Читать книгу Ремесло Небожителей - Игорь Вереснев - Страница 6

Как медленно и трудно путешествовать, когда идёшь пешком, и как быстро и легко это делать на дирижабле! Весь первый день полёта Трай не отходил от иллюминатора, затаив дыхание следил, как проплывают далеко внизу зелёные пятна лесов и рощиц, жёлтые и тёмно-серые прямоугольники убранных полей и огородов, сине-серебристые ленты рек и зеркала озёр, крохотные домишки городов и деревушек. А людей с такой высоты и вовсе не различишь! Весь их округ – да что там округ! всё Великое Княжество Тарусия – были у него словно на ладони. Вовсе их мир не такой огромный, как представлялось. Три дня они топали до Хлябей, а полетели – и трёх часов не прошло, как родное Берестовье проплыло чуть в стороне. А за три дня и до самого Панджвура долетели бы! Но дирижабль держал курс не на лежащий где-то за южным морем султанат – в противоположную сторону.

Траю летать на дирижабле понравилось, зато Ардис полёт переносил плохо. От еды отказывался, его постоянно мутило, так что и с гамака почти не вставал. Трай сперва испугался, побежал за бортовым, но тот отмахнулся. Сказал, что болезнь эта известная, сродни морской. Никто от неё пока что не помирал, только каюты после таких пассажиров особенно тщательно драить приходится. Хорошо, что Ардис ничего не ест – всё одно выблюет. Дал какой-то порошок, объяснил, как принимать, и отправил Трая восвояси.

Порошок Ардису помог мало, но на счастье путешествие было недолгим. Утром второго дня на горизонте показался Княжград. Город раскинулся на обоих берегах широкой реки, связанный в единое целое добрым десятком мостов. На высоком холме, обрывавшемся к реке неприступными кручами, стоял Верхний Город с Цитаделью, обнесённой древней крепостной стеной. Стена изрядно порушилась – тысячу лет её не обновляли за ненадобностью. Зато дворцы Верхнего Города обновляли часто, да и новые строили. С золотыми куполами и острыми шпилями они возносились над городом и державой как символ нерушимой, извечной великокняжьей власти.

Вокруг холма лежал Нижний Город, тоже богатый и надменный. Утопающие в парках виллы, широкие улицы с белокаменными теремами, каких Трай прежде не видел и даже помыслить не мог, что такие можно построить – в четыре, в пять, а то и во все шесть этажей! И уже далеко, по самым окраинам и на другом берегу распростёрлись Предместья. Мастерские и мануфактуры, доходные дома и постоялые дворы. А дальше – как везде.

Огромен и удивителен Княжград, но Трай лишь вскользь пробежал по нему взглядом. Потому как вверху парил другой город, куда более чудной и прекрасный.

Если бы прежде Трая спросили, как выглядит Небесье, он бы попытался описать нечто подобное Верхнему Городу, построенному не на зелёном холме, а на белых невесомых облаках. И ошибся бы! Похожее на огромный драгоценный камень Небесье пылало в лучах солнца мириадами граней, будто второе солнце на голубом небосводе.

Дирижабль снизил скорость, начал медленно приближаться к причальным башням. Башни Трай прежде видел – и в Берестовье, и в Хлябях. На последнюю ему и подниматься довелось – когда грузились в гондолу. Но те башни основаниями своими стояли на земле и поднимались вверх. А эти – опускались вниз из днища парящего города. Было их здесь не одна, не две… Трай попытался сосчитать, но сбился. Много десятков! Почти на каждой висел дирижабль. С такого расстояния здоровенные металлические рыбины казались сардинками, зависшими под брюхом у кита, мощные лопасти пропеллеров не разглядеть даже. Только увидев их, Трай осознал, насколько огромно Небесье! Если опустится на землю, подомнёт под себя половину Княжграда.

Швартовка заняла около часа, потом бортовые погнали пассажиров к башне. Трай забеспокоился – Ардис совсем ослаб, сумеет ли подняться по лестнице? Но подниматься по лестнице не требовалось – внутри башни был устроен лифт с просторной кабиной, вмещавшей сразу десяток человек. «Вжих!» – и они на первом ярусе, в просторной зале. «Дворец Прошений» – светились буквы на транспарантах под потолком. И везде – стрелки, стрелки, стрелки с указаниями: «получать бланки прошений», «подавать прошения», «выдача именных грамот», «ватерклозет». Если бы не эти подсказки, парни наверняка заблудились бы в странном дворце, где не было стен и лишь ряды колонн подпирали кровлю. А какой пол под ногами! Разноцветные плиты подогнаны так искусно, что в шов и кончик ножа не засунешь, и отполированы до блеска. Что это был за камень? Мрамор? Гранит? Малахит? Трай не знал.

Писец, к которому парни подошли, заполнив прошение и выстояв длинную очередь, уставился на них подозрительно.

– Это вы друг с другом меняться надумали, что ли? И кто ж из вас вперёд, а кто – назад?

– Мы одногодки. Разве так запрещено?

– Нет, отчего запрещено… Только удивительно. Я понимаю, когда мужик с бабой меняется – у знатных бывают такие причуды. – Писец выразительно повертел пальцем у виска. – Но вы вроде оба мужики. Или нет?

– Мужики мы, – насупился Ардис.

– Я и говорю – удивительно. Ладно, меняйтесь на здоровье, коль серебро лишнее завелось.

Он быстро черкнул на прошении. Но едва Трай потянулся, чтобы забрать бумагу, писец покачал головой.

– Вещички здесь оставьте, под роспись. На второй ярус с вещами нельзя. Обратно идти будете, заберёте. Не бойся, парень, у нас всё в строгой сохранности. Ещё ничего не пропадало!

С сумками пришлось распрощаться.

Следующей была очередь в Госпиталь. Они отстояли и её. И попали в маленькую комнату с белыми стенами и белым потолком. Лекарь, строгий дядька лет тридцати – хоть кто знает, сколько жизней он прожил? – для начала велел приятелям раздеться донага. Затем размотал руку Ардиса, поглазел на обрубки, спросил у Трая: «Видел?» – и когда тот кивнул, пожал плечами: «Что ж, дело хозяйское». Потом лекарь расспрашивал, какими болезнями болели родители и сами парни. Стучал по коленям, слушал через трубочку, оттягивал веко, заглядывал в глотку, заставлял закрыть один глаз, а другим глядеть на значки, нарисованные на дальней стене комнаты, и называть их, шептал еле слышно и требовал повторить вслух. Трай догадывался, для чего всё это. Если один из менщиков задумал утаить недуг, то тут бы это и выявилось. И мысли читать не требуется.

Под конец лекарь проколол им пальцы и выдавил несколько капель крови на стёклышки. Сообщил:

– Если какая-нибудь зараза обнаружится, узнаете после мены. От сделки можно будетотказаться, но виновный заплатит неустойку в шестикратном размере. – Внимательно обвёл их взглядом. – Не передумали?

Парни дружно замотали головами.

– Тогда меняйтесь на здоровье. – И пришлёпнул жирную синюю печать на прошение. – Следующие!

Прямо из Госпиталя вела галерея во Дворец Ожидания. У входа вновь пришлось выстоять очередь. Здешний писец забрал прошения с печатью, прочитал внимательно, подколол в пухлую папку, взамен сунул латунный жетон с выдавленными на нём цифрами:

– Держите, по этому номеру вас вызывать будут. Да не провороньте, искать не станут! Если очередь свою прозеваете, вытолкают взашей из Небесья и плату не вернут. Понятно, олухи деревенские?

Куда уж понятней!

Дворец Ожидания не походил на Дворец Прошений. Зала здесь тоже была очень большая, но не бесконечно огромная. И потолок пониже, и стены видны, а главное – вся она была уставлена рядами мягких диванов. Трай хотел было пройтись по зале, поглазеть, что и как, но Ардис повалился на ближайший свободный. Трай обеспокоенно присел рядом:

– Тебе худо? Рука снова болит?

– Не, не рука. Нехорошо мне как-то.

– Это на дирижабле тебя укачало, и не ел ничего. Как из Хлябей вылетели, так и маковой росинки в рот не взял.

– Да, наверно от этого. – Ардис помолчал. Предложил робко: – А давай удерём?

– Куда удерём? – не понял Трай.

– Домой. Тревожно мне тут, боязно.

– Да брось ты! Это у тебя с голодухи. Сейчас найдём, чего пожевать – помнишь, Мави хвастал, мол, здесь кормят даром. Интересно, где?

Он поднялся, пытаясь разглядеть вывеску харчевни или указатель на стенах залы, и тотчас к их дивану поспешил паренёк с тележкой. На пареньке был белый передник и белый чепец, тележка прикрыта белой скатёркой.

– Господа желают перекусить?

– Желают! – обрадовался Трай. – А что у тебя?

– Куриный бульон и колбаски в тесте.

– Давай!

Паренёк приподнял скатёрку, извлёк из-под неё две жестяные кружки с бульоном и две колбаски, вручил друзьям. Ардис удержать свою порцию в одной руке не смог, потому его колбаску паренёк-разносчик положил рядом на диване, заботливо подстелив салфетку:

– Кушайте на здоровье.

Трай хмыкнул – не иначе они тут все помешались на здоровье. Но бульон пах вкусно, булочка была свежей и тёплой, а кончик колбаски, выглядывающий из неё, казался таким румяным, что слюнки сами собой потекли.

– А если я добавку захочу, – поинтересовался он у разносчика, – можно взять будет?

– Можно, – кивнул тот. – Плати полмарки и бери.

– Полмарки?! – поразился Трай. – Это двенадцать форинтов за какую-то колбасу?!

– Полмарки стоит бульон, – снисходительно поправил его паренёк. – Колбаска в тесте стоит целую марку.

Трай и дар речи потерял. Паренёк постоял, подождал и, поняв, что добавку не возьмут, покатил тележку к следующим менщикам.

– Не, ты только подумай! – наконец-то сумел выговорить Трай. – Серебряную марку за какую-то паршивую булку! Да у нас за неё неделю всей семьёй жить можно.

Он куснул поистине драгоценное угощение. Положим, булка была не паршивая, а очень даже вкусная, мясо – отборная свинина. Но не за такую же цену!

– Мы, бывало, и месяц на одну марку жили, – вздохнул Ардис. Отпил бульон, покосился на свою колбаску. Предложил: – Возьми и мою.

Трай удивлённо посмотрел на него. Ардис, отказывающийся от еды, от причитающейся по справедливости доли? Пожалуй, это было не менее удивительно, чем Ардис плачущий.

– Не выдумывай! Ешь, тебе поправляться надо.

– Оно в меня не лезет, хоть бы бульон досёрбать. Говорю же – худо мне. Эх, зря мы мену затеяли. Мож, мне лучше было беспалым остаться?

Трай нахмурился. Нытьё друга начинало раздражать. Захотелось плюнуть на уплаченные монеты, встать и идти к дирижаблю. Не хочешь, так не меняйся! Но ни встать, ни сказать что-нибудь резкое он не успел. Двери в дальнем конце залы отворились, впуская блюстителей порядка в атласных красно-синих мундирах. Главный, с золотым эполетом на плече, сверился с какой-то бумагой и зычно гаркнул:

– Один-четыре-восемь – на выход!

Гул в зале разом стих. Однако никто не поднялся с дивана, и блюстителю пришлось повторить:

– Один-четыре-восемь, я сказал! Где вы там?

Ожидающие поглядывали друг на друга, некоторые, особо боязливые, сверялись с собственными жетонами. Но все молчали. Трай хмыкнул, поняв, что происходит. Шепнул другу:

– Слушай, какие-то дурни очередь проворонили.

Ардис не ответил, быстро отхлебнул бульон, опустил глаза. Наверное, из-за этого у Трая в голове щёлкнуло. Он лихорадочно попытался вспомнить собственный номер. Восьмёрка в конце точно была. Но ведь не могут так быстро вызвать? Они только пришли, а народ здесь давно ждёт. И Ламавин рассказывал…

– Погоди, а у нас номер какой? Жетон у тебя?

Ардис нехотя кивнул. Здоровая рука у него была занята, чтобы достать из-за пазухи латунную бляшку, потребовалось сперва отставить бульон. Делал он всё это до чрезвычайности неторопливо. А блюститель уже сердился:

– Так что, один-четыре-восемь нет? И леший с ними. Тогда…

– Мы здесь! – вскочил Трай.

Головы всех присутствующих в зале дружно повернулись к нему. «Вот олухи», – отчётливо донеслось с ближайшего диванчика.

– Так чего сидите?! – сердито рыкнул блюститель. – Бегом ко мне!

Ардис наконец вынул жетон. Трай выхватил, глянул – смеху будет, если это не их номер! – на блестящей жёлтой кругляшке красовалось «148».

– Что ж ты молчал?! – возмутился. – Пошли скорее!

Когда они подбежали к блюстителю, тот даже замахнулся, готовясь отвесить подзатыльник глухим тетерям. И поделом – Трай наклонился, покорно подставляя шею. Но блюститель не ударил, хмыкнул в длинные обвислые усы:

– Хитрованы…

Почему они «хитрованы», Трай не понял, но переспрашивать не решился. Четверо блюстителей окружили их – двое спереди, двое сзади, – повели к двери.

Сначала Траю показалось, что они вышли на улицу, первый раз с той минуты, как прибыли в Небесье: живая изгородь вдоль дорожки, зелёная трава на лужайке. Но едва задрал голову, как понял, что ошибся. Небо над ними было не голубым, а серебристо-белёсым. И туда, к этому «небу» вела лестница.

Ламавин не врал – ни разу в жизни Траю не доводилось видеть такую высокую лестницу. Если б не самодвижущиеся ступеньки, умаялись бы подниматься по ней. Далеко внизу остался скверик у Дворца Ожидания, и сам Дворец уплыл вниз, так что видна стала его двускатная крыша, покрытая не черепицей, не шифером, не кровельным железом, а чем-то совсем непонятным. И Госпиталь был виден сверху, и Дворец Прошений, и другие здания – громадные, белокаменные, – а они всё поднимались и поднимались. Ардису сделалось нехорошо, он постарался отодвинуться подальше от края, зажмурился, но всё равно было заметно, как у него дрожат колени. Траю страшно не было. Однако вместо того, чтобы любоваться небывалой картиной, развернувшейся внизу, думать о скорой встрече с Небожителями или на худой конец вспомнить, что спускаться обратно он будет в ином облике, все мысли отчего-то вертелись вокруг колбасной булки, что так и осталась лежать на диване. И все переживания о том, кто эту булку съест? Досадно, что не забрал её сразу, как Ардис предложил – вон, дорога какая долгая, успел бы дожевать!

Лестница оборвалась неожиданно, и Трай увидел, что стоит на круглой площадке, обнесённой невысокой мраморной балюстрадой. Хотя вряд ли это был мрамор – уж слишком ажурным выглядело ограждение. Но по балюстраде, по самой платформе, точно вырезанной из цельной глыбы неведомого минерала, по дыре в её середине с уходящими вниз лестницами, Трай лишь скользнул взглядом. Здесь было на что посмотреть! О проклятой булке он наконец забыл.

Платформа возвышалась в половину человеческого роста над круглой диковинной площадью. Диковинной оттого, что выложена она была серыми металлическими плитами. Стены приземистых одноэтажных строений, окружающих площадь, сделаны были из этого же металла. Ни окон, ни дверей в строениях не имелось, зато были проходы-улицы, пятиконечной звездой расходящиеся в разные стороны. Чуть далее возвышались другие строения, куда выше передних. Некоторые доходили до самого «неба» – перекрытия яруса. Если глядеть на них, то и впрямь начинало казаться, что не снаружи ты находишься, а внутри исполинского сооружения. Но ведь так оно и было, если разобраться?

Потом Трай перестал разглядывать это странное место. Потому что увидел Небожителя. Тот как раз вывел на площадь пару менщиков – сутулого парня и дядьку с плешью во всю голову. И парень, и дядька шли неуверенно, их пошатывало, вело в сторону, – видно, с непривычки к новым телам. Трай отметил это мимоходом и больше на них не смотрел. Тот, кто их сопровождал, выглядел куда интереснее!

Небожитель не пошёл к платформе, остановился на краю площади. Одет он был в длинную, ниже колен, хламиду поверх рубахи с рукавами, обут – в сандалии без задников и чулки, на голове – похожая на обруч корона со странным знаком. Зато какого цвета одежда, Трай не взялся бы утверждать. Она переливалась яркими сполохами, светилась изнутри, так что и удержать долго взгляд на фигуре этого… человека ли? – не получалось. С лицом творилось то же самое. Черты неуловимо менялись, будто укрытые марой, какая бывает жарким летним полднем над раскалёнными каменьями.

Часть балюстрады прямо перед Траем начала наклоняться, как бы проворачиваясь вокруг оси, проходящей в том месте, где огражденье соприкасалось с террасой. Несколько секунд – и балюстрада превратилась в трап, ведущий на плиты площади.

– Чего остолбенели, хитрованы? Топайте! – Вислоусый легонько подтолкнул сзади.

Трай отчего-то подумал, что блюстителям страшновато здесь, и они ждут не дождутся, когда можно будет убраться на свой ярус. Он осторожно ступил на ажурный трап. Казалось, каменная решётка слишком хрупка, чтобы выдержать вес человеческого тела, но хрупкость её была обманчивой. Ничего не скрипнуло, не треснуло, не шелохнулось под ногами, и Трай в два шага оказался на металлических плитах площади. Небожитель взмахнул рукой, приглашая за собой, повернулся, пошёл, ступая так легко и бесшумно, словно не касался подошвами земли. Парням ничего не оставалось, как поспешить следом.

Улица была коротенькой – двадцать шагов и упёрлась в серую стену. Зато слева и справа обнаружились проулки. Хотя нет, какие это проулки? Скорее тоннели или коридоры – металлические «дома», окружавшие площадь, оказались пристройками к огромному сооружению, внутрь которого и уводили «проулки». Теперь Трай понимал, отчего Ламавин не мог объяснить увиденное. На втором ярусе не было отдельных зданий. Вернее, весь он был одним огромным зданием и белёсое «небо»-перекрытие было его потолком. Ярус пустовал – во всяком случае, Трай не заметил ни единого человека, пока пересекали площадь-зал и шли по улицам-коридорам. Только в воздухе висел непрерывный, идущий со всех сторон гул, да где-то далеко время от времени лязгало, вздыхало и металлически щёлкало.

Небожитель свернул направо, и в тот же миг мостовая подхватила, понесла и его, и парней. Всякое сходство с улицей исчезло. Они двигались по длинному коридору с множеством одинаковых дверей, тоже металлических, как всё здесь. Над каждой дверью светился алый фонарь и лишь над одной в самом конце коридора – зелёный. Трай был почти уверен, что именно к этой двери их ведут, и не ошибся. Мостовая замедлила движение, а едва они поравнялись с дверью, вовсе остановилась. Небожитель тронул рукоять, дверь отворилась. Отворилась не внутрь и не наружу, а будто сама собой задвинулась в стену.

За дверью была довольно просторная комната, разделённая надвое перегородкой в человеческий рост. На каждой половине стояла жёсткая кушетка с подголовником, другой мебели не было. Если не считать мебелью тумбы рядом с изголовьями кушеток с разложенными на них непонятными инструментами. Что надлежит делать, Трай знал без подсказок – не раз слышал от меняных. Потому сразу направился к кушетке, улёгся, не снимая башмаков. Ардис в сопровождении Небожителя покорно поплёлся за перегородку.

Лежать, таращась на серый потолок и такие же серые стены, было неинтересно, потому Трай перевернулся на бок, задрал голову, разглядывая инструменты Небожителей: золотую пластину, прикреплённую такой же золотой гибкой лентой к металлическому покрытию тумбы, да здоровенную друзу прозрачных зеленоватых кристаллов. На кристаллы Трай глянул мельком. В каменьях он не разбирался, но вряд ли те были драгоценными, – не бывает драгоценных камней такого размера! Зато пластину изучил внимательно, даже руку протянул, чтобы коснуться, но в последний миг не решился. Судя по размеру, веса в ней было на десяток золотых марок. А ленточка такая тонкая, как не порвётся?

Небожитель закончил с Ардисом, вышел из-за перегородки. Трай поспешно перевернулся на спину, закрыл глаза. Сейчас ему на лоб прикрепят пластину, и… Однако вместо холода металла на лице он вдруг почувствовал, что его тронули за плечо.

– Эй ты, послушай!

Голос был вполне человеческим. Молодой, женский, вроде как знакомый. Трай удивлённо открыл глаза. Да, с ним в самом деле разговаривал Небожитель. Точнее, Небожительница – теперь он сообразил, что и телосложение у этого существа было женским: оттягивающая тогу высокая грудь, широкие бёдра.

– Где ты это взял?

В руках Небожительницы появился листок с портретом Трая. Тот самый, принадлежавший убитому рисовальщику. Трай удивился было, но тут же вспомнил: первую пачку листов, что ему принёс Ардис, он спрятал в сумку. А вот портрет Кветтины потерялся в драке. Жалко!

– Так где? – вновь спросила Небожительница.

Запираться было бессмысленно, когда идёшь на мену, всё тайное делается явным. Трай рассказал: об исчезновении Кветтины, о барине-рисовальщике, об их с Ардисом путешествии. О страшной находке, стычке с огрызками, увечье друга, которое и привело их в Небесье. Одно утаил – кем для него была Квета. Почему была?! Есть!

Небожительница выслушала, не перебивая, помолчала, потом уточнила:

– Так парень, что пришёл с тобой, – брат пропавшей девушки?

– Да.

– Хм, какое совпадение. Может получиться забавно. – Небожительница небрежно уронила портрет Трая на пол, потянулась к золотой пластине на тумбе. – Всё, закрывай глаза. Сейчас твоя мечта осуществится.

В голосе её звучала явная ирония, но Трай не обратил внимания. Ему очень хотелось спросить… и он таки решился!

– Послушайте, госпожа Небожительница, мы и портрет Кветтины нашли. На нём стоял крест. Что это означает? Вы ведь знаете, это ведь вы послали в Наземье того человека!

– Да, жаль, что он безвозвратно утерян, талантливый был художник. А крест… какая тебе разница? Считай, что девушка свою порцию счастья получила.

Небожительница опустила пластину на лоб Трая. Пластина была немного выгнутой, улеглась плотно, вдавила в подголовник всей своей тяжестью. Металл лишь в первую секунду показался холодным.

– Спи на здоровье. – Пальцы Небожительницы в перчатках из тончайшей замши скользнули по лицу Трая. Перчатки были вполне обычными, только весьма искусно выделанными. – Пусть тебе снятся сладкие сны…

– Подождите! Что случилось с Кветой?!

Забывшись, Трай схватил женщину за запястье. Никому и в голову не приходило прикасаться к Небожителям, все и так знали с детства – светящаяся одежда не позволит этого сделать. Но Трай не вспомнил об этом, в голове помещалась одна мысль: он с самого начала был прав, следы Кветтины надо искать в Небесье!

Под пальцами негромко щёлкнуло. В тот же миг одежда Небожительницы перестала светиться, обрела чёткие очертания. И лицо… У Трая глаза на лоб полезли.

– Квета?!

Девушка поспешно выдернула руку, отпрянула. Струящаяся мара снова окутала её. Трай провалился в глубокий здоровый сон.