Читать книгу Морские истории - Иван Муравьёв - Страница 7

Случалось ли вам, читатель, проснуться в каюте, настолько тесной, что колени упираются в подволок, где снаружи за тонким бортом плещет вода, и всё ваше узенькое ложе кренит и покачивается? Солнечный луч проник в иллюминатор и бродит по каютке, снаружи доносится неясный шум города, в небе кричат ласточки и тихонько посвистывает ветер в снастях. Это утро – твоё, целиком, безраздельно, а потом будет день, тоже твой, и еще дни, наедине с ветром и морем. В парусном отдыхе много таких вот удивительно ясных минут. Мы настолько уверены в их безусловности, что не задумываясь тащим с собой на яхту детей, друзей, коллег – всех, до кого можем дотянуться, чтобы они имели свой шанс постигнуть однажды таким вот солнечным утром чувство полнейшей свободы.

Путешествие на яхте – свобода всегда. Ты не связан дорогой и расписанием, можешь сменить маршрут, остановиться в уютной бухточке на якоре, а потом плыть дальше. Можно выбрать дальнюю цель и идти к ней два дня подряд, сменяя вахты, а можно остаться на несколько дней в полюбившемся месте. Один раз в Кипарисси шкипер получил СМС-ку от двух человек команды, одну на двоих: «Отправляйтесь без нас, заберёте на обратном пути».

Чтобы уравновесить свободу, нужна цель. Для того и придуманы регаты, походы на дальний красивый остров Санторини, или, например, за золотым руном. Ведь классика греческой мифологии как раз об этом: собрались уважающие друг дружку коллеги, по профессии герои, сели на корабль и поплыли. И, наверное, просоленный мореман Лаэрт показывал сухопутному Гераклу как вяжется беседочный узел и следил, чтобы не зарывали в воду вёсла.

Припасы уложены, вода в танках залита под пробку, баллоны заправлены газом. Больных и увечных в экипаже нет. Рави вчера утопил в бухте свой смартфон – дядька Посейдон будет доволен такой жертвой. Паруса вчера проверены: не бог весть что, но на чартер хватит. Мы готовы в путь, можно помаленечку согреть кофе, завести дизель – и трогаться.

Мы выйдем в море, нас подхватят обещанные с вечера шесть баллов, и пойдут раскачивать, брызгать пеной и обдавать волнами, а индусы на носу, вцепившись в леера, будут петь песни и улюлюкать, ошалев от простора. Коки постигнут высокое искусство баланса со сковородкой и сжуют весь драмамин, занюхивая асафетидой. Будет и купание в тихих бухточках, добровольное и не очень, и попытка бунта на корабле, когда на швартовке не найдется места. Я войду на покинутую яхту, и спою в амфитеатре Эпидавроса, и чуть не сорву спину, подтягивая в одиночку сорокафутовик против ветра. Народ будет гонять на скутерах по Поросу в бангалорском стиле (это когда разметка и знаки неразличимы из-за скорости) и вести философские беседы на вершине утёса. А потом мы безупречно отчалим от набережной в Поросе (ты поймёшь меня, Лаэрт!) и возьмём курс на Афины. Через шесть баллов, ночью, под парусом, нам будет легко и спокойно. На штурвал встанет Рави, а звёзд будет столько, сколько в Лондоне не видали лет триста.

Мне тогдашнему это всё неизвестно. Я слегка волнуюсь за своих индусов, как они включатся в наш анабазис? Понять это можно одним единственным способом: одеться, выйти наружу и начать готовиться к отплытию. Сегодня мы выходим в море.