Читать книгу Реконструкция. Возрождение - Игорь Вардунас, Никита Аверин - Страница 8

В аэропорту Хитроу Свена дожидался знакомый «Роллс-Ройс» с тем же водителем, с той разницей, что он прибавил в годах и немного в весе. Наблюдая в окно проносящиеся пейзажи Оксфордшира, Свен ощутил ностальгию, будто он отсюда никуда и не уезжал.

Как же обманчива жизнь и беспощадно время. Интересно, а как сейчас выглядит Альберт? Через каких-то несколько минут они снова встретятся, как в старые добрые времена. Только оказавшись в Англии, Свен в полной мере понял, как же успел по нему соскучиться.

Усадьба Кохов внешне ничуточки не изменилась, за тем исключением, что на подъездной аллее сменили гальку да на могучих викторианских стенах заметно поубавилось вьюнка. Всё это Свен разглядывал, пока выбравшийся из салона водитель обходил «Роллс-Ройс», чтобы открыть пассажирскую дверь.

Свену не особо нравились все эти чопорные традиции, но приходилось играть по правилам. Дверь открылась, и едва Нордлихт выпрямился, как на него с радостным воплем налетел Альберт, сжимая в крепких объятиях.

– Дружище! Наконец-то! Ты здесь!

– Привет, Берти! – Свен крепко обнял старого друга. – Как же я рад тебя видеть!

– Столько лет…

Они отстранились друг от друга, не разжимая объятий.

– Не постарел ни на год, – Свен оглядел Альберта.

– Ха! А у тебя виски седеть начинают.

– Ну, я же все-таки теперь профессор, – улыбнулся Нордлихт, видя, как по ступеням к машине спускаются родители Берти. – Имидж обязывает.

– Мама, папа, он здесь! – провозгласил Альберт, обнимая друга за плечи одной рукой. – Представляете, наш малыш теперь профессор, не больше и не меньше.

– Свен, милый, как мы рады вас видеть, – лучезарно улыбалась приблизившаяся миссис Кох. – И совсем не изменились.

– Добро пожаловать в нашу усадьбу, мистер Нордлихт, – протянул худощавую руку Генри Кох. – Итак, мы снова с вами встретились. Надеюсь, ваше путешествие было приятным и не обременительным.

– Меня грело ожидание скорой встречи с близкими людьми, – Свен крепко ответил на рукопожатие.

– Генри, ну разве он не милый. Я велела приготовить для вас ту же самую комнату, что и в тот раз, когда вы гостили у нас с Берти на каникулах, будучи ещё студентами, – продолжала ворковать миссис Кох. – Так что можете располагаться и по-прежнему чувствовать себя, как дома.

– Благодарю вас, миссис Кох. А где Грета? – Свен только сейчас обратил внимание, что во встречающей его семье он не видит очаровательную сестру Альберта.

– В Париже, – объяснил тот, многозначительно переглянувшись с родителями. – Она так упрашивала, что пришлось отпустить её погулять по Елисейским Полям, под присмотром подруги.

– Да что же мы, право слово, – всплеснув руками, спохватилась супруга Генри Коха. – Свен, родной, вы же наверняка проголодались с дороги. Распорядиться подать вам чего-нибудь? Обед, правда, закончился, но на кухне наверняка найдётся что-нибудь съедобное на скорую руку.

– Не стоит беспокоиться, я перекусил в самолёте, – поспешил заверить хозяйку Свен.

– Ну да, – усмехнулся Альберт и забавно исказил голос, имитируя речь стюардессы: – Вам сэндвич с тунцом или сэндвич с тунцом, сэр? И они ещё называют это едой. Давай-давай, я составлю тебе компанию. Совершим небольшой налёт на священные владения нашей несравненной поварихи Кристины. С её извечной страстью к готовке, я думаю, она только обрадуется лишнему голодному рту.

Все засмеялись, и, отобрав у водителя сумку, Альберт, снова обняв Свена за плечи, увлёк его по ступеням в просторный холл. Разместившись в знакомой комнате и переодевшись с дороги, Свен в компании Альберта спустился в кухню, где им перепало по порции хорошо прожаренного на открытом огне рубленого бифштекса в салатно-яичной заправке со свежими пряными травами и румяными сырными тостами.

Отдавая должное гастрономическому искусству поварихи семейства Кохов, Свен и Альберт наперебой обсуждали события минувших лет, делились новостями и не прекращали смеяться, вспоминая замечательные годы учёбы в колледже. Беседа продолжилась на свежем воздухе, когда приятели, отлично перекусив и приправив еду бокалом вина, немного прогулялись по окрестностям, наблюдая, как на усадьбу мягким покрывалом опускается вечер.

Утопающие в распускающейся весенней зелени прилегающие к усадьбе холмы и пастбища напомнили Свену конные прогулки с Гретой. Вспомнив прекрасную юную девушку, он прислушался к своему сердцу и не обнаружил там отклика. Они столько не виделись, не считая пары раз в университете, когда он, дочитав историю Джейн Эйр, возвращал ей книгу.

Тогда они посидели в одном из многочисленных уютных кафе, которыми изобиловал Оксфорд, и просто поболтали о том о сём, радуясь компании друг друга. Потом он проводил девушку до её колледжа и после не видел её почти целых семь лет.

Наверное, она изменилась за эти годы, из юной леди превратившись в зрелую самостоятельную женщину. Свен даже не пытался представить Грету рядом с собой. Занятый беспрестанными научными изысканиями, он никогда особо не обращал внимания на вещи, касавшиеся сердечных дел, хотя умел ценить красоту. Да и на что они могли рассчитывать, в конце концов. Это было просто мимолетное знакомство, не более того.

Когда Альберт и Свен, возвращаясь, подходили к крыльцу усадьбы, их уже терпеливо поджидал застывший, словно изваяние, старый, как само здание, дворецкий Фредерик.

– Господин Генри просил передать, что по возвращении будет ожидать вас в своем кабинете, джентльмены, – в своей привычно-неторопливой манере обратился он к Свену и Альберту, переводя взгляд с одного на другого.

– Спасибо, Фред. Ну что, пора поговорить о твоем деле, – Альберт посмотрел на Свена, и тот кивнул. – Тогда пошли. Не будем заставлять отца ждать.

В кабинете мистера Коха всё оставалось по-прежнему, или Свену, по крайней мере, так показалось на первый взгляд. Всё тот же строго-выдержанный викторианский стиль. Персидский ковёр с витиеватым узором. Великолепные картины, не жалующийся на память Свен разглядел несколько новых, среди которых была даже одна кисти Веласкеса.

Небольшая коллекция оружия, со стены над уютно гудящим камином на него безжизненными глазами смотрела огромная голова оленя с роскошными ветвистыми рогами.

– Господа, располагайтесь, прошу вас, – работавший с какими-то бумагами Генри Кох поднялся из-за стола. – Надеюсь, вы подкрепились и отдохнули, Свен?

– Да, сэр, спасибо.

– Прекрасно, – кивнул Кох-старший, словно ожидал подобного ответа. – «Гармоничное состояние тела и духа позволяет держать в сосредоточении разум. Когда мир начал существовать, разум сделался его матерью, и тот, кто сознаёт, что основа жизни его – дух, знает, что он находится вне всякой опасности. Когда он закроет уста и затворит врата чувств в конце жизни, он не испытает никакого беспокойства».

– Лао-Цзы.

– Браво, мистер Нордлихт!

Когда бокалы были наполнены бренди и щедро сдобрены льдом, мужчины устроились в удобных креслах вокруг уютно полыхающего камина, Генри Кох закинул ногу на ногу и внимательно посмотрел на Свена, сложив пальцы замком.

– Итак, мистер Нордлихт, – выдержав паузу, наконец начал он. – Сын сказал, что у вас есть ко мне какое-то дело. Расскажите о нём.

– С удовольствием, сэр. Я хотел бы показать вам своё изобретение, над разработкой которого трудился много лет, – отставив бокал и придвинувшись на край кресла, с волнением начал Свен. – Я показал его попечительскому совету университета, в котором преподавал, но в гранте мне отказали. Прошу, не сочтите это за наглость, но я решил обратиться к вам за помощью в надежде, что вы выслушаете меня…

– И помогу с финансированием, – закончил за него Генри Кох.

– Да, сэр, – смущённо ответил Свен, но тут же нашёлся, вспомнив, что захватил с собой драгоценный портфель: – Могу показать вам выкладки и чертежи. Тут всё подробно расписано и объяснено с соответствующими документациями и приложениями…

– Видите ли, друг мой, – сделав мягкий останавливающий жест и встав с кресла, Кох-старший неторопливо прошёлся перед креслами, в которых сидели юноши, заложив руки за спину. – Само провидение, нет, сама Судьба, – он особо выделил последнее слово, – вновь сводит нас вместе. Что в очередной раз наглядно подтверждает тот факт, что наши жизненные пути и предназначения тесным образом переплетены.

Свен переглянулся с Альбертом, который преданными глазами смотрел на отца, жадно ловя каждое его слово.

– Боюсь, я не совсем понимаю вас, сэр.

– Теперь вы уже не тот робкий юноша, представший передо мной много лет назад. Но профессор и изобретатель, который, как и все присутствующие здесь, одержим некоей Идеей, – остановившись напротив камина, отец Альберта некоторое время пристально всматривался в лизавшие поленья багряные языки пламени и неожиданно повернулся на пол-оборота. – Что бы вы сказали, если бы в ответ на ваше предложение я, в свою очередь, сделал бы вам своё?

– Я слушаю, сэр, – с готовностью кивнул Свен.

– Следуйте за мной, господа.

С этими словами он всё так же неторопливо вышел из светового пятна, отбрасываемого камином, и только тут Свен заметил ещё одну дверь, которую до этого просто не замечал в сумраке, таящемся по углам.

Над дверью находилось ещё одно помещение, но в несколько раз меньше кабинета и больше походящее скорее на келью. Сходство дополняло множество горящих, сочащихся густым воском свечей, разбросанных тут и там, озаряющих помещение тусклым матовым светом, тем самым добавляя ему загадочности.

Рассматривая всё это таинственное и роскошное убранство, Свен неожиданно почувствовал, как у него всё холодеет внутри. Всюду, куда бы он ни бросил взгляд, на него смотрели кресты с загнутыми концами, направленными либо по часовой стрелке, либо против неё.

Символы солнца, страшным клеймом отпечатавшиеся в его душе. Свастики. Заметив, что и ковер украшен подобным знаком, Свен поспешно, словно ему обожгло подошвы, сделал несколько шагов назад, отступая на паркетный пол.

Здесь было собрано большое количество необычных предметов, включая золочёную пирамиду, увенчанную раскрытым глазом, от которого в разные стороны струились лучи, которую Свен видел во время своего первого посещения особняка Кохов.

Над всем этим монументально возвышалось огромное полотно в богатой позолочённой раме, писанное маслом неизвестным мастером и изображавшее гигантского чёрного волка с красными глазами, все четыре лапы которого были опутаны цепью.

Изображение было настолько натуралистично-правдоподобным, что Свену на миг показалось, будто чудовище вот-вот высвободится из своих оков и, соскочив с полотна, набросится на него.

– Не стоит бояться, друг мой. Хотя согласен, нужно отдать должное непревзойдённой кисти художника. Его четвертовали. Это Фенрир, мифический волк, сын бога Локи, – заметив, что картина привлекла внимание юноши, начал рассказывать легенду отец Альберта. – Но он был так велик и страшен, что только отважный Тюр осмеливался подходить к нему. Пророки предупреждали небожителей, что Фенрир рождён на погибель богам, но даже просто посадить его на цепь не удавалось никому. Первую цепь, которая называлась Лединг, наброшенную ему на шею, Фенрир разорвал, как тонкую нить. Вторая цепь, Дроми, разлетелась на мелкие части.

И только третья, волшебная цепь Глейпнир, скованная по просьбе богов чёрными карликами-цвергами из шума кошачьих шагов, дыхания рыб, птичьей слюны, корней гор, жил медведя и бороды женщины, смогла удержать страшного зверя.

Набросив на шею Фенрира цепь, боги хотели доказать, что она не причинит ему никакого вреда. Ради этого Тюр положил свою правую руку в пасть Фенрира. Волк откусил кисть Тюру, однако боги успели приковать чудовище к скале. Пророки предсказывали богам, что перед наступлением конца света Фенрир разорвёт оковы, вырвется на свободу и проглотит солнечный диск, а в последней битве богов с чудовищами и великанами он проглотит Одина.

– Очень увлекательная легенда, мистер Кох, я тоже немного знаком с мифологией, – учтиво ответил Свен, всё ещё не в силах справиться с потрясением от увиденных свастик. – Но к чему вы её рассказываете?

– Эта легенда имеет прямое отношение к делу, которое я собираюсь вам предложить. Я и мой сын состоим в так называемом Арийском Братстве, – видя изменившееся лицо Свена, продолжал спокойно рассказывать Кох. – К фашизму это не имеет никакого отношения, мистер Нордлихт, можете мне поверить. Это дела давно и безвозвратно ушедшего прошлого, воспоминание, кровавое пятно на теле истории. Братство преследует немного иные цели и имеет в своём распоряжении совершенно иные средства для их быстрейшего достижения.

– Некоторые пятна так никогда и не смываются, сэр, – негромко заметил Свен.

– Это зависит от того, каким способом их выводить, – веско заметил Кох-старший. – Достаточно просто приложить определённые усилия и набраться терпения. И когда холст становится девственно чистым, приходит время наполнить его пустоту новым смыслом.

– Мы мечтаем возродить Третий рейх, Свен, – впервые за время беседы подал голос Альберт. – Верно, отец?

При этих словах Нордлихт дернулся как от пощечины, понимая, что в его жизни что-то начинает вновь необратимо меняться. Он посмотрел на друга, которого знал столько лет и с которым они столько всего пережили вместе, внезапно отчётливо осознавая, что перед ним стоит совершенно незнакомый и чужой человек.

А Грета? Неужели хрупкая, весёлая жизнерадостная девушка тоже была отравлена этим смердящим ядом извращённого, скрытого фанатизма. Свен не в силах был в это поверить. Не хотел. Не мог.

– Именно так, мой сын. Но не в том понимании, как вы сейчас, наверное, подумали, Свен. Гитлер и его последователи теперь не более чем бестелесные призраки, химеры. Его слепила власть. Фюрер желал, чтобы его все боялись, не прислушиваясь к великой мудрости, – подойдя к небольшому столику, Генри Кох взял с подноса роскошный позолоченный жезл, украшенный драгоценными каменьями, и стал с видом знатока любоваться им. – Тот, кто ничего не боится, более могуществен, чем тот, кого боятся все. Мир оправился от войны, но он по-прежнему остаётся пустым холстом, на котором ничего нет. И он может таким и остаться, если не начать своевременно принимать меры и не приступить к смешиванию новых красок.

– Боюсь, я не совсем понимаю, к чему вы ведёте, сэр, – судорожно сглотнув, пробормотал Свен, у которого от всего услышанного начинала кружиться голова. – При чём здесь Арийское Братство?

– Разумеется, я объясню. Волею судьбы в моём распоряжении оказались многочисленные уникальные чертежи и наработки ведущих нацистских инженеров, которые так и не успели их реализовать. Невероятное наследие, способное заново переписать мировую историю. Придуманное ими амбициозно, а предлагаемые результаты невероятны. Гитлер оставил после себя богатейший научный массив, мой друг. Но, к сожалению, среди нашего Братства нет толкового учёного, который смог бы их расшифровать, изучить и сконструировать полноценный действующий аппарат. Нужен особенный человек, талантливый, целеустремлённый, – положив жезл на место и перейдя к секретеру резного красного дерева, Генри Кох открыл его и извлёк на свет толстую папку с косой надписью на немецком, выведенной трафаретом. – А главное, тот, которому мы могли бы довериться. Теперь вы понимаете меня, мистер Нордлихт?

– Вы хотите, чтобы я что-то для вас сконструировал, сэр?

– Именно! – прищёлкнул пальцами Альберт. – Быстро схватываешь, старина.

– Я ни в коем случае не намерен нажимать на вас, мистер Нордлихт. Но, поверьте, наше сотрудничество может быть взаимовыгодным и принести невероятные плоды, – Генри Кох протянул Свену папку, и тот машинальным движением взял её. – Проект «Клык Фенрира» очень важен для нас. В легенде пророки предсказывали богам, что перед наступлением конца света пленённый волк разорвёт оковы, вырвется на свободу и поглотит солнечный диск, а в последней битве богов с чудовищами и великанами он проглотит Одина. В нашем случае «Фенрир» своими клыками перекуёт всё заново, и старый мир сгорит в огне горнила, вспахав почву для нового прекрасного будущего.

– Прекрасно сказано, отец, – восхищённо сказал Альберт.

– Лазерное оружие? – открыв папку и перелистнув несколько страниц, Нордлихт удивлённо поднял брови.

– Как видите, моё предложение может превратить вас из просто профессора с жаждой к изобретательству в великого учёного, Свен, – Кох-старший внимательно за ним наблюдал. – Вы молоды, энергичны, полны новых идей и можете обессмертить своё имя в веках.

– Но как вы себе это представляете? – Свен почувствовал, как, оттесняя обычного человека, в нём начинается просыпаться привычный учёный азарт. – Если у немецких конструкторов не получилось создать такое орудие, почему вы думаете, что получится у меня?

– У них не не получилось, – Генри Кох поднял палец. – Они попросту не успели и были смяты пожарищем войны. Будь у них чуть больше времени на исследования, кто знает, как бы всё повернулось и что бы было с нашей планетой сейчас.

Свена внезапно осенила новая, внезапная догадка.

– И вы хотите, чтобы я построил её в одиночку?

– Вы не будете ни в чём нуждаться, всё необходимое я смогу достать. От вас будет требоваться просто своевременно предоставлять списки необходимого, и оно будет доставляться в самые кратчайшие сроки.

– Но это же чистой воды безумие! Такие проекты разрабатывают целые исследовательские институты или лаборатории, я не справлюсь один.

– Всё должно быть секретно, – Генри Кох серьёзно покачал головой. – Действуя в интересах Братства, я не хотел бы обременять себя слишком большим количеством посвящённых во избежание ненужной огласки. А лабораторию я вам предоставлю, Свен. У вас получится, я уверен.

– Я тебе помогу, дружище, – поспешил заверить друга Альберт. – Можешь на меня рассчитывать. Как в старые добрые времена.

– Если вы сконструируете для Братства функционирующий опытный образец, который будет возможно поставить на массовый конвейер, вы получите в своё распоряжение неограниченные средства и поддержку могущественных покровителей, чтобы реализовать тот проект, ради которого вы обратились ко мне, – Генри Кох подошёл к Нордлихту. – Я даю вам своё слово, Свен.

Юноша колебался, невольно продолжая читать.

– Я не собираюсь завоёвывать мир, – продолжал со спокойной уверенностью нажимать Кох-старший. – Но только желаю изменить его. Неужели вы сами не хотели бы этого? От совершенной утопии человечество отделяет всего лишь вот эта папка с чертежами. Подумайте, я не тороплю вас. Бумаги оставьте себе, это поможет вам принять правильное решение.

Внутри Свена бурлил клокочущий вулкан самых противоречивых чувств и эмоций. С одной стороны, ему претила сама мысль быть втянутым хоть во что-то, что могло быть связано с загнанным в преисподнюю молохом войны. С другой стороны, перспектива попробовать свои силы и вдобавок получить неограниченную финансовую поддержку для создания его Машины кружила молодому изобретателю голову.

– Я подумаю над вашим предложением, мистер Кох, – наконец принял решение он.

– Прекрасно, мистер Нордлихт, – Генри Кох со сдержанной благодарностью чуть склонил голову. – Я был уверен, что могу рассчитывать на ваше благоразумие.

– Ну, а раз так всё замечательно начинается, не поднять ли нам тост за успешное начало? И за твоё здоровье, дружище! – азартно предложил Альберт, выходя из кельи в кабинет отца. – Пожалуй, я смешаю коктейли.

– Да, я бы чего-нибудь выпил, – задумчиво обдумывая всё услышанное, машинально проговорил Свен, засовывая папку с чертежами под мышку и бросая последний взгляд на картину со скалящимся волком. – И покрепче.

Позже, лёжа в кровати, он думал обо всём том, что услышал сегодня вечером. И никак не мог разобраться в своих путающихся мыслях и чувствах. Альберт, которого Свен, как ему казалось, успел хорошо узнать, внезапно открылся для него с совершенно неожиданной стороны.

Тайное Арийское Братство, жаждущее снова возродить Третий рейх! Сколько ещё мир будет задыхаться от неисчерпаемой боли, страданий, словно из дьявольского рога изобилия сеющимися такими вот людьми, как отец Альберта, пусть даже и из благих побуждений.

Ведь что бы там витиевато ни расписывал Кох-старший про благословенный мир и светлое будущее, Свен знал, что это не так. Ему предлагали сконструировать оружие. Чудовищный по своей силе и мощи инструмент разрушения, способный превращать целые города в кружащийся на ветру пепел.

Оружие, по силе и могуществу которому не было равных в истории человечества.

Свен был на войне, видел ужас концлагеря и сотни замученных, ни в чём не повинных людей, которых, словно скот на бойню, безжалостно подталкивали на верную смерть. И не исключено, что это была воля таких людей, как Генри Кох, чинно трапезничающих с семьёй за белыми скатертями, пока немецкие сапоги втаптывали детские тела в пузырящуюся под ливнем придорожную грязь.

Погружённый в тяжёлые мысли Свен, наконец, забылся тяжёлым, тревожным сном, ему приснился могущественный волк Фенрир, который, преследуя, гнался за ним.

На следующее утро, спускаясь в гостиную к завтраку, Свен понял, что определился с решением. Он пока понятия не имел, как станет действовать, но твёрдо решил не упускать предоставляемый ему шанс. Судьбу не стоило искушать дважды.

– Доброе утро, дружище! Как спалось? – приветствовал сидящий за пустым столом Альберт, листая утреннюю газету и потягивая кофе. – Присоединяйся, родители встают спозаранку и поэтому решили тебя не будить. Я решил не бросать тебя в одиночестве, поэтому успел прогуляться до озера и сейчас бы, наверное, быка съел. Кристина нам накроет.

Обходительная повариха семьи Кохов не заставила себя долго ждать. Меню состояло из копчённого в меду бекона, деликатесной ветчины, припущенных томатов, жареных грибов, яичницы и омлета, тостов, сосисок, кровяной колбасы, разнообразных мармеладов и свежих фруктов. Глядя на всё это гастрономическое великолепие, Свен невольно сглотнул слюну.

– И ты думаешь, что мы это всё съедим? – поражённый таким обилием, поинтересовался он.

– Чего тут есть-то, я тебя умоляю. В колледже и то сытнее кормили. Лёгкий, но плотный завтрак как хороший способ зарядиться энергией, что может быть лучше отличным весенним утром? К тому же все эти восхитительные деликатесы специально доставляются к нам из двух соседних графств, – продолжал разглагольствовать Альберт, когда Свен сел рядом и они принялись за еду. – Кстати, вчера поздно вечером из Парижа звонила Грета, – накладывая на свою тарелку бекон, как бы между делом заметил Альберт. – Знал бы ты, как она обрадовалась, когда узнала, что ты гостишь у нас, старина.

– Угу, – неопределённо откликнулся Свен, отправляя в рот дымящуюся порцию омлета и жареных грибов.

– Можно подумать, ты не рад, – иронично вскинул брови Альберт. – В прошлый твой приезд она с тебя глаз не сводила. Разговоры о книгах, лошадки, ла-ла-ла…

– Опять ты за свои подколы, Берти. Перестань. Конечно, я бы с ней с удовольствием повидался, – проглотив очередной горячий кусок, согласился Свен. – Но не более того. У нас много работы.

– О, слова не мальчика, но мужа. Значит, ты подумал над предложением отца? – поинтересовался Альберт, когда они приступили к десерту.

– Да, подумал.

– И что скажешь?

– Нужно помещение, большое, – водя вилкой по плёнке из клубнично-йогуртовой подливки, остававшейся на тарелке, начал, сосредоточенно что-то взвешивая, рассуждать Свен. – Мощная вытяжка с реверсивной системой циркуляции воздуха, автономное энергопитание, способное выдержать большие перегрузки цепей. Очень большие…

– Стоп-стоп-стоп, – со смешком, словно принимая поражение, Альберт поднял руки, в одной из которых сжимал салфетку. – Не гони лошадей, старина. Сейчас закончим завтракать, и отец тебе всё покажет.

– Что именно? – не понял Свен.

– Пещеру с сокровищами, – допивая кофе, загадочно ответил Альберт. – Уверен, ты такого ещё никогда не видел.

В этой части особняка Свену никогда раньше не приходилось бывать. Шагая по длинному коридору, по обеим сторонам уставленному историческими рыцарскими доспехами с пышными плюмажами на шлемах, он то и дело ловил отражение своего удивлённого лица в зеркалах, развешанных по обеим сторонам коридора.

– Итак, мистер Нордлихт, – начал Генри Кох, когда они, наконец, остановились в конце коридора перед огромным зеркалом во всю стену, рядом с которым на резном пьедестале застыло скалящееся чучело северного волка. – Я рад, что вы приняли моё предложение и тем самым сделали правильный выбор. Действительно, перспективы весьма и весьма заманчивы, и, спешу ещё раз заверить, я сдержу своё слово, которое дал вам вчера. Но имейте в виду, что в первую очередь мы преследуем не личные выгоды, но трудимся на благо всего человечества. Таков основной постулат Братства.