Читать книгу Ведьмин рассвет - Карина Демина - Страница 11

Глава 11

Оглавление

У моего забора появилась лавочка. Такая вот беленькая, с гнутою кованой спинкой и деревянными планочками, которые спускались узорчатой волной. Спинка была неудобная, потому как изображала виноград, а железные листья его не то, на что хотелось бы опереться.

Впрочем, Свята и не опиралась.

Сидела, закинув ногу за ногу, и о чем-то говорила с Ульяной Цисковской. Причем услышав рокот мотора, она замолчала, обернулась и, узнав машину, вскочила.

– Ну вот, тебя и встречают, – Лют глядел на Святу.

Цисковская-младшая сидела тихо и выглядела какой-то несчастной.

– Встречают. Ты… зайдешь?

– Пожалуй, оставлю вас. Свята все равно выгонит.

– Даже так?

– Ей надо куда-то энергию девать.

Договорить он не успел, потому как энергии в Святе и вправду хватало. Дверца распахнулась и мне сказали:

– Привет! А мы тут тебя ждем!

– Давно?

Я устала с дороги и, честно, сейчас совершенно не была расположена принимать гостей.

– Неа. Я знала, что вы не скоро. Просто заглянула вот… дед послал.

– Зачем?

– Еды принести. Сказал, что у тебя наверняка пусто, а Анри опять разошелся. Нам столько не сожрать. В смысле, он сказал по-другому, но зря, конечно. Мор, когда полнолуние близко, вообще как не в себя ест. Я иногда опасаться начинаю, что он и меня… ну и Гор тоже. Но он не от полнолуния, а если задумается. Он и задумывается. Но Анри и вправду разошелся.

Лют вытащил мой рюкзак, который вручил мне.

– До завтра? Завтра ужин…

– Вот-вот… Анри тоже сказал, что он не может вот так, сходу, ужин торжественный. Ему настроиться надо… в общем, я еду принесла, а тут она сидит. В печали. И я решила, что тоже посижу.

– В печали? – уточнил Лют. И прежде, чем Свята сообразила с ответом, добавил. – Тебя забрать?

– Да нет, я сама… потом. Тут… тут такое… а к вам гости!

– Доброго вечера, – Ульяна поднялась и обняла себя. – Я, наверное, зря пришла… я еще вчера… просто… документы вот принесла. А тут так тихо, спокойно… думать хорошо.

А глаза у нее покрасневшие, это даже в сумерках видно.

– Ужин, – сказала я искренне. – Пойдем, посмотрим, что там ваш Анри послал.

Свята хихикнула и Ульяну подхватила под локоть, потянула к воротом, что-то на ухо говоря и настойчиво так. А я… я выдохнула.

Значит, все в порядке.

То есть, горе никуда не делось. И боль осталась, там, внутри. Но если так, то Свята с ней справляется. И живет. Может, не совсем, как раньше, но почти.

– Может, все-таки и я останусь? – Лют не спешил уходить. – Опять какие-то… знакомые… важные… или еще кто… я не хочу.

– Надо, – сказала я наставительно. – Но если надоедать станут, то… окно закрывать не буду.

– Спасибо.

– Кстати, а почему ты прошлый раз через окно полез-то? Если можешь просто войти?

Не самый своевременный вопрос, но давно хотела уточнить, да все забывала как-то.

– Сам не знаю, – сказал он. – Растерялся, наверное.

– Наверное.

И уходить бы пора, потому что в доме зажегся свет. И девчонки наверняка добрались до кухни. Мне еще их выслушивать, выяснять, что за беда приключилась, а потом отдохнуть бы. И узнать, что там с конкурсом, раз уж я в нем все еще участвую. А я стою и смотрю на княжича.

Он на меня.

Дурные мысли, Ласточкина.

Очень.

У тебя вон древний князь неоткопанный лежит где-то. Святыня, от которой надо спасти древний источник. Не говоря уже о проклятии, что то ли есть, то ли не очень. Но рисковать чужой жизнью надо ли?

– Спокойной ночи, – говорю и поспешно поворачиваюсь спиной.

Все-таки я сегодня откуда-то да сбежала.

– Спокойной… – донеслось вслед. – Помни, ты обещала окно не закрывать…

Кажется, это слышала вся улица.


И девчонки.

– Целовались? – деловито уточнила Свята, выставляя из корзины тарелки и тарелочки. Причем не одноразовые, а вполне себе фарфоровые.

– Нет.

– И зря.

– Сволочи они… – шмыгнула носом Ульяна и часто-часто заморгала.

– Кто?

– Все… мужики все…

– Он её бросил, – сказала Свята мне так, будто это что-то да объясняло.

– Кто и кого? – я плюхнулась на место. Пахло… одуряюще. Нет, в той корзине, которую княжич с собой прихватил, тоже было много всякого, вкусного, дорогу скрасившего. Но тут…

– Белая рыба в сливочном соусе с кедровыми орешками и лемонграссом, – Свята поставила одну тарелку передо мной, вторую – перед Ульяной. – Есть еще оленина по-охотничьи в травах, рулетики с черносливом. Он проси оценить.

– Кто?

– Анри. Повар дедушкин. Он просит, чтобы ты все попробовала и оценила…

– Все в меня не влезет, – я окинула взглядом стол. – И зачем оценивать?

– Для праздничного меню.

– Ненавижу рыбу, – Ульяна отправила кусок в рот и зажмурилась, впрочем, упрямо повторила. – Все равно ненавижу… а еще есть?

– Так кто кого бросил?

– Никто не бросал… статья вышла, – Ульяна шмыгнула носом и вонзила вилку в оленину. Или эти шарики из утиной грудки, вываренной в меду с маслом? Свята их тоже упомянула. – Моего… научного руководителя… помнишь, я тебе о нем рассказывала? Он в соавторы Медведкову взял!

– Сволочь, – согласилась Свята, подсовывая мне нечто на шпажке и соусницу. – Сперва макни.

– А меня не указал! Даже… даже третьей не указал! Это из-за нее…

– Медведковой?

– Да! – Ульяна решительно подвинула себе блюдце с белесой пирамидой, по бокам которой стекали тонкие струйки темно-вишневого соуса. – Это что?

– Пудинг из печени, грецкого ореха и чернослива…

– А почему белый?

– Понятия не имею. Это личный рецепт. Травы, наверное. Или сливки… действительно, – Свята уставилась на пудинг. – Белый. Почему? Спрошу.

– Так, – я оценила полупрозрачные листики мяса, в которое обернули начинку. – Давайте к делу… значит, ты статью писала, но в соавторы тебя не взяли?

– Не писала. Он писал. Там данные мои и Медведковой. Её взял, а мои вычеркнул! И меня вычеркнул! А Сашка, это секретарь кафедры, говорит, что он Медведковой предложение сделал! – это Ульяна произнесла уже с завыванием. Правда, пудинг выть несколько мешал. Поэтому слезы не полились. – Хотя, если так, то понятно… небось, и руководителя попросит сменить. Меня попросит. Ну, то есть, чтобы я руководителя сменила. Другого выбрала. Из-за этой дуры! А она ведь дура. Все знают! Но у нее папенька в министерстве здравоохранения пост имеет…

– А у тебя бабушка…

– При князе местечковом состоит, ага, но толку-то… – Ульяна потыкала вилкой в полупрозрачный кубик на шпажке.

– Заливное из судака и речной форели с начинкой… не знаю, из чего.

– Ненавижу рыбу, – с чувством глубокого удовлетворения произнесла Ульяна, отправляя кубик в рот. – В общем… тут… бабушка еще когда от двора отошла. Думала, что за князя замуж выйдет, а потом вообще привыкла. Мама моя в лечебнице. Она хороший целитель. Но хороших целителей много. А дочь у замминистра одна. И красивая… он на нее давно смотрел. Шеф мой. И теперь все. Конец…

– Погоди, – тарелочек на столе меньше не становилось. – Он был твоим… близким…

Вот про любовника вслух говорить неудобно как-то.

– Нет, конечно! – возмутилась Ульяна. – Просто… просто он такой… такой весь из себя… умный… интеллигентный. И знает столько! Он отличный специалист! Других таких нет… и мне казалось, что мы понимаем друг друга с полуслова. Что… что, возможно… когда я доучусь, то мы сможем… что-то сможем…

Она покраснела.

– А смогла не ты, – Свята была куда как более прямолинейна. И Цисковская запыхтела от возмущения.

– Это не этично! Отношения с аспиранткой своей! Но она ему проходу не давала! Медведкова! А еще она меня терпеть не может! Вечно гадости шепчет. Теперь, если замуж пойдет… и место при кафедре одно. Я думала, что моим будет. А теперь вот… Медведкова точно меня попрет.

– А если попробовать открыть второе?

– Ага. Через её папеньку? Нет уж… надо искать что-то. Но обидно же! Просто обидно! Он ведь так на меня смотрел, что я думала… думала… мы же без слов друг друга понимали…

Только каждый по-своему.

– Во-первых, – сказала я. – Не факт, что предложение было. И свадьба тоже состоится. Может, ваша Сашка все выдумала.

– Неа. Она, конечно, сплетни любит, но не выдумывает. Если сказала, то так и есть. Она мне и раньше намекала, что с Медведковой дружить надо, но я вот…

Ульяна переставила к себе тарелку с крохотными корзиночками с зеленым кремом.

– Это мясное суфле с фисташковым облаком. Там еще базилик и другие травы. Пока не разобралась, какие именно… – уточнила Свята.

– Во-вторых, он ведь тебе ничего не обещал, так? Клятв там. И вовсе…

– Но я же думала, что нравлюсь… но таки да, – Ульяна вздохнула. – Не обещал. Мы даже не целовались…

– Вот видишь.

– Но все равно обидно!

– Жизнь несправедлива, – заметила я туманно. – Главное, чтобы доучиться дали. И защититься. А то по-всякому бывает.

Ульяна задумалась, сжав в руке полупрозрачную шпажку. Кажется, подобные мысли ей в голову не приходили. Вот она нахмурилась. И сильнее…

А потом сказала.

– Нет уж! Я не позволю…

Что именно она не позволит, Ульяна говорить не стала. Только выдохнула резко и огляделась.

– Спасибо.

– Не за что. На самом деле все может быть не так и плохо…

– Мне Вишняков давно предлагал перейти, но у него тема смежная, а мне вот… – она облизала шпажку и икнула. – Мне моя интересна. И он ведь обещал… обещал, что мы на грант выйдем. Известными станем. Что, если удастся выявить механизм возникновения, это вообще сенсация будет… ну, то есть, вряд ли, конечно, полностью, но хотя бы что-то… перспективы…

Она зажмурилась и выражение лица сделалось донельзя мечтательным. Правда, ненадолго. Вспомнив, что перспективы откроются явно не для нее, Ульяна опять нахмурилась.

Ведьмин рассвет

Подняться наверх