Я туда зашвырнул только половину ингредиентов.

– А сколько их всего? – удивляюсь я. – Это ж яичница, а не…

– Молодой человек, я ж вас таки не учу за то, как петь, да?

– Яичница от Филиппа – шедевр! – вступает бас моего друга. – Ты такого не пробовал.

– Да, её приготовить – это сумасшедший дом, – самодовольно произносит «одесский мавр». – Ну, так что? Солёности и по соточке? Для разминки, типа?

– Утро на дворе, ребята… Вы чего? – На этот раз я уже не удивляюсь. Просто тихо хуею.

– Ну, так я ж и не предлагаю по пол-литра. Так, для аппетита. Я бекицер, мусчины, пошёл шуршать столом!

– Арчик, мы тут привыкли к такому жизненному графику. Не богема, бля, – Игорь кивает Филиппу, мол, давай неси. – Встаём рано. Часов в шесть. Пока с Нью-Джерси сюда докатишь… С восьми уже по бизнесу (Игорь держит парк лимузинов, сдаёт их почасово). Туда-сюда, страховка, банк, техобслуживание… А к двенадцати, как правило, уже можно курить… Так что это только так называется – завтрак. А по ходу – чисто обед…

На столе появляется блюдо с солёными помидорчиками, огурчиками, перчиком и чесночком. Бутылка «Русского стандарта» из морозильника. Пока мы выпиваем под витиеватый тост (не люблю водку, но чисто из солидарности, а то скажут – «зазвездился»), приносят кулинарный шедевр. Фирменная яичница оказывается сантиметров в семь высотой и занимает огромную сковородку. Сверху она густо посыпана мелко нарубленной зеленью.

– Мд-а-а-а, а планировал слегка перекусить, – говорю я, хотя уже понимаю, что живым отсюда вряд ли выпустят…

– А ты шо, на диете? – вскидывает на меня глаза Филипп.

– Артист, и это очень прискорбно, на диете всегда… – с сожалением цокаю языком.

– Да ты вообще худой. В телевизоре ты больше раза в полтора.

– Так в том-то и фишка. Люди ж меня видят в основном по телику. А эта падла плюсует кило шесть, а то и десять… Оптический обман!

– Не, ну обжираться нам в твоей «Обжоре» точно нельзя. Сегодня ещё на новоселье идти… – включается Игорь. – Надо оставить место.

– Это, братанчики, святое. Я, если иду к кому на день рождения там или на свадьбу, нахавываюсь от вольняшки.

Надо ж за подарок отбиться, – смеётся Филипп, разливая ледяную водку по стопарям.

– Ну шо? Лэ хайм!

Мы выпиваем, а «мавр», пережёвывая колбасно-балычную начинку, продолжает:

– И где новоселье?

– Манхэттен-Бич.

– О-о, а где они раньше жили?

– На седьмом Брайтоне, кажется…

– Вау, у кого это такой крутой подъём? Он шо, ёбнул-таки банк?

– Это приятели моей тёщи. Он учился, учился, блядь, лет двадцать. И стал наконец крутым доктором…

– Молоток! Теперь у семьи нью левел[11]. И потому выпьем за успех. Лэ хайм!

Как вы понимаете, поллитровка уже близится к своему логическому завершению. Мы принимаемся за еду, но любопытный, как все одесситы, Филипп больше минуты молчать не может:

– А где они хавчик на торжество заказывали?

– Филя, ну я откуда знаю? – с набитым ртом отвечает Игорь. – В ресторане, наверное…

– Слушай, я понимаю, шо не на заправке. Интересует, в каком. Ты где думаешь? Во всех кабаках прилично готовят? Щас! Я тебя умоляю! Хавчик надо заказывать в «Татьяне». Вот это товар! Класс!! Топ!!! Я на прошлой неделе был там, на одной свадебке. Родители молодожёнов обошлись без этой жидовской экономии. Так если вы меня спросите, я вам отвечу – такой себе баландец[12]! Такие навороты из морепродуктов! За остальной репертуарчик вообще молчу! Короче, шоб вы понимали – на столе не было разве шо мамы и папы!.. Но, если хорошо присмотреться, так и они там были. Поэтому я, чистокровный одесский еврей, всегда говорю: «Ебен рот, жиды, не экономьте на заварке!»

Возможно, колоритный монолог хозяина и шеф-повара в одном лице продолжался бы ещё долго, но его отвлекла пожилая дама за столиком в углу, начавшая возмущенно отчитывать официантку. Филипп встал из-за стола и пошёл выяснять суть конфликта.

– У вас в варениках одно тесто и вода. Пишете, шо они с вишнями, и где вишни? – с таким же брайтонско-одесским, как и у большинства русскоязычных обитателей Южного Бруклина, прононсом сетует дама.

– Тихо! Ша! Мамочка моя, послушай сюда ушами! Посмотри в окно! Такое прекрасное утро, а у тебя кисляк на е… на лице! – Он красноречиво разводит руками. – Шо нам осталось жить? Понты… Лет шестьдесят! Так я тебя спрашиваю, оно надо тратить нервные клетки за каких-то вареников, а? Мало в них вишен? А ты шо, ведро хотела за пять долларов?

Мы пьём кофе и выслушиваем ещё несколько «историй из жизни»…

– Что вы думаете, Одесса-мама тоже теряет колорит речи! Зэхеры исчезают, как крабы с Привоза… «Никто уже не ботает по фене!»… Вот у меня был сосед дядя Жорик. Вот тот базарил – мама дорогая!.. Цимес! Пальчики оближешь и за добавкой побежишь!.. Как-то раз, я тогда был ещё пацаном, иду себе модный до делов… Навстречу дядя Жорик… «Как дышите, Филипп? Ровно?» «Всё ажурно, дядь Жор! Иду прогуляться в город». Так он выдаёт мне наставление: «Правильно… Ты молодой, красивый, икру скинуть надо…

Кинь по барам петелечку… Только я тебя умоляю, как родного, – не лови гавы и не свети своим болтом…» А на мне была печатка с сапфиром, так дядя Жорик говорит дальше: «Ты шо думаешь – или у меня такого нет? Есть! И в пять раз больше! И цепь есть шо на бульдога! Так я снял. Оно мене надо, чтобы меня в моей родной Одессе за мой рижик и убили?! И с детей поснимал! Так они подняли гвалт… А я им говорю: «Пускай лучше с вас снимет родной папа, чем не родные таки бандиты!» Один тут герой, шо зовётся Борей, на днях имел мозги прогуляться ночью в районе Дерибасовской с такой себе кралей… Подошли трое, с понтом спросили или есть закурить, подпортили ему пробор, раздели, разули… И шо ему щас, хорошо?» Вот такой монолог!

В запасе у Филиппа масса историй. Но мы наконец рассчитываемся и уезжаем… Игорёня отвозит меня в отель.

Люкс в Marriott, действительно, что надо. Организаторы не пожлобились (ещё бы, хорошие бабки на мне поднимут). Я наполняю джакузи и устраиваюсь в нём с банкой холодного пива из мини-бара. Оживает мобильный. Директор.

– Как дела, шеф? Ты где? – голос Марины звучит очень бодро. На позитиве. Обычно он такой, когда есть какие-то новости. Хорошие…

– В номере у себя. В ванне валяюсь. Ты как?

– Порядок. Слушай, у нас заказ на частный концерт в Нью-Йорке.

– На какое число?

– Девятнадцатое.

– Не получится. Я не успею к маме на день рождения.

– А ничего нельзя придумать?

– Например? – Пиво в банке закончилось. Вот фигня! Почему взял одну? Теперь вылезать из горячей воды… – Ты предлагаешь мне не полететь к маме на день рождения?

– А попросить перенести празднование нельзя? Ты же знаешь, от работы артист отказываться не должен. Это не…

– Знаю, знаю, непрофессионально и всё такое… Но я обещал, что буду на дне рождения и не хочу её расстраивать. У меня, слава Богу, достаточно концертов. Одним больше, одним меньше…

– Как скажешь. Но когда певцы начинают отказываться от работы, это заканчивается плохо, – тональность голоса моего директора меняется. Я представляю, как изменилось выражение её лица.

– О’кей! Подумаю… – Я выключаю телефон. Выбираюсь из ванны, вытираюсь махровым банным полотенцем с символикой отеля и закутываюсь в такой же «символический» халат. Достаю из мини-бара банку холодного Heineken и пачку фисташек. Фисташки очень вкусные. Как там они называются? Надо запомнить.

Нет, ну я понимаю. Конечно, Марина, в принципе, права. До фига есть примеров, когда успешный артист начинал перебирать: «Сюда поеду, а туда не хочу…» Потом наступали времена, когда он уже готов был ехать всюду, а не звали…

Мораль сей басни такова – не гневи Бога. Если он даёт работу, бери с благодарностью. Да и деньги не лишние… Заказничок Марина продаст как надо. Это она умеет. Рублей[13] за тридцать. Тоже на дороге не валяются. При моих-то расходах. А ну-ка, какие суммы только на ротацию клипа этим бандитам с телевидения… К тому же есть коллектив. Супер-коллектив, который нужно сохранить. То есть платить хорошо и своевременно. А денежки-то ребята получают сдельно: кто по двести пятьдесят, кто по триста за концерт. Значит, если хозяин от работы отказался – у них в семьях недостача…

Набираю номер маминого мобильника.

– Привет, мамочка. Как ты?

– Всё в порядке, что у тебя?

– Да всё о’кей! Вчера дал первый концерт. В Нью-Йорке. Аншлаг. В общем, хорошо всё прошло.

– Слава Богу, – мама очень трепетно относится к моим успехам.

– Слушай, мам, а ты где собираешься отмечать? У нас в клубе?

– Вообще собиралась в ресторане. В «Галерее», может… А что?

– Понимаешь, у меня тут работка вырисовывается. Не хотелось отказываться, коллектив огорчать. А что, если отметить на день позже, прямо на моём концерте? Денис распорядится, сделают спецменю там, и всё такое…

– Ну, вообще-то можно, конечно. Я, правда, на двадцатое всех ориентировала. Но ничего страшного, если надо – перенесу.

– О’кей! Хорошо. Как бабуля? Как Дима? – Я не очень-то и праздную маминого бойфренда Диму, но главное, что ей нравится.

– Всё как всегда. Нормально…

– Ладненько, целую. Скажи Денису, чтобы всё организовал, я потом ему сам позвоню. Пока.

Перезваниваю директору. Обрадуется. Очень. Она квартиру в новостройке почти в центре Москвы (впрочем, сейчас всё, что ближе Текстильщиков, – «почти центр») инвестирует. Скоро очередной транш. Деньги нужны. А продаст заказничок – десять процентов на базу… Вообще, неплохая у неё работенка. При таком, как у меня, плотном концертном графике десять процентов – нормальный доход. Да к тому же и расходов почти никаких. Большую часть времени Марина проводит на гастролях – там система «всё включено»: транспорт, отели, рестораны. Так что денежки можно смело класть в «тупичок»…

– Мариша, ты где?

– У себя в номере.

– Зайди ко мне.

Маринка очень симпатичная. Такая миниатюрная брюнетка с цепким взглядом. Одевается дорого и вызывающе («А что? – любит повторять она. – Мужикам нравится, когда приличная девушка одета как дорогой праст»). Обычно излучает жизнерадостность, но на этот раз выглядит озабоченной. Уж очень хочется продать «корпоратив» и получить своё.

– Какую цифру ты им назвала? – Я, похлёбывая пиво, полулежу в удобном глубоком кресле перед здоровенной «плазмой». Закуриваю чёрную сигарету. Sobranie. Я люблю их. Ну, такие с золотым фильтром.

– Никакой не называла. Сказала, что не имеет смысла пока. У нас нет свободных дат, и всё такое… – Она тоже закуривает.

– Мариш, разведи этих заказчиков. Скажи, что я наотрез упираюсь, хочу улетать. Но ты, в принципе, можешь меня уговорить… Если цифра будет тридцать пять, к примеру. Короче, ты всё сама знаешь. Нам не надо девятьсот – два по двести и пятьсот!

– Понял.

– Не для себя стараюсь. Пятерку возьмешь и устроишь шопинг. Сама прибарахлишься и коллектив оденешь. Это мой новогодний подарок. Дополнительный!

Глаза директора сияют.

Через полчаса она созванивается с заказчиком, а ещё через час ей в номер привозят гонорар артиста – тридцать пять тысяч долларов США.