Читать книгу Новейшая история стран Азии и Африки. XX век. 1945–2000. Часть 2 - Коллектив авторов - Страница 19

Арабский национализм ныне переживает кризис. Последний пик активности панарабистов относится ко второй половине 1950—1960-х годов. В то время арабская общественность с энтузиазмом воспринимала панарабистские лозунги. Это была реакция на неоколониализм, появление государства Израиль, разгром арабских стран в войне 1948 г., ее питали горечь поражения и жажда реванша. Успехи национально-демократических революций в Азии, провал трехсторонней англо-франко-израильской агрессии против Египта в 1956 г. и образование Объединенной Арабской Республики в составе Египта и Сирии, казалось, открывали перспективы реализации панарабской модели.

С конца 1960-х годов, после поражения арабов в «шестидневной войне» с Израилем (1967 г.), после смерти признанного вождя панарабистского движения Г. А. Насера, после заключения сепаратного мира между Египтом и Израилем в 1979 г., влияние арабского национализма как политической концепции общеарабского действия и идеологического оружия вновь упало. Усилились регионалистские тенденции, частные интересы возобладали над общеарабскими и долговременными. Даже нерешенность палестинской проблемы не ослабила остроты кризиса панарабизма.

Проблемы арабского национализма в современном варианте, его социальные, политические, исторические аспекты наиболее полно освещены идеологами Партии арабского социалистического возрождения (является правящей в Сирии и Ираке), для которой он является теоретической основой, в частности, в работах одного из ее основателей Мишеля Афляка. В центре панарабизма – представление об арабах, как народе, на котором лежит «вечная миссия» обновления человечества, чья жизнь – образец для подражания. Баасисты (БААС – арабская аббревиатура ПАСВ) считают, что национальные узы важнее всех прочих связей. Они ратуют за образование унитарного арабского государства, поскольку арабы составляют единую нацию – политическую, культурную общность, а также потому, что их «вечная миссия» может быть реализована только в том случае, если они будут объединены.

Идее сплочения, порожденной общностью интересов арабских стран, языка, культурного наследия и т. п., противостояли государственный национализм, гегемонистские устремления некоторых лидеров, различие политических режимов и нерешенность межарабских проблем, разница в уровнях развития, идеологические расхождения.

Последние возобладали. Хабиб Бургиба (бывший президент Туниса) вынужден был констатировать: «Единство арабского мира – миф». АбдалаЛаруи (известный марокканский историк и идеолог) вторил ему: «Общеарабской национальной идеологии нет – интеллектуальная элита повсеместно разнородна». Египетский писатель Тауфик алъ-Хаким «всегда считал возможным культурное единство… Что касается арабского Политического объединения, то… это нереально ни сейчас, ни даже через 50 лет».

Вместе с тем для большей части националистов политическое объединение арабов в той или иной форме остается идеальной целью. После распада в 1961 г. ОАР оно все больше мыслиться как конфедерация. Даже баасисты, для которых арабское единство является политической целью, признали необходимым учитывать суверенность каждого арабского государства. Современный панарабизм выполняет функции инструмента в политике арабских государств. Его девиз – «необходимость»: необходимость объединения рынков, экономического, культурного, военного сотрудничества, совместных усилий для защиты интересов всех арабских стран и каждой в отдельности.

Даже пламенный поборник арабского единства, ливийский лидер Муаммар Каддафи, отвечая на вопрос корреспондента «Правды»: «Реально ли сегодня арабское единство?», сказал коротко: «Единство необходимо». Он говорил не о реальности воплощения идеи, а о необходимости. Министр иностранных дел Саудовской Аравии принц Сауд алъ-Фейсал в мае 1995 г. заявил: «Достижению арабского единства мешает прежде всего недооценка значения ислама для арабов, недопонимания ими значения единства «как наилучшего способа противодействовать вызовам, которые история бросила их независимости и развитию».

Вместе с тем в результате борьбы за независимость, свободу, национальное достоинство и бурного роста национального самосознания у части населения арабских стран сложилось устойчивое представление о принадлежности к единой нации, о «большой родине» от Атлантического океана до Персидского Залива наряду с «малой родиной», где человек осознает себя арабом (ливанцем, египтянином, алжирцем, иорданцем и т. д.). Единство понимается как многообразие в единстве, как сочетание частного и общего, соединение религиозного национализма с панарабской идеей.