Читать книгу Человек влюблённый. Повести - Илья Стефанов - Страница 4

У входа в институт нашему герою повстречалась чрезвычайно привлекательная молодая женщина. Спокойное лицо яркой брюнетки казалось гордым из-за того, что было приподнято к небу на стройной шее, но задумчивым, потому что взор был обращён вниз, на землю. Этот мимолётный облик с несколько раскосыми глазами и красивым еврейским носом над припухлыми губами остался, однако, в дальних уголках памяти нашего герой. В это время его голова была занята одной научной проблемой, поэтому он вспоминал яркое мгновение новой встречи редко. Казалось, необычная картина запечатлелась только в глазах, не проникнув в душу, и всплывала перед его внутренним взором только время от времени, в минуты безмыслия.

Через несколько дней, как только он вошёл в одну из своих рабочих комнат, его спросили:

– Вы видели нашу новую сотрудницу?

– Нет, не видел.

– Софи Лорен!

Наш герой вспомнил о недавней встрече с красавицей у дверей института. По-видимому, речь шла о ней. Вскоре он убедился, что так оно и есть. Остановив на вошедшей свой взгляд, наш герой поразился её неправдоподобной красоте. Ростом выше среднего, она и впрямь напоминала знаменитую актрису, только лицом была правильней, изящней – без излишней скуластости.

Первый удар по сердцу наш герой перенёс довольно спокойно. Он не осознавал или боялся признаться себе в том, что стал пылать каким-то непривычным для себя огнём. Чтобы разобраться, что с ним происходит, он так определил своё отношение к своей новой сотруднице: бескорыстная дружба, в чём всеми силами старался себя убедить.

И правда, отношения между ними скоро стали простыми, дружескими. Их пути с работы совпадали вплоть до самого дома нашей героини, и вскоре этот общий путь продлился до её порога и далее. У неё они развлекались только чаем, к которому наш герой не забывал припасти какую-нибудь сладость. Он вёл себя сдержанно, ничем не проявлял своего интереса к ней, как к женщине, смущался, не понимая, что с ним происходит, и скупился на комплименты. Она однажды спросила, притихнув голосом, не часто ли он заходит к ней.

– Но ведь моя цель изучать жизнь красавиц! – только и произнёс наш герой.

Вскоре он узнал, что из родственников у неё в этом городе есть только бабушка.

По виду её квартиры было ясно, что наша героиня ограничена в средствах к жизни. Убогая обстановка не соответствовала, как считал наш герой, достоинствам этой женщины. Он огорчался и расстраивался. Его голову некоторое время занимала мысль о том, что красавицы должны быть под охраной государства, как его золотые богатства, памятники архитектуры и редкие животные. Надо бы устроить так, чтобы все мужчины платили налог для обеспечения сносного существования этих немногочисленных, даже, можно сказать, редких существ. Такие мысли посещали нашего героя, конечно, потому, что сам он не мог потратить на свою новую знакомую столько средств, сколько, по его мнению, заслуживала её красота. Но он стал помогать ей, как мог, стараясь облегчить тяготы жизни своей Софи, как он стал называть её про себя. Впрочем, она сама иногда спрашивала, может ли он занять ей денег. Он занимал, и они оба забывали об этом.

Уже с первых дней знакомства наш герой часто предавался раздумьям или, точнее сказать, грёзам, потому что при воспоминании о красавице ход его мыслей приостанавливался. В грёзах не происходило никаких событий, а просто виделось её лицо. Он любовался им с мучительным наслаждением и мог это делать беспрерывно продолжительное время, пока, очнувшись, не возвращался к действительности, призывая себя к каким-либо занятиям. Но, занимаясь работой, он выполнял её с другим чувством – всё делал как бы в честь этой необыкновенной женщины. Разгул грёз усиливался с наступлением ночи. Райские картины, небесные видения, сказочные путешествия с богиней не давали ему заснуть, а если он засыпал, они проникали в его сновидения.

Несомненно, что такая влюблённость случилось в жизни нашего героя впервые. Она не во время пришла к нему, запоздав на много лет. Случись это с ним раньше, он теперь бы относился к красавицам спокойно, наслаждаясь их присутствием, но и угадывая их желания. Теперь же он в удивлении наблюдал только за своей всколыхнувшейся душой.

Уже при первой неторопливой прогулке после работы наша красавица долго удерживала его на развилке их пути, удерживала никчёмной болтовнёй, содержание которой наш герой совсем не улавливал, наблюдая за её удивительными оживлёнными глазами и ещё больше за вьющимися разговором какими-то сказочными губами. Ситуация напоминала встречу кролика с удавом. Её глаза, её губы, и всё её прекрасное лицо, подставленное под свет солнечного заката, поразили воображение нашего героя и парализовали его разум. Он остановился на мысли, что перед ним какое-то исключительное явление природы, или что-то неземное. Пусть так, но что хотела эта инопланетянка, и как должен был поступить в этом случае нормально развитый, то есть обыкновенный земной мужчина? Он, несомненно, почувствовал бы, что его просто призывают наброситься. Это набрасывание происходит по-разному, в зависимости от темперамента или воспитания – от прямого и немедленного действия до более деликатного, сопровождаемого известным набором слов. Так или иначе, мужчина (как мы оговорились, нормально развитый) в подобной ситуации должен, по крайней мере, дать понять женщине, что он её хочет, потому что было очевидно (но не нашему герою), что именно этого добивалась наша красавица. Но герой наш ни действием, ни словом не намекнул, что догадывается о провокации. Потому что он был безумно влюблён и действовал (точнее сказать, бездействовал) как безумно влюблённый – ему было достаточно ощущение сладости своих душевных переживаний. Но в его оправдание нужно сказать, что именно таких переживаний не доставало ему, и он с наслаждением наблюдал, как заполняется его душевный вакуум.

Переживая необычные для себя ощущения, наш герой, однако, и не думал говорить о них со своим кумиром. У него не было опыта объяснения в любви. Он страшился высказаться, потому что не был уверен в ответном чувстве, и не представлял, как бы он пережил отрицательный ответ. Он сознавал, что его нерешительность может быть истолкована как проявление закомплексованности или трусости, но, оправдываясь сам перед собой, считал, что негативное впечатление о нём должно компенсироваться его деликатным, интеллигентным обхождением.

Однажды он пришёл к своей Софи с цветком красной розы, но, посчитав, что этот символ любви может выдать его тайну, оставил вянуть шикарный цветок в портфеле. Он боялся произносить даже несложные комплименты. Впрочем, говорить их красавицам не просто. В первые дни знакомства он однажды сказал что-то, удивившись её красоте. Она приняла это как должное.

– Да, я такая! Встречные мне часто удивляются. Иногда мужчины, засмотревшись, спотыкаются и падают. Да, да! – восклицала она со смехом, как бы представляя случай с падением.

Так прошёл месяц, другой, уже закончилось лето. Наш герой стойко придерживался чисто дружеских отношений со своей подопечной и продолжал увязать в сладких грёзах, просто представляя себе это удивительное лицо, и не лицо, а скорбно целомудренный иконный лик, эту несравненную женщину, и не женщину, а богиню, отличную от всех смертных полнотой изящества и гармонии. Хотя, если бы он присмотрелся к ней внимательнее, то заметил бы, что руки её несколько тяжелы, а ступни крупнее тех, какие бывают у настоящих красавиц, а о душевном строе своего кумира наш герой вообще не имел никакого представления. Впрочем, влюблённые не обременяют себя восприятием реального, безусловно наделяя любимую исключительными душевными качествами.

И вот однажды наши герои, возвращаясь вместе с работы, решили пройти через большой городской парк, чтобы понаблюдать наступающую осень. Зелень ещё была в силе, но господствовали запахи зрелых трав, которые гораздо интереснее сплошного мёда весны или пресной зелени лета. На торной тропинке, по которой они шли, не видно было прохожих. Надышавшись колдовским воздухом осени, наш герой почувствовал непреодолимое желание слиться с этим терпким свежим эфиром, с этим волшебным окружением, которое, кажется, было напряжено, как атмосфера перед грозой. Ему захотелось, чтобы молнией разрядилось это напряжение, чтобы оно, измучив его, прекратилось. Он остановился и сказал неожиданно легко и просто:

– Можно, я тебя поцелую?

– Только не долго, – ответила Софи тоже просто и естественно, как будто ожидала этого и, оглядевшись, сошла с тропинки. Она закрыла глаза и немного приподняла лицо. Осторожно взяв её одной рукой за талию, другой касаясь лица, что он обычно делал, целуя женщин, наш герой, охваченный волнением, прильнул к её устам. Он и в самом деле не задержался долго в поцелуе, потому что она держала губы сомкнутыми и никак не отвечала ему. Оторвавшись от красавицы, он сделал несколько лёгких прикосновений своими взволнованными губами по её лицу и снова прильнул к устам. Почувствовав, что она опять не отвечает, наш герой поднял голову. Поцелуй, однако, как ему показалось, взволновал и Софи. Не глядя на него, она дрожащим голосом проговорила:

– Никогда больше не делайте этого!

Несмотря на односторонность поцелуя, наш герой так разволновался, что не помнил, совсем не помнил! как закончилась их прогулка. Прикосновение к открытой плоти возлюбленной своей души было каким-то чудом. Он несколько дней вспоминал этот сказочный миг, привыкая жить с ним.

Его сердечные переживания, наконец, вылились в слова, которые стали тяготить его, и вот однажды, переполненный любовью и словами, он пришёл к Софи.

Наш герой зашёл к ней днём, даже не предупредив о своём визите по телефону. Взволнованный незнакомым ему ощущением поступка, он переступил порог. Он пришёл, чтобы, наконец, объясниться. Он должен сказать ей о своей любви сейчас или никогда! Наш герой знал, что, если не сделает это сию же минуту, его решимость может иссякнуть.

Они сидели близко друг к другу возле стола. Начав с «Я в Вас влюблён, как мальчик», он распространился о своих душевных переживаниях, снах и бессоннице, о её красоте, рассказывая о своём восприятии её с начала их знакомства. Она внимательно слушала, розовея лицом и блистая глазами. Видно было, что ей это чрезвычайно интересно и приятно.

Через некоторое время он заметил, что Софи дома не одна: с балкона сквозь стеклянную дверь иногда показывалось симпатичное лицо молодой женщины, которая, кажется, подсматривала за ними. Наш герой остановил поток слов. Внимавшая произнесла со счастливой улыбкой:

– Мне очень приятно вас слушать. Спасибо.

– А кто эта женщина на балконе?

– Моя подружка.

– Кто она?

– Она два года назад окончила институт, но решила не работать. У неё состоятельный друг.

Нашему герою показалось неуместным продолжать любовное объяснение в присутствии третьего лица, и он не сказал своей любимой никаких заключительных слов.

Но наш герой не очень расстроился обстоятельствами и неопределённым исходом любовного объяснения, довольный уже тем, что сумел хоть как-то высказаться. Происшедшее сильно и радостно волновало его. Он несколько дней пребывал в большом душевном возбуждении от своего поступка, совершённого впервые в жизни.

Заметив, как действуют на Софи слова любовной речи, наш герой стал говорить ей комплименты, а свои визиты сопровождать цветами. При этом решительно ничего не предпринимал, чтобы от дружбы перейти к любви, ожидая по привычке своего общения с женщинами проявления инициативы с её стороны. Но от своего кумира, кроме приятной улыбки, он ничего не получал в ответ. Не замечая проявлений любви и вспоминая неучастие Софии в том единственном их поцелуе и строгие слова после него, наш герой смирил себя с чисто дружескими отношениями. Ему довольно было переживать свою любовь вблизи неё и грезить о ней при разлуке. Он упоительно наслаждался потоком незнакомых ему ощущений и полётами души. Но неожиданно для нашего героя Софи оценила его поведение по-другому. Чуждая иллюзорному восприятию мира, не способная сострадать, она пошла по пути грубой отповеди и оскорблений.

Однажды он задержался у неё дольше обычного. Кажется, это был канун какого-то праздника, и они пили на этот раз не только чай. Ничего не подозревая, уже поздно вечером наш герой встал.

– Спасибо за гостеприимство, но мне пора! – произнёс он и взялся за шляпу. Наш герой приблизился к Софи, чтобы, как обычно, просто сказать: «До свидания, спокойной ночи!» и поцеловать руку, когда она вдруг остановила его:

– Послушайте! Куда Вы спешите? Вы не мужчина! Вы боитесь меня! Зачем вы ко мне заходите? Вы – трус!

Всё это, и не только это, она говорила возбуждённая вином и гневом, говорила энергично, с насмешкой. При этом её лицо стало неузнаваемым и – не очень приятным.

Ошарашенный неожиданным поворотом дел, наш герой растерянно, но с любопытством смотрел на неё. Вид его кумира сильно не соответствовал тому, который являлся в его грёзах. Ему стало неприятно. Когда она остановила поток слов, наш герой не нашёл ничего лучшего, как возможно хладнокровнее произнести:

– Успокойся! Мы поговорим в другой раз, – и, не сказав слов прощания, вышел.

Несколько дней Софи не появлялась на работе, а он не звонил ей. У него в голове постоянно звучали её грубые, бесцеремонные слова. Ему было нехорошо. Он не понимал её. Он не мог припомнить с её стороны ни одного намёка или какого-либо повода для сближения, которым он мог бы воспользоваться, и что, как он считал, оправдывало бы её поведение. При этом наш герой следовал привычке своих прежних отношений с женщинами, с обычными женщинами. Странно, но он не учитывал, что на этот раз имеет дело с созданием другой породы, с красавицей, которая привыкла к домогательствам мужчин, и ей, конечно, никогда не приходилось подливать масла в огонь их желаний – все и так бросались к её ногам.

Но, дорогой читатель! Софи всё-таки первая сделала шаг для примирения и выяснения отношений! Но наш герой не сумел им воспользоваться. Дело было так.

Она позвонила ему на работу.

– Мне очень плохо! – в её голосе были слёзы. – У меня ужасно болит голова. Придите ко мне!

Наш герой успокаивал, утешал её, но прийти не обещал! Он ещё не остыл от волнения при воспоминании об унизительной сцене, когда она посмеялась над ним и над его чувствами. Ему казалось, что она затевает с ним какую-то злую игру. Эти её головные боли! Она часто на них жаловалась, выглядев довольно жизнерадостной. Может быть, своё решение он принял под давлением бессознательного, выработавшего в глубинах его души мысль о мести? Но – нет, на самом деле наш герой считал, что красавицам нужно прощать всё, и он никогда не унизился бы до мести. Так или иначе, но он не пообещал ей прийти!

Вспоминая позже это своё решение, он осуждал себя за него. Как он мог так поступить, пусть даже с ним играли? Ведь если женщина просит… А если и вправду ей было плохо! А может быть, она хотела поговорить с ним намного ласковей! Так размышлял он, холодея сердцем, когда вспоминал этот её злополучный звонок, первый за всё время их знакомства. Впрочем, какого решения можно было ждать от человека, совершенно неопытного в любовных интригах, разум которого обленили его женщины, никогда не терзающие своего любимого капризами? Понятно, что наш герой не успел правильно оценить происходящее. Конечно, это была его беда, а не оправдание. Он не мог и подумать тогда, чем этот его отказ прийти к ней обернётся для него!