Читать книгу Митрополит Антоний Сурожский. Биография в свидетельствах современников - Группа авторов - Страница 1

Вступление

Оглавление

Мы только на пути к тому, чтобы стать людьми, человеками. И каждый должен находить свой путь. Это очень важно, потому что невозможно взять лист бумаги и написать на этом листе все то, что от нас ожидает, не требует Господь. Потому что не каждый способен выполнить всего и не каждый призван ко всему, что указано в Евангелии. Один призван к браку, другой – к безбрачию. Один призван к слову, другой – к молчанию. Святой Серафим Саровский говорит, что для того, чтобы жить духовно, чтобы вырасти в настоящую меру человека, – каждый человек должен выбирать то, что ему приносит прибыль.

Митрополит Сурожский Антоний


Владыка Антоний – это имя для миллионов людей в православном мире значит чрезвычайно много. Как получилось, что человек, живший среди нас, наш старший современник, находившийся вдали от своей родины, России, но постоянно думающий о ней и молящийся за нее, этот человек смог сказать то, что отозвалось в сердцах миллионов людей во всем православном мире чем-то своим, родным, понятным и дорогим? Не чудо ли Божие проявилось в этом? Не Слово ли Господне послало на землю такого священника, друга и наставника многих?

Митрополит Антоний! Что нового можно сказать о нем? Особенно после того, что он сам сказал о себе, о своей вере, о своем понимании молитвы, красоты и смысла человеческой жизни, о нахождении пути к Богу, который у каждого свой?

Сказать новое после самого владыки действительно трудно. Трудно что-нибудь сказать и после написанного о нем людьми, которые знали его долгие годы, были рядом с ним в храме или приезжали специально в Лондон, исповедовались у него, слушали его беседы и постовые говения, наконец, обладали (и обладают) даром литературного слова, обобщения, даром видения другого человека. Но попробуем сказать и что-то свое малое. Встав на путь, да не сходи с него! Так говорит народная мудрость.

Могила владыки Антония входит в число пятидесяти известных захоронений на старом Бромптонском кладбище, которые внесены в категорию почетных. Теперь она приобрела вид гранитного памятника кубической формы с возвышающимся православным крестом. Памятник был сооружен сравнительно недавно – по решению родных владыки и просьбам прихожан лондонского собора. До этого могилу митрополита Антония отмечал только деревянный крест, на котором была прикреплена маленькая дощечка с надписью о том, что здесь покоится митрополит Сурожский Антоний. Надпись была сделана по-английски, мелким шрифтом, имела неверную дату смерти владыки. Понятно, что крест и надпись были временными, но это время растянулось на шесть лет. И было обидно и грустно видеть удивленные лица русских паломников со всего света, которые стремились к этой могиле, видеть, как они наклоняются к самому кресту не только для молитвенного почитания, но пытаясь разобрать неразборчивую надпись. Наверное, сам владыка Антоний улыбнулся бы и не придал этому никакого значения.

Многие годы митрополит Антоний жил рядом с двумя самыми близкими ему людьми – мамой и бабушкой. Когда они ушли друг за другом в течение одного года, он выразил свое твердое желание, чтобы его положили в ту же могилу. Так и случилось. 13 августа 2003 года деревянный гроб с телом владыки при громадном стечении народа был опущен в ту же могилу, куда ранее похоронили его близких. Теперь всякий пришедший может прочитать надписи, которые размещены на всех сторонах гранитного куба, о том, кто покоится в этом захоронении.

По материнской линии владыка Антоний происходил из рода Скрябиных. Его мать, Ксения Блум, приходилась сестрой великому русскому композитору Александру Скрябину, о котором владыка предпочитал не говорить с окружающими. Я хорошо помню, как еще в 2001 году сразу после приезда в Лондон, желая продемонстрировать владыке свои познания в его родословии, упомянул имя его дяди. Митрополит Антоний довольно строго взглянул на меня, согласился с моими словами и просил больше этого ему не напоминать. Почему его реакция была столь категоричной? Любой другой человек только подчеркивал бы свое родство со знаменитостью. Но владыка думал иначе.

Композитор А. Н. Скрябин (1872–1915) был музыкальным гением России. Он создал непреходящие шедевры русской музыки, которые являются достоянием мировой музыкальной культуры. Но последние годы своей жизни Скрябин искал лишь одному ему ведомые пути ко Творцу. В какой-то миг он почувствовал, что «Творец»-это он сам. Скрябин начал сочинять музыку, соединяя ее со светом, для чего писал отдельную световую партитуру. С музыкально-драматургической точки зрения-это новаторство, прорыв, гениальное откровение, но для композитора это было больше, чем только музыкальное явление. Он задумал грандиозное сочинение-вселенскую мистерию, соединяющую звуки, слова, свет, космические стихии, – мистерию, которая должна была превзойти творения апологетов сверхчеловечества: Вагнера, Штрауса, Ницше. Скрябин вообразил себя дерзновенным ниспровергателем и гордо устремился к мировому музыкально-философскому, «богословскому» Олимпу. Он чувствовал в себе потенциал музыкального, богословствующего философа. Неожиданная смерть от заражения крови в сорок три года оборвала этот самонадеянный путь.

У композитора был гениальный сын Юлий, который также сочинял музыку. Его ранние произведения напоминали позднего композитора-отца. Со временем Юлий мог его и превзойти. Музыкальные авторитеты прочили Юлию мировую известность, успех и славу, но… в подростковом возрасте гениальный сын Александра Скрябина утонул в водах Днепра. Кто-то скажет-рок, судьба, кто-то-есть пределы человеческой гордыне. Все жизненные начала в руках Божиих, этого никогда и никому не стоит забывать. Знал ли владыка Антоний об этих фактах музыкальной жизни своих родных? Вероятно, да, и резкость, с которой он оборвал начатый было мною разговор, говорила о том, что жизнь и творчество А.Н. Скрябина ему были известны и оставили в его душе неприятный осадок.

По отцу-дипломату владыка Антоний имел шотландские корни. Его предки еще в начале XIX века приехали и осели в России, верно ей служили и добились общественного и имущественного положения. Будущий владыка (Андрей Борисович Блум) родился в Лозанне в 1914 году, за два месяца до начала мировой войны. Его отец, дипломат русской миссии в нейтральной Швейцарии, с началом военных действий в Европе должен был забрать семью и вернуться в Россию. После нескольких лет жизни на родине семья начала скитания, вызванные революцией и Гражданской войной. Блумы разделили эмигрантскую судьбу сотен тысяч русских семей, которые были выброшены из страны новой властью. Как замечал С. С. Аверинцев, «в митрополите Антонии остро ощущается масштаб того мира, из которого он пришел к нам: героической поры первой русской эмиграции»[1].

Россия на долгие годы стала для Андрея Блума лишь мечтой, горячей и непрекращающейся молитвой о желаемой и далекой родине. Местом жизни поначалу была Франция, открывшая свои границы спасающимся от врага русским изгоям. Новая страна дала приют и защиту миллионам, но предоставила всем заботиться о себе самостоятельно, не надеясь на государственную помощь. Чтобы выжить, русское дворянство распродавало свои фамильные драгоценности, всем миром, в складчину, строили новые храмы, из общей копилки поддерживали особо бедствующих соплеменников-эмигрантов, заботились о детях, об их обучении и всегда думали о возвращении в Россию.

Для будущего владыки Антония Франция стала домом, где он учился в русской школе, затем в университете Сорбонны. Он стал врачом, учителем в гимназии.


Командиры летнего скаутского лагеря. Крайний справа – Андрей Блум


Ученицей Андрея Борисовича Блума в русской гимназии в Париже была Татьяна Николаевна Прокош, живущая много лет в Лондоне. Она мне немало рассказывала о своем гимназическом молодом учителе Андрее Блуме, который преподавал ей историю. Он не был строгим учителем, наоборот, родители учеников просили его быть к ним строже. Как узнала потом Т. Н. Прокош, Андрей Блум не сильно разбирался в предмете, который преподавал, и поэтому готовился к предстоящему уроку всю ночь накануне.

Учитель и ученица жили неподалеку друг от друга, ходили в одну церковь, были членами одного прихода. Когда Татьяне исполнилось пятнадцать лет, она стала петь в церковном приходском хоре, где пел и будущий владыка Антоний. В ту же церковь, которая начиналась трудами епископа Вениамина (Федченкова), ходил философ В. Н. Лосский, иконограф и иконописец Л. А.Успенский, монах Григорий (Круг) и некоторые другие, совсем немногие из русских эмигрантов, которые решили не рвать отношения с Московской Церковью, а отвергая большевизм, осуждая разбой, варварство и гонения на Церковь в Советской России, своим поведением, своей жизнью показывали действительное родство с Матерью-Церковью в Духе, в самой сути своей православной веры. Эта была та верность, о которой владыка Антоний многократно говорил всю оставшуюся жизнь. Эта верность давала силы жить и бороться за Родину молитвой, словом, примером жизни.


Андрей Блум был активным прихожанином Трехсвятительского подворья в Париже[2]. Он тайно принес монашеские обеты, после чего его жизнь еще более сконцентрировалась на Церкви, на помощи людям, на личной жертве, поэтому, когда в Париж пришли немцы, будущий владыка Антоний стал участником Сопротивления, рисковал жизнью, лечил людей, прятал и спасал евреев от преследования гестапо.

Пожалуй, самым верным будет сказать о владыке Антонии что-нибудь личное, пусть немногое, но то, что прямо коснулось моей жизни и жизни моей семьи. В Лондон я приехал по личному приглашению митрополита Антония. Мне известно, что владыка сам хлопотал обо мне, корректировал тексты писем, следил, как продвигается дело с визой, звонил чиновникам эмиграционной службы. В нашей семье хранится переписка, которую вел собор с Министерством внутренних дел Великобритании о том, чтобы мне дали многолетнюю визу с разрешением на работу. Все эти бумаги были подписаны владыкой, а некоторые составлены им лично. Приехав в Англию работать, я волею судьбы оказался служащим с ним в одном храме, сопровождая его молитву в алтаре пением церковного митрополичьего хора на клиросе.

Начиная с января 1998 года у нас было с ним несколько продолжительных встреч, несколько раз я исповедовался у него, постоянно бывал на его четверговых беседах и постовых говениях. Но о первой встрече с владыкой мне хотелось бы рассказать особо. Быть может, читатель найдет в этом рассказе и что-то знакомое ему, похожее на его личный опыт встречи со святостью, которая изначально заложена в каждом из нас, но которую умеют взрастить и удержать в себе лишь немногие.

«Мы все призваны к святости, к царственной святости, но не все из нас святы», – как-то услышал я слова старого священника, которые глубоко запали мне в сердце. Владыка Антоний был одним из них, одним из немногих, на ком лежала видимая печать Духа Святаго, печать благодати Божией. По слову преподобного Серафима Саровского, он спасался сам – и рядом с ним было тепло многим. Видя его жизнь, многим хотелось идти вослед.

Он не скрывал свои немощи, он любил пошутить над ними, а иногда владыка беспощадно и без рисовки мог говорить о себе. Протоиерей Иоанн Ли вспоминает: «Однажды, когда я на него за что-то рассердился, владыка сказал мне: „Джон, ты деревенский мальчик, ты знаешь, что из навоза может вырасти добрый плод, – так и думай обо мне"»[3].

В митрополите Антонии была удивительная сила притягивать к себе людей, сила, которую даровал ему Господь ради всех нас, ради тех, кто знал его, и тех, кто только читал его книги. Многое из того, что сказал владыка, люди воспринимали как адресованное лично им. Во всех его поступках чувствовалась громадная личная ответственность. Для меня это есть самое очевидное свидетельство благодати, столь обильно разлитой в сердце владыки, потому что его внимание и сосредоточенность на проблемах каждого стоящего перед ним человека не были просто вниманием, которое само по себе довольно редкое явление в общении современных людей, но это была его постоянная молитва о человеке. В этот момент владыка был видимым и ощущаемым духовным мостом между миром земным и миром небесным. Ему были открыты пути Господни в ту меру, в которую он сам мог их вместить. Как оказалось, мера эта значительно превосходила меру обычного человека.

Некоторые из близких ему людей знали, что за несколько месяцев до кончины владыке Антонию был открыт день его перехода в жизнь вечную. Он не верил снам, но один из них был воспринят им как вещий, пророческий. «Мне приснилась бабушка, – вспоминал владыка, – которая сидела рядом и листала календарь. Страницы календаря сменяли друг друга, бабушка как будто хотела мне что-то дать понять. Она остановилась на июне следующего года, месяце моего рождения, и стала листать медленнее, уже как бы по дням. Я запомнил последнюю дату—4 августа 2003 г. Сон прошел, видение кончилось, но я понял, что в этот день я умру».

Эту историю о сне владыки я услышал от протоиерея Иоанна Ли, человека, который находился рядом с ним последний год его жизни. Отец Иоанн был когда-то медбратом, и получилось как бы само собой, что в период болезни владыки Антония он практически ежедневно был рядом, помогал, советовал. Отец Иоанн был и при последних днях, часах и даже минутах земной жизни митрополита Антония, он облачал его перед положением во гроб. Он знал многое такое, что знать больше никто не может.

Не дерзая сказать что-то совсем особое и новое, тем не менее, беру на себя смелость поделиться памятью сердца, тем драгоценным и дорогим, что, раз попав внутрь тебя, остается с тобой навечно, на все время твоего собственного земного пути. Эта сердечная память помогает идти по жизни, помогает ориентироваться в ней, соотносить малое с большим, пустое и суетное со значительным и важным, помогает встречать людей, находить друзей и удерживать себя от греха. Память слов и дел владыки Антония, чему я был свидетелем и которую бережно храню в уме и сердце, дает мне право считать себя его учеником, признавая за этим не земной пьедестал тщеславия, а личную малую Голгофу, т. е. ответственность, жертву, верность и стремление к обретению Христовой любви. «Стремись к любви, ищи только ее. Лишь она одна будет тебе пропуском в Царство Небесное, – сказал мне однажды владыка Антоний, – потому как там нет ничего, кроме любви и радости вечной жизни с Богом Христом».

1

Аверинцев С. С. По ту сторону «традиционализма» и «либерализма»//Континент. 1996. № 1 (87).

2

Трехсвятительское подворье в Париже – кафедральный храм трех вселенских святителей (Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста) и святителя Тихона Задонского, Корсунская епархия РПЦ. Приход основан в 1931 г. митрополитом Вениамином (Федченковым) и небольшой группой прихожан-эмигрантов, оставшихся в юрисдикции Московского Патриархата после массового перехода русских приходов Западной Европы в Константинопольский Патриархат.

3

Ли К, прот. Добрый плод // О митрополите Сурожском Антонии: Сборник материалов к 10-летию со дня преставления. Издание Сурожской епархии. С. 17.

Митрополит Антоний Сурожский. Биография в свидетельствах современников

Подняться наверх