Читать книгу Эти ведьмы не горят - Изабель Стерлинг - Страница 3

После работы я заезжаю в танцевальную студию, чтобы забрать Джемму с занятий по балету. Заметить ее легко: она почти на голову выше остальных. Когда в девятом классе Джемма вымахала до пяти футов девяти дюймов[1], все уговаривали девушку пойти в баскетбольную секцию, но ее тело создано для танцев. Она не просто идет, а словно по сцене вышагивает и буквально заплывает ко мне в машину.

– Готова зажечь на сегодняшнем костре? – Джемма натягивает ремень безопасности и распускает пучок – белокурые волосы рассыпаются по плечам.

Я пожимаю плечами и выезжаю на дорогу.

Джемма хмурится.

– Ханна, это выражение лица мне знакомо. Что выкинула Вероника? – мрачно спрашивает она.

Когда Джемма так настроена, никаким переводом стрелок ее не собьешь, поэтому я рассказываю об инциденте с Вероникой, опустив прилюдное использование магии. Джемме известно обо мне все (за исключением того, что я Стихийница), но этот секрет я унесу с собой в могилу. Под конец моей истории в глазах у нее появляется убийственный блеск.

– Пусть твое начальство запретит ей заходить в магазин.

– По-моему, это немного чересчур, – говорю я, выруливая к последнему повороту на свою улицу.

– В отношении Вероники все всегда немного чересчур. Тебе нужно прийти в себя. – Джемма тянется к моей руке, когда я перевожу машину в парковочный режим. – По крайней мере, обещай, что на костре сегодня зажжешь. И станешь отрываться, пока не забудешь про нее!

– Обещаю.

Уже через несколько часов, когда солнце садится, а небо пунцовеет, Джемма успешно выполняет первую часть своей миссии. Мы готовы к вечеринке.

Треск костра приветствует нас, едва мы выходим из-за деревьев на скрытую от чужих глаз поляну, принимавшую несколько поколений учеников Салемской средней школы. Джемма обводит взглядом присутствующих.

– Мне только кажется – или сегодня все сексапильнее, чем обычно?

Я присматриваюсь к танцующим подросткам. Точно могу утверждать одно – одеждой сейчас скрыто куда меньше, чем в школе.

– Ты ведь еще ни капли не выпила, а глаза пьяные. Как так получилось?

– Я серьезно. Наверное, дело в отблесках костра. – Джемма направляется к кегу с пивом, наливает полный стакан, делает большой глоток и морщится.

– Вкусно, да?

– Первая порция – самая ужасная. Пока трезвая, не помнишь, какая дрянь это пиво. – Джемма снова поднимает стакан, но задерживает его возле рта. – Эй, ты как, ничего?

– Я в порядке. – Заставляю себя сосредоточиться на Джемме, а не на растущей толпе вокруг нас. Не желаю остаток вечера высматривать Веронику и мисс Как-Бишь-Ее. Джемма глядит в упор, и я вздыхаю. – Все будет хорошо. Обещаю!

За нашими спинами кто-то добавляет растопку в костер. Он с хрустом пожирает деревянные чурки, и я оборачиваюсь посмотреть. От неиспользованной магической силы покалывает кожу – пламя завораживает, манит, и я приближаюсь к нему, как муха к электрической мухобойке. Нельзя, нельзя мне растворяться в песне огня, только не среди регуляров. Джемма следует за мной, и мы вместе стоим у костра, раскачиваясь в такт музыке, которая льется из чьей-то тачки. Шаг, еще шаг – я пододвигаюсь к пламени, пока не чувствую жар на лице. Энергия омывает меня, прогоняет мучительную боль от встречи с Вероникой, волшебным новокаином притупляет неприятные воспоминания.

Джемма трогает меня за локоть. В эдаком полутрансе поворачиваюсь к ней, и она кивает на Нолана Эбботта. Как и мы, Нолан переходит в двенадцатый класс, он новый капитан футбольной команды и неровно дышит к моей лучшей подруге.

– Похоже, у кого-то сегодня есть обожатель! – Я легонько толкаю Джемму в плечо и шевелю бровями. – Он тебя интересует?

Джемма встречает оценивающий взгляд Нолана.

– Не совсем в моем вкусе, – наконец говорит она. – Хотя… какого черта? Летний роман еще никому не мешал. – Джемма замолкает, кусая губу, и снова смотрит на меня. – Я не могу тебя бросить.

– Ничего страшного. Я у костра постою.

– Точно? – Джемма пронзает меня взглядом, и я киваю. – Когда вернусь, хочу, чтобы ты веселилась на полную катушку, а не хандрила из-за Сама-Знаешь-Кого.

Я поднимаю три средних пальца к усыпанному звездами небу.

– Честное скаутское! А теперь топай отсюда.

Улыбнувшись, Джемма плывет через поляну к Нолану, который делает вид, что не ждет ее. Когда Джемма подходит, он широко ухмыляется, а я поворачиваюсь к костру.

– Ханна!

Свое имя я слышу, но не реагирую, растворившись в мерцании пламени и пульсации музыки.

– Земля вызывает Ханну! Ханна, ответь Земле! – Голос с низким тембром раздается еще ближе, улавливаю в нем дразнящие нотки.

Я улыбаюсь, сообразив, кто оторвал меня от созерцания пламени, и оглядываюсь поздороваться.

– Привет, Бентон! Рад, что завтра выпускной?

– Испытываю радость и облегчение. Размышляю о своем месте во вселенной. – Бентон смеется, играя ямочками, от которых Джемма потеряла голову, когда мы были девятиклассницами, а Бентон – десятиклассником, только что переехавшим в Салем. – Выпуск до сих пор сюром кажется. Поверить не могу, что школе – конец, понимаешь?

Киваю, хотя самой мне еще год учиться.

– Уроки ИЗО без тебя не будут прежними.

– Уверен, вы справитесь. – Глаз у Бентона дергается, словно он хотел подмигнуть, но на полпути передумал. Смотрит парень не на меня, а на пламя.

– Ну… – начинаю я, жалея, что в руках нет ничего – даже бутылки. – Планируешь до колледжа замутить что-нибудь веселое? Вечеринку у бассейна в этом году устроишь?

– Вряд ли. Родители засекли меня вылавливающим из воды банки из-под пива и не обрадовались их числу.

В ответ я смеюсь. В прошлом году на вечеринке у него была туча народу.

– А как насчет вечеринки для двоих? Обещаю быть приличной гостьей. – Я подталкиваю его локтем. – Зря, что ли, целый год с тобой на ИЗО сидела? Должны же быть какие-то бонусы.

У Бентона розовеют щеки.

– Такое можно устроить. – Он проводит рукой по волосам, и я замечаю татушку.

– Классная татуха. – Показываю на черный треугольник у него на запястье. – Новая? Не помню, чтобы на уроках ее видела.

– Что? Ах да! Я заранее подарил ее себе на выпускной.

– Что она означает?

В костер подкидывают растопку, к небу взлетают искры. Бентон отступает на шаг и заслоняет глаза рукой. Нехотя отступаю и я. Пламя, ласкающее лицо, и сила, пробуждающаяся от контакта, – это нечто совершенно бесподобное, но здесь магическому кайфу не место. Стихийницу огонь не обожжет, но зачем давать повод для вопросов о том, что одежда горит, а я – нет?

Бентон обводит пальцем треугольник на запястье.

– Это дельта. Символ перемен. Единственная вещь в жизни, на которую можно полагаться по-настоящему.

Короткий кивок – вот и весь мой ответ. Бентон ничего не добавляет, и я на него не давлю, растворившись в танце огня. Искры снова летят к небу. По спине бегут мурашки: костер большой, и будь мы одни, я бы такого натворила…

Бентон бочком придвигается ко мне, и что-то в его позе отвлекает мое внимание от пламени. Я вытягиваю шею, чтобы встретить взгляд парня.

– А на самом деле как ты? – спрашивает Бентон. – Знаю, после разрыва с Вероникой тебе было тяжко. – Он засовывает руки в карманы рваных джинсов, но при этом вторгается в мое личное пространство.

– Тяжко – самый точный эпитет. – Упоминание Вероники – как удар кинжалом в сердце. Хочу домой, чтобы дать волю слезам, давящим на глаза изнутри. Вот зачем он так? Он же все видел. Присутствовал при неприглядном выяснении отношений, стоя у автобуса, который должен был ехать в Салем. Он вместе с Джеммой успокаивал меня по дороге домой, а мне было жутко конфузно.

– Извини. – Бентон тянет себя за волосы, они на миг встают дыбом, а потом падают. – Так я и думал. Знаю, время неподходящее, но… давай как-нибудь выпьем кофе?

Я смотрю на своего приятеля. Не мигая. Изумленно. Слегка в шоке.

– Прекрасно понимаю, что тороплю события. Правда. В обычной ситуации я не позвал бы на свидание человека, только что расставшегося с предыдущей пассией, но в августе я уже буду в Бостоне. Мне не хотелось уезжать, не попробовав, поэтому…

– Ты сейчас серьезно приглашаешь меня на свидание?

Бентон тушуется. Эту сцену он явно представлял себе иначе.

– Мм… да.

– Почему?

– Ты смешная. И умная. И добрая. И…

– И стопроцентная лесбиянка, – выпаливаю я, пока ситуация не стала совсем неловкой. – Я думала, ты в теме.

Бентон смотрит себе на ноги.

– Ну… То есть, да, в теме.

– И что? – Гнев и ощущение предательства поднимаются из самого нутра. – Ты рассчитывал превратить меня в натуралку?

– Нет! Конечно нет! – Бентон шумно выдыхает и переплетает пальцы на затылке. – Чувствую себя полным идиотом.

На сердце становится легче. Чуть-чуть.

– Притворимся, что никакого разговора не было. – Протягиваю ему руку. – Друзья?

– Друзья. – Бентон тоже протягивает мне руку, но морщит лоб. – Не понимаю, зачем Саванна попросила пригласить тебя на свидание. Она заявила, что ты бисексуалка. И вроде я тебе нравлюсь…

Остаток фразы я не слышу. Саванна. Значит, так ее зовут. Мисс Как-Бишь-Ее, сегодня днем заглянувшую в магазин. Я хватаю Бентона за плечо.

– Саванна тебе сказала? Когда?

Бентон смотрит на мои пальцы, стиснувшие его ладонь. Я разжимаю хватку.

– Минут десять назад. – Бентон пинает камешек, который, подпрыгивая, летит в огонь. – Фигня какая-то.

– Точно. – Я уже высматриваю в толпе копну темных кудрей. – Где она тебе об этом сказала?

– Вон там. – Бентон показывает на противоположный участок поляны, где вьется плотная масса извивающихся тел.

– Хорошо, спасибо. – Я направляюсь к танцующим, которые двигают бедрами в такт пульсирующим басам очередной песни без слов.

Мой внутренний слух заполнен треском пламени, но знакомый смех прорывается сквозь него. Сжимаю руки в кулаки.

– Ты куда? – вопрос Бентона летит мне вслед.

– Разыщу Веронику.

«И покончу с этим».

* * *

Вокруг костра яблоку негде упасть от двенадцатиклассников, которые на завтрашнем выпускном будут мучиться похмельем. Я пробираюсь сквозь лес извивающихся тел, старательно огибая тех, кто держит стаканы с пивом. Убью Веронику, когда найду! Ее счастье, что Совет запрещает ведьмам нападать на себе подобных.

У самого края толпы я слышу голос Вероники, негромкий, но резкий – она разговаривает с Саванной. Выбираюсь из толчеи и вижу их обоих.

Саванна прислонилась к дереву и хочет взять Веронику за руку.

– Да ладно тебе, Ронни! – успокаивает ее Саванна. – После того, что она тебе сделала, ее еще не так наказать надо.

Вероника отвечает шепотом, но что именно, я разобрать не могу.

Горло сжимается, внутри все бурлит от гнева. Я сама как огонь – страсть и гнев в чистейшем, совершеннейшем виде. Досада и расстройство от сегодняшней встречи в магазине так и пылают: я готова к драке. Первой меня замечает Саванна. Самодовольная улыбка появляется на бордовых губах – в сочетании с цветом ее кожи такой оттенок кажется ярким и утонченным. Сверкая глазами в лунном свете, ко мне поворачивается Вероника и тут же стирает с лица эмоции, превращая его в маску.

От одного ее взгляда я буквально начинаю гореть. После нашей ссоры в который раз жалею, что не могу забыть ее объятия.

– Что с тобой не так, Вероника?

Вероника осушает свой стакан и протягивает его Саванне.

– Принесешь еще пива? Ханне нужно парой слов со мной перекинуться, – говорит она, не сводя с меня глаз. Вероника, похоже, определяет, насколько сильно я бешусь и можно ли меня еще поддавить, пока я окончательно не вышла из берегов.

В ситуациях вроде этой даже не верится, что мы встречались.

Саванна смотрит на меня, потом на Веронику – и победоносного вида как не бывало. Она забирает стакан у Вероники и уходит к кегам.

Когда Саванна оказывается вне поля слышимости, Вероника изгибает бровь, изображая тревогу.

– Что стряслось? На тебе лица нет.

– Ты прекрасно знаешь, что натворила.

Вероника склоняет голову набок.

– Ничего я не натворила.

– Ладно, натворила не ты, а твоя подружка-регулярка по твоему наущению.

В глазах у Вероники – искреннее недоумение, и я фыркаю.

– Она попросила Бентона позвать меня на свиданку. Наврала ему, что я бисексуалка, и уговорила подкатить ко мне.

Вероника разглядывает свой маникюр.

– Ханна, бисексуалкой быть не стыдно.

– Я и не говорила, что стыдно. Но я не би, и ты не имела права врать. – Я дрожу всем телом, сдерживая рвущиеся наружу крики. Вероника стоит рядом с самодовольным видом. – Зачем ты так?! Какая тебе радость портить мне жизнь?

Вероника поднимает голову, и, клянусь, взгляд у нее виноватый. Почти.

– Я не хочу портить тебе жизнь. – Она всматривается в толпу танцующих подростков. – Но ты же милашка. Научись принимать авансы от мальчиков.

– Что, прости?

Вероника подходит ближе: благодаря росту она возвышается надо мной.

– Разве одиночество не хуже всего?

Правда озвучена. Она буквально повисла в воздухе между нами.

– Значит, в этом дело? Ты сделаешь мою одинокую жизнь такой невыносимой, что я прибегу обратно к тебе?

– Ханна, нам было хорошо. – Вероника убирает непослушную прядь мне за ухо, гладит пальчиками мою шею и плечо, а я покрываюсь гусиной кожей до самого запястья, что совсем некстати. – Расставаться нам вовсе не обязательно.

Она обвивает рукой мою талию, притягивает к себе, пока наши тела не соприкасаются.

Кожа горит – да и все тело иголочками покалывает.

Но сразу я узнаю ее прикосновения и собственнические замашки: эта деспотичность нас и погубила.

Отталкиваю Веронику и отступаю, пока холодный ветерок не обвивает меня коконом.

– Не смей. Просто не смей. Виновата ты, что прекрасно понимаешь сама. – Я запускаю руки в карманы и нащупываю ключи. Нужно разыскать Джемму и свалить отсюда.

Вероника обжигает злым взглядом.

– Переписывай нашу историю столько раз, сколько хочешь, но именно ты порвала со мной.

– А ты оставила мне выбор? Что я должна была делать? Прикидываться, что все тип-топ? И никакого Нью-Йорка не было?

– Да! Подумаешь, один плохой уик-энд! Ты мне даже объясниться не позволила! – Вероника так близко, она кричит, и ее рот находится в каких-то дюймах[2] от моего лица.

В нашу сторону поворачиваются. На нас смотрят: кто с осуждением, кто с любопытством.

– Не хочу ругаться при каждой встрече с тобой. – Мой голос чуть громче шепота, но я знаю, что Вероника меня слышит. Воздух между нами леденеет, подсказывая, что она затаила дыхание. – Я хочу дальше жить своей жизнью.

– Чудесно! – Слово звучит как пощечина. – Признай, что разрыв на твоей совести, и ругани конец.

– Черта с два.

Вероника сердито на меня смотрит, начинает что-то говорить, но вдруг ночь вспарывает пронзительный крик.

Музыка стихает. Кто-то хихикает, а потом раздается раздраженное: «Заткнись!» Бросив взгляд на Веронику, бегу к источнику звука. Может, нашим однокашникам по одному воплю не понять, где кричали, но я чувствую чью-то панику и слышу сдавленные всхлипы. Ветер доносит их до меня.

«Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть это будет не Джемма!»

Меня кто-то нагоняет. Обернувшись, вижу Веронику. На вопль спешим мы одни. Пока.

Энергия в воздухе все тяжелее и тяжелее. Мы близко. Совсем близко. Прямо впереди кто-то хнычет, я бросаюсь к рощице и…

– Мать твою… – Я осекаюсь, а Вероника резко останавливается рядом со мной.

Нашим глазам предстала сцена, словно позаимствованная из дурного фильма ужасов. В нескольких ярдах[3] от нас мерцает огонь, но мое внимание приковано к лежащей на земле девушке.

Она вся в крови.