Читать книгу Гоа. Для тех, кто устал… жить по инструкциям - Игорь О Станович - Страница 8

Как уже утверждалось, Гоа – самый малюсенький штат Индии. Кроме того, он еще самый-самый по нескольким, более радостным для россиян показателям. Например, тут самый дешевый алкоголь во всей Индии. Штат самый европеизированный, что тоже немаловажно для русского самочувствия (мы ведь себя определяем как часть Европы :)). Самый христианский, хоть и не нашей ветви этого культа, не православием славится, но католицизмом. Здесь самые высокие цены на продукты, ну, в этом трудно разглядеть плюсы, и к тому мы сами же являемся причиной – спрос рождает предложение, иногда убивая здравый смысл. Туризм расхолаживает и располагает к легким и большим, по меркам Индии, деньгам. Бывшие рыбацкие деревеньки становятся курортными поселками. Рыбаки и крестьяне – домовладельцами и хозяевами постоялых дворов и бунгало, сдаваемых в аренду туристам, праздно отдыхающим сезонникам и пытающимся пустить корни. Но так было не всегда.

Итак, узнав из рекламного проспекта, что Индией Гоа стал лишь в 1962 году, а до этого являлся заморской территорией родины портвейна, вы, возможно, озадачитесь: а что этот парадайс представлял собой до того? Ведь не может же такого быть, чтобы лакомый и удобный во всех отношениях благодатный кусочек земли не являлся яблоком раздора или согласия в более далекие времена? Истории всегда надо верить с оглядкой, ибо пишут ее люди, они подстраивают факты под свои нужды и понимание. Порой специально их искажают или искренне недопонимают произошедшего. Ведь у людей есть своя корысть, и они обладают таким орудием самообороны, как лукавство, а у некоторых искажение истории происходит не со зла, а просто от банальной фантазии. Потом неточности и ошибки накладываются одна на другую. Последующие поколения додумывают и прибавляют свое. А мы всю эту «художественную литературу» читаем и делаем уже свои выводы. Так и получается «испорченный телефон» истории, религии и так далее. С развитием средств коммуникации и массовой информации положение усложняется и усугубляется. В Интернете одна статья в корне противоречит другой. Как докопаться до правды и надо ли людям ее знать? Некоторые скажут, что, мол, есть летописи, официальные документы. А кто их составлял и писал? И кто этим занимается сейчас, какую чушь про наше время будут читать потомки? Я, кроме общеизвестных источников, предпочитаю общаться с людьми. Причем желательно пожилыми, далекими от националистических понятий и мало интересующимися политикой. Когда обобщаешь услышанное от «простых» людей, сопоставляешь это с почерпнутой информацией от людей «сложных», вот тогда и вырисовывается картина, уже более приближенная к действительности, нежели официально принятая.

На самом юге штата есть река под названием Кушавати, ее скалистые берега и являются началом предгорья Западных Гат, или Гхат (в разных языках произносится по-разному). Тут находятся пещеры, в которых недавно было обнаружено наскальное творчество товарищей, живших аж двенадцать тысяч лет назад. То есть во времена неолита. Я сам не так давно об этом узнал и побывал в них случайно, во время разведывательной поездки в соседний штат в поисках добытчиков меда диких пчел, обитающих в джунглях. Пещеры находятся в настолько укромном месте, что знали о них лишь местные жители, а историки и археологи их не беспокоили вопросами. В Индии так принято, что если вас не расспрашивают, то и нечего приставать к другим с рассказами. Благодаря этому стоянка первобытного человека не подвергалась нашествию ученых и туристов и сохранилась в первозданном виде, как будто сообщество недавно встало из-за камня, служившего столом, и отправилось на рыбалку, даже не убрав помытой посуду. Спустя некоторое время, этак с десяток тысяч лет, а именно за десять веков до появления ПРОЕКТА, послужившего основой начала нашей эры, мы можем найти первое упоминание о местности в истории. Было все примерно так: случилась на севере Индостана сильнейшая засуха, приведшая к голоду и прочим неприятностям. Как всегда бывает в «неспокойные времена», пришла людям в голову мысль об эмиграции. Кто куда. И вот часть семей брахманов-сарасватов, в количестве девяносто шести штук (насколько скрупулезны и точны были первые индийские летописцы! :)), добралась до наших краев. Впоследствии они тут прижились и включили свое место жительства в состав империи Мауров, или Маурьев. Было это примерно за триста-двести лет до так называемой нашей эры.

Далее империи сменялись, царства рушились и возрождались вновь. Индуистский Гоа процветал, хотя современного названия у местности еще не существовало. Строились города, на побережье – порты. Налаживались связи и торговля с восточным побережьем Африки, Аравийским полуостровом, островом Ланка. Так исторически сложилось, что главным Богом и покровителем являлся великий и бескомпромиссный Шива, соответственно в почете были члены его семьи и окружение, описанное в эпосах. С тех пор утекло много воды в богатом реками Гоа, однако божественные привязанности в наше время тоже возродились после многих веков главенства ислама, а затем и христианства. Все возвращается на круги своя.

Сначала под ярким солнцем полуострова Индостан начала отвоевывать себе место молодая религия, пришедшая с запада, с просторов Аравийского полуострова. Дели стала столицей султаната. Потом, на заре четырнадцатого века, мусульмане завоевали территории царства, в которые входил и Гоа. На эти годы приходится самый расцвет науки, искусства, градостроительства не только в наших пенатах, но и по всей территории Индии. Молодые муслимские правители считали себя прогрессивными деятелями и рьяно брались за дело. Они отстроили на реке Мандови город, назвали его Ила, ныне он более известен под именем Старый Гоа. Здесь бойко развился экспорт-импорт, начали культивировать специи и фрукты, появились невиданные доселе арабские скакуны. Кстати, за все те годы, что я нахожусь в Гоа, я не видел ни одной лошади, слонов хватает, есть один облезлый верблюд, но вот с лошадьми – напряженка, видимо, их забрали с собой сумевшие спастись от христиан мусульмане, а португальским католикам не привита любовь к этим милым копытным. Ислам в то время скорее всего был более терпимой и плюралистической религией, чем та, в какую ее пытаются трансформировать сейчас. Индуизм с ним вполне уживался и даже был в приятельских отношениях. И управление областью проводилось на паритетных началах, ну или что-то вроде того.

Во второй половине пятнадцатого века государство Бахманидов, провинцией которого был Гоа, достигло наивысшего расцвета и могущества. И тут, как водится, не обошлось без нашего брата. Брата того звали Афоней, фамилию он носил вполне русскую – Никитин, а по профессии и бывшему роду занятий подвязывался купцом в Тверской губернии, или уезде, или области, не знаю, как тогда называли на Руси сии административные единицы. Это был наш первый соотечественник, положивший начало российскому дауншифтингу. Чем мы с вами можем сейчас по праву гордиться. История умалчивает, поэтому я не могу с уверенностью утверждать, добрался он до Гоа или нет. Скорее нет, ибо в противном случае он мог затеряться в эйфории и мы о нем ничего бы не услышали в дальнейшем. Но совсем недалеко от границы нашего штата, в Махараштре, ему поставили памятник как незаурядному гражданину иностранной державы, посетившему эти края. Как это принято у дауншифтеров, он написал книгу, в которой живописал все свои индийские похождения. Интернета тогда еще не существовало, посему после трех лет тусовки он решил отправиться на родину, чтобы лично передать в издательство рукопись, которая вышла в свет под названием «Хождение за три моря».

К концу пятнадцатого века царство Бахманидов стало загибаться, области решили взять «столько суверенитета, сколько смогли унести», и оно развалилось на несколько частей. Гоа приобрел своеобразную автономию. Правил тогда Юсуф Адиль Шах – личность в истории одиозная. Первым делом он отгрохал себе дворец на месте, где в будущем появился город Панаджи, который сейчас является столицей штата, а в дворце сейчас расположились государственные органы власти. Шах нашел новый путь пополнения своей казны, благо порт, расположенный в устье реки, на которой стоит дворец, стал перевалочным пунктом для паломников в Мекку, с которых он и стал собирать паломнические взносы.

Тут на восток обратили свое внимание европейцы. И первыми подсуетились португальцы. Сначала некий Диаш, кому мы обязаны происхождением названия самой южной точки Африки – мыс Доброй Надежды, ломанулся сюда. Вышло это, как обычно, по недоразумению. А в 1497 году Васко да Гама решил повторить его авантюру, прошел по тому же маршруту, но заблудился, и его отнесло к арабам. Там он разжился местным «сусаниным», но тот не смог отвертеться, как его коллега с поляками, и таки привел корабли Васьки в Индию. Высадилась его братва на территории нынешней Кералы (самый южный штат Индии). И поняли они, что тут есть чем разжиться и чем поживиться. В то время не было учреждено международного антимонопольного комитета, всю торговлю специями, шелком и прочей экзотикой из Юго-Восточной Азии захапали себе арабы, а португальцы никак не могли поделить мировые водные пространства с другой «владычицей морей» – Англией. Любители портвейна приободрились от такой удачи и сообразили, что наступил их звездный час. У них созрел план стать в этой области пищевой промышленности магнатами. Что на какой-то исторический период они и воплотили в жизнь. Сразу после успешного вояжа Васко свою экспедицию в Индию снарядил другой патриот крепленого напитка – Педро Альвариш Кобраль. Правда, он переборщил с количеством загруженного на корабли портвейна, иначе как можно объяснить, что эскадра его промахнулась мимо полуострова Индостан и команда пришла в себя лишь в Бразилии. С досады, выдув все оставшиеся бочки, они отправили одну каравеллу домой в качестве «гонца», чтобы та привезла, чем догнаться и опохмелиться. Забили с ней стрелку в Индии, куда отправилась основная часть компании. История умалчивает, но план скорее всего сработал, эскадра добралась до индийской земли, и португальцы обосновали первое поселение. Произошло это на территории все того же штата Керала, теперь там располагается крупный город Кочин. Чтобы окупить поездку, они сложили на корабли все, что плохо лежало у местного населения, и отчалили восвояси. Когда в Лиссабоне Альвариш «подбил бабки», то чуть не заработал цирроз печени от восторга, в котором находился, обмывая наживу. Такого навара он себе и представить не мог.

Вот так, с огоньком и «энтузизизмом» и началось освоение европейцами западного побережья Индии. Они принялись шнырять вдоль берега, и больше всего им глянулись наши места. Здесь и бухт хватало, и береговая линия была очень удобна для мореходства, и прибрать находилось чего. Одна проблема заключалась в том, что уже существовала вторая столица султаната Биджапура, город Ила, главным шахом которой был Юсуф Адиль. Португальцы решили, что для них и их богоугодного дела такая безделица вовсе не проблема, и они ее быстро устранили, захватив крепость. Однако недолго им пришлось отмечать победу, ибо шах возгневался и показал захватчикам истинную исламскую кузькину мать. Да так, что бравый кабальеро-конкистадор по фамилии Альбукерки еле ноги унес и сумел спастись от смерти лишь благодаря гуманности тогдашних незлопамятных мусульман. Затаивший же злобную обиду Альбукерки вернулся в Гоа через полгода и поступил так, как это было принято у средневековых европейцев, то есть подло. Он нашел предателя, который по совместительству в свободное от основной работы мелкого правителя время подрабатывал пиратом или просто разбойником (историки разошлись во мнении), и с его помощью захватил крепость. Описывать, что же происходило в следующую пару дней, нет смысла, книжка эта может попасться детям. Скажу лишь, что за первую ночь португальцы вырезали шесть тысяч мусульман, по большей части женщин и детей, так как гарнизон, состоявший из наемников, разбежался и мужчин в городе было немного.

Вот и началась новая история Гоа, а с ним и всей Индии. Арабские и индийские купцы не были вояками, это были люди торговые, и у них имелся свой, абсолютно мирный кодекс поведения. Торговля и сосуществование нескольких вероисповеданий регулировались этическими и моральными канонами и законами. Поэтому, столкнувшись с диким, не вписывающимся в восточную философию поведением, как бы сейчас сказали, «отморозков» из дремучей и вонючей средневековой Европы, индийцы на несколько десятилетий лишились жизненных ориентиров и воли. Что, в конце концов, и послужило причиной длительной колонизации их страны, и не только португальцами. Флот их был исключительно торговый, не предназначенный для нападений и грабежей. Завоеватели, наоборот, почувствовав свое могущество и безнаказанность, потеряли все остатки совести. В течение нескольких десятилетий они навели ужас на жителей огромной территории земного шара, от мыса Доброй Надежды до Японии. На море творился полный беспредел. Грабежи, пиратство, истребление мирных жителей и набеги на береговые поселения. Португальцы стали хозяйничать в Индийском и частично Тихом океане, а центром этой колониальной империи был Гоа. Он на пару с Лиссабоном приобрел репутацию крупнейшего мирового рынка работорговли. В Индии даже существовала поговорка: «Благо, что португальцев немного, как тигров в джунглях, иначе они бы истребили весь род человеческий».

Управление колониальными территориями, как это водится в огромных империях, велось непосредственно из центра, указы изданные метрополией, не согласовывались между колониями. Каждая мнила себя автономией и вела отдельную политику. Губернаторы назначались за взятки, по блату и «командно-территориальному признаку». С тех пор в мировой политике и методах управления мало что изменилось, лишь придумали слово «демократия», чтобы напустить побольше тумана и запудрить электорату мозги. А также для оправдания агрессий, ибо раньше они совершались во имя веры, а теперь во имя демократии. Вот почему любой враг португальцев в простодушном восприятии индийцев представлялся им союзником. Эта доверчивость, в конце концов, и привела к захвату Индостана англичанами. Она сыграла с индийцами такую печальную шутку, расхлебывать которую пришлось до середины двадцатого века, а последствия в развитии и ущерб национальному самосознанию чувствуются до сих пор.

Главная задача любой оккупации и колонизации – это власть, власть над людьми, которых надо заставить работать на тебя. Власть и деньги тождественны. Власть всегда пытается захапать себе как можно больше денег, деньги в лице их обладателей всегда стремятся во власть, поближе к власти, чтобы регулировать и влиять на нее. Ибо они, ДЕНЬГИ, и есть ВЛАСТЬ. В этом аспекте с властью в течение последнего тысячелетия изменений также не произошло. Поменялись лишь формы и терминология. И различные объединения, сменяя друг друга, правят этим миром до сих пор. Пока еще правят.

В то время, в самый разгар махрового Средневековья, Европу держала в страхе и фанатизме святая христианская инквизиция. Управление практически всеми государствами осуществляли королевские фамилии, в разной мере контролируемые так называемым духовенством. Наряду с Испанией Португалия была «законченной» христианско-инквизиторской державой. Поэтому первым пунктом в программе освоения и подчинения заморских территорий у «носителей истинной веры» значилось показать «дикарям и язычникам» «путь к спасению» в том виде, как они его себе представляли. То есть «развесить местному населению по ушам» свои представления о Боге, чтобы те поменьше задумывались о происходящем и, воспринимая тот бред как благость, работали на завоевателей. Приносили подношения и безропотно выполняли приказы. Кого-то можно было облохатить проповедями во славу суперрелигии. Совсем фанатам выдать индульгенции и пообещать отпущение грехов, Рай в загробный период существования. Тех, кто поумнее, но без совести, – банально купить. И все это «...во славу Господа нашего...», главное «не ропщите, ибо – во искупление...» и так далее. Сейчас происходит примерно та же фигня, лишь технологии и наука нашли более действенные средства массового облохачивания. В наше время эту задачу можно сформулировать следующим образом – необходимо ОТФОРМАТИРОВАТЬ дикарям мозги и ИНСТАЛЛИРОВАТЬ НОВОЕ РЕЛИГИОЗНОЕ ПРОГРАММНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ.

Как гласит история, христианство отметилось в Индии еще на заре нашей эры. Спасаясь от иудейского преследования, христиане бежали из Святой земли трех религий. В обход Персидского залива, через территорию современного Ирана и Пакистана они добирались до Индостана. Обвиненная официальной Церковью в суперапокрифичности теория повествует, что Иисус наш Христос сумел избежать экзекуции на Голгофе. Та прилюдно свершившаяся трагедия, как утверждает она, была не чем иным, как инсценировкой. Далее господин Иисус инкогнито отправился по описанному мною выше маршруту. Тормознулся в Гималаях, где вел жизнь проповедника, окруженный почетом и учениками. Умер он глубоким старцем и похоронен в Кашмире. Могила его, всегда ухоженная, не остается без внимания приверженцев этой легенды. Я сам посещал ее, правда в юные годы, и даже знакомился со служителем, ухаживающим за ней. По вероисповеданию он мусульманин. Кстати, дело это потомственное и родовое, его семья занимается им уже более тысячи лет. Оно и немудрено, Кашмир – штат с преобладанием ныне исламской веры, мусульмане тут везде.

Некогда, как раз в те времена, когда по нему путешествовал просветленный философ и мыслитель, назначенный впоследствии Богом, Кашмир являлся оплотом буддизма и перекрестком караванных путей. Ислам, пришедший сюда в виде своей суфийской ветви, был настолько плюралистичен, что мог мирно сосуществовать с кем угодно. Он внимал или хотя бы прислушивался к речам мудрецов, невзирая на их веру. Лишь бы они «в натуре» были мудрецы, а не маскирующиеся под них пустобрехи, как это случается обычно. Даже сейчас, когда ситуация в штате накалена, так как он является спорной территорией между индуистской Индией и исламским Пакистаном, да еще китайцы отчинили себе кусочек, здесь не редкость увидеть места, где бок о бок молятся и те и другие и даже христиане, а святыни у них общие.

Однако первые проникновения христиан в индийские земли никак нельзя было назвать миссионерством. Просто тогда не было такого понятия, и положение христианства совсем не располагало к подобным порывам. Выжить бы. За прошедшие полтора тысячелетия оно подросло, окрепло, а подростковый период у многих ознаменовывается агрессивностью и неадекватностью, помноженными на непоколебимую уверенность в своей правоте и неправоте других. Первых католических попов подогнал в Гоа еще Василий де Гамович, не мудрствуя, он просто ссадил с корабля служивших на них капелланов и определил им дальнейшее место справления культовых нужд в виде экзотического берега Индии.

Если с мусульманами у португальцев был только один вид общения, при помощи кинжалов, то к индуизму они относились более лояльно, могли предварительно и поговорить, и гуманно выслушать ответ. Однако надо было гнать план по окатоличиванию туземцев. И тут уже все методы считались неплохими. Несильно вникающие из-за языкового, ментального и религиозного барьера в суть христианской идеи, индусы про себя понимали лишь одно – «хоть горшком назовите, только в печку не ставьте». А до этого тоже доходило, и на кострах сжигали, и звания «ведьм» и «колдунов» со всеми вытекающими из этого последствиями присваивали. Крестили целыми деревнями. Но обращение в христианство проводилось то с коммерческими порывами, то из-под палки и носило по большей части формальный характер. Короче, и пряник и кнут – все шло в дело. Конечно, представители таких каст, как БРАХМАНЫ или КШАТРИИ, предпочитали смерть смене религии, даже ВАЙШЬИ, и те кобенились. Но ШУДРАМ принятие христианства давало больше плюсов, нежели минусов. Шудры – низшая каста, предназначенная для тяжелых и неквалифицированных работ, они не могут за себя ничего решить без одобрения брахмана. Ни тем более заключить брачный союз с представителем другой касты. Они вообще ничего не могут и ни на что не имеют права. Уровень их интеллекта под стать положению. Конечно, для них обращение в католиков – решение многих проблем, как казалось бы. Некоторые думали, что таким образом можно обмануть КАРМУ, выйти из кастовой системы и зажить припеваючи, повесив в углу дома распятие и шествуя по праздникам с куклами новых святых на носилках. Но бесплатный панир (индийский полусыр-полутворог) бывает лишь в тех устройствах с пружинками, которые привезли с собой завоеватели, чтобы ловить непуганых крыс и мышей (для индуистов крыса – животное, уважаемое многими богами, это не тот городской монстр, к которому привыкли мы).

Имея дело с некоторыми христианами в Гоа, я вполне согласен с этим предположением. Их предки явно перекрестились из шудр. Но, слегка понимая индуизм и менталитет носителей этой религии, я не уверен в правильности вышезаявленной теории. Терпимость индуизма и индуистов, принятие всего, что тебе дается ЖИЗНЬЮ и КАРМОЙ, вера в то, что дано оно не просто так, а за допущенные в одной из жизней грехи и во искупление их при нынешней, дабы в следующих подняться на ступени выше, дает повод усомниться в массовости этого явления. Хотя и не исключает того, что подобные случаи происходили.

Слухи о миссионерских подвигах и рьяном охристианивании заблудших азиатов дошли и до папаши римского. В те годы им работал Павел № 3. Для римских пап существует возрастной ценз, не младше скольки-то там лет. От насыщенной жизни в борьбе за папское кресло они довольно быстро впадают в маразм. И отвесить им на уши большую порцию лапши не составляет труда. По крайней мере, так было в те далекие времена. Иначе Паша № 3 должен был сообразить, что его разводят припапские кардиналы и прочие приживалы. В очередном припадке эйфории он присвоил Гоа статус епископства. Соответственно, послал туда крупного сановника. А границы епископства определил ни много ни мало – аж от Африки и до самых до окраин. Самым крайним местом на земле португальцы в те времена считали Японские острова.

Поддерживаемые отрядами солдат миссионеры, как перитонит, разносили по близлежащим окрестностям воспаление «истинной веры». Воспользовавшись богатым опытом родной пиренейской инквизиции, один носитель ее в компании полусотни солдат прибывал в деревню. Солдаты убивали некоторое количество крестьян, поджигали их дома и рекомендовали оставшимся во избежание рецидива поверить на слово в истинность веры и того счастья, что наконец-то улыбнулось с приходом к ним образованной и развитой цивилизации. Перекрещенные индуисты убирали в потайные места изображения своих божеств, вывешивали на видное место две скрещенные палочки с прибитой к ним фигуркой Человека-Бога, и все на какое-то время улаживалось. С утра они ходили в церковь, а вечерами поклонялись традиционным богам веры своих предков. Кстати, это происходит и сейчас. На видном месте стоит гипсовая, засиженная многочисленными тропическими насекомыми китчевая фигура Иисуса или Девы Марии, а подальше от соседских католических глаз – скульптуры Шивы и Ганеши.

Таким образом, обращение в христианство принимает массовый характер, примерно как когда-то в СССР множились и пополнялись ряды КПСС и ВЛКСМ. У папы Павла в экстазе возникает идея в целях поощрения и ободрения присвоить Гоа очередное, более высокое звание. Из епископства – в архиепископство. На территории начинается масштабное строительство церквей, монастырей, семинарий и прочих заведений справления культовых нужд. Для чего уничтожаются индуистские храмы, а их фундаменты служат постаментами для христианских. Уничтожено было практически все, напоминающее о вере предков. Впрочем, ничего нового и из рук вон выходящего носители христианства не придумали, примерно так оно насаждалось везде – от Руси и до... под лозунгом «И только попробуйте у нас не быть счастливыми!»

В конце концов, возникает конфликт между бизнесом и носителями духовности. Если купцам было важнее «срубить» как можно больше «бабла» с гоанского клондайка, то фанатичные святые отцы ставили себе задачу спасти души всех без исключения, кто попадался под руку и был на тот момент еще жив. Купцам во все времена было не до принципиальности, бизнес всегда делает людей менее разборчивыми в религиозной принадлежности деловых связей. К тому же большие деньги изменяют шкалу ценностей, а материальные возможности подталкивают людей на менее целомудренный образ жизни. «Крышка» у них съезжает, и методы инквизиции приходится применять не только к туземцам – людям не первого сорта, но и к распоясавшимся соотечественникам, отвлекшимся от богобоязненной жизни.

В середине шестнадцатого века Ватикан принимает решение о введении в Гоа святой инквизиции. Упомянутый выше святой человек и представитель Бога на земле, папа римский Павел № 3, официально ввел этот институт в Европе, а с 1560 года он стал действовать повсеместно в христианском мире. Именно в том году Трибунал инквизиции и прибыл в наши благословенные папой края. Вообще 1560 год для Гоа значит очень многое. К этому десятилетию шестнадцатого века здесь было уничтожено более пятисот индуистских святилищ. Возведено восемьдесят церквей. Организовано католическое училище (колледж Св. Павла :)) по типу интерната, куда собирали детей уничтоженных индусов для воспитания из них истинных христиан (ни Гитлеру, ни Сталину, ни Пол Поту не приходилось позже изобретать велосипеды). Запущена типография для печати христианской литературы, в том числе и на местном языке. Введена цензура. Печатается первое в Азии периодическое издание все той же веселой божественной направленности. Провозглашен полный запрет на исповедание индуизма, ислама и даже параллельного христианского направления, пришедшего в Индию задолго до португальцев – сирийского несторианства.

Костры инквизиции периодически вспыхивали на этом маленьком кусочке благодатной земли. Трибунал, как это ему и полагается, выносил приговоры. Новые хозяева жизни массово обращали «дикарей» в спасительную «веру». Отчеты с приписками по выполнению плана охристения и охристинения плыли морем в Лиссабон. Вокруг Гоа за границами португальских владений скапливалось все больше и больше изгнанных жителей, которые отказались «быть счастливыми». И сбежавших от преследований, тех, кому посчастливилось скрыться, унося и пряча атрибуты веры и изображения своих богов. Случались и восстания. Самое первое произошло 25 июля 1583 года. Поводом послужил инцидент в местности под названием Канколим. В одной из деревень пришедшие с целью возвести крест и обозначить место строительства культосправного помещения иезуитские попы были забиты местными жителями насмерть (дурные примеры заразительны). За компанию с ними погибло несколько солдат и окрестившихся гоанцев. Всю бригаду позже назначили «Канколимскими мучениками». А старейшин провинившейся деревни вызвали в крепость оккупантов, якобы на мирные переговоры и для разрешения конфликта. Как только делегация оказалась у португальцев, те набросились на них и стали резать. Нескольким индусам удалось спастись, они спрыгнули со стены в море. Спасшиеся и подняли восстание. Но с граблями не ходят в атаку на бронепоезд. А с булыжниками на регулярные войска. Подавление было быстрым и жестоким. Султан смирился с потерей Гоа.

Новое поколение стало получать вместе с крестом и имена с Пиренеев. Окуная младенцев в купель, католические священники, не мудрствуя лукаво, нарекали их своими именами. Стали появляться Да Сильвы и Франциски, Диаши и Соузы. Их потомки с теми же самыми именами и сейчас составляют большинство населения штата. Влияние Португалии в Индийском океане было непререкаемое, от восточного побережья Африки и Персидского залива до Малайского полуострова и Китая. Но тут на нашем шарике появляется новый, амбициозный, пока еще гуманно, но уже решительно настроенный игрок в партии за мировое господство. С начала семнадцатого века все неоднозначнее о себе стала заявлять Голландия.

Любая империя всегда имеет один исход – крушение и дробление на мелкие составляющие. А как же иначе? Причин много – эйфория всемогущества, расстояния от окраин до метрополии, следовательно, сложность эффективности и оперативности управления ими. А тут еще маленькие, но злющие и кусачие молодые выскочки так и норовят оттяпать у тебя чего-нибудь, как только зазеваешься. Далее начинаются годы упадка и застоя, иногда плавно перетекающие в десятилетия, а у некоторых эта радость и на века. Что мы с вами и наблюдаем в конце двадцатого – начале двадцать первого века. По сравнению с португальским флотом, корабли которого строились еще по принципу галионов, голландские представляли собой образцы последних научно-технических достижений. Португальские успешно воевали с лодками индийцев, но противостоять фрегатам уже не могли. Тут еще осамосознались как граждане великих мировых держав французы и будущая трагедия мира – англосаксы. Буквально за одно десятилетие в тридцатые года семнадцатого века Нидерланды захватили полторы сотни португальских кораблей, блокировали Гоа и прочие территории португальцев с моря и установили свою гегемонию в этой части света. В 1641 году португальский король подписал с Голландией мирный договор, сутью которого было «лечь под нового, страшного и могучего», да еще лоханулся со сроками, указав, что в колониях он вступает в силу спустя год. Это развязало голландозам руки, и они прибрали к ним практически все бывшие владения «раненого португальского зверька», ограничив их к концу века тремя областями: Гоа, Диу и Дамана. Вот так и сменяются формации: через кровь, войны и потрясения. На смену феодальной колониальной империи пришла прогрессивная по тем временам Ост-Индийская компания. Именно голландцы расчистили дорогу англичанам, ибо сами они недолго похозяйничали на полуострове Индостан, а уступили место туманным товарищам с Альбиона.

Ну, о масштабах последствия деятельности «товарищей» в мире за прошедшие четыреста лет написано много и жестко, до сих пор они живут и никак не проживут награбленное. А уж насколько они затормозили развитие обобранных ими колоний, можно и не упоминать. Однако внесу и я свои пять индийских пайсов в общую бочку мирового отношения к вышеобозначенной державе. Много говорить не буду, озвучу лишь практически официальное обозначение Англии, употребляемое в дореволюционной России, – «коварный Альбион». На мой взгляд, оно не в полной мере отражает двуличие его политики и поступков, особенно в международных отношениях. Эпитет этот пристал к королевству не только в России, нам как раз они делали и делают гадости издалека и исподтишка. А вот спросите китайцев или других азиатов, куда ступала нога англичанина. «Где англичанинъ, тамъ коварство и корысть!.. «Царствія небеснаго нетъ», – закричалъ, умирая, несчастный неверующій... «А если бы оно было, такъ англичане давно бы туда пробрались и заняли все места». Ну, да Бог им судья, как порядочные люди, так и прочие есть везде, в количествах, определенных на то обстоятельствами и им же – Богом.

Хоть Гоа и не миновала участь «побывать под англичанами», длилось это всего лишь шестнадцать лет и принципиального влияния не произвело. Да и то они под шумок разразившейся в Европе наполеоновской войны тихой сапой ввели сюда войска. Но надо отдать им должное, не сильно поглумились над успевшими к тому времени прийти в упадок португальскими институтами власти, к тому же разбавленными под влиянием демократических веяний представителями местного населения. Соответственно и индийцев-гоанцев они не сильно напрягли и отвратили от английской короны, как это произошло окрест. Вероятно, поэтому отношение к ним здесь терпимое. Однако еще в 1642 году (с мыслью нагадить голландцам) они заключили с португальцами несколько договоров и соглашений, венцом которых стало подписание так называемой «Конвенции Гоа», дающей Великобритании исключительные права на торговые взаимоотношения с колонией, а также использование гаваней и портов на льготных условиях. Если прямолинейные, горячие португальские парни все решали инквизиторски-силовыми методами, что, естественно, вызывало среди местного, нехристианского населения ненависть к ним и противодействие, то эти хитрые ребята акцент делали на дипломатические приемчики. Которые, кстати, и в историю вошли под названием «английская дипломатия». Главным лозунгом которой являются «Разделяй и властвуй», то есть ссорь между собой общины на оккупированных территориях, тогда легче будет ими управлять, позиционируя себя миротворцем. И почет, и уважуха тебе будет, и вера в твою мудрость и доброту. А прибавьте еще любимый ими метод «кнута и пряника», получите классику дипломатической английской школы, актуальную до сих пор и принятую на вооружение всем цивилизованным миром.

Во второй половине восемнадцатого века португальский король под влиянием прогрессивно настроенного премьер-министра барона Помбала решил произвести реформы, дабы не отягощать своим полуфеодальным застоем прогрессирующую Европу. Видимо, в кулуарах уже тогда муссировались слухи о создании ЕС :), и Португалия уже тогда задумала в нее вступить (знали бы они, чем все это закончится). Король запретил деятельность иезуитского ордена. Может быть, это и позволило самой Португалии произвести впечатление на Европу. Однако для колоний запрет стал приговором и началом конца, что в принципе тоже явление прогрессивное. Практически не ограниченная власть иезуитов в Гоа дала им возможность подобрать под себя всю местную недвижимость. Все управление, торговля, образование и прочие экономические и социальные взаимосвязи строились на основе строгого иезуитского понимания этих вопросов. После отлучения их от кормушки, вплоть до конфискации всего имущества в пользу короны, им пришлось или покинуть Гоа, или затихариться и помалкивать в тряпочку.

Происходило невероятное, на высокие посты, ранее доступные лишь европейцам, стали допускаться христиане местного разлива. Их же стали принимать в ряды монашеских орденов, что было запрещено ранее. Короче, прогресс попер, целым местностям давалось право на самоуправление. На этом практически прекратила свое существование агрессивная миссионерская деятельность, провозглашенная иезуитским орденом. Они очень сильно задумались об эмиграции из ставшего для них некомфортным Гоа. А через некоторое время утвердились в этой мысли. И в течение пары лет покинули индийский берег, направившись кто куда. Но в основном в Бразилию и прочую Латинскую Америку, нести при помощи огня и стали иезуитское спасение душам индейцев. А в Гоа дошло до того, что официально разрешили совершение религиозных обрядов нехристианского толка. Уже стало не смертельно опасно быть индуистом на территории Индостана. Области, называемые португальцами «Старые завоевания», оставались по преимуществу христианскими. А области, обозначенные как «Новые завоевания», уже представляли собой «дружбу народов» и религий. Однако строить индуистские храмы больших размеров не рекомендовалось под страхом смерти :). Общее соотношение христиан и индуистов было примерно 97 на 3 процента.

Как это обычно бывает во времена демократических преобразований, почуяв свободу, а с ней и неразбериху, находятся предприимчивые товарищи, которым трудно пройти мимо «плохо лежащего» добра. У них появляется жгучее желание это добро поделить с его хозяевами. Начинается передел собственности и все из того вытекающее. Последовали бунты, мятежи и восстания. Начиная с конца восемнадцатого века за пятьдесят лет они в Гоа происходят с завидной регулярностью. Примерно раз в два с половиной года. Причем в одном из самых известных принимают участие как гоанцы индийского происхождения, так и португальцы. «Мятеж семьи Пинто» больше напоминал борьбу за власть, нежели восстание против владычества колонизаторов. Хотя, как водится, поднимался он под лозунгом «Даешь свободную республику Гоа». Но он провалился и был очень жестко подавлен. Казнили индийцев и португальцев, христиан и индуистов. Потом восставали кшатрии, переселенцы из Пенджаба, осевшие тут еще с допортугальских времен. Кшатрии – индуистская каста военачальников. Как португальцы дали им тут находиться с головой на плечах в течение нескольких веков, история умалчивает. То ли те прикидывались шудрами – неприкасаемыми, то ли португальцы плохо вникали в суть кастовой системы индуистов. Однако факт остается фактом. Кшатрии три с половиной года вели в Гоа партизанскую войну и держали под контролем часть территории. За что и получили мирный договор, включающий в себя кучу послаблений, самоуправление, амнистию всех участников бучи. А Дипаджи, руководитель, даже именную шашку от имени португальского короля и также звание капитана королевской армии, жаль, что не революционные красные шаровары. А то бы члены его клана в будущем не поднимали еще два восстания – в 1895 и 1912 годах.

Говоря о Гоа конца восемнадцатого века, нельзя не упомянуть еще об одном известном всему миру персонаже, пожалуй, самом известном, увековеченном миллионными тиражами книг Александра Дюма. Это аббат Фариа. Как вы думаете, откуда те безумные сокровища, нычку которых он указал мстительному Эдмону, родственнику убийцы Пушкина)? Вот-вот, вы абсолютно правы, именно в Гоа он и разжился златом-серебром, кои в дальнейшем пошли на благое дело мщения упомянутого Дантеса.

Будущий аббат родился совсем недалеко от форта Агуада, в Кандолиме. Сейчас на том месте находится вилла «Кинг Фишер», которая принадлежит хозяину одноименной компании, владеющей заводами, пароходами и самолетами, а логотипы ее размещены на болидах «Формулы-1». На самом деле я не уверен в достоверности информации относительно места расположения дома аббата, в остальном все сходится, и памятник исторической личности, стоящий в Панадже, подтверждает это. Кстати, памятник знаменит еще и тем, что поклонники музыки считают, будто именно его сюжет вдохновил музыкантов на создание стиля гоатранс. Ибо сам Фариа был большой любитель гипноза изотерической направленности. За это его и изобразили в позе Кашпировского (возможно, Чумака), вводящего молодую девушку в пограничное состояние сознания.

К концу девятнадцатого – началу двадцатого века в Гоа строят железную дорогу и устанавливают сообщение с индийской Индией. Закладываются шахты, начинается добыча железной и марганцевой руды. В парламенте уже вовсю служат выходцы из местной знати. Появляется закон о возвращении в индуизм некогда крещеных, что дает повод восьми тысячам человек вернуться в веру предков. Так, ни шатко ни валко колесо истории прикатилось к 1947 году, когда Индия получила независимость от Великобритании. Гоа остается португальским. Молодое правительство Индии поддерживает борцов за независимость и требует от Португалии отказа от территориальных притязаний на колониальные земли. Те уходят в несознанку и крутят им фиги из-за океана. Индия потихоньку прибирает к рукам португальские владения. А в 1955 году организуется «мирный марш протеста». Демонстранты пересекают границу Гоа и, захватив форт Тераколь (сейчас в нем устроена пятизвездная гостиница), что на самом севере, водружают флаг Индийской Республики. Колониальные войска не оставляют этот факт без внимания и силой возвращают крепость. При этом гибнет порядка двадцати пяти мирных жителей и около двухсот пятидесяти получают ранения. В ответ индийские войска блокируют границу и по земле, и с моря. Железнодорожное сообщение прерывается, гоанцы спешно сооружают аэропорт «Даболим» (именно им теперь и пользуется штат, ибо он тут единственный), чтобы наладить воздушное сообщение с ближайшими неиндийскими соседями – Шри-Ланкой и Пакистаном.