Читать книгу «Поэзия русского слова». Специальное издание всех участников конкурса - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 7

Это просто зима, это просто холодный февраль,

То замрёт обречённо, то вдруг содрогается пульсом

Недосказанность слов – продолжаю бессмысленно врать,

Что ты скоро придёшь, что ты просто пока не вернулся.

И по старой привычке вновь кофе варю на двоих,

20 грамм коньяка и десертная ложка пломбира.

Сортирую в компьютере фотки – мои и твои.

А «винамп» напевает мне старую песню Земфиры.

«Он твой мальчик…» Угу. «Он обманщик…» И я хороша…

Мы с тобой «заблудились во лжи» и нелётных сезонах —

Обожаем метели. Живём, никуда не спеша:

Если дома не ждут, то спешить просто нет и резона.

Повторяем заученно: «Прошлое не изменить».

Приговор оглашён, и… мы оба не ждём апелляций.

Мы могли бы, конечно, друг другу сказать: «Извини…»,

Но… смирились, привыкли и толку уже извиняться?..

В математике чувств по итогам сплошные нули,

Расстоянья умножив, любовь поделили на годы.

Это просто зима, а желание тихо скулить.

Появляется вследствие странных капризов погоды.

«Эники—беники»

«Эники—беники» ели вареники, заяц – капусту, а мишка ел мёд.

Детская песенка для неврастеников. Кто не считается, тот не поймёт.

Мне намекают: детишек, мол, надо бы. Видная пара, другим не чета.

Сколько бы раз не пытались нас складывать,

но получается лишь вычитать.

Нитями связаны, спутаны, сколоты. Мой! И ничей! Да твоя. И ничья.

Если играем – в «принцессу с драконом», то… надо считаться, кому приручать.

Бедные в чувствах – словами богатые, хватит их нынче и в блог, и в статью.

Вновь устремляешься в небо, крылатый мой?

Ты улетаешь, а я остаюсь.

Салочки, палочки, прятки, мучения… Может, причина в драконьей крови?

Главные правила при приручении: мной – восхищаться, тебя – накормить.

Глупые сказки, неумные песенки… Я наигралась в семейную жуть.

Эта считалочка самая честная.

Ты остаёшься, а я ухожу.

«Эники-беники» съели вареники, съели всех заек и всех медвежат.

Мы параноики и шизофреники, но потому-то и надо бежать.

Надо спасаться. Бросаются под ноги – подвиги, ждущие нас впереди.

Мы разбежимся. И будем свободными.

Ты остаёшься, тебе и водить.

«По принципу»

Когда ж ещё «маяться», как не в мае.

Influxus vulgaris – любовь земная.

Лечить тяжело, подхватить несложно.

По принципу «не нарушать режима».

Порою встречаемся и лежим, но…

Никто никому ничего не должен.

В период ремиссий, конечно, легче.

И, если вдруг комом – блины и встречи,

не парься. Будь счастлив, пеки комочки.

Взять кофе на вынос – согреть ладони.

О главном ни слова, не трусь, я помню.

Никто никому ничего – и точка.

Наверное, мы б заслужили Оскар.-

За сцену молчания у киоска.

За гранью добра, но в пределах МКАДа.

Придумывать правду – сродни искусству.

Оставим ненужное словоблудство:

«Никто никому». Продолжать не надо.

Каприз, равнодушие или старость

(ненужное вычеркнуть). Что осталось?

Наш стиль – одиночество в рваных джинсах.

Символика знАкова и знакома.

Но, если подумать, друг другу кто мы?

Никто. Вот докурим и разбежимся.

«Категория вечной драмы»

      Да, ты  прав! Безусловно, прав. Ну а я, как обычно, дура  и, бездарно в «любовь»  сыграв, обречённо давлю окурок. Сигарету  назвать бычком – это ласково или грубо? Так о чём я?.. Да ни о чём. Это просто диагноз. Группа. Обострение «я_плюс_ты_нь. Может, встретимся на неделе? Помнишь, как устремлялись в синь хороводы лохматых  елей, в снег укутанных как в манто, тут – пушистее, там – короче?.. Ты прости, я опять – не то… и не там, и не тем. А впрочем, не плевать ли на разность тем? В категории вечной драмы не понять, кто чего хотел. Папа – выпить, а мама – «раму мыла» просто. Чтоб что-то мыть? Или чтобы ходить по краю?

Без таблеток с названьем «мы» то болтаюсь я, то болтаю…

«Мы не пара», пока ты прав. Может, стоит свернуть налево? Редкой птицею до  Днепра, белой шахматной королевой на толпу свысока взирать, не приемля плохих известий. Ждать и думать: ну где взять рать, чтоб она собрала нас вместе. Чтоб сложилось в единый пазл, в романтическую картину: где б усталый ты засыпал, я тебе бы дышала в спину. Всё несобранное – в утиль. Безвозмездно и безвозвратно. Если дальше не по пути, значит, оба мы виноваты. Оправдания – на потом, я придумаю на досуге, а пока напишу о том, что любовь, как известно, сука, и со временем всё пройдёт. Множу строчки, тушу окурки. Ну -до встречи, до скорой. До… санитаров, везущих в «дурку». Там немало таких «писцов» и героев, чей жребий – брошен. Я устала «держать лицо». Разбегаемся, мой хороший. В мире много других ребят, кто-то встретится, пусть не сразу. И привычное: «Я тебя…» обрываю на полу фразе.

«А счастье – это не Рим и Куба, не куча шмоток, не развлечение»

Болотская Ангелина.

И тянет плакаться, что нет денег,

Без денег нынче какое счастье?

Тяжёлым выдался понедельник,

И неподъёмным – карьерный крест.

Проект убыточен – «прыгнул» доллар,

А ты и жертва, и соучастник.

В таком вот грёбаном рок-н-ролле.

Танцуй, покуда не надоест.

Танцуй, но лучше смени пластинку,

Где шеф твердит, что последний «гад» ты.

Где вновь всерьёз лихорадит рынки.

Но, постоянен лишь вечный Рим.

И пусть опять в бесконечных сварах —

Юрист, топ-менеджер и бухгалтер.

Но есть и то, что даётся даром,

Давай об этом поговорим.

Давай, как раньше, пойдем на крышу,

Возьмём два кофе и тёплый плед мне.

Плевать кто в офисе самый рыжий,

Но Бог не выдаст, свинья не съест.

Дороже денег слова и губы,

И ты, поверь, далеко не бедный.

Ведь счастье – это не Рим и Куба,

А то, что мы друг у друга есть.