Читать книгу Горе в глазах - Ирина Кух - Страница 3

Моя история

2013 год. Самое обычное утро того периода: мы с мамой болтали по Skype, делились друг с другом последними новостями. У меня появилась новая работа. Обучение в колледже скоро должно было завершиться. Я была счастлива. Наконец-то моя жизнь стала такой, какой я ее представляла. Но мама казалась чем-то встревоженной. Я не знала, как на это реагировать. После долгой паузы мама все-таки начала рассказывать. Она сдала анализы и прошла обследование, которое показало наличие опухоли в молочной железе. Мама уверила меня, что ничего неизлечимого у нее не обнаружили, ранняя стадия, которая подвергается успешному лечению. Я ничего толком не знала об опухолях и стадиях, поэтому не восприняла эту информацию серьезно. Маме назначили операцию в день моего рождения, 24 октября. Сперва я не придала этому особого значения. Я всегда считала свою маму здоровой и не сомневалась, что она будет жива вечно. Но после завершения той беседы я о многом задумалась впервые. Осознала, что могу остаться без мамы. Мамы, которая всегда была моей лучшей подругой. Поддержкой. Человеком, который всегда был на моей стороне. Нет связи крепче, чем связь между матерью и дочерью. У нас с мамой была именно такая. Любовь мамы для меня была проявлением любви бесконечной, беззаветной, безусловной; такой может быть только любовь матери. С того дня моя жизнь изменилась. У меня появилось ощущение, что внутри меня как будто что-то подгнило. Как бы хорош ни был каждый мой день, к вечеру я всегда пребывала в подавленном состоянии из-за этой гнили. Чем бы я ни была занята, я не могла перестать думать о том, что моя мама сражается за свою жизнь.

В день операции я и помыслить не могла о собственном празднике. Тот день рождения я провела у телефона в ожидании звонка. Лучшим подарком стали новости о том, что операция прошла успешно. Я отправила маме цветы. Мама позвонила мне из больницы впервые после операции и говорила без умолку, какой восхитительный букет ей доставили. А я не могла сдержать слезы. Такая казалось бы незначительная и простая вещь позволила мне осознать хрупкость и ценность жизни. Как же важно уделять внимание деталям! В конце всего именно детали оказываются тем, что имеет значение. И из чего складываются воспоминания.

Через месяц после операции опухоль появилась снова. Моей маме пришлось выбирать, какое получать лечение. Она держала свою болезнь в секрете ото всех. Знала лишь я одна. Мама была упрямой. Не хотела, чтобы ее жалели. Она всегда была сильной и независимой.

Мама предпочла проходить только лучевую терапию, чтобы по ее внешнему виду никто не мог и подумать, что она не здорова. Но такой вариант лечения означал, что вероятность ремиссии мала. Я умоляла ее лечиться всеми способами, доступными в то время в нашем маленьком городке, но мама отказалась. Она не хотела сообщать о болезни моему отцу, поэтому боролась с раком в России в одиночку. Каждый раз, когда мы общались по видеосвязи, я замечала, как она страдает и как из последних сил старается держаться и не показывать это мне. А я ощущала собственное бессилие. Мама продолжала жить так, как всегда жила: работать, ходить за покупками, заниматься домашними делами. Но настало время, когда ее тело не смогло больше сопротивляться течению болезни. Опухоль распространилась на кости. Появились метастазы. Все стало намного серьезнее. Маме пришлось уйти с работы и сообщить о болезни моему отцу. Она постоянно испытывала боль. Мама понимала, что умирает, но отказывалась в это верить. Мой отец не мог ей ничем помочь. Десять лет ее жизни до болезни были непростым периодом. Я сбежала в Америку. Мама осталась в России. Она решила остаться с моим отцом, тем самым невольно выбрав страдания. Мама предпочла мое счастье собственному.

Май 2014. До моего окончания колледжа и поступления в университет оставалось два месяца. Учеба в университете была моей заветной мечтой и причиной уехать в Америку. Но состояние моей матери настолько меня тревожило, что я не могла сосредоточиться ни на чем другом. Я не могла разрешить себе следовать за мечтой, зная что мама умирает. Я решила бросить учебу. Ничто в моей жизни не имело смысла, только быть рядом с мамой. Я взяла отпуск на работе и отправилась в Россию.

Возвращение в квартиру, где я провела детство, в тот раз было совсем другим. Та квартира уже не была местом, наполненным смехом и запахом домашних пирожков с повидлом. Там было темно и сыро. Мне казалось, что я могу видеть, как болезнь пустила ростки в каждом уголке квартиры. Обнимать маму, непохожую на моя маму, было мучительно. Она казалась незнакомкой, которая каким-то образом присвоила глаза моей матери. Я обещала себе не демонстрировать ни малейшего признака жалости, поскольку мама не хотела, чтобы к ней относились как к больной. Она не хотела говорить о раке. Она верила, что ее состояние временное: скоро все закончится, еще немного и она вернется к нормальной жизни. Я подыгрывала, чтобы не огорчать ее.

Прошло несколько недель, как я и мама были вместе. Мое присутствие придало её новых жизненных сил. Она снова начала ходить. Мы много смеялись. Я видела радость и свет в её глазах. Ее визиты к врачу стали более приятными, потому что я была рядом с ней. Мы обе начали верить, что ее болезнь уходит. Опираясь на свою интуицию, я решила вернуться домой.

Октябрь 2014. Мы с Бобби отправились в отпуск на Ямайку. Находясь там, я не могла в полной мере насладиться отпуском. Я беспокоилась за маму. Я мечтала, что она сможет приехать ко мне в Америку. Я была решительно настроена помочь ей с переездом, поэтому, вернувшись домой, я захотела поделиться с ней своими планами. Мое воодушевление испарилось в тот же момент, когда я поняла, что мама едва способна разговаривать со мной по Skype. За несколько недель, пока мы с мужем были в поездке, мама стала слабее. Она спросила, не против ли я отложить беседу. Я согласилась подождать, пока она немного отдохнет. Несколько дней я ее не беспокоила. Я сосредоточилась на том, как перевезти маму в Америку как можно скорее. У меня было море идей, я всеми ими делилась с мамой в электронных письмах, стараясь приободрить ее и пробудить в ней надежду. Прошла неделя, но мама так и не ответила. Я много раз ей звонила, она не отвечала. Наконец, трубку взял мой отец… и мое сердце замерло. Когда я услышала его голос, я тут же поняла, что это значит. Он сообщил мне, что по мнению доктора, у мамы осталось лишь несколько дней. Я попросила его немедленно дать маме телефон. Я услышала ее слабый, но все же полный жизни голос: «Привет, доченька». Я вдруг почувствовала полную растерянность и несколько мгновений не понимала, что ей сказать. Я знала, что наступил момент прощания, но я к нему была не готова. Пока я молчала, мама заплакала и тихонько произнесла: «Мне очень плохо…». Только после этого, осознав, что должна хоть что-то сказать, я смогла выдать лишь беспомощное «Все будет хорошо, мама». Я снова услышала голос отца. Он сказал, что если я хочу увидеть маму живой в последний раз, мне стоит приехать как можно раньше, в ближайшие пару дней. Я ответила, что приеду. После разговора я сразу же забронировала билет на ближайший рейс в Россию. Самолет вылетал следующим утром, мне пришлось провести целый день, погрузившись в самые темные мысли.

Все то время, что моя мама была больна, я не молилась и ни на что не надеялась. Но в тот момент я не могла заниматься ничем другим, только молиться и надеяться. Я хотела, чтобы мама была жива, когда я приеду. Мне хотелось прижаться к ней и посмотреть ей в глаза в последний раз. Я провела много часов в своей комнате, просто сидя и уставившись в стену. Перед моими глазами мелькали воспоминания, связанные с мамой. Так продолжалось до тех пор, пока мне не пришло сообщение от тети: «Мамы больше нет с нами». Я перечитывала эти слова снова и снова. Все было как в тумане. Меня с головой накрыла первая стадия горя – отрицание. Буквы в телефоне расплывались из-за слез, наполняющих глаза. Мой мир рухнул. Я не была к такому готова. Я не знала, как реагировать. Я была в шоке. Жизнь казалась лишенной смысла. Больше никого в доме не было. Я свернулась клубком на холодном деревянном полу. Я звала свою маму снова и снова. Я хотела, чтобы она легла рядом со мной и утешила тем, что мне лишь приснился страшный сон. Но ее не было рядом. Меня трясло от осознания, что она больше никогда не сможет меня обнять.

Бобби вернулся с работы в тот день только поздно вечером. Он не знал, как ему себя вести, когда узнал, что произошло. Мы почти не разговаривали. Я сложила вещи в рюкзак. Подготовилась к самой долгой поездке в моей жизни. Сначала надо было доехать на машине до аэропорта, потом совершить четыре перелета до Санкт-Петербурга, сесть в автобус до Пскова, и снова сесть в машину. Наконец-то я вошла в квартиру, где когда-то жила сама. Моя мама умерла в этой квартире всего два дня назад. Я чувствовала, что ее душа все еще там. Я могла ощущать ее присутствие. В русской православной религии говорится, что первые три дня после смерти душа усопшего пребывает там, где он ушел из жизни. Так и было.

Мы с мамой жили в одной комнате, ее кровать стояла в одном углу, моя – в другом. Эту комнату мы с мамой делили с тех пор, как мне было семь, много лет до моего отъезда в девятнадцать. Я лежала на своей постели, одна в комнате. Смотрела туда, где раньше спала моя мама, туда, где она умерла. Угол, где раньше стояла ее кровать, был пустым. Мой отец выкинул кровать сразу же после того, как мама умерла. Всю ночь я пыталась заснуть. Я не могла спать уже третью ночь подряд. Единственное, что мне помогло скоротать время, – это книга «Алхимик». Её чтение было воодушевляющим. По сей день это моя самая любимая книга.

Ближе к утру я уснула, впервые за три дня. Какой же яркий сон мне приснился! Во сне я как будто проснулась там же, где и находилась на самом деле в тот момент. Но в комнате во сне не было пустого угла, там стоял гроб. Я подошла к нему. Внутри была моя мама, такая безмятежная. Вдруг она открыла глаза, посмотрела на меня и встала. Она говорила на незнакомом мне языке и протягивала ко мне руки, желая обнять меня… Я видела ее глаза, чистые и ясные. Проснулась я в холодном поту. Сон был таким реальным, как будто все произошло на самом деле. Возможно, так и было. Мама знала, что я хотела бы посмотреть ей в глаза в последний раз, поэтому осталась, чтобы дать мне возможность попрощаться должным образом. Ее миссия на Земле была выполнена.

Позже утром начали приходить те, кто хотел проводить маму в последний путь. Пришли и те родственники, которых я не видела более шести лет. Повод для семейного воссоединения был печальным, но это общение позволило мне почувствовать себя уютнее, напомнило о приятных моментах из детства. Мы все праздновали жизнь моей мамы после смерти. Мы были рады, что она избавилась от боли. Однако моя боль только началась.

Мой день рождения был вскоре после смерти мамы. Я все еще была в России. У меня не было настроения отмечать свой праздник, но я очень благодарна своим друзьям, которые постарались сделать этот день светлее, чем он мог бы быть.

На следующее утро я улетала домой. Я чувствовала себя настолько опустошенной – физически и эмоционально, что последующие несколько месяцев как будто выпали из моей жизни. Я почти все время спала, просыпаясь лишь ради того, чтобы пойти на работу. Иногда и о работе не могло быть речи, когда я просыпалась в слезах. Если я находила в себе силы оказаться в общественных местах, то могла видеть лишь дочерей и матерей, как будто других людей вообще не существовало. Я была в ярости. Почему эти дочери могли быть рядом со своими мамами, а я нет? Почему именно я должна была жить без матери? Ко мне подступила следующая стадия горя – злость.

Январь 2015. Постепенно я вспоминала о своих хобби, спорте и фотографии, все это помогало на время заглушить горе. Я чаще соглашалась работать моделью. Я старалась не смотреть не себя в зеркале, потому что каждый раз видела в своем отражении мамины черты. Мы с ней очень похожи. В модельном бизнесе стилисты наносили мне макияж и делали красивые укладки. Я чувствовала себя особенной. Это помогло мне снова начать заботиться о своем внешнем виде.

Я помню, была одна фотосессия, которая сыграла значительную роль на тот момент. Это была съемка для свадебного журнала, я в роли невесты. Мы отправились в Галвестон, Техас. Было очень холодно, ниже нуля. На мне было лишь тонкое белое платье, и мне приходилось ходить босиком по берегу океана. Я могла думать только о том, насколько сильно я замерзла. Съемка в таких условиях уже казалась мне не самой удачной идеей. Я старалась расслабиться, чтобы выглядеть естественно на фотографиях, но меня так трясло от холода, что я слышала, как клацают мои зубы. Моему гениальному фотографу удалось сделать чудесные кадры, по ним невозможно понять, насколько сложно было нам обеим за кадром. Мы сделали паузу, чтобы заменить карту памяти в фотоаппарате. Фотограф отправилась к своей машине, оставив меня одну. Я сидела у большого камня и смотрела на океан. Мне удалось погрузиться в медитативное состояние, и именно в этот момент прямо передо мной появился пеликан. Я не могла поверить, что он находится так близко ко мне. Я могла рассмотреть каждое перышко. Я смотрела на него, а он смотрел на меня. У меня пропало чувство реальности. Мне казалось, что кроме меня и пеликана в мире никого не осталось. Я больше не чувствовала холода. Я просто знала, что тот пеликан был тотемным животным моей мамы. Я вдруг ощутила тепло и комфорт, как будто кто-то укутал меня большим пушистым пледом и вручил мне чашку чая. Птица улетела через несколько секунд после того, как вернулась фотограф. Ей удалось сделать несколько кадров ее грациозного полёта. С того дня я неоднократно ощущала дух своей мамы в разных животных. Так я могла разговаривать с ней, чувствовать ее поддержку.

Я вернулась не только к работе моделью, но и к бегу. Когда я жила в России, я занималась бегом только потому, что мой отец участвовал в марафонах, а мне приходилось соответствовать его ожиданиям. Тогда мне бег не особенно нравился. Но, вернувшись к пробежкам, я полюбила бег на длинные дистанции. Я бегала каждый день. Я даже приняла участие в ежегодном полумарафоне в Остине. Мой отец был очень рад, когда я ему об этом сообщила. Я гордилась собой впервые за очень долгое время. Это чувство помогло мне справиться с большим количеством негативных ощущений. Я всегда любила спорт, но никогда не относилась к нему серьезно. Бег стал моей движущей силой, я перешла на две высокоинтенсивные тренировки в день. Всем казалось, что я готовлюсь к соревнованиям, но я бегала для того, чтобы снова и снова гордиться собой. Никогда в жизни я не была в такой отличной форме.

Февраль 2015. Приближался день рождения мамы. Я не знала, каким должен стать этот день. Всего год назад мы с мамой общались по Skype, она была так довольна тем, что смогла провести время в кругу друзей. Тогда она почти не чувствовала боли и была в состоянии наслаждаться своим праздником. В этом году мне хотелось прожить этот день как любой другой. Я скрывала свою печаль весь день. Бобби спросил меня, хочу ли я устроить праздник или заняться чем-то особенным. Я не хотела. Я не была готова к праздникам. Позже вечером Бобби ушел в гости, я осталась дома одна. Мне ужасно хотелось выпить. Я нашла в кладовке несколько старых бутылок красного вина. Я никогда не любила красное вино, но его любила моя мама. Я пила за нее. Я пила с ней. Я пила бокал за бокалом в ее честь. Я думала, что боль уйдет, но стало только хуже. Я кричала во весь голос. Я каталась по полу. Я звала свою маму. Я так сердилась на нее. Сердилась на своего отца, на себя. Сердилась на Бобби за то, что он не «праздновал» со мной, хоть и сама попросила его уйти. Я пила до тех пор, пока у меня не началась рвота. Меня долгое время тошнило, а потом я отключилась прямо на полу. Когда Бобби вернулся домой в тот вечер, его ждало пугающее зрелище. Я не подавала признаков жизни, вокруг моей головы растеклась лужица красной жидкости. Бобби был в ужасе и собирался звонить 911, когда заметил пустые винные бутылки. Он аккуратно уложил меня в кровать и навел порядок. На следующий день у нас состоялся долгий и серьезный разговор о моем душевном здоровье. Впервые после смерти мамы я ощутила желание пообщаться с психологом.

Я начала онлайн встречи с психологом из России. Мы подробно разобрали детали состояние, в котором я тогда пребывала. Я чувствовала себя виноватой. Мне казалось, что все произошло по моей вине, что я должна все исправить. Я ощущала острую потребность помогать другим людям, чтобы очистить свою карму; избавиться от воображаемых грехов. Я проходила третью стадию скорби – компромисс