Читать книгу Элитарные звери. На современные украинские мотивы - Иван Рахлецов - Страница 3

Это случилось в 2014 году, как в бреду, у известного последователя крутого бзикмодернизма Циникуса Утописта. Чёрная тощая муха подлетела к нему, скрипя костями, и проблеяла гнусным голосом: «Привет тебе, парень, из-за океана». По-хамски заржав, муха цапнуда его за нос. Потом она проделала вокруг его шеи «мёртвую петлю» и взяла курс обратно на Запад.

Тогда что-то крякнуло у бзикмодерниста Циникуса Утописта в голове и подумалось ему: «Кто мы? Мы спустились на дно. Мы никогда не были европейцами. Мы не желали освободиться от крепостного права благодаря Наполеону. Мы матрёшки в камуфляже. Русский мир без границ… Так думать нам помогали самые лучшие в 19: Достоевский и Толстой. Так думал и Солженицын. А там оказался гроб с гниющими потрохами. Его открыли и ударил запах».

И, потеряв последние ориентиры, Циникус где попало блуждал.

Казалось бы, с кем не бывало, с кем не случалось, когда за нос нечистая сила водила?

Люди от мала до велика заблуждались во все времена, всеми красками и оттенками: юмористы, папы римские и гробовщики; президенты, кочегары и разведчики; сталевары, попса и сантехники; водолазы, уборщицы и философы; взрывники, кондитеры и проповедники; садоводы, свинари и композиторы; ассенизаторы, эстеты и артисты; акушеры, лесорубы и балерины… Нет на свете такого человека, который хотя бы раз в жизни не блуждал в своей душе.

Знаменитый император Бонапарт Наполеон блуждал по странам и континентам, пока его императорское величество не спасло российское дворянство с мужичьём – не подсказали ему дорогу назад прямым пинком по его светлейшему заду. А то так бы и блудил, гордец немыслимый, до скончания веков.

Блуждали и блуждают целые страны и континенты, планеты и звёзды. Галактики и Вселенные тоже в движении, вопрос только: куда и зачем? Значит, есть смысл!

Заблудился Циникус во тьме.

– Куда путь мне держать? – спрашивал он у себя, хлопая зычно глазами.

Послышался муторный вой, и зазвонил тревожно колокол. Пошёл осторожно за бугор взглянуть: может, кто из интеллигенции так же, как он, заблудился и волком воет.

Взглянул: а там, под охраной саблезубых тигров брели, воя, с Запада к границам Востока, сухопутные колонны вооружённых до зубов демократических динозавров: тиранозавров, аллозавров, мегалозавров, брантозавров… которые несли на кончиках своих смертоносных клыков и когтей, а также на ядерных ракетах и бомбах либеральные ценности. Кругом одни эти чёртовые бесконечные колонны динозавров, динозавров, двигающихся всё на Восток, на Восток. Пастырь на колокольне уж яро в колокол бил, созывая народы.

Саблезубые тигры, схватив Циникуса, обнюхали и узнали его; отпуская, напутствовали: «Ты уж смотри там, Циникус, друг наш ситцевый, у себя на родине, не подведи. Но мы надеемся, ты нас хорошо понял».

Вернулся назад Циникус, рассуждая о западных динозаврах: «Жаль мне вас, попали вы ребятки. И не в силах моих вам чем-то помочь. Наши вам могут как бы вначале отдаться, а потом навтыкают, как пить дать навтыкают или даже забьют. Как это получится, я не знаю, но это получится. И китайцам, если полезут, в конце-то концов тоже так навтыкают, что мало не покажется».

Циникус шёл во мраке наугад. Вдруг перед ним огненный куст расцвёл.

– Апокалипсис наступает, – сказал он.

Протянул он озябшие руки погреть на апокалиптическом огоньке; зарычал куст оскаленной пастью.

Волчьей ягодой оказался этот куст и оборотнем. Циникус схватил с земли какую-то округлённую загремевшую деревяшку и замахнулся её. Напуганный куст побежал. Циникус за ним.

Впереди появилось освещённое фонарём небольшое здание. Ударился о входную дверь куст и на искры рассыпался. На двери была аккуратная табличка: МОРГ.

– Ой-ля-ля, – сказал запыхавшийся Циникус, – хоть и в морг, да пришёл.

Толкнул дверь – открылась. Вошёл.

Мрачно внутри морга: куда ни взглянешь, чернота отливала мушиным, тёмно-зеленым блеском, и казалось мерцали повсюду фосфорические глаза покойников. Пахло тленом и формалином.

Морг, конечно, не самое весёлое место на свете. А с непривычки, ночью – жуть.

Покрылся Циникус синей пупырчатой шкурой гуся. И подумал он, укушенный мухой, что здесь должно быть полно живой русской души.

– Русский народ, живая душа, а-уу, – крикнул тоскливо он, – отзовись! – И эхо долго бродило по моргу и с бесконечной печалью заглядывало в самые укромные уголки – в столы, шкафчики и даже гробы, и там призывно звучало: – А-уу, а-уу, а-уу, а-уу, а-уу…

А в ответ ни ему, ни эху – мышь не пискнула. Тишина стояла кладбищенская.

Порылся Циникус в карманах, нашёл зажигалку. Щёлкнул – синеватое пламя осветило стену и розетку. Нажал розетку – залился холодным светом длинный коридор с голубыми керамическими стенами.

Повеселело на душе у Циникуса и ободрёно закричал:

– Народ, живая душа, ты где от меня прячешься?

И опять – даже мышь не пискнула. Всё та же тишина кладбищенская.

Подумал упрямо: «Буду искать» – и шагнул в коридор.

Прогремела в его руке та округлённая штуковина, с которой он тогда гнался за кустом оборотнем. Глянул на неё – это русская расписная матрёшка, в ярких красках, развесёлая такая, удалая, ну вот сейчас в пляс радостный пустится!

Пошёл Циникус по коридору и завернул в первую дверь. Включил там свет: озарился большой зал, а в нём находились новенькие фирменные гробы, лакированные и блестящие, с этикетками, на которых указано: Сделано в США, Сделано в Евросоюзе. Духами от них тонкими благоухало.

– Тра-ля-ля, – сказал удивлённо он и пошёл между гробами, разглядывая.

Мелькнула догадка, и он воскликнул:

– Да это же не гробы, а большие шкатулки! Значит в них должны быть какие-то материальные и духовные ценности!

Поставив на пол матрёшку, снял Циникус крышку с одного гроба – ударил тяжёлый запах. Увидел в нём товары, промышленные и продуктовые, с душком уже, и всё с теми же этикетками: Сделано в США, Сделано в Евросоюзе.

А в других гробах что-то подозрительно нехорошо загремело; можно даже сказать, загремело саркастически и зловеще.

Скинул крышки сразу с двух – опять ударил тяжёлый запах. Там, вальяжно развалившись на оранжевом бархате, строили ему сладко-ехидные глазки, хихикали, хрюкали, гремели костями и делали неприличные телодвижения упакованные в фирменные шмотки и с белыми тапочками на ногах всяческие американские и европейские нравоучения, поучения, нотации, указания, требования, ущемления, ограничения, запреты, обманы, запугивания, стращания… и уже разлагающиеся.

Циникус отошёл от гроба, зажимая брезгливо двумя пальцами нос и ругаясь: