Читать книгу Сенсационные открытия современной биомедицины - Игорь Кветной - Страница 5

Во всем мире едва ли можно насчитать с десяток настоящих университетских городов. Не просто городов, имеющих университеты, а именно таких, где «храм знаний» – это лицо и центр жизни, гордость жителей, без чего само существование города теряет смысл – и исторический, и сегодняшний. А городов, чьи университеты всемирно известны своими традициями, культурой и уровнем образования, профессионализмом преподавателей, передовыми научными открытиями, совсем немного. Среди них Кембридж и Оксфорд в Англии, Беркли и Бостон в Америке, Тарту в Эстонии и, конечно же, Лунд в Швеции.

Лунд – старинный город на юге Швеции. Его университет – один из старейших в Европе. Основанный в 1668 году декретом короля Карла XI, теперь Лундский университет – самый крупный в Скандинавии.

24 тысячи студентов и более тысячи аспирантов учатся на восьми факультетах: медицинском, философском, теологическом, естественных наук и технологии, педагогическом, социальных наук и права, музыкальном, театра и изобразительного искусства. После окончания полного курса университета студенты получают дипломы доктора по 53 специальностям. В структуре университета 170 учебных (институты) и научных (отделы) подразделений. Семь тысяч сотрудников университета участвует в разработке более 6 тысяч научно-исследовательских проектов, затраты на которые составляют полтора-два миллиона шведских крон ежегодно. О богатстве фондов университетской библиотеки (кстати, самой большой в Швеции) говорит длина стеллажей с книгами в ее хранилищах – 90 километров.

В городе 50 тысяч жителей, из них – половина студенты. Если к этому добавить почти 10 тысяч профессоров, преподавателей, научных работников, инженеров и других сотрудников, то Лунд окажется в десятке самых образованных городов мира. И это чувствуется везде и во всем. Облик города (бережное и разумное сочетание старого и нового), чистота и порядок, несуетный стиль жизни, уважительное отношение людей – все свидетельствует о высокой культуре города и его жителей, которая складывалась и культивировалась веками.

На медицинском факультете обучается четыре тысячи студентов. Многие его институты и клиники известны своими научными достижениями и лечебными результатами далеко за пределами страны. Один из них – Институт гистологии, возглавляемый профессором Франком Сундлером, давно пользуется высоким авторитетом благодаря важным исследованиям по изучению нейроэндокринных механизмов гомеостаза. По приглашению профессора Ф. Сундлера (Frank Sundler) я в октябре 1988 года провел в Лунде неделю, полную ярких событий и впечатлений.

…Лунд расположен в 600 километрах от Стокгольма. Добраться до него проще через Данию – самолетом до Копенгагена, оттуда паромом, и через 45 минут оказаться в шведском городе Мальме, а там 25 километров автобусом – и вы в Лунде. Мой путь был длиннее, но интереснее – поездом до Хельсинки, оттуда – пароходом в Стокгольм, а там опять по железной дороге до Лунда. К профессиональным впечатлениям самой командировки добавилось знакомство с двумя столицами и железнодорожное путешествие почти через всю Швецию с северо-востока на юг.

Швеция – конституционная монархия, но королевские гвардейцы в Стокгольме улыбчивы и просты. Они охотно разговаривают с туристами, если попросите, с удовольствием позируют перед вашим фотоаппаратом, снисходительно позволяют детям потрогать их за ботфорты или приклад ружья. Ежедневная смена караула у королевского дворца в Стокгольме – не просто минутная процедура, а красивое часовое шоу с элементами военного балета и прекрасной духовой музыкой, которая, хочешь не хочешь, заряжает тебя радостью и энергией. Во время парада гвардейцев я наблюдал событие, поразившее меня своей терпимостью, состраданием и милосердием.

Среди толпы туристов, собравшихся перед королевским дворцом в ожидании смены караула, было много колясок с психически неполноценными детьми-инвалидами. Они вряд ли понимали и могли оценить красоту предстоящей церемонии, но, видимо, их матери, устав от горя и печали, надеялись хоть чем-то порадовать своих несчастных детей. За несколько минут до начала один из распорядителей-военных попросил освободить проход и пропустить женщин с несчастными детьми в первый ряд. Многие из больных ребятишек вели себя неспокойно, вскрикивали, гримасничали, но в течение всего часа никто не проявил недовольства, не сделал никаких замечаний, а рядом стоящие даже время от времени поглаживали детей по головкам и клали в коляски конфеты и игрушки.

Я был потрясен этим почти первым впечатлением от Швеции. Страна, исповедующая такой высокий нравственный стиль жизни, не может не вызывать уважения. Я пытался представить себе подобную картину в Кремле или на Красной площади в Москве, но у меня этого не получалось. Мы много говорим сейчас о милосердии и уважительности, но в повседневном общении у нас пока это встречается редко.

…Поезд мчался по шведской равнине, за окнами мелькали озера и перелески, мимо проносились маленькие аккуратные станции с обилием цветов, высаженных в клумбах и вазонах прямо на платформах и, наконец, за окнами показались островерхие крыши, шпили церквей, узкие старые улочки с добротными невысокими домами. Кондуктор подошел ко мне: «Вы просили предупредить, ваша станция, это – Лунд».

Я сошел с поезда. Это была моя первая командировка за границу, опыта самостоятельного поведения за рубежом у советских граждан не было, и я слегка волновался, не зная куда и как мне добираться с вокзала. На пустынном перроне никого не было, но пока я озирался по сторонам, прямо на перрон с улицы въехал велосипедист и, бросив велосипед, подошел ко мне. В руках он держал книгу и, посмотрев на заднюю сторону обложки, широко улыбнулся: «Хелло! Вы – профессор Игорь Кветной? Я – Франк Сундлер». Он повернул книгу ко мне, и я увидел свою фотографию. Это была моя книга «Вездесущие гормоны». До сих пор не знаю, так и забыл спросить у Франка, где и в каком магазине в Швеции он в то время сумел купить книгу на русском языке…

Лунд встретил меня проливным дождем. Однако (пусть простит меня читатель за литературный штамп) на следующее утро после приезда ярко светило солнце. Вековые деревья университетского парка тихо шелестели желто-зеленой листвой, аллеи и прилегающие улицы были сплошь заполнены велосипедами – студенты торопились на занятия. Такого количества велосипедов я никогда не видел, казалось, весь город ехал на них на работу. Около старинных университетских зданий на аккуратных стоянках припарковывались автомобили – это приезжали преподаватели (хотя, как я видел в последующие дни, и профессора не избегают велосипедов, а некоторые студенты имеют машины…).

Весь первый день профессор Сундлер знакомил меня со своим институтом. Необходимо пояснить – институт аналогичен в нашем понимании кафедре. Студентам в Институте гистологии преподают микроскопическую анатомию и некоторые разделы нейробиологии. Научную тематику составляет широкое изучение структурно-функциональной организации нейроэндокринной системы в норме и патологии.

На протяжении многих лет научные исследования проводятся в тесном сотрудничестве с Институтом фармакологии, возглавляемым профессором Рольфом Хакансоном. Дуэт Сундлера и Хакансона оказался чрезвычайно плодотворным, их коллективам удалось значительно расширить существующие представления о роли и значении нейроэндокринной системы в регуляции жизнедеятельности организма. Особенно сотрудники обоих институтов преуспели в изучении эндокринных клеток желудка и кишечника. Именно Сундлер и Хакансон впервые ввели в научную практику понятие «кишечные гормоны» и детально исследовали роль таких гормонов, как гастрин, секретин, мотилин, в регуляции пищеварения. Монографии, обобщающие исчерпывающие обзоры, большое количество прекрасно выполненных экспериментальных работ вывели их лаборатории в число лидеров самых известных учреждений в мире, изучающих эту проблему. Авторитет и признание ученых разных стран воплотилось в том факте, что оба шведских профессора единодушно избраны Европейским обществом нейробиологов соредакторами известного научного журнала «Регуляторные пептиды», издающегося в Нидерландах.

Исследования по идентификации, выделению и изучению физиологических свойств гормонов, синтезирующихся в желудочно-кишечном тракте, которые профессор Ф. Сундлер со своей группой проводит уже более полувека, представляют собой один из самых интересных и многообещающих разделов современной нейроиммуноэндокринологии.

Следует, однако, заметить, что термин «пищеварительные гормоны» недостаточно полон, ибо он заведомо сужает сферу деятельности этих веществ, ограничивая их функции только процессами усвоения пищи. На самом деле это не так. Гормоны, синтезируемые органами пищеварения, помимо, разумеется, присущих им физиологических свойств, связанных с утилизацией пищевых продуктов, их расщеплением, всасыванием, формированием аппетита и вкусовых ощущений, играют очень важную роль в поддержании общего гомеостаза.

Если раньше выработка гормонов считалась привилегией только специальных эндокринных желез, то теперь стало ясно, что эндокринная функция присуща всякому органу. Самым активным в этом отношении оказался желудочно-кишечный тракт – в нем синтезируется более 40 различных гормонов, без которых не только невозможны процессы пищеварения и утилизации пищи, но и жизнь вообще.

Впервые это показал известный физиолог академик А. Уголев из Института физиологии им. И. П. Павлова РАН в Санкт-Петербурге. Он и его ученики поставили опыты, вызвавшие большой интерес. У одной группы кошек удаляли двенадцатиперстную кишку, у другой – изолировали (то есть перевязывали в двух местах – при выходе ее из желудка и в месте перехода ее в тонкую кишку), но оставляли в организме. Для того чтобы кошки могли питаться, у животных обеих групп желудок соединяли с тонким кишечником специальным соустьем. Казалось, благодаря этому и те, и другие кошки могли питаться нормально, несмотря на то, что пища через двенадцатиперстную кишку не проходила. Результаты оказались неожиданными: животные с изолированной кишкой продолжали нормально жить, а кошки с удаленным отрезком кишки погибали на 10–12-е сутки при картине выраженной гормональной недостаточности.

Академик Уголев предположил, что двенадцатиперстная кишка (в которой содержится много эндокринных клеток, синтезирующих гормоны), выключенная из процесса пищеварения, но оставленная в организме, играет важную общерегуляторную роль. В последующих исследованиях это было подтверждено.

Кстати, с двенадцатиперстной кишкой связана еще одна загадка медицинского плана. Язвенная болезнь желудка и двенадцатиперстной кишки довольно распространенное заболевание. Механизм возникновения язвы и развития процесса в том и другом органе во многом одинаков. А вот исход бывает различен. Язва желудка без соответствующего лечения нередко переходит в рак, а в двенадцатиперстной кишке рак из язвы возникает чрезвычайно редко. В чем здесь дело? Может быть, в неодинаковом эндокринном статусе этих органов? В желудке почти не вырабатывается соматостатин, а двенадцатиперстная кишка, пожалуй, чуть ли не самый богатый участок пищеварительного тракта по отношению к этому гормону. Учитывая присущие соматостатину свойства подавлять клеточное деление, такая предпосылка не лишена оснований.

В желудочно-кишечном тракте вообще содержится очень много эндокринных клеток. Их здесь более 30 типов. И гормонов, синтезируемых ими, тоже немало – более 40. Простое перечисление их (уже установленных) и гипотетических (более десятка) заняло бы целую страницу. Серотонин, мелатонин, гастрин, глюкагон, эндорфины, вещество Р, соматостатин, катехоламины и многие другие. Хочу остановиться на интересной паре гормонов – ВИП (вазоактивный интестинальный пептид) и бомбезин. С ними связаны интересные факты, установленные именно группой профессора Ф. Сундлера.

Оказалось, что именно ВИП – виновник тяжелого истощающего обезвоживания организма, которое служит непосредственной причиной смерти больных при холере. Холерные вибрионы, внедряясь в стенку кишечника, выделяют токсин, который резко активизирует синтез и выделение ВИП. Следствием этого является возникновение профузных поносов, приводящих к потере организмом воды, солей натрия, калия и хлора, необходимых для жизнедеятельности. Установление описанного факта открыло неожиданные перспективы в лечении холеры. Введение больным антагонистов ВИП значительно облегчает их состояние, а заместительная терапия внутривенными инъекциями солевых стерильных растворов приводит к резкому снижению смертности от холеры.

Бомбезин – пептидный гормон, выделенный впервые из кожи лягушек (и названный так в честь одного из видов этих лабораторных животных), оказался предшественником других биологически активных веществ – эледоизина и физалемина.

Они в буквальном смысле слова сделали зрячими многих больных, страдавших сухим кератоконъюнктивитом. У несчастных людей нарушена выработка слезы особыми железами в углу глаз. Отсутствие слез, смачивающих поверхность глазного яблока, приводит к раздражению роговицы и склеры, их воспалению и возникновению защитной реакции – рефлекторному закрытию глазной щели. Человек, имеющий глаза, практически становится незрячим. Он их держит закрытыми, чтобы не испытывать боли. Несмотря на усилия специалистов, никаких эффективных средств лечения этой болезни найдено не было. Каковы же были удивление и радость врачей и их пациентов, когда установили, что закапывание в глаза больных кератоконъюнктивитом в течение нескольких дней специальных капель, приготовленных на основе эледоизина и физалемина, приводит к стойкой выработке слезы и устранению всех симптомов заболевания.

Описать все эффекты желудочно-кишечных гормонов просто невозможно. Приведем еще пример, свидетельствующий об их важном влиянии на жизнедеятельность организма. До сих пор одним из основных методов лечения язвенной болезни желудка считается хирургическая операция. Самым распространенным способом хирургического вмешательства служит резекция (удаление) двух третей желудка, разработанная еще в 1881 году немецким хирургом Т. Бильротом.

У большого числа больных, прооперированных таким образом, через несколько месяцев появляются достаточно тяжелые осложнения, связанные с плохим усвоением пищи – тошнота, рвота, боли, слабость, головокружение. Механизм этой патологии долгое время выяснен не был, и поэтому лечение носило чисто паллиативный (временно облегчающий) характер.

После выявления эндокринной функции желудка стало ясно, что при удалении основной части гормонопродуцирующей области желудка по методу Бильрота образуется недостаток пищеварительных гормонов, что и обусловливает возникновение подобных осложнений. И здесь заместительная терапия дала прекрасные результаты. Теперь во многих лечебных учреждениях больных постгастрорезекционными синдромами ставят на диспансерный учет и два раза в год проводят им гормональную терапию недостающими желудочно-кишечными пептидами. Большое количество желающих пройти такое лечение, отражением чего служит огромное множество писем, поступающих в эти клиники, – лучшее свидетельство эффективности метода.

Изучение функциональной морфологии эндокринных и нервных клеток, синтезирующих пептидные гормоны и биогенные амины в институте профессора Ф. Сундлера, проводится современными иммуногистохимическими и электронно-микроскопическими методами. Отдел оснащен последними моделями микроскопов, лабораторного аналитического оборудования, автоматами для приготовления блоков и срезов тканей, другими современными приборами. Все это вместе с большим набором реагентов и банком чувствительных антисывороток определяет высокий методический уровень исследований.

Институт гистологии располагает своей библиотекой, в которой можно найти все основные монографии и журналы по изучаемым и смежным проблемам, а на ксероксах, которые установлены в соседней комнате, сделать в считаные минуты оттиски любой интересующей вас статьи. Кроме журналов в библиотеке хранятся подборки оттисков статей, получаемых сотрудниками отдела по запросам лично от авторов. Международные связи и переписка с коллегами из разных стран очень обширны. Институт (в Швеции это в порядке вещей) имеет свой «гэст-хауз» – дом для гостей, приглашенных прочитать лекции или временно поработать в лабораториях.

Шведы уважают и любят соблюдать всякие традиции. Вдоль лестницы в Институте гистологии висят акварели – дружеские шаржи студентов на своих профессоров и преподавателей. Они сделаны с большим вкусом и тактом и представляют, создаваемую десятками лет, целую историческую галерею портретов ученых, работавших здесь. Во многих лабораторных комнатах есть специальные доски, на которые сотрудники периодически прикалывают свои новые семейные фотографии и открытки, приходящие в Институт со всех концов света. Это тоже традиция – посылать красочные открытки из тех мест, где ты находишься. Теперь, бывая в разных городах, я тоже отправляю в Лунд приветственные открытки и надеюсь, что они напоминают шведским друзьям о наших встречах и беседах.

В полдень – общий ланч, в 15 часов – традиционный кофе. Эти кажущиеся мелочи играют на самом деле важную психологическую роль – они создают своеобразный уют на работе, где человек проводит большую часть жизни, растворяют накопившуюся усталость, раздражительность, снимают напряжение, делают служебные отношения раскованными и непринужденными. Однако всему свое время, и вне этих перерывов шведы работают много и хорошо. Сотрудники дорожат престижем своего Института и, кроме того, получая достаточно высокую заработную плату, понимают, что ее необходимо оправдывать.

Авторитет руководителя очень высок. В Лунде (как и везде в Швеции) получить должность полного (штатного) профессора (fullprofessor) очень непросто. Кандидат, избираемый Советом Университета, проходит очень придирчивый отбор. Он должен быть не просто профессионалом, но и обладать общей широкой эрудицией, высокой культурой и определенными качествами руководителя. Мне пришлось общаться с большим количеством сотрудников в разных институтах и клиниках, все они отличаются высокой квалификацией, но шеф везде на порядок выше своих помощников, в нем сразу чувствуется лидер – и по взглядам на те или иные проблемы, и по манере поведения (спокойной, деловой, корректной), и, конечно, по уровню знаний в конкретной области науки. Этим определяется очень многое…

Расходы на образование в Швеции в основном покрываются из государственных фондов, а научные исследования финансируются, как правило, из неправительственных источников. Спонсорами становятся крупные концерны и промышленные компании, причем эти фирмы и предприятия во многих случаях могут быть прямо не заинтересованы в субсидируемых ими разработках. Просто в Швеции существуют давние традиции отдавать часть прибыли на благотворительные цели, в частности на развитие науки, получая за это определенные налоговые льготы. Медицина среди других научных отраслей находится в привилегированном положении, ибо высокий уровень ее развития представляет интерес для каждого жителя страны – от президента концерна до его рядового служащего. Существует множество различных фондов, поддерживающих научные исследования и проекты. Один из самых известных – Фонд Эрика Фернстрёма.

Эрик Фернстрём (Erik Fernström) сочетал в себе черты крупного бизнесмена, ученого и мецената. Он сам основал крупную пароходную компанию, стал известным специалистом в кораблестроении, а после смерти своего отца – видного индустриального лидера – возглавил созданный им крупнейший концерн по производству высококачественного гранита. Об авторитете этого концерна свидетельствует тот факт, что его продукция использовалась в строительстве таких знаменитых архитектурных сооружений, как небоскреб «Эмпайр Стэйт Билдинг» в Нью-Йорке и морской военный мемориал в Вашингтоне.

В 1978 году Эрик Фернстрём основал Фонд развития медицинских исследований (The Erik Fernström Foundation for Medical Research), избрал местом его нахождения Лунд и выделил из своего капитала такую сумму, ежегодная прибыль от оборота которой составляет примерно 1 миллион 540 тысяч шведских крон. Эти деньги приблизительно в равных частях ежегодно распределяются на три акции – премия за выдающиеся научные исследования ученым скандинавских стран; премия молодым шведским ученым-медикам; организация международных медицинских симпозиумов. В 1985 году Эрик Фернстрём скончался и завещал продолжить его начинание. Сейчас этот знаменитый фонд возглавляет его дочь Элизабет Фернстрём – известный швейцарский экономист.

Об этом профессор Сундлер рассказывал мне по дороге в фонд, исполнительный директор которого Ингард Линдквист накануне пригласила меня посетить ее офис и познакомиться с деятельностью фонда. Мы провели вместе полтора часа за ланчем в приятной дружеской беседе – Ингард увлеченно рассказывала о работе фонда, показывала фотографии и буклеты различных мероприятий. Гордостью фонда является издание исчерпывающих монографий по актуальным проблемам медицины, которым посвящены ежегодные международные симпозиумы, проводимые в Лунде.

Премии профессора Э. Фернстрёма – очень почетная награда. Так же как и Нобелевские премии, они вручаются королем Швеции в присутствии королевы и самых известных ученых-медиков на торжественной церемонии в Лунде в первую среду ноября.

Непринужденная беседа перешла от науки к искусству. Ингард прекрасно знает живопись (русскую тоже!), коллекционирует репродукции и альбомы. Шведы вообще очень любят искусство и хорошо разбираются в нем.

Пятидесятитысячный Лунд имеет свой театр, в университетском и городском концертных залах каждый вечер звучит музыка, в кафедральном соборе проводятся органные вечера. Постоянно работают музеи античного, классического и современного искусства, несколько частных картинных галерей.

Гуляя по городу, я постоянно обращал внимание на большое количество скульптур, которые студенты и молодые мастера выставляют в скверах и парках для всеобщего обозрения. Здесь прохожий может увидеть самые разные стили – от подражания классицизму до яркого авангардизма. Люди останавливаются, внимательно смотрят, некоторые обсуждают, кто-то молчит, слушая других, или рассуждает сам. В любом случае такое повседневное общение с прекрасным украшает жизнь и греет душу.

Официальный прием в дирекции фонда превратился в дружескую встречу. Расставаться не хотелось, за чашкой ароматного кофе хорошо беседовалось, и мы говорили о самых простых человеческих вещах, которые волнуют всех людей, независимо от их профессии, образа и места жизни.

Рассказывая о своих семьях, детях, проблемах, волнующих нас, о нашей истории, искусстве и литературе, мы забывали, что живем в разных странах и социальных системах, о границах между нами, мы не скрывали друг от друга трудности и проблемы (а они есть и там, и здесь), гордились своими хорошими делами и чувствовали, как стали больше доверять друг другу, как потеплели наши отношения.

И вечером, в гостях у семьи Сундлеров я опять ощутил растущую волну искреннего дружелюбия. Хозяева также накрывали стол, как собираем его мы, встречая гостей. Жена Франка Кристина беспокоилась, чтобы я все попробовал, а он сам говорил очень теплые слова о наших тогдашних переменах, и оба они огорчались, вспоминая наше тяжелое прошлое и те тяготы, которые сопровождают наши непростые реформы.

Я был приятно поражен их желанием ближе узнать Россию, тем, что их сын учит русский язык и, побывав два года назад в Петербурге, хочет поехать туда опять. Мы поздно засиделись в этот вечер, о многом рассказывая друг другу. В английский язык стали вплетаться русские и шведские слова, и они оказывались понятными. С каждым часом нашего общения росла надежда и крепла уверенность в дальнейших встречах, дружбе, общении – в том, что не может быть иначе, как Европа действительно станет нашим домом, ибо альтернативы дружбе, сотрудничеству, гуманистическим идеалам в отношениях между людьми нет и быть не может.

Медицинский факультет Лундского университета расположен в основном на территории регионального госпиталя (поэтому его часто называют университетским), хотя некоторые теоретические институты (Институт гистологии в том числе) занимают старинные здания в центре города. Внешне университетский госпиталь представляет собой комплекс зданий современной архитектуры. Дизайн клинических корпусов эффектен, продуман, удобен. Все корпуса соединены эстакадами и крытыми переходами, на территории много автостоянок и мест отдыха. Первый этаж центрального здания занимает служба информации, где можно получить многочисленные проспекты и справки, отражающие сложную структуру и работу этого крупного больничного комплекса. Гордостью жителей Лунда служит тот факт, что университетский госпиталь был построен на специальные средства королевского фонда и находится под патронажем королевской семьи.

Клинической базой университета является также региональный госпиталь в Мальме – городе, расположенном на морском побережье в 25 километрах от Лунда. Университетские клиники обоих госпиталей (по полторы тысячи коек в каждом) обслуживают не только население двух городов, но и весь административный округ Большого Мальме с населением около полутора миллиона человек. Клинические институты Лундского университета занимают лидирующее положение в мировой медицине по исследованиям процессов свертывания крови, репродукции человека, фетальной диагностике, неврологии и психиатрии, нефрологии и диагностической радиологии. Ежегодно проводится широкая диспансеризация различных социальных групп и профессий с применением самых современных диагностических методов, включая компьютерную томографию, ультразвуковое исследование, ядерно-магнитный резонанс и радионуклидную диагностику.

В региональном госпитале в Мальме несколько лет назад был открыт специальный лечебно-диагностический и научный центр стоматологии, один из авторитетных и самых крупных в Европе. В его 13 отделениях проводится лечение всех основных заболеваний зубов и окружающих тканей с применением самых современных терапевтических и хирургических методов. Центр в Мальме особенно известен своими передовыми исследованиями в области физиологии челюстно-лицевых мышц, их влияния на формирование позиции зубов, а также в разработке новых методов коррекции неправильного прикуса у детей.

О том важном месте, которое занимает медицина в этом университете, свидетельствует и организация двух уникальных учреждений, аналогов которым пока нет в мире – центра социально ориентированных медицинских исследований в живописном местечке Дэлби, недалеко от Лунда, и центра патологии речи в Мальме.

Специалисты центра в Дэлби занимаются теоретической и практической работой в области медицинского страхования, эпидемиологии, популяционной медицины и гериатрии, а сотрудники центра в Мальме осуществляют успешные исследования и лечат больных по специально созданной ими комплексной программе диагностики и терапии различных форм патологии голоса, произношения, речи и языковых расстройств. В прошлом году на базе этого центра организована Европейская школа усовершенствования врачей-логопедов, попасть в которую (а конкурс очень велик: около 11 человек на 1 место) мечтает любой специалист. Обучение в этой школе длится три года, включая, кроме клинических дисциплин, специальные курсы анатомии и физиологии речевого аппарата, лингвистику, психологию. Все лекции и занятия проводятся только на английском языке (так что пусть наши студенты-медики не забывают наряду со специальными дисциплинами изучать не менее прилежно и английский язык, ибо именно он может помочь им повышать свое врачебное мастерство).

Институт гистологии занимается научной работой. Патологоанатомические исследования (прижизненная диагностика и посмертный анализ) осуществляются в Институте патологии, который также располагается на базе университетского госпиталя. Проработав много лет в практической патологической анатомии, я видел разные условия для работы – от типовых зданий до самых неприспособленных помещений. Знаю и ощущал сам разное отношение руководителей органов здравоохранения к врачам-патологоанатомам. То, что я увидел в Лунде, достойно уважения и подражания.

В патологоанатомических отделениях «святая святых» – секционный зал. В Лундском госпитале – это светлое большое помещение (общей площадью около 150 квадратных метров) с несколькими анатомическими столами, снабженными автоматическим управлением положения и уровней, к каждому столу подведена горячая и холодная вода, имеются прицельное освещение с дистанционным управлением светом. Зал снабжен кондиционерами и автоматическими распылителями дезодорантов, освежающих воздух. Персонал одет в удобную чистую аккуратную одежду, не стесняющую движений и полностью предохраняющую тело от попадания крови, жидкостей, обрывков тканей. В зале имеются телекамеры, позволяющие транслировать ход патологоанатомического вскрытия в учебные аудитории. Кроме того, студенты и врачи могут наблюдать за работой прозектора, присутствуя непосредственно в зале. Небольшая численность учебных групп позволяет каждому студенту принимать активное участие в обсуждении у секционного стола тех или иных деталей исследования.

Объем гистологических методов, используемых для повседневного патогистологического исследования секционного и биопсийного материала, очень широк. Очень часто, кроме обзорных окрасок, используются гистохимические методы идентификации в клетках и тканях жира, белков, железа, ферментов, что дает патологоанатому достаточно большую информацию, которую он использует для диагностики патологического процесса.

Кроме того, при анализе какой-либо конкретной патологии применяются другие, более специфические методы исследования. Так, например, многие опухоли исследуются на содержание биогенных аминов, пептидных гормонов, внутриклеточных цитоплазматических белков. При более сложных случаях, например новообразованиях с яркой эндокринной симптоматикой или системных заболеваниях кроветворной системы, патологоанатом может поручить лаборанту провести иммуногистохимическое исследование с помощью диагностических панелей различных антисывороток к многочисленным пептидам и стероидным гормонам или к лимфоцитарным маркерам.

Такая разносторонняя идентификация различных гистохимических и морфологических признаков позволяет объективно верифицировать патологические изменения в тканях и клетках, а тем самым значительно повышает степень диагностики и определения прогноза заболевания и выбор оптимального метода лечения.

В бланках направлений на патогистологическое исследование предусмотрены графы для описания всех указанных признаков. В них также есть отрывной талон, который с развернутым патологическим диагнозом направляется в статистический центр, где информация кодируется и хранится на дискетах персональных компьютеров. Ежегодно, используя эти и клинические данные, статистический центр издает красочные, иллюстрированные графиками и таблицами справочники распространенности и вариабельности заболевания злокачественными опухолями в южной Швеции. Эти сведения используются соответствующими службами для организации и проведения мероприятий с целью снижения заболеваемости раком и другими тяжелыми заболеваниями.

…Из отдела патологии мы спустились в цокольный этаж, в лабораторию электронной микроскопии. Она принадлежит отделу профессора Сундлера, но обслуживает и клинические подразделения. Однако электронно-микроскопическая диагностика опухолей в Лунде используется не столь широко, как, например в Российском онкологическом научном центре им. академика Н. Н. Блохина в Москве, где под руководством и по инициативе профессора Н. Райхлина уже много лет ведутся обширные повседневные исследования биопсийного и операционного материала с помощью ультраструктурного анализа. Шведские коллеги с большим интересом отнеслись к нашему рассказу о повышении качества диагностики опухолей, достигнутому благодаря применению электронной микроскопии и планируют расширить подобные исследования у себя.

Профессор Рольф Хакансон

Клиники университетского госпиталя мне показывал профессор Рольф Хакансон (Rolf Hakanson) – крупный специалист в молекулярной фармакологии и ультраструктурной патологии клеток. Он очень старался познакомить меня с разными подразделениями, рассказывал об истории госпиталя, его отделений и лабораторий, а в конце нашей экскурсии неожиданно пригласил меня зайти к нему домой, где, как он, улыбаясь, сообщил: «Жена ждет нас на пирог».

Рольф время от времени вставлял в разговор русские слова, он несколько лет назад пытался самостоятельно изучить русский язык, но не получилось. Занятия языком пришлось оставить, но интерес к России и уважение к нашей культуре сохранилось.

Дом Хакансонов располагается в тихом уютном квартале Лунда. Перед домом небольшой сад, на нежно-зеленой траве краснеют багряные розы. Шведы очень любят и культивируют цветы. В киосках и магазинах невозможно оторвать глаз от богатства красок и прелести бутонов самых разных форм. Удобная планировка и мебель, масса книг, рояль и лежащая на нем скрипка, раскрытые ноты на пюпитре, картины на стенах и, гордость хозяина, – коллекция моделей старинных кораблей – все свидетельствует о тонком вкусе и высокой культуре семьи Хакансонов.

Марианна радушно угощала нас пирожками, оба Хакансона рассказывали о себе, интересовались нашей сегодняшней жизнью, событиями, историей и культурой нашей страны. Пару часов пролетело быстро, и, как оказалось, ланч в семье Хакансонов был только перерывом в моих экскурсиях в тот день. Рольф предложил поехать посмотреть «Идеон» – первый и крупнейший исследовательский парк в Скандинавии. Подобного проекта пока не осуществлено в России, да, я думаю, что и многие развитые страны не могут похвастаться таковым.

Парк создан в 1983 году на окраине Лунда и представляет собой комплекс более чем из 60 частных предприятий и коммерческих фирм в области компьютерной техники, электроники, биотехнологии, пищевой технологии, химии, фармацевтики, мониторинга окружающей среды, транспортной технологии, акустики, объединенных в единый ансамбль, основной идеей в деятельности которого является производство малых промышленных серий тех разработок, которые созданы учеными, их апробация и внедрение в серийную промышленность.

Кроме того, «Идеон» – прекрасная база для повседневной работы студентов и преподавателей университета, овладения ими методами высокоточных технологий, постижения тонкостей рыночной экономики, а такие знания никогда не будут лишними для любого специалиста. К тому же деятельность «Идеона» приносит и немалую прибыль, которая используется на финансирование научных исследований и оснащение университета современной аппаратурой.

Лунд. Научно-исследовательский парк «Идеон»

Так я постигал университетскую жизнь «изнутри». Но за гостеприимство и знания надо платить – наступил день, когда в аудитории Института гистологии собрались ученые, врачи, студенты, перед которыми мне предстояло выступить с лекцией «Мелатонин и его роль в патологии и онкологии».

Профессора Сундлера, его сотрудников и других коллег очень интересовала эта тема, потому что мелатонин «выпал» из поля зрения их исследований, а по современным представлениям, именно этот гормон – один из основополагающих в регуляции биологических процессов. Доклад, который содержал анализ многолетних исследований, проведенных в нашей лаборатории и сотрудничающих с нами российских и зарубежных учреждениях, вызвал большой интерес и оживленную дискуссию.

В течение двух часов мы обсуждали полученные результаты, их теоретическое и практическое значение, перспективы развития дальнейших исследований в этом направлении.

После семинара мы еще долго беседовали с профессором Сундлером в его кабинете о тех аспектах, которые могут представить взаимный интерес и, к удовольствию друг друга, решили, что наша встреча в Лунде станет началом тесного взаимного сотрудничества и общения. Мы и сейчас продолжаем совместные исследования, готовим монографию с участием российских и шведских специалистов, обобщающую наши данные по изучению нейроэндокринной регуляции гомеостаза.

Именно в кабинете профессора Сундлера началось мое «сидение» в креслах великих ученых прошлого. Франк предложил мне сесть и подвинул старое массивное деревянное кресло, обитое черной кожей. На спинке кресла я увидел медную табличку «Falck». Сундлер мягко улыбнулся, и я все сразу понял… «Да, тот самый Фальк», – сказал он.

Я сел и окунулся в историю… историю открытия аутофлюоресценции биогенных аминов – химических веществ, продукция которых нервными клетками обеспечивает прохождение нервного импульса по нервным волокнам через синапс, превращая его в электрическое возбуждение, способное заставить мышцы сокращаться.

Именно здесь, в Лунде, в этом кабинете, в этом кресле работал великий гистолог Бенгт Фальк (Bengt Falck), который вместе со своим коллегой Нильсом Хилларпом (Nils Hillarp) впервые в 1962 году разработал метод флуоресценции. Благодаря этому методу стало возможным выявлять продукцию адреналина и подобных ему веществ в клетках и тканях. Это метод отныне стал классическим. Его применение позволило значительно расширить возможности нейробиологии в изучении локализации различных нейронов в структурах мозга.

К сожалению, я не смог быть представлен самому Фальку, он был тогда в отъезде – читал лекции в США. Он почетный профессор Лундского университета, ему 87 лет, и иногда он посещает Институт и выпивает чашечку кофе с Франком Сундлером, который тоже уже не возглавляет институт, он передал руководство своему ученику, оставшись полным профессором, то есть профессором, читающим свой лекционный курс и ведущим свой научный проект в лаборатории клеточной нейроэндокринологии.

Профессора Бенгт Фальк (слева) и Нильс Хилларп (справа)

Так человеческое общение превратило наше заочное знакомство с Франком Сундлером по журнальным публикациям в реальное сотрудничество по одной из важных проблем современной медицины.

Мы много о чем говорили с Франком и Рольфом в течение этих семи дней. И гуляя по тенистым городским улицам, мы однажды проходили мимо внешне ничем не примечательного дома… но Сундлер вдруг остановился и, показав на него, сказал мне: «Здесь жил Бергстрём».

Да, тот самый знаменитый профессор Бергстрём – один из четырех нобелевских лауреатов, имена которых связаны с Лундским университетом. Он и его ученик Б. Самуэльсон сделали открытие, которое сыграло колоссальную роль в лечении многих заболеваний, а главное, в обеспечении управления родами у женщин при возникающих в их процессе «внештатных» ситуациях.

Суне Карл Бергстрём

Бенгт Ингемар Самуэльсон

И теперь имена профессора Суне Карла Бергстрёма (Sune Karl Bergstrom) и Бенгта Ингемара Самуэльсона (Bengt Ingemar Samuelsson) составляют славу Лундского университета. Первыйработал в Лундском университете ассистентом профессора кафедры фармакологии в 1947–1958 годах, а второй – выпускник Лундского университета (учился в нем с 1951 по 1957 год) и в эти годы познакомился с Бергстрёмом, стал его учеником, потом вслед за ним переехал в Стокгольм, где они вместе работали в Каролинском институте, совершили замечательные открытия и стали лауреатами Нобелевской премии.

Нобелевскую премию Бергстрём и Самуэльсон получили в 1982 году вместе с английским биохимиком Джоном Робертом Вейном (John Robert Vane).

Формулировка Нобелевского комитета звучала так: «За открытия, касающиеся простагландинов и родственных им биологически активных веществ».

Джон Роберт Вейн

Несмотря на то что основные исследования по обнаружению простагландинов были проведены в Стокгольме и Лондоне, именно в Лунде, в середине прошлого столетия, были начаты поиски этих загадочных веществ, которые значительно расширили возможности регуляции процессами жизнедеятельности.

Ученый клоунель, вспоминая свою поездку в Лунд, не может не рассказать читателю об открытии шведских ученых.

Каждый период в истории науки связан с определенными, присущими тому времени методическими приемами. Так и в эндокринологии. В конце XIX – начале XX века ученые очень активно занимались поиском биологически активных веществ в водных или спиртовых экстрактах различных органов. Процедура поисков была по сегодняшним понятиям весьма примитивна: измельчался какой-либо орган до состояния гомогенной кашицы, к ней добавляли воду или спирт, а затем отфильтрованный экстракт вводили другим животным и наблюдали за оказываемым им физиологическим действием. Справедливости ради надо отметить, что эти эксперименты сыграли значительную роль в развитии эндокринологии. Именно так были открыты многие гормоны.

Ученые исследовали самые разные органы: почки, селезенку, печень, легкие, надпочечники. Постепенно очередь дошла до предстательной железы (простаты) – органа, играющего очень важную роль в осуществлении нормальной деятельности мужской репродуктивной системы. В ней вырабатывается особый секрет, способствующий подвижности сперматозоидов. Без него они теряют активность и не способны оплодотворить яйцеклетку.

При исследовании экстрактов из простаты различных животных и человека обнаружилось, что в них содержится какое-то вещество, способное понижать артериальное давление. Первое сообщение об этом было сделано в 1906 году, и примерно в это же время (в 1910 году) австрийский гинеколог Б. Шик описал удивительное явление, которое, к сожалению, как это бывает, не приняли всерьез. Оно было заново переоткрыто только в 1957 году. Но не будем забегать вперед. Что же обнаружил Шик? Действительно, установленный им факт отдавал мистицизмом: венский врач сообщал, что во время менструаций у женщин в поту рук появляется вещество, от которого… быстро вянут розы. Это вещество Шик назвал менструальным ядом. Стремясь убедить недоверчивых коллег, он собрал и описал разрозненные сведения о таких, казалось бы, нелепых вещах, как, например, предотвращение женщиной в период менструации брожения вина и теста, или о том, что в менструальной крови обнаруживается вещество, оказывающее токсическое действие на цветы примулы. Эту серию наблюдений он опубликовал в известных научных журналах под общим названием «Фитофармакологическое изучение менструального токсина».

Однако, как мы уже отмечали, наблюдения Шика не были приняты с должным вниманием. Их оценили только в 1957 году, когда английский физиолог В. Пиклес, вооруженный современными аналитическими методами, не только подтвердил данные Шика, но и химически идентифицировал «менструальные токсины». Они оказались уже известными к тому времени простагландинами – чрезвычайно активными биологическими веществами, которые впервые были обнаружены в простате (отсюда их название).

История обнаружения простагландинов в предстательной железе развивалась непросто. Первый этап ее случаен, он не планировался заранее и представляет собой уже неоднократно описанный пример серендипности – того, как, нацелившись на одно, ученый в ходе экспериментов может получить данные, которые впоследствии приведут к качественно новому открытию.

В 1931 году шведские биохимики У. Эйлер и Дж. Гаддэм открыли существование в слизистой оболочке кишечника неизвестной ранее белковой гормональной субстанции, названной ими веществом Р. Оно снижало артериальное давление и стимулировало сокращение кишечника.

Будучи знакомым с работами о том, что в простате и семенной жидкости человека и животных существует какое-то биологическое активное вещество, способное понижать артериальное давление и вызывать сокращения матки, Эйлер предположил, что это вещество Р. Предприняв специальные исследования, шведский ученый установил, что неизвестный гормон в половых органах не может быть веществом Р, поскольку активный субстрат экстрактов простаты и семенных пузырьков в модельных химических экспериментах вел себя не как белок, а как жирорастворимая кислота.

Именно Эйлер назвал этот гормон «простагландином», разработал надежные способы очистки этого вещества от других биологически активных субстанций и передал все материалы для дальнейшей работы своему ученику – С. Бергстрёму.

Ученик оправдал надежды своего учителя. В 1936 году он начал второй этап работ по разгадке тайн простагландинов, этап трудный, многолетний, прерванный войной, но в конце концов увенчавшийся успехом. Бергстрём со своим учеником Самуэльсоном и другими сотрудниками сумел получить простагландины в кристаллическом виде, определил химическую структуру тринадцати из них и провел первые испытания, показавшие, что даже в дозах, составляющих миллионные доли грамма, эти вещества оказывают сильное разнообразное воздействие практически на все органы и функции организма.

Так были открыты новые гормоны… Но на этом история простагландинов не закончилась, и раз уж Ученый клоунель взялся рассказывать об этом, давайте продолжим, несмотря на то что в нашем рассказе мы удаляемся от Лунда все дальше и дальше…

Братья чаще всего похожи друг на друга. Однако встречаются и противоположности. Многое зависит от социальной среды, которая окружает человека с самого детства. Она формирует его сознание, темперамент, привычки. Это среди людей. В мире химических веществ редко можно наблюдать, когда сходные по строению вещества ведут себя совершенно по-разному, проявляют антагонистические свойства, оказывают различный биологический эффект. Ученым зачастую бывает нелегко обнаружить причину этих различий, но природа мудра, создавая непохожих братьев, она пытается защитить организм от всяких неполадок в его напряженной работе.

Простагландины как раз и есть пример непохожих братьев. Родителями их являются ненасыщенные жирные кислоты, которые поступают в организм с растительными маслами. Животные жиры в отличие от растительных содержат очень мало ненасыщенных жирных кислот.

Не вдаваясь в подробности химических аспектов липидологии – науки о жирах, отметим только два важных момента: первое – в организме животных, кроме рыб, ненасыщенные жирные кислоты не образуются, они поступают только извне с пищевыми продуктами: второе – простагландины в организме образуются исключительно из ненасыщенных жирных кислот.

Ненасыщенные жирные кислоты, кстати, называют еще эссенциальными, то есть жизненно необходимыми. Ранее были установлены их важные функции, связанные с регуляцией процесса свертывания крови, осуществления защитных реакций организма. Теперь ученые поняли, что их биологическое значение связано с синтезом простагландинов.

Если исключить из рациона продукты, богатые ненасыщенными жирными кислотами, организм лишится простагландинов. Готовые простагландины в организм не поступают. Во-первых, потому что в нашей пище их практически нет, во-вторых, даже если представить себе такую фантастическую ситуацию, что мы сможем питаться, например, горгониевыми кораллами (морскими животными, обитающими на дне Карибского моря и содержащими до 0,2 % от общей массы простагландинов), то и тогда, попав в организм, эти кораллы очень быстро перейдут из кишечника в кровь, где тут же будут инактивированы. Простагландины синтезируются в клетках только в момент их необходимости, после этого они сразу же разрушаются. В тканях простагландины не накапливаются и с кровью не разносятся.

Различных типов простагландинов много. Практически они могут образовываться из любых ненасыщенных жирных кислот, которых тоже в избытке. Но основным источником активных простагландинов служит арахидоновая кислота. Из нее образуются два основных типа простагландинов: Е и F, а из них, в свою очередь, синтезируются последующие простагландины – Е ₁, F₁, E₂, F_2, из этих – А и В. Всего известно 14 типов простагландинов, и у каждого из них свои, не похожие друг на друга, свойства, свои точки приложения, свой вклад в биологические процессы.

Что же делают простагландины? Они усиливают силу сердечных сокращений, улучшают ритм деятельности сердца, увеличивают выброс крови, понижают или повышают артериальное давление, увеличивают или уменьшают кровоток во многих органах, снижают секрецию в желудке, стимулируют рвоту, расслабляют и сокращают мышцы бронхов, усиливают тромбообразование, повышают силу сокращений матки при беременности, стимулируют роды, способствуют оплодотворению сперматозоидами яйцеклетки.

Простагландины вызывают лихорадку, пульсирующую головную боль, изменяют терморегуляцию. В перечислении свойств простагландинов заметна полярность их биологических эффектов. Это зависит от типа простагландина и служит отражением того же принципа антагонистической регуляции функций, о котором говорилось выше.

Простагландины, будучи ближайшими родственниками, не похожи друг на друга, но они имеют еще и сводных братьев, рожденных от общей матери. Их назвали простациклинами и тромбоксанами. Простациклины и тромбоксаны, образующиеся также из арахидоновой кислоты, не ушли далеко от своих родственников – они тоже не дружат между собой, проявляя совершенно противоположные свойства. Простациклины препятствуют образованию тромбов, тромбоксаны – наоборот, активно способствуют этому.

Как видите, необычная способность обнаружилась у арахидоновой кислоты: она может быть «матерью» для трех разных «детей» – простагландинов, простациклинов и тромбоксанов. От чего же зависит выбор пути ее превращений? Оказывается, от места жительства, от того органа, в котором она находится. Простагландины образуются в основном в половых органах, простациклины – в легких, сосудистой стенке, тромбоксаны – только в тромбоцитах. Основной поставщик (более 90 %) простациклинов – легкие, из которых они постоянно поступают в кровь, предупреждая образование тромбов и резкое повышение артериального давления. После обнаружения в 1976–1977 годах простациклинов легкие стали рассматривать как орган, выполняющий эндокринную функцию.

Тромбоксаны, обнаруженные на год раньше группой шведских биохимиков во главе с нашим героем – Б. Самуэльсоном, синтезируются в тромбоцитах в самом начале тромбообразования, развитие которого после их синтеза резко ускоряется. Обнаруженный механизм антагонистической регуляции формирования тромбов побудил многих фармакологов направить свои усилия на поиск лекарственных средств, обладающих влиянием на синтез простациклинов и тромбоксанов с целью предотвращения внутрисосудистого свертывания крови, последствия которого могут носить трагический характер.

Тромбоз сосудов очень часто развивается на почве атеросклероза и может привести к инфаркту миокарда, мозговому инсульту и тяжелым поражениям внутренних органов. Изучая механизм образования тромбов при атеросклеротическом поражении сосудов, ученые установили, что в пораженной сосудистой стенке вырабатывается гораздо меньше простациклина. Это нарушает его паритет в пользу тромбоксана. Печальным результатом победы становится тромбоз сосудов. Как же помочь простациклину одержать верх над тромбоксаном в этой борьбе?

Ответ не так прост, как кажется. Поскольку и простациклин и тромбоксан образуются из единого предшественника – арахидоновой кислоты, воздействие на нее ни к чему не приведет. Так что прямые боевые наступательные действия здесь не подходят. А вот обмануть противника можно. Как? Так же как это принято в разведке – внедрить своего агента, заменив им врага в его же штабе. И поможет в этом диета. Если больной будет питаться продуктами, содержащими вместо арахидоновой кислоты линолевую, то из нее в организме образуются другие простациклин и тромбоксан, отличные от производных арахидоновой кислоты, и при этом простациклин будет активным, а тромбоксан – нет.

Подтверждением этому служат наблюдения над эскимосами и датчанами. В силу национальных особенностей у эскимосов Гренландии в крови высоко содержание эйкозопентаеновой кислоты, являющейся последовательным звеном в цепи образования простагландинов из линолевой кислоты. А арахидоновой кислоты у них очень мало. Так вот, атеросклероз у эскимосов практически не встречается, инфаркт миокарда – большая редкость. У жителей Дании – наоборот, количество эйкозопентаеновой кислоты в крови незначительно, а арахидоновой очень много. Атеросклероз в Дании – национальное бедствие, и довольно высока частота возникновения инфаркта миокарда, приводящего нередко к смертельному исходу.

Простациклин, как выяснилось, вообще верный союзник для сердечно-сосудистой системы. Например, было установлено, что он даже в таких небольших дозах, как 1^´10^–7 грамма способен значительно повысить кровоток в сердечной мышце и тем самым свести на нет риск возникновения инфаркта миокарда. Немецкие ученые под руководством профессора В. Ферстера обнаружили, что простациклин и другие простагландины в тысячу раз более эффективны для предупреждения и устранения нарушений ритма сердца, чем другие лекарственные препараты.

Сотрудничество российских и немецких физиологов оказалось плодотворным в изучении способности простациклина повышать силу сердечных сокращений. Они показали, что простациклин в дозах 10 мкг/мл и меньше повышает сократимость миокарда в два раза. Результаты этих многолетних исследований имеют большое прикладное значение. В Российском кардиологическом научном центре под руководством академика Е. Чазова впервые была установлена строгая связь между адаптацией сердца к перегрузкам и образованием в нем простагландинов.

В нормальных условиях параллельно с возрастанием нагрузки на сердце повышается уровень синтеза простагландинов в нем – они помогают миокарду в экстремальных условиях справиться с возникшими трудностями. Кроме того, было показано, что с помощью простагландина Е₁ в ряде случаев можно предотвратить или значительно уменьшить поражение сердечной мышцы при инфаркте миокарда.

У кардиологических больных всегда в кармане нитроглицерин. Действительно, пока это один из самых эффективных средств для быстрого снятия приступов коронарной недостаточности. Группа российских ученых во главе с членом-корреспондентом РАН А. Вальдманом впервые установила, что нитроглицерин расширяет сосуды сердца за счет усиления синтеза простагландинов.

Ученые разных стран, занимающиеся кардиологическими аспектами изучения простагландинов, настойчиво продолжают исследования. Их уверенность в конечном успехе поисков с помощью этих гормонов методов предупреждения и лечения инфаркта миокарда не безосновательна.

* * *

Рождение ребенка – счастье для матери. Чувство материнства – особое, ни с чем не сравнимое, облагораживающее и душу, и характер, и облик женщины. Именно оно дает нежным, слабым по своей природе женщинам огромную силу духа и воли пройти через все испытания в течение девяти месяцев беременности и их апофеоз – роды. Пройти, чтобы с болью, в «сладких муках» дать жизнь своему продолжению, своей «плоти и крови» – маленькому человечку, открыть ему дорогу в жизнь.

Наверное, есть какая-то необъяснимая мудрость в том, что природа сделала путь, который должна пройти женщина, чтобы стать матерью, таким непростым и тяжелым. И все-таки врачи считают, что природу стоит немного поправить – они стремятся найти эффективные средства регуляции рождаемости, ослабить интенсивность болей при родах, ускорить их, если они затягиваются.

Существует много различных методов родовспоможения и способов регуляции оплодотворения яйцеклетки. Однако их эффективность еще недостаточно высока.

С открытием простагландинов у акушеров и гинекологов появились новые надежды найти союзников среди этих чрезвычайно активных веществ. Оптимизм врачей основывался на данных о том, что большая часть простагландинов синтезируется в половых органах и способна стимулировать сокращения матки, а также создавать благоприятные условия для оплодотворения яйцеклетки. Определенным подтверждением этому послужили результаты исследований по изучению содержания простагландинов в крови и околоплодной жидкости беременных женщин. Было установлено, что количество простагландинов возрастает при выкидышах и уменьшается при ослаблении сократительной деятельности матки во время родов.

Перспективность работ в этом плане представлялась настолько актуальной, что Всемирная организация здравоохранения под своей эгидой проводила и финансировала работу интернационального коллектива высококвалифицированных специалистов из разных стран мира.

Наиболее интересные результаты были получены четырьмя группами исследователей под руководством академика Л. Персианинова (Россия), М. Бигдемана (Швеция), М. Эмбри (Англия) и С. Карима (Уганда).

Еще в 1930 году французские исследователи М. Курзрок и Ф. Либ обнаружили, что семенная жидкость оказывает двоякое действие на матку: стимулирующее и расслабляющее. Позднее удалось установить, что эти эффекты связаны с наличием в жидкости простагландинов F и Е. Первые возбуждают матку и провоцируют ее сокращения, вторые обладают противоположным действием.

Дальнейшие эксперименты позволили уточнить влияние этих гормонов. Оказалось, что многое зависит и от самого органа: беременная матка реагирует на простагландины по-иному, чем небеременная. Акушеры давно заметили, что возбудимость матки нарастает с каждым днем приближения родов. И чем сильнее выражена сократимость матки, тем меньшая доза простагландинов влияет на этот процесс. Врачей особенно заинтересовало стимулирующее действие простагландинов в ранние сроки беременности в случае, когда возникала необходимость прервать ее, а средства, способные заставить матку сокращаться и тем самым изгнать плод, не действуют.

Проблема разработки эффективных лекарственных методов прерывания беременности не теряет своей актуальности. Во-первых, потому, что в ряде стран существует серьезная угроза перенаселения, во-вторых, в силу различных социальных причин женщины часто не хотят (а иногда и не могут) вынашивать ребенка, в-третьих, достаточно высока пока еще смертность женщин от различных осложнений аборта при его нелегальном выполнении. Вот почему получение средств, способных прервать беременность терапевтическим путем без возникновения каких-либо осложнений, имело бы огромные положительные медицинские и социальные последствия.

Казалось, простагландины в силу своих свойств способны творить чудеса: по желанию врача, или стимулировать сокращения матки и тем самым мешать имплантации яйцеклетки, или, наоборот, расслаблять ее и способствовать развитию плода. Однако препятствия поджидали ученых и на этом пути. Основные трудности связаны с процессом доставки. Введение простагландинов в кровь или в желудочно-кишечный тракт приводит к их быстрому разрушению, и до своей основной цели – матки – доходит очень незначительная часть этих веществ, не способная повлиять на развитие плодного яйца.

Увеличение дозы простагландинов до того уровня, который мог бы оказаться эффективным, вызывает серьезные осложнения: сильную головную боль, рвоту, понос. Так что, возникшие препятствия преодолеть нельзя? Поначалу казалось – да. Однако в стойкой защите наметилась брешь: российские специалисты (Е. Чернуха и другие) показали, что, точно подобрав дозы простагландина Е₂ и правильно установив сроки введения его в организм женщины, можно в 97–98 % случаев получить желаемый эффект.

Любопытный прием использования простагландинов предложил С. Карим из Уганды – вводить гормоны в околоплодную жидкость. При этом через сутки начинаются роды. Неудобство метода заключается в том, что продолжительность действия простагландинов не очень велика и инъекции приходится повторять. Используя свойство простагландинов оказывать и противоположное действие на матку, ученые пытаются с их помощью лечить некоторые формы бесплодия и привычных выкидышей.

Исследования расширяются год от года. Разрабатываются способы предупреждения различных осложнений, вызываемых простагландинами, определения оптимальных доз и путей их введения в организм. Кроме того, со всей остротой встает проблема, решение которой устранит многие препятствия на пути внедрения «непохожих братьев» в широкую лечебную практику. Речь идет о создании эффективных искусственных простагландинов и их аналогов.

Где же достать простагландины? В аптеках их пока не продают. Количеств, которые поступают в организм с ненасыщенными жирными кислотами, достаточно для здорового организма, но ведь мы ведем речь о тех состояниях, когда простагландинов требуется больше. Выделение естественных простагландинов из органов домашних животных не может решить проблемы: для получения нескольких миллиграммов этих чудодейственных веществ необходимо переработать тонны везикулярных желез баранов, да и сам процесс очистки настолько трудоемкий и многостадийный, что для осуществления такого мероприятия надо затратить баснословно большие суммы денег. Эти обстоятельства заставляют ученых искать более рациональные способы получения простагландинов и их аналогов.

Работы ведутся в двух направлениях: искусственное получение простагландинов и наработка естественных простагландинов биотехнологическим путем. Оба пути трудные, тернистые, пройти их оказалось не так просто, но первые вехи уже позади, и если спасительная гавань – конец пути – еще не близко, то, по крайней мере, свет маяка уже заметен.

Химическое строение простагландинов установлено. Стало попятно, что источником их образования являются ненасыщенные жирные кислоты. Искусственно синтезировать простагландины оказалось весьма сложно, хотя строение их, казалось бы, довольно простое – они состоят только из атомов углерода, водорода и кислорода. Но вот замкнуть все это в соответствующую цепь в лабораторных условиях химикам удавалось с трудом. Число исследователей и лабораторий, пытавшихся осуществить искусственный синтез простагландинов, очень велико. Но только немногим «счастливчикам» улыбнулась удача. Это – Е. Кори и Дж. Пайк (США), все те же наши герои – Б. Самуельсон и С. Бергстрём (Швеция), Д. ван Дорн (Нидерланды).

Естественные простагландины получить непросто. Основная причина, как уже отмечалось, – расход очень большого количества первичного сырья и по сравнению с этим практически ничтожный выход активных гормонов. Напрашивался вопрос: а нельзя ли подобрать такие условия, при которых можно было бы осуществлять биосинтез простагландинов из ненасыщенных жирных кислот вне организма? Ученые понимали: ненасыщенные жирные кислоты можно найти в природе в избытке, но что нужно еще? Ответ лежал па поверхности – конечно, ферменты – особые вещества, стимулирующие биологические процессы. Без ферментов невозможен ни один биосинтетический процесс, причем ферменты обязательно должны быть специфическими, строго конкретными для получения тех или иных продуктов.

В истории с простагландинами эти ферменты должны строго соответствовать тем, которые содержатся в везикулярных железах – органах, вырабатывающих наибольшее количество простагландинов. Но если ненасыщенные жирные кислоты находятся в растительных продуктах в достаточно больших количествах, то ферментов синтеза простагландинов ни искусственных, ни естественных очищенных нет.

Что же делать? И тогда Д. ван Дорн в Голландии и С. Бергстрём в Швеции одновременно, но независимо друг от друга, пришли к одной остроумной мысли – сделать своеобразный «котел», в который запустить ненасыщенные жирные кислоты и измельченную ткань везикулярных желез животных. Ученые предположили: а вдруг ферменты, находящиеся в тканях и высвободившиеся при измельчении, вступят в контакт с ненасыщенными жирными кислотами и начнут производить простагландины? Сказано – сделано. И «котел» не подвел. Простагландины получались там быстро и четко. Подсыпай продукты… и дело идет. В 1964 году статьи этих авторов сообщили специалистам о новом довольно простом способе получения простагландинов. Следует специально отметить, что при таком методе тратится в сотни раз меньше везикулярных желез животных, чем при получении гормонов непосредственно из них.

Несмотря на то что в настоящее время практически решен вопрос о наработке простагландинов в достаточном количестве для исследовательских и лечебных целей, их применение в клинике еще представлено очень скромно. Объяснить это отчасти можно тем, что, казалось бы, наоборот, должно обеспечивать простагландинам широкое использование в медицине – их очень разнообразной и подчас трудно управляемой биологической активностью. При целенаправленном применении их возникает опасность побочных эффектов. Поэтому со всей остротой встает вопрос о создании простагландинов с модифицированными свойствами. Иными словами, нужно научиться получать такие вещества, у которых бы сохранялись полезные свойства и устранялись нежелательные.

В этих поисках уже есть первые успехи. Так, например, синтезированы простагландины, обладающие определенным действием: абортивным, противосвертывающим, антиастматическим. Такие «измененные» гормоны получают при замене групп в кольце простагландинов. Например, замена 15-гидроксильной группы на атом фтора существенно меняет свойства простагландина – он гораздо более эффективен при необходимости прервать беременность или стимулировать роды. Если «хвост» простагландина С₁₅Н₁₇ заменить ароматической группировкой, то полученное соединение окажется в сотни раз более активным при рассасывании желтого тела в яичнике, выделяющего половой гормон – прогестерон. Такие препараты крайне необходимы акушерам-гинекологам и уже выпускаются промышленностью под названиями «эквимат» и «экструмат».

…Вот такие исследования начинались в Лунде, а наш рассказ о непохожих братьях – простагландинах, одних из многочисленных героев исследований современной биологии и медицины, уверен, не окончен – впереди ученым предстоит еще большая работа. Не сомневаюсь, что эта работа должна завершиться успешно, и простагландины будут помогать врачам бороться с самыми различными болезнями.