Читать книгу Сколько стоит волшебство? - Кирилл Шакиров - Страница 10

9. Гостиница «У трех дорог»

Оглавление

Царица Софья очнулась в комнате в готическом стиле. В комнате было три окна с толстыми решетками. Девушка лежала на массивной кровати с балдахином. Ощупав себя, она убедилась, что лежит в платье иностранного покроя. Она поднялась с кровати и нос к носу столкнулась со старухой в саване из мешковины. У старухи был длинный изогнутый нос с крупной бородавкой на кончике. Во рту был один единственный зуб. Один глаз у старухи был зеленый, а другой синий. В руках она держала плетеную корзину.

Как только царица Софья оправила на себе платье, старуха стала делать вид, что прогуливается туда-сюда. Это показалось царевне в высшей степени странно, если учесть, что комната – это не парк и здесь особо не разгуляешься.

Старуха сделала вид, что первый раз видит девушку и остановилась.

– Здравствуй, милое дитя, – промолвила старуха, пододвигаясь ближе.

Царица Софья поздоровалась, но от старухи на всякий случай отодвинулась назад.

– И вам, маманя, не хворать, – ответила царица; она была воспитанной девушкой.

Старуха поморщилась, услышав слово «маманя», но продолжила разговор. Она наигранно вытерла рукой несуществующий пот со лба.

– Ох, как печёт солнце.

Царевна на всякий случай посмотрела вверх, убедившись, что над ее головой находится каменный потолок и ни о каком солнце речь идти не может. Но она была воспитанной девушкой и никогда не перечила старшим, какую бы околесицу те не несли. Она четко знала – старших надо уважать.

А старуха тем временем участливо посмотрела на Софью.

– Не страшно тебе одной в лесу? – спросила она.

– В лесу? – переспросила царевна и оглядела комнату. Она заметила картины в тяжелых рамах, висевшие по стенам. Старинная мебель была, будто доставленная из фамильного склепа вампира.

– В лесу, маманя, не страшно.

Старуха была разочарована ответом. Она полезла в корзинку и достала красное яблоко. Яблоко было ослепительного неестественно красного цвета. Старуха протянула его царице Софье.

– На тебе милое дитя яблочко.

Софья взяла яблоко и уставилась на фрукт. В ее голове встали смутные воспоминания о каких-то белоснежках, гномах, ведьмах и яблоках.

Старуха, открыв рот, ожидала действий девушки. Она переводила взгляд с царевны на яблоко и обратно.

Софья ухмыльнулась, подбросила яблоко в воздух и поймала. Снова подбросила и снова поймала. Девушка наблюдала за старухой и видела, что та начинает терять терпение. Поэтому царевна еще несколько раз проделала трюк с яблоком, замучив старуху окончательно.

– Что же ты не ешь? – не выдержала ведьма.

Софья пожала плечами.

– Как вам сказать мамаша, я яблоки, конечно, люблю, но хотелось чего-нибудь более существенного.

– Чего-нибудь существенного? – изумилась старуха.

– Ага, – кивнула Софья, – скажем колбасы или пельменей. У вас нет пельменей?

– Пельменей… – старуха запнулась, глядя на яблоко.

Дверь комнаты открылась, и в помещение вошел самый настоящий разбойничий атаман. Как и полагается атаману он был с черной повязкой на левом глазу и с длинными усами. Его выпирающее брюшко было перевязано широким поясом, за которым было заткнуто множество ножей, сабель и криворуких пистолетов. Весь этот многочисленный арсенал причинял ему множество неудобств, но он героически терпел, потому что считал, будто внешний вид должен поражать на расстояние потенциальных жертв разбоя.

Увидев старуху возле Софьи, он всплеснул руками.

– Мама, я же вас просил, сколько можно. Вы не у себя дома, это тридевятое царство. – Потом он обратился к царице Софье. – Прошу прощения за свою маму, она не здешняя, а с три второго царства. Она потомственная ведьма и вообще женщина хорошая, но у нее беда с памятью. Ей уже пятьсот лет – а это не шутка. Бедняжка порой забывает, где находится и берется за старое.

Он забрал у Софьи яблоко и извинился.

– Я заберу это у вас, а то, чего доброго, еще откусите.

Атаман посмотрел на ведьму, таращившую на него.

– Боже мама, что вы с собой сделали. Если бы я не был вашим сыном, то я не узнал бы вас. Сейчас же снимайте это. – Он сорвал с ведьмы накладной нос. – И снимите свои беззубые челюсти, а то опять расцарапаете себе десны. И глаза! Немедленно снимите эти жуткие контактные линзы. Сума сойти, сделать себе такие глаза. Я бы ночью вас увидел, месяц в туалет бегал. И немедленно умойтесь.

Старуха удалилась и вскоре вернулась. Матушка атамана без ведьмовского грима оказалась достаточно приятной пожилой женщиной с кучерявыми волосами. У нее было доброе лицо бабушки, постоянно пекущей пирожки для внуков и не выпускающей из рук вязание. Избавившись от холстинного савана, она оказалась в миленьком аккуратном платье. Маленькие очки довершали ее образ бабушки.

– Вот это другое дело, – обрадовался атаман и чмокнул мать в лоб. – Теперь позаботься о нашей гостье и принеси ей, что-нибудь покушать.

– Гостье? – не поняла матушка атамана.

– А, похищенной принцессе, – нашелся атаман. – Принеси нашей похищенной принцессе, что-нибудь поесть.

Ведьма удалилась. Софья обратилась к атаману.

– Значит я похищенная принцесса? И зачем меня похитили?

Атаман почесал за ухом. Он выглядел смущенным.

– Честно, говоря, я сам пока не решил, – сказал он. – Обычно принцесс похищают, чтобы женится на них. Но у меня уже есть невеста. Поэтому я даже не знаю, что мне с вами и делать.

– Можно мне внести предложение? – спросила царевна.

– Конечно, – обрадовался атаман.

– Может меня стоит отпустить.

Атаман задумался.

– Видите ли, – сказал он, – сейчас, настоящих разбойников делается все меньше и меньше. А с тех пор, как Соловей-разбойник закрыл разбойничьи филиалы по всем дорогам, стал оперным певцом и уехал гастролировать, профессия разбойника перестала быть престижной. Поэтому я, наверное, один из последних разбойников с большой дороги. Вы первая большая удача, которая улыбнулась мне за несколько лет. Мои подручные случайно заметили вас на рынке в нелепом обличье и решились на похищение. Похитить царскую дочь – это прославит меня и всех наших братьев-разбойников. Это поднимет престиж профессии.

– Так, что вы будете делать со мной? – растерялась Софья. – Потребуете выкуп?

Атаман уставился на нее.

– Гениально! Потребовать выкуп за царскую дочь. Это слава, это почет! Мы напишем жуткое письмо! – Он подскочил к царице и затряс ей руку. – Спасибо вам товарищ!

Он ушел за ним, пришла матушка атамана. На большом подносе она принесла, жареного карпа с картофельным пюре, сдобные булочки и кофе.

Оставшись одна, царица Софья принялась за еду. Настроение у нее поднялось. Единственной вещью, смущавшей девушку, была прялка с веретеном. Ее матушка атамана за чем-то втащила в комнату и оставила.

Утолив голод, девушка подошла к одному из окон. Сквозь прутья решетки девушка увидела верхушки елей. Вокруг был лес, а комната, в которой находилась царевна, находилась на вершине башни.

Она посмотрела вниз и увидела постоялый двор. Похоже, башня находилась рядом с гостиницей, если не на ее территории. Царевна вспомнила, что разбойники часто использовали гостиницы и трактиры как места для своих укрытий.

Софье стало одиноко. Она подумала о том улыбающемся молодом юноше. Вспомнила его простое лицо и на душе стало светлее. Потом она вспомнила Нестора. Его объятия и признания. Он показался ей необычайно далеким и напыщенным. Где он сейчас? В нем не было той простоты, которую она увидела в том юноше.

Софья бросилась на кровать и закрыла голову подушкой. В таких случаях полагалось заплакать от жалости к себе, но поразмыслив, Софья решила, что не стоит. Во-первых, от слез портится кожа, во-вторых, все складывается как нельзя лучше. Ее похитили, а значит Нестор обеспокоится, а может обеспокоиться и тот юноша. И кто-нибудь из них (может быть сразу оба) обязательно придет и спасет ее.

Девушка погрузилась в свои мечты. Если бы она сейчас подошла к окну, то была удивлена, увидев царского советника Афоню, который верхом на папином коне по кличке Шустрый, облетел башню разбойников несколько раз и опустился на постоялый двор.


Гостиница «У трех дорог» считалась разбойничьим гнездом и прибежищем всякого рода нечисти. Все путеводители по тридевятому царству для туристов настоятельно советовали посетить ее и насладиться неповторимой обстановкой ужаса. Так же в путеводителе говорилось о том, что вы можете подвергнуться нападению со стороны разбойников. Далее следовал перечень вещей, которые необходимо было захватить с собой, если вы хотите подвергнуться нападению разбойников. В противном случае о том, чтобы быть ограбленным лучше и не помышляете. Так же путеводитель обещал встречу с живыми мертвецами, упырями и кикиморами.

Что сказать, живой мертвец в трактире «У трех дорог» действительно был. Им был сам хозяин гостиницы Вася Живоглотов. Сколько ему было лет он и сам не смог бы сказать. Раньше он работал по специальности, – живым мертвецом на дороге возле «Темного, претемного леса», – пугал Иванов-царевичей и добро молодцев. Но со временем пугать стало некого. В «Темный, претемный лес» никто не ходил, а ходили туда в основном за советом к Бабе Яге. Но видимо советы старухи со временем стали всем без надобности. Стало скучно, поэтому пришлось Васе Живоглотову искать другую работу. Его пригласил к себе известный разбойник Соловей и поставил следить за гостиницей «У трех дорог». Главарем здешней шайки был атаман Бармалей. Надо сказать, что само здание было новеньким с белесыми стенами и светлыми помещениями. Живоглотов много времени потратил, чтобы придать заведению вид разбойничьего вертепа: покрасил черной краской стены, выписал страшного вида ведьмовские котлы и развесил по стенам паутину. Но краску смывал дождь, и каждую неделю Вася вынужден был подкрашивать стены вновь. Котлы оказались специально состаренными. После первой помывки они заблистали как фанфары у музыкантов. Пауки не хотели плести путину на стенах.

С прислугой то же было не гладко. Нечистая сила из ближайшего леса никак не хотела идти работать в гостиницу. Стоит сказать, что нечисть вообще ленива по натуре. Вася нанял двух иностранных вампиров и одного местного упыря, но они никак не мог согласовать общий график работ. Всем нужно было спать днем, когда самая работа, и не спать ночью, когда работы не было.

Пришлось от услуг одного иностранца и отечественного упыря отказаться. И взять несколько людей из соседней деревни. Дело наладилось, людям нравилась работа в гостинице и необычная обстановка. Оставалось найти повара. Вася очень хотел взять потомственного людоеда Костю Вилкина. Но оказалось, что тот стал вегетарианцем, обрил голову и уехал на восток постигать мудрость. Пришлось взять медведя Потап Михайловича. Он славился заготовкой варенья и приготовлением сочного жаркого. Это имело свои последствия. Медведь был немного неуклюж, поэтому после него кухня представляла собой поле битвы. Да и разбойники, к огорчению Васи, престали устраивать драки в гостинице, как того требовал разбойничий кодекс, опасаясь гнева медведя повара. Зато на стряпню Потап Михайловича никто не жаловался. Во-первых, готовил он хорошо. А во-вторых, попробуй, пожалуйся, когда к вам выходит повар-медведь в фартуке с лихо заломленным набок колпаком и, покручивая в лапах черпак исполинского вида спрашивает:

– Что, добавки?!

Если кто и хотел предъявить претензии, то сразу благодарил, затем с перепуга просил аж, три добавочные порции и все съедал под пристальным взглядом медведя.

Вскоре Соловей променял карьеру разбойника на карьеру оперного певца и уехал в турне. Гостиница отошла Васе в полное распоряжение. Разбойники жили в высокой башне на территории гостинице. Они и раньше мало контактировали с Васей, а, сейчас, когда Соловей отошел от дел, разбойники стали редкими гостями в гостинице. Вася Живоглотов сохранил за ними бесплатный стол. Иногда он просил посидеть их в уголке за столом в обеденном зале для поддержания имиджа гостиницы, как разбойничьего вертепа, но в остальное время разбойники неохотно появлялись у него.

Но сейчас разбойники сидели за столом в обеденном зале. Вокруг была приятная полутьма. В камине рядом потрескивали дрова. В зале было немноголюдно: несколько путников, – скорее всего купцы, – курили трубки и вели между собой неспешный разговор. Несколько туристов из северных окраин тридевятого царства, изучали карту. Чуть поодаль у окна цыганка Вадома гадала на картах странного вида путникам. Один из них был рыжий с остренькой бородкой, ни дать ни взять – дьяк. Другой конь, – да, самый обыкновенный конь.

Вадома была разбойницей. Это она заманила на базаре к себе в шатер Софью и усыпила. Молодая цыганка бодро кидала карты, когда остальные разбойники сидели, склонившись над столом. Косоглазый разбойник писарь Лев Тонкий сидел с пером и пачкой бумаги. Именно ему доверили писать грозное письмо царю-батюшке. Остальные разбойники, включая атамана Бармалея, обступили его и наперебой советовали, как нужно писать.

– Пиши, – советовал один старый разбойник по прозвищу Змеиный Глаз, – пиши, царю-батюшке «эскваэру». Мы спрятали вашу девчонку в надежном месте, если хотите увидеть ее живой, то положите деньги в коробку под куст.

– Стоп! – запротестовал атаман по прозвищу Бармалей. – С чего ты взял, что писать нужно именно так?

Змеиный глаз помял седую бороду и пожал плечами, не зная, что ответить.

– Потом, что это за обращение к царю-батюшке «эсквайр». Ты хоть знаешь, что оно означает? – продолжал Бармалей.

Змеиный Глаз был вынужден признаться, что не знает.

– Так полагается писать письма о похищении, – оправдывался он. – И нужно обязательно подписаться «Два злодея».

– «Два злодея», – передразнил его атаман. – Почему «два злодея», когда нас гораздо больше. «Два злодея»! Ты еще внизу пририсуй гроб, свечу и череп с костями. Ты писал хоть раз письма о похищении?

Змеиный Глаз тяжело вздохнул.

Атаман продолжал:

– Оскорбил царя-батюшку каким-то «эск кваканьем». Так письма не пишутся.

Он подумал и сказал Льву Тонкому:

– Пиши, царю-батюшке амператору всего тридевятого царства и прочая, прочая. Мы украли вашу дочь…

Атаман поморщился. Слово «украли» резало ему слух, и он решил заменить на другим.

– Скажем, не украли, а взяли…

Разбойники сказали, что опять получается неприятно.

– Цари они натуры тонкие, – философствовал разбойник с тонкими усиками и кружевными рукавами на рубашке. – Может, обидится и не исполнить наших требований.

– А что нужно еще и требования писать? – удивился разбойник с синяком под глазом по кличке Фингал. – Царь у нас хороший, не хочется хорошего человека обижать.

Атаман тем временем пришел к решению и дал команду писарю:

– Пиши, ваша дочь гостит у нас.

Разбойники одобрительно загудели.

– Правильно! Во, атаман, – голова!

Бармалей пощипал ус.

– А дальше, что писать?

– Про требования сразу писать нельзя, – заявил тонкоусый разбойник, – родитель все-таки.

– Так о чем писать?

– Обычно про погоду пишут.

Атаман глянул за окно.

– Погоды у нас хорошие. Вчера дождь был, вода вышла из берегов и затопила дорогу, что идет к Чертову болоту. Теперь люди переправляются на лодках, чтобы попасть в соседнюю деревню. А еще местному старосте в лоб попала молния. После чего всей деревней ловили.

– Кого? – поинтересовался Фингал.

– Старосту, не молнию же, – пояснил Бармалей.

Глядя на строки, что появились на белом листе бумаги, разбойники обрадовались.

– Выходит наше письмо, – говорили они.

Бармалей тоже улыбнулся. Он хлопнул в ладоши, подозвал Васю Живоглотова и попросил принести «Особой болотной». «Особая болотная» была фирменная бормотуха, которую можно было попробовать только в гостинице «У трех дорог». Секрет изготовления Вася не рассказывал никому. Известно было, что туда входит лягушачья слизь, сопли мертвецов, болотная тина, протухшие мухоморчики и ведьмовские нюни.

Вася вытер о передник свои синие руки и пообещал принести.

– Так, о чем дальше писать будем дальше? – спросил Бармалей, когда все выпили по кружечке.

Тонкий, обтерев усы, икнул, и сказал:

– В письмах обычно пишут про здоровье.

– Про здоровье. – Атаман посмотрел на дно пустой кружки. – Хорошо, пиши, а здоровье мое, как у быка, ломом меня не убьешь! Вот какое у меня здоровье!

Сколько стоит волшебство?

Подняться наверх