Читать книгу 12 великих трагедий - Каллум Хопкинс, Коллектив авторов, Сборник рецептов - Страница 45

Так обещай же, Генрих, мне!

Охотно.

Все, что могу!

Скажи ты мне прямей:

Как дело обстоит с религией твоей?

Ты славный, добрый человек, но к ней

Относишься как будто беззаботно.

Оставь, дитя! Мою узнала ты любовь;

За близких сердцу рад свою пролить я кровь;

Не против веры я, кому в ней есть отрада.

Нет, мало этого: нам твердо верить надо.

Да надо ли?

Ах, не найти мне слов,

Чтоб убедить тебя! Ты и святых даров

Не чтишь.

Я чту их.

Да, но без охоты

Принять их. В церкви не был уж давно ты,

На исповедь не ходишь уж давно.

Ты в Бога веришь ли?

Мой друг, кому дано

По совести сказать: я верю в Бога?

Священников ты спросишь, мудрецов —

У них тебе ответ всегда готов;

Но весь ответ их, как рассудишь строго,

Окажется насмешкой над тобой.

Не веришь ты?

Пойми же, ангел мой:

Назвать его кто смеет откровенно?

Кто исповедать может дерзновенно:

Я верую в него?

Кто с полным чувством убежденья

Не побоится утвержденья:

Не верую в него?

Он, вседержитель

И всехранитель,

Не обнимает ли весь мир —

Тебя, меня, себя?

Не высится ль над нами свод небесный?

Не твердая ль под нами здесь земля?

Не всходят ли, приветливо мерцая,

Над нами звезды вечные? А мы

Не смотрим ли друг другу в очи,

И не теснится ль это все

Тебе и в ум и в сердце

И не царит ли, в вечной тайне,

И зримо и незримо вкруг тебя?

Наполни же все сердце этим чувством

И, если в нем ты счастье ощутишь,

Зови его, как хочешь:

Любовь, блаженство, сердце, Бог!

Нет имени ему! Все – в чувстве!

А имя-только дым и звук,

Туман, который застилает небосвод.

Как это хорошо, мой друг!

Священник так же это объясняет,

Немножко лишь в других словах.

Везде, мой друг, во всех местах

Сиянье неба восхваляет

Весь мир на разных языках, —

И мой не хуже их нимало.

Да, как послушаешь, сначала

Все будто так, но грех один:

В душе ты не христианин.

Дитя мое!

Я ужас ощущаю,

Давно уже скорблю всем существом,

Когда тебя всегда я с ним встречаю.

С кем это?

С кем повсюду ходишь ты.

Он ненавистен мне от сердца полноты!

Изо всего, что в жизни я видала,

Я не пугалась столько ничего,

Как гадкого лица его.

Поверь мне, куколка, не страшен он нимало.

Его присутствие во мне волнует кровь.

Ко всем и ко всему питаю я любовь;

Но как тебя я жду и видеть жажду,

Так перед ним я тайным страхом стражду;

Притом мне кажется, что плут он и хитрец,

И если клевещу – прости меня, Творец!

И чудакам, как он, ведь жить на свете нужно!

Нет, жить с таким я не могла бы дружно!

Он всякий раз, как явится сюда,

Глядит вокруг насмешливо всегда,

В глазах его таится что-то злое,

Как будто в мире все ему чужое;:

Лежит печать на злом его челе,

Что никого-то он не любит на земле!

С тобой всегда я так довольна,

Мне так легко, тепло, привольно;

При нем же сердцем унываю я.

Ах ты, вещунья милая моя!

И столько он мне ужаса внушил!

Что если к нам войти ему случится,

И ты как будто мне уже не мил.

При нем никак я не могу молиться;

И так тогда мне больно, милый мой!

И, верно, Генрих, то же и с тобой.

Враждебна ты к нему!

Прощай – идти мне надо.

Мой друг, когда же будет мне отрада

Часочек хоть с тобою отдохнуть,

Душа с душой и с грудью грудь?

Ах, я дверей бы запирать не стала,

Когда бы только я спала одна;

Но маменька… так чутко спит она.

И если б нас она застала,

Я с места, кажется, не встала бы живой!

Мы все устроим, ангел мой!

Вот капли: действуют прекрасно!

В питье немножко ей подлей,

И сон слетит глубокий к ней.

Я для тебя на все согласна!

Конечно, здесь ведь яду нет?

Могу ль я дать тебе такой совет?

Ты приковал какой-то чудной силой

Меня к себе: на все готова я;

И больше сделать, кажется, нельзя,

Чем для тебя я сделала, мой милый!

Мартышка! Где она?

Шпионил ты опять?

Да, кое-что я мог понять.

Вас, доктор, катехизису[52] учили:

Надеюсь, вы урок на пользу получили.

Для девушек так интересно знать,

Кто чтит религию. Кто верит непритворно,

Тот и за нами, мол, пойдет покорно.

Чудовище! Не видишь, что она

В душе любовь лишь чистую лелеет:

Своею верою полна,

Той верою, которая одна

Спасенье ей, – она жалеет,

Как душу близкую, погибшего меня.

Эх, ты! В тебе ведь только похоть бродит!

Тебя девчонка за нос водит!

Прочь, порожденье грязи и огня!

А в рожах ловко суть она находит!

При мне минутки не сидится ей:

Ум замечая в рожице моей,

Она томится и скорбит безмерно,

Что если я не черт, то гений уж наверно.

Гм! Эта ночь!..

Для тебя ль она?

И я, мой друг, порадуюсь сполна.