Читать книгу Капают с пальцев ноты. Сборник стихотворений разных лет - Игорь Рожкевич - Страница 21

Поворачивал в деревню разудалый молодец.

Он проехал все домишки от начала и в конец.

Неожиданно увидел друга детства своего.

«Интересно! Как теперь мы? И реально: кто кого?»

Размышляя так и эдак, тормозит свой «Кадилак».

Вышел. Встретились. Обнялись. И помчалось: «Что, да как?»

Деревенский присмотрелся, подбоченился слегка.

Если б встретились случайно – не узнал бы. А пока

Городской весь встрепенулся: «Что, брат, живы? Как дела?»

Друг его собрался с мыслью: «Стужа страшная была.

Перемерзли куры, свиньи. На полях сплошной погром.

Лучше, ты скажи. Как жизнь там? Вы теперь как «за бугром»?

Те же тачки, те же клубы, тот же нрав и тот же стиль.

Ты доволен?» И подробно рассмотрел автомобиль.

«Да, доволен. Всё в порядке. Газ бежит и нефть течёт.

Мы имеем всё, что хочешь. Суперяхты – не в зачет!

Это уровень повыше. Нам еще расти, расти…

Ну а ты, смотрю, намерен до конца всё здесь «цвести».

Что ты тут забыл, деревня? Ну, пойми ты, наконец,

Жизнь проходит мимо пальцев. И зачем такой венец

Ты избрал себе в итоге? Был ведь парень «нарасхват».

Почему не уезжаешь? Сам ведь, вроде, виноват.

Что застрял ты в прошлой жизни? Всё ушло и поросло

Разноцветными кустами. Видишь – вымерло село.

Я ж тебя давно пытался выдернуть из колеи.

Говорил, что всё устрою. Ты вот только приходи.

Нет, сидишь и ждёшь чего-то, сам не зная – что по чём.

Выступаешь ты коварным своей жизни палачом.»

Повернулся он и сплюнул. Закурил крутой «Пэлл-Мэлл».

Ну а друг его очнулся, хоть до этого немел.

Посмотрел. Расправил плечи. Разогнулся, наконец.

«Да, согласен. – он подумал. – Это был и мой венец.»

Колосился на пригорке золотой ковыль в цвету.

От него примолкли пчёлки, наслаждаясь за версту.

Дунул ветер с «чиста-поля». Пробежал соседский пёс.

Гордо высился свободный, над тропой, большой утёс.

И сказал тогда спокойно деревенский, как всегда.

И из уст его струилась словно талая вода:

«Почему всё так? Не знаю. Думаю и не пойму.

Только теплится надежда – сам не знаю почему.

Хочется, чтоб дали землю нашим бедным мужикам.

Но, не как теперь – всё банкам, воротилам и дельцам.

А реальным землепашцам, пастухам и комбайнёрам.

Вот тогда, глядишь, вернулся б и народ по своим сёлам.

Наш мужик дышать не может без любви своей земли.

Ведь она ему родная, хоть лежит всю жизнь в пыли.

Без заботы и ухода плачет наш родимый край.

Ну, а бывшие крестьяне говорят всё: «Наливай!

Наливай побольше водки! Нам бы спирта. Что там? В прах!

Не уедем! Лучше сгинем с самогонкой на устах!»