Читать книгу Храбрецы - - Страница 1

Оставь меня в покое!

Глава 1. Участь праведника

– Да.

Олег посмотрел на часы.

– Да, спасибо.

Следовало закругляться.

– Нет, ещё не думал.

Он хотел разбить телефон о стену.

– Спасибо за беспокойство, я позвоню, как всё организую. Пока.

Столкновения со стеной, телефону было не избежать. С неразборчивыми звуками мужчина рухнул на диван, закрывая лицо руками, в попытке подавить рыдания. Телефон лежал неправильно, брошенный яростно, со всей силы.

Надо же, стоит человеку, впервые за долгие годы, пересесть с баранки на собственные ноги, как он становится жертвой плохого вождения. Олег приехал, как только ему позвонили. Тело уже увезли, но на дороге всё ещё стояли безразличные полицейские, праздные зеваки и случайный водитель-свидетель, спокойно курящий у обочины.

В жизни своей он не раз видел смерть, в самых разных проявлениях, но ничто не было для него сокрушительнее этой, бессмысленной и беспощадной. Когда ты просто стоит на месте, не в силах осознать случившееся, машинально отвечая на вопросы, пытаясь понять, где реальность.

Случилось это прямо под окнами офиса. Причина, по которой она оттуда вышла, была, в сущности, не важна, главное то, что умирает человек нелепо. Умирает один, так же, как и рождается.

Труп сейчас находился в морге. Олегу хотелось думать, что там над ним не будут издевательски посмеиваться, оскорбительно именовать. Стоило бы, наверное, выбросить из головы эту чушь, забыть о ситуации хоть на мгновение, но невозможно выбросить на помойку целую жизнь. Даже когда он тряс, явно пьяного врача, тот лишь спокойно отвечал: «Она уже была мертва, когда мы приехали». Уже мертва.

Сегодня у них был запланирован вечер фильмов, но он не хотел смотреть их в одиночестве и плакать, поэтому вооружившись двумя бутылками самого оптимистичного напитка, Олег включил новости.

Война на Украине, война на Украине, война на Украине, обсуждение войны на Украине, кулинарное шоу.

На последнем стоило остановиться.

– Добавляем в растопленное масло столовую ложку муки, вот так, рассыпая, – дородная женщина на экране выглядела бледно. – Обычно я добавляю на глаз, но лучше, конечно же, следовать рецепту.

– На глаз, – Олег хмыкнул и поправил очки. – Я что блять, похож на повара?

– Дальше убираем овощи с огня и…

Олег молча переключил канал и опрокинул в себя уже третью рюмку.

– Поймите, коллега, ваши расчёты лишены смысла, – судя по собравшимся за столом старикам, дискуссия либо уже была научной, либо только намечалась. – Уже давно всем известно и доказано, что мы можем спокойно существовать, не думать о нашей Звезде. Более страшные проблемы сейчас происходят локально: войны, эпидемии, голод, в конце концов. Как вы планируете поддерживать жизнеспособность космической колонии или огромного корабля, когда здесь, на Земле, наплыв беженцев из-за голода? Когда милитаристы во власти западных стран вбрасывают деньги в орудия всеобщего уничтожения, вместо развития продовольственного сектора и медицины? Если у вас есть только идея, то она не имеет фактической силы без плана.

Аплодисменты.

Они рукоплескали этому лицемерному выблядку в дорогом костюме, пока уставший взгляд учёного напротив, фокусировался на собеседнике. Было в нём что-то с кафедры, что безобидное. Видно, что попытка донести до собеседника свою мысль удаётся с трудом. Хотя, скорее не удаётся.

– Плана нет, как вы правильно заметили, Иван Степаныч. Но плана нет не потому, что я идиот, а потому, что его в принципе быть не может. У нас с вами осталось всего десять лет беззаботной жизни и радостного истребления друг друга. Я уже демонстрировал здесь свои расчёты, чистейшая термодинамика, если небесные тела всё ещё подчиняются всем известным законам, значит, я не могу ошибаться.

– А почему вы не направите свои расчёты во всемирные организации, к чему вам этот пиар на телевидении? – саркастично заметил лысеющий ведущий.

Зад поддержал его одобрительным и совершенно безмозглым ропотом.

– Хотя бы потому, что в этом нет смысла, – пожал плечами неизвестный. – Посудите сами, за столько лет, вместо нормального развития космической программы, с перспективой полного отказа от Земли, белые люди лишь истребляли друг друга. Я не считаю, что мне способен кто-то поверить хотя бы потому, что человечество отличается, на мой взгляд, удивительно извращённой формой тяги к жизни. Суицидальные наклонности соседствуют с тотальным страхом смерти. Трудно созидать, когда дрожишь в ожидании ядерного удара.

Олег скромно похлопал старику, в мёртвой тишине отупевшего зала.

– Белые люди? – ведущий склонил голову, как ворон. – Вы расист?

– Нет, просто констатирую факт, – он снова пожал плечами, скорее от бессилия. – Мы же с вами, белые, и именно наши предки когда-то создали то, что мы гордо именуем цивилизацией. А сейчас их потомки соревнуются с космосом в том, кто эту цивилизацию уничтожит быстрее. И вот тут, я вам не смогу дать однозначного вердикта. Поймите, я говорю с вами, как старик. Сейчас абсолютно не важна ваша религиозная, политическая или даже научная позиция. Все политики и учёные неизбежно умрут, так же, как обычные люди. Это судьба постигнет грешника, и праведнка.

– Ну ладно, ладно, мы уже поняли вам пессимистичный настрой, профессор, можете не продолжать! – беспардонно прервал его оппонент.

– Пусть продолжает, мать твою! – пьяный выкрик Олега потонул в хохоте зала. – Козлы ебаные!

Неожиданно появились помехи. Олег пощёлкал каналы – везде одинаково, странно. Решив, что сейчас не время скандалить с провайдером, он выключил телевизор и положил пульт на столик. Потом переложил на диван. Теперь ему хотелось бросить пульт в телевизор, но он переборол это желание, почему-то, стремительно трезвея. Первую бутылку он опустошил лишь наполовину, а желание продолжать уже не было. Оно уступило место какой-то глубокой, чёрной злобе, которую мужчина поспешил выместить в месте, специально для этого предназначенном.

В их не самой большой четырёхкомнатной квартире, одна из комнат была оборудована под импровизированный спортзал: дорожка, гантели, стойка со штангой и груша. Это немного, но для того чтобы держать себя в форме, более чем достаточно. Одно время они планировали сделать здесь детскую комнату, но что-то не задалось, поэтому всё осталось неизменным, напоминая о совместной неудаче.

Он выключил в зале свет и потянулся. Тьма за окном окончательно сгустилась, поглощая одинокие оконные огоньки. Олег прижался к стеклу, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-то, но, похоже, даже мир оплакивал её смерть, скрывая от него свои слёзы.

По подоконнику загремели капли.

– Ничего удивительного, сейчас же осень, – пробормотал, и тут же одёрнул себя Олег. – Придётся привыкнуть к тому, что никто не слушает моё бурчание.

Нетвёрдой походкой он направился в зал, где даже не удосужился включить свет. Многострадальная красная груша молчаливо висела перед его лицом, ожидая удара. Интересно, он точно так же висел бы под потолком, раздувшийся и тихий, пока его не нашли бы полицейские? Или может верёвка не выдержит его огромного тела и порвётся, не дав всё закончить должным образом.

Так или иначе, но вешаться он не станет по самой банальной причине – можно запросто обосраться. Олегу не хотелось, чтобы его нашли в таком виде, поэтому следовало подумать над другим методом.

«И чего ты хочешь добиться этим дерьмом? Ты думаешь, что ей там будет легче, от такого вот твоего поступка?»

Удары пришлись точно в цель, оставив на груше вмятины.

– М-да, истаскал я тебя, – он любовно погладил тренажёр. – Ну, ничего, это твоя судьба – терпеть.

Конечно, если сильно напрягаться после пьянки, то можно спокойно умереть от сердечного приступа, но Олег решил отложил самоубийство на неопределённый срок, поэтому закончил через пять минут. Ему ещё нужно организовать похороны, разобраться с бизнесом жены, морально прийти в порядок и продолжить бессмысленную жизнь.

Тишину разорвал ритмичный стук.

– Кто? – крикнул Олег.

– Это Андрей, кто ещё тебе будет стучать в такой час! – ответ прозвучал глухо, поэтому хозяин поспешил открыть дверь. – Да уж…

– Что? – удивился Олег, пожимая протянутую руку.

– Да я смотрю, у тебя тоже свет не работает, – Андрей Мелков, несмотря на фамилию, был не меньше Олега по росту. – Меня просто в реанимацию вызывали, я возвращаюсь и что вижу? Резкое отключение света везде. Слава богу, ужинаем мы в шесть, да и детям плевать, а вот я забеспокоился. Ты в окно выглядывал?

– Боже, как много ты говоришь… – Олег зажмурился и провёл ладонью по щеке. – Да, темно, хоть глаз выколи.

– И тебя ничего не удивило? Отсюда отлично слышно, как на улице машины ездят, а сейчас, ты слышишь хоть что-то? – тревога в глазах рослого мужчины нарастала. – Вроде телефоны работают, но со связью тоже твориться что-то неладное, я звонил ребятам из больницы, им пришлось включить резервное питание!

– Ну, видать мощная авария на подстанциях, – Олег повторил жест профессора – беспомощно пожал плечами. – Не знаю, если бы началась ядерная война, мы бы узнали.

– Хм, ладно, – лёгкая щетина придавала ему ещё более уставший вид. – А ты чего смурной такой, дружище?

– Катя умерла, – коротко ответил тот.

– Ей-ей-ей, не надо, иди сюда, – Андрей порывисто обнял друга. – Боже мой… почему ты мне не позвонил?

– Да ты же людей лечишь, – Олег всхлипнул. – Что же я, настроение портить буду, когда от тебя жизни зависят.

– Ну всё, всё, – хирург успокаивающе гладил его по спине. – Как?

– Какая-то дура сбила на переходе, – выдох вышел измученным. – Как оно обычно и бывает. Смерть поджидает нас за каждым углом, верно?

– Да уж, – Андрей немного отстранился. – Господи, ты себя видел?! Спать, сейчас же!

– Это рекомендация врача? – криво ухмыльнулся Олег.

– Это рекомендация друга.

– Хорошо, ты тоже иди спать, и забудь про эту хрень со светом, уже завтра всё включат, – он чувствовал себя виноватым перед давним товарищем. – Не забудь передать Свете и детям привет.

– Я обязательно передам. Завтра, как они проснуться.

Андрей словно растворился в темноте подъезда. Вот он был, а вот его нет. Иногда жизнь казалась Олегу наваждением, дрёма, обернувшаяся кошмаром, из которого нет выхода.

Кое-как закрыв входную дверь, мужчина прошёл до спальни в своих грязных белых носках и начал раздеваться. Одежда летела в разные стороны – сейчас ему было плевать. Хотелось просто сесть на край кровати и задумчиво, в отчаянии, держаться за голову. Но нужно было спать.

Впервые за долгие годы, сон его был крепким и безмятежным.

Глава 2. Болезнь к смерти

Что следует знать о плохом утре? У вас болит голова, сухость во рту, лёгкое головокружение и этот противный звон в ушах, от которого не отделаться. Классическое похмельное утро, с песком в глазах и контрастностью, выкрученной на максимум.

Олег встретил его в семь часов, как обычно. За окном стояла страшная темень, несмотря на сентябрь. Ни одной машины, ни одного бегуна, ни одной собаки на поводке. Тишина. Лишь листья кружили в безудержном танце с ветром, разбавляя угрюмый пейзаж. И всё бы ничего, такое случается, но взгляд его упал на круглосуточный магазин напротив дома – неоновые вывески потускнели, под цвет осени. Значит, электричество ещё не восстановили?

Он подёргал выключатель, проверяя, но свет не появился.

«Странно» – морщины разрезали высокий лоб. – «Ладно, надо посрать и умыться, сегодня у меня выходной, босс уже знает, поэтому можно разобраться с делами»

Мужчина весь сморщился, но этот жестокий мир больше не получит его слёз. Нужно оставаться сильным, особенно, когда на тебе остались больные родители.

Утренний стояк несколько мешал его походу в туалет, особенно в темноте. В такие моменты наступал период ожидания, бессмысленного разглядывания трещинки на плитке в ванной, может, задумчивого ковыряния в носу. В общем, у каждого был свой способ отвлечься, потому что именно с утра нас зачастую посещают самые мрачные мысли.

После таблетки «Новигана», наступило время завтрака, его он по привычке приготовил на двоих – уродливые бутерброды были укором утренним стараниям. Бутерброды не говорил, нет, разумеется, но Олег слышал чей-то голос в голове: «Зачем теперь стараться?»

Воистину, смысл утерян вместе с любимой. Скорее всего, мысли эти ошибочки, и через пару месяцев он поймёт, что нужно просто двигаться дальше, как это было всегда. Скорее всего. Сейчас он почти не верил в цифры, случайные совпадения, проценты. Похоже, что всё-таки есть в этом мире судьба, и его судьба – быть несчастным. Интересно, также думает зимбабвийский ребёнок, умирающий от малярии? Или может, бедные дети Бангладеша, пьющие зелёную воду? Счастливы ли они?

Олег задумчиво отхлебнул холодной воды из кружки – чайник то не работал. А что насчёт его народа, счастливы ли русские, живущие в бетонных муравейниках? Не у него одного ведь умерли близкие люди, кто-то вполне вероятно, до сих пор побирается на свалке, после лихих 90-х. Впрочем, разговор этот был бессмысленным. Невозможно оценить счастье человечества, потому что каждый человек несчастен по-своему.

Стало жарковато. Олег приоткрыл окно и взглянул на уже посветлевшее небо. Передать словами его изумление было проблематично: покрывало туч всё испещрено дырами, как решето, сонмы рваных отверстий покрывали небо со всех сторон. Сосчитать их было невозможно, как и помыслить масштаб произошедшего. Второе пришествие Христа? Инопланетяне? Просто природное явление? Проще было посоветоваться с другом, способным хотя бы успокоить.

Никогда не отличающийся торопливостью, Олег рванул к входной двери. Ему нужно было привести мысли в порядок, унять панику. Это ненормальное состояние, когда ты на уровне инстинктов понимаешь, что так быть не должно. Дверь напротив сотрясли удары. Он жал на кнопку звонка, кричал, бил ногами. Тишина. То же самое повторилось с ещё одной дверью – больше соседей у него не было.

А были ли они вообще?

Олег схватил ключи и вышел из дома.

На парковке никого не было. Взгляд его метался между машин, пытаясь найти хоть силуэт дрожания, хоть шёпот двигателя. Работа, все должны ехать на проклятую работу, но кабины опустели. Никто не сидел напряжённо в кресле, пытаясь собраться с мыслями. Это кладбище техники, уснувшей навсегда.

Его любимая «нива» стояла с краю. Он нежно погладил белоснежную крышу рукой и отключил сигнализацию. Ничего. Дверь со скрипом открылась ему навстречу, и Олег залез в холодный неуютный салон. Машина отказывалась заводиться. Раз за разом, с каждым поворотом ключа, из под капота раздавалось лишь затухающее рычание уставшего зверя.

Мужчина откинулся на спинку и выдохнул. Настроение разбираться со всем этим дерьмом не было, а так как панель вообще не горела, проблема наверняка в аккумуляторе. Вывод был простым и надёжным, как швейцарские часы – пойти пешком до продуктового магазина и купить минералки. В конце концов, если его голова так и будет продолжать болеть, он не сможет выдать ничего более дельного.

Выдернуть ключ, вылезти, закрыть. Почему-то только сейчас его начала раздражать эта последовательность. А ведь вся жизнь наша состоит из замкнутых последовательностей, привычек, которыми мы отчаянно окружаем себя. Сигареты и алкоголь, не так важны, как кажутся. В действительности, гораздо большее значение мы придаём чистке зубов утром, традиционной пятничной тренировке, обязательной гречки в среду. Всё это кажется незначительным лишь до тех пор, пока действиям гарантирована стабильность, а их наполнение не меняется. Стоит, однако, сделать шаг вправо, как жизнь совершает крутой вираж, а мы неожиданно начинаем скучать по гречке.

Потому сейчас он и был раздражён. Олег всегда выполнял этот ритуал, когда выходил из машины, уже на работе. Но сейчас всё резко стало неправильным. И даже не потому, что Её больше нет. Просто мир изменился.

Круглосуточный магазин, стоящий особняком в престижном районе хай-тековских многоэтажек, казался пустым. Олег неуверенно помялся у порога и открыл скрипучую пластиковую дверь. Сверху жалобно звякнул кое-как прикреплённый звонок, оповещая продавца о посетителе.

– Эй! – Олег сплюнул прямо на пол. – Есть кто?!

Разумеется, пустота.

Крепкая рука прошлась по шершавой стойке из ДСП и скинула на пол несколько бутылок. Стекло со звоном разлетелось по полу, останавливаясь в некоторых местах. Мужчина поморщился и аккуратно переместился за прилавок. Необходимо было найти фонарик, возможно, он прячется где-то в темноте подсобки, а может…

Есть!

Рядом с кассой лежал спасительный прибор. По ощущениям это был фонарик, небольшой, но, вполне вероятно, даже рабочий. Несколько раз ударив по дну, видимо, для надёжности, Олег зажал кнопку.

Луч света разорвал его глаза. Он направил фонарик от себя и часто заморгал, пытаясь прийти в порядок. Помогло слабо. Перед лицом летали мошки и пятна, а голова теперь просто раскалывалась. Зато, похоже, теперь у него есть первые улики. Луч выхватил в темноте одежду, лежащую на полу целиком. Так, словно люди вдруг сняли с себя все вещи и попытались одеть невидимого пьяного друга, уже лежащего внизу.

Два «трупа» у стойки, исчезновение застало их за пивом, и один здесь, на табурете перед кассой. Дела.

Задумчивое потирание подбородка не прояснило ситуацию.

Пустая одежда, отсутствие электричества, неестественная тишина. Олегу совершенно не нравилась сумма этих вещей, потому что ответы у него были лишь мистические, а если быть совсем точным – религиозные. Похоже, правы были бородатые попы, говоря о Втором пришествии Христа. И ещё больше была права Библия, говоря о прощении каждому, кто правильно верил в Бога. Вот и алкаши, похоже, не пропускали воскресную мессу, периодически отвлекаясь от бутылки. Но может, и он ещё заработает своё искупление? Будет помогать каждой встречной собачке, пока она не тяпнет его за руку.

Олег рассмеялся на удивление звонко для человека своего возраста, пригладил волосы и вышел на улицу.

– Ну что, мать вашу, готовы?!

– Ты чё орёшь, мужик?

Перед ним стоял молодой парень небольшого роста. Чёрные волосы, слегка раскосые глаза и смугловатая кожа выдавали в нём, если не чурку, то чурку наполовину. Однако говорил он хорошо, без акцента. Под тяжёлой зимней курткой ютились синтетические треники с рынка и замызганная футболка с надписью «Forever young».

– Что я ору? – настроение у Олега поднялось. – Да потому что хуйня какая-то! На вот, сам посмотри!

Он перекинул ему фонарик. Ловец из парня был не очень, поэтому прибор чуть не разбился об асфальт, но лихорадочное махание рук спасло ему жизнь.

– И нахрена мне твой фонарик? – он изогнул растрёпанную бровь.

– Ты же в магазин шёл? Там темно, осмотрись по лучше и возвращайся, – поганая улыбка выползла сама собой. – Давай, малой, не ссы.

– Какой я тебе малой, мужик, мне двадцать три, – лениво отозвался парень, и с недоверчивым лицом направился к двери.

Вышел через пару минут.

– М-да, – он вернул фонарик и достал сигареты. – Будешь?

– Нет, спасибо, я не курю, – Олег помолчал немного и добавил. – Бросил.

– Уважаю, – покивал парень. – А ещё проснулся сегодня с утра и думаю, что-то блять не так. Лежу, ворочаюсь, а потом понимаю – у соседей будильник молчит. Я обычно от него просыпался, свой даже не заводил, а тут…

– Студент? – Олег развлекал себя, подбрасывая в воздух фонарик.

– Ну да, вчера пил, один. Воскресенье же сегодня, думаю ладно, плевать. Вот, пожалуйста, воскресенье блять, – он раздосадованно сплюнул. – Меня, кстати, Михаилом звать.

Рукопожатие было достойным, не вялое, но и в силача играть никто не стал.

– Олег, приятно познакомиться, здесь живёшь? – Олег махнул рукой в стороны громады домов.

– Двадцать третий, в третьем подъезде, – он докурил и небрежно отбросил окурок в лужу. – А я тебя видел.

– Да? – небо постепенно прояснялось.

– Ага, мы же с тобой, считай, в одно время выходим, только я на своих двоих, а ты в машину, – он достал вторую, в глазах читалось сомнение. – Не, не хочу.

– Кто-нибудь остался?

– Если бы остался, мой телефон разрывали бы звонки, – он резко умолк. – А телефоны вообще работают?

– Проверь, мой сдох, – Олег пожевал губы.

Недолгая проверка подтвердила предполагаемую судьбу гаджета.

– М-да, – Миша достал вторую сигарету. – Наверное, уже плевать на рак и всю эту срань, да? Мы всё равно в фильме-катастрофе.

– Конечно, наслаждайся, – стена магазина была слишком холодной, но мужчина всё равно к ней прислонился.

– О чём думаешь?

– Что делать дальше.

Где могут быть другие люди?

– Нам нужно в центр, к какому-нибудь большому ТЦ, там наверняка будут собираться оставшиеся, – Олегу хотелось определённости. – Если кроме нас вообще кто-то есть.

– Ну, тогда мне надо одеться нормально, – Миша кинул на обочину недокуренную сигарету. – Подождёшь, ладно? Заодно раздобуду нам велосипеды, соседям они уже не нужны, полагаю.

– Можем поехать на машине, – Олег сощурился.

– Какая машина?! Если почти всё электрическое накрылось, мы никуда на ней не уедем, – парень усмехнулся. – Ладно, я быстро.

– Я тогда тоже к себе зайду, встречаемся здесь.

«К чему эти подозрения?» – Олег шмыгнул носом.

«Мир накрылся, как ты хотел?» – мысль хоть и здравая, но слабоватая.

«Ладно, глянем на него, в любом случае, мне уже нечего терять»

Ему нужно было вернуться в квартиру за некоторыми вещами. Если быть точным, то только за тремя.

В тяжёлые походные сапоги он влез на удивление ловко. Монтировка лежала там, где ей и положено – в ящике для инструментов. Олег закинул её в рюкзак, найденный у кровати, после чего отправился за самым главным.

Симпатичная рамка, которую жена так долго подбирала в магазине, стояла на тумбочке у телевизора, чтобы взгляд всегда останавливался на ней. Это было фото с Камчатки. Они поехали туда после свадьбы, чтобы насладиться красотами дикого края и друг другом. Гид из местных, сфотографировал их напротив вулкана-великана, на фоне которого они казались лилипутами. В те дни Олег ощущал какое-то странное единение с природой, вечной и необъятной. Вполне вероятно, что в масштабах вселенной планета Земля – это просто ребёнок, который умрёт, едва родившись. Сколько крови было пролито за эти бесполезные километры, за склоны гор, на которой никто не будет жизнь. И людям хотелось верить, что всё это не напрасно, что у их борьбы есть не только будущее, но и смысл.

Но тогда он об этом не думал. Просто радовался.

Олег аккуратно извлёк фото и бережно убрал его в карман своей клетчатой рубашки. Путь назад казался ему заколдованным, дорога в зазеркалье, и назад в мир реальный, он не вернётся.

– Вот и ты, – у магазина его ждал Михаил, с велосипедами. – Пожалуйста, отличный товар      !

– Да, – Олег осмотрел один из них. – Действительно отличный.

– Ты хоть помнишь, как на нём ездить? – по улыбке было понятно, что подколка безобидная.

– Я конечно старый, но не настолько, – неловкое закидывание ноги на сиденье вызвало смех. – Ну ладно, может и забыл немного.

– Бывает, – Миша сел на свой. – Сейчас погоняем немного, всё вспомнишь.

Олег решил не говорить парню о том, что десять лет своей жизни он ездил на велосипеде почти ежедневно. Пусть побалуется немного, хорошее настроение сейчас не помешает.

– Ну что, в добрый путь?

Они ехали молча довольно долго, неторопливо крутя педали и с любопытством оглядывая пейзажи пустого города

– Так, кто ты?

– Я главный инженер, – глаза Олега пытались выхватить движение в тёмных окнах домов. – Ничего интересного.

– Да ты что, это же сверхинтересно! – парень чуть не упал в лужу, но вовремя выправил руль. – Я и сам когда-то хотел пойти на техническую специальность, но мать настояла на юрфаке.

– И как успехи?

– Ну, неплохо, я учусь на бюджете, все дела, – безразличный взгляд о многом говорил. – Все довольны вроде.

– А девушки нет у тебя?

– Да знаешь, – плевок попал прямо на чью-то пустую одежду. – Как-то не сложилось. Ну, то есть, была да, но не сказать, чтобы я радовался итогу наших отношений.

– Таких историй много, лично у меня, до ебаной страсти, – улыбнулся Олег.

– Сомневаюсь, она наглоталась таблеток, с концами, – сухо заметил Миша. – Я сказал, что устал от её истерик, и узнал на следующий день такие вот новости. Она любила драматизировать, театр одного актёра.

– Ситуация, – в глазах у Олега защипало. – А у меня вчера жена умерла.

– Еб твою мать, – Миша покачал головой. – Что ж твориться то блять… Мои соболезнования.

– Спасибо, но, к сожалению, это жизнь, она безжалостна, – мужчина тяжело сглотнул.

– Нет, это не жизнь, это Бог, – тень упала на лицо студента. – Настоящий Бог – жестокий Бог, я тоже это хорошо знаю.

– Погоди!

Они резко затормозили.

– Видишь, там, на десятом, – Олег указал рукой. – Мужик в окне!

– Понял, подъедем?

– Давай, он, видать, прыгать собрался.

Разглядеть что-то на такой высоте было трудновато, но глаза у неизвестного были определённо бешенные.

– Ей, вы! – он с трудом держался за раму окна. – Ей!

– Мы тебя слышим, мужик! – Олег слез с велосипеда. – Не прыгай! Это того не стоит!

– Ага, рассказывай! – продолжать орать тот. – Все исчезли! Все! Больше не нужно бояться, никто не будет плакать обо мне! Никто не придёт на опознание, никто не вспомнит…

– Вот именно, мать твою! – Олег начинал закипать. – Тебе что, обязательно нужен кто-то, чтобы ему жаловаться?! Тебе что, плевать на себя?! Тогда прыгай, ничтожество, прыгай, червяк! Мы то уж точно не будем жалеть о смерти такой жалкой твари! Ну же, чего застыл?!

– Да пошёл ты, козёл! – неизвестный надрывался, выпячивая грудь. – Я сейчас спущусь и таких пиздов тебе вставлю!

– Давай, засранец, долго ждать не буду!

– Жди меня, сука!

– Реверсивная психология, – Олег с улыбкой обернулся с удивлённому парню. – Я такое уже второй раз проворачиваю.

– Ему осталось только аккуратно забраться назад, – шёпотом заметил Миша.

– Ой!

Накаркал.

Звук приземления был оглушителен. Олега, находившего рядом, поглотил хруст ломающихся костей и лопнувшей кожи. Мужчина весьма неудачно упал на спину, из-за чего живот у него разорвало, а внутренности вывалились наружу. На лице читалась агония, ещё около пяти секунд он был жив.

– Дерьмо-дерьмо-дерьмо! – Миша упал вместе с велосипедом и начал отползать. – Да что же такое!

– Да уж, – на ботинках висел кусочек кожи. – Неудачное начало дня.

Хорошо, что у Олега всегда был с собой платок. Он нервно вытер ботинки и отбросил окровавленный кусок ткани подальше.

– Да уж, – Миша крепко ухватился за протянутую руку и встал. – Неприятно, да?

– Да вообще! – всплеснул парень руками. – Ужас…

– Мне кажется, что это лишь одно из многих самоубийств, которые мы увидим сегодня, – колючий взгляд прошёлся по трупу. – Поехали дальше.

– Давай в «Пятёрочку» заедем, а? – Миша выглядел жалко. – Хуёво мне, водички хотя бы попить.

– Ладно, обязательно заедем…да вон она! Метров триста, не больше.

– Почему ты сказал, что это самоубийство только первое? – студент лихо крутил педали, не смотря на бледный вид.

– Я не сказал, что оно первое, может кто-то уже успел сигануть час назад, – поправил его Олег.

– Не придирайся к словам, ты меня понял.

– Понял, конечно, – тяжёлый вздох был ему ответом. – Да потому, что людям больше нечего терять. Они уже всё потеряли, в один страшный миг. Проснуться и понять, что привычного мира больше нет, не так-то просто, я тебе скажу. Правда этот товарищ, похоже, и раньше пытался, ну или думал. Сейчас уже не важно.

– А что если здесь остались только отчаянные люди? Люди без цели, без смысла, без желания жить. Ну, знаешь, ведь чаще всего именно другие люди создают для нас смысл. Так может, это ложный смысл? Смысл для тех, кто пуст внутри. Другие же нашли смысл в себе, поэтому и ушли, – последние слова прозвучали совсем тихо.

– Говори за себя, в моей жизни много смысла, мне есть, зачем жить, – огрызнулся Олег.

– Даже сейчас?

Вопрос неприятно повис в воздухе. Олег не то чтобы не хотел отвечать, просто ответ был неприятным.

– Давай не будем, – всё-таки сказал мужчина.

– Ладно, я тебя понял, – Миша убрал руки с руля. – Смотри, как могу!

До магазина он так и доехал, без рук.

– Слава богу, хоть без жалюзи, – оставив велосипеды на парковке, они подошли к дверям. – Ну что, как заходить будем?

– Как-как, с боем, отойди, – Олег поднял над головой, стоящую рядом урну, и размаху кинул её в стекло.

Осколки дождём осыпались на пол. Ржавая урна со скрежетом прокатилось по полу, оставляя на нём грязно-рыжий след.

– Заодно куревом запасись, – Олег без колебаний зашёл внутрь.

– Ты страшный человек, – неожиданно сказал Михаил.

Юноша стоял в проходе, закрывая своей тёмной фигурой поднимающееся солнце.

– Почему же? Мне всегда казалось, что я ужасно миролюбив, – растерянная улыбка не нашла поддержки.

– Нет, страшный. Наше время боится решительных людей.

      Наконец подойдя ближе, Олег увидел, насколько парень измучен. В утреннем мраке, удивительно чётко вырисовывались его черты: тёмные мешки под глазами, дрожащие губы, искусанные ногти.

– А ты, боишься меня? – мужчина положил свою руку ему на плечо.

– Боюсь, – честно признался Миша. – Я только пытаюсь казаться смелым, большая часть людей всё равно идиоты, им этого хватает.

– Да, тут ты прав, – Олег слегка похлопал, словно проверяя на прочность. – Но я не страшный, я просто уставший старик, который хочет съесть пирожок и запить его соком.

– В этом мы с тобой похожи, – подобие улыбки преобразило лицо Миши. – Ладно, я тогда за сигаретами, а ты захвати и мне чего-нибудь перекусить.

– Да без проблем!

«Это я-то страшный?»

Тяжёлые шаги эхом отдавались в пустых залах магазина. Держа перед собой фонарик, Олег задумчиво изучал ассортимент полупустых полок, пытаясь найти то, что он обычно покупает. В голове его крутились самые разные мысли, но они всё никак не могли сформироваться в одну, ключевую идею, необходимую для решения проблемы. Что это была за проблема, вопрос банальный. Проблема самоубийства – ключевая проблема философии.

Стоит ли жизнь труда быть прожитой?

– Олег! Иди сюда! – испуганный крик заставил его встрепенуться.

– Бегу!

Посередине зала, в одних лишь башмаках, стоял совсем древний дед, смущённо прикрывающий промежность рукой.

– Молодые люди, это ваши велосипеды лежат на парковке? – говорил он точь-в-точь, как олегов лектор по квантовой физике.

– Наши, а что? – Олег подошёл ближе.

– Да знаете, я просто собрался сжигать машины, и мне вот, честно вам скажу, не хотелось бы лишать вас транспорта, – дед поправил очки. – Я и не думал, право слово, что остался в этом мире хоть кто-то, кроме меня, но видимо бог бросил на бренной земле не только геев, но и мародёров.

– Не обзывайся, старый, всё равно всем уже плевать! – со стороны касс раздался невнятный грохот. – Кому жвачку?

– Если вы не против, то и я не откажусь, – скромно заметил старик.

– А вы, поэтому голый? – поинтересовался Олег. – Думали, что больше нет людей?

– Ну да, надо сказать, более чем справедливые мысли! – воодушевился «профессор». – Соседи пропали, на улицах тишина, машины, что выясняется за десять минут, не работают. Вот я и решил повеселиться, а потом отойти в мир иной.

– Как, если не секрет? – Миша позеленел. – Надеюсь, вы не собирались прыгать с крыши?

– Фу на вас, – совершенно по-гейски отмахнулся «профессор». – Я бы аккуратно порезал себе вены, дело не хитрое и, что самое главное, мой изувеченный труп не будет лежать на разбитом асфальте. Как вам?

– Умно, – кивнул Олег. – Значит тут собрались… как ты там выразился, Миша? Отчаявшиеся люди?

– Именно так, – парень жевал что-то с, совершенно каменным лицом. – Жвачку будешь?

– Я там булочки нормальные нашёл, так что нет, спасибо, – Олег вышагивал перед невольной публикой. – Был такой философ датский – Кьеркегор. Так вот он однажды написал сочинение о диалектике отчаяния «Болезнь к смерти». Если коротко, то он говорит об отчаянии, как о главном грехе, и как о главном спасении.

– Это как? – Миша поднял на него удивлённые глаза.

– Ну, в пример он приводит историю о воскрешении Лазаря, из Библии. Когда Иисус говорит, дословно не скажу, что Лазарь хоть и болел, а также умер, всё равно воскрес, потому что он не болел к смерти. И смерть, христианская, для него была лишь вратами в другую, более светлую жизнь. А болезнь к смерти – это отчаяние. Ты не умираешь, но стремишься к этому, а потому, стремишься в никуда.

– То есть, молодой человек, вы хотите сказать, что Лазарь воскрес не потому, что такова воля божья, а потому, что не боялся смерти во христе? – старика определённо заинтересовали измышления Олега.

– Ну, так Кьеркегор сказал, но да, я вынужден с ним согласиться.

– Мысль конечно интересная, вот только вы упускаете один факт, но, это не ваша вина, – старик развёл руками, открывая гениталии. – Я очень верующий человек, однако, меня никуда не забрали, следовательно, случившееся не божественный план.

– Но вы же собирались совершить самоубийство? – подловил его Олег.

– Да, потому что, если Бог меня не забрал, значит ему без разницы уже, понимаете?! – сухие руки яростно затряслись. – Уж простите меня за выражение, но нахуй Бога. Лично я считаю, что виновата внеземная цивилизация, пришельцы, грубо говоря. Уж не знаю, почему забрали не всех, но какое это сейчас имеет значение, нам всё осталось не долго. Вы разве не слышали, что через десять лет солнце взорвётся? Бум. И нет никого.

– Херь какая-то, – покачал Миша головой. – Реально херь.

– Да уж, – Олег растерянно почесал затылок.

Они сидели на трамвайных путях, выше по улице, и наблюдали за тем, как старик резвиться внизу. Он высоко подпрыгивал, потрясая гениталиями, и обливал стоящие вокруг машины бензином. В этом странном танце чувствовалось что-то дикое, скрытое в каждом человеке. Животное, которое общество держит в клетке. Можно сказать, что таких животных у общества целый зоопарк.

Но наблюдая конкретно за этим, Олег поражался силе, сокрытой в дряблом интеллигентном теле. Наверное, думалось ему, человек умный должен держать эту силу глубоко внутри, выпуская только в критические моменты, ибо сила эта, в разы страшнее тупости обычного быдла. Именно поэтому мы живём, как рабы, платим за то, что существовать. Стоит только умным людям выпустить на волю всю свою дикость, как мы увидим мир ещё более кошмарный, чем есть сейчас.

Может прав был Михаил, решительный человек – страшный человек? Нет, не решительность пугает людей, а перемены.

– Олег, глянь, – Миша пихнул его в бок, заставляя оторваться от еды. – Эта что за срань там?

– Не знаю, – чёрный силуэт внизу был слишком невнятным. – Видать кто-то в плаще. Чёрном.

– Кто-то охренительно большой, – Миша испуганно встал. – А чего он к нам движется?! Олег?!

Сейчас мужчина мог лучше разглядеть загадочного незнакомца. Матово-чёрная вытянутая клякса двигалась, как слизняк, оставляя на асфальте тёмную полосу. На самом верху этот кляксы, на высоте, может, двух метров, находилось что-то напоминающее глаза, в количестве трёх штук. Нечто двигалось к ним, причём, достаточно быстро.

– Это не человек, – Олег отбросил булку. – Сваливаем отсюда.

Они погрузились на велосипеды и закрутили педали, что есть мочи, надеясь оторваться от неизвестного создания.

Внизу продолжал бесноваться старик.

Глава 3. Акт милосердия

Чем дальше они ехали, тем сильнее погружались в самое сердце тьмы.

Всё чаще у обочин дорог и подъездов они замечали неподвижные фигуры. Людей почему-то тянуло на улицы, словно воздух пустой, неуютной квартиры, душил их сильнее петли. Некоторые, всё же, предпочли именно её, раскачиваясь теперь во дворах на облетевших ветвях берёз и рябин.

Однако и живые им попадались.

Маленькие группы людей, испуганные и растерянные, они бродили по мёртвым улицам, пытаясь осознать, видимо, всю свою прошлую жизнь. Несколько раз их с Михаилом даже окликнули, но мужчины не останавливались на пути к цели. Вот она, рукой подать, огромный торговый центр со всем необходимым. Миша слишком боялся того, что их преследует, чтобы задавать своему напарнику вопросы.

Да и, какие вопросы, Олег бы всё равно не ответил. В голове его сформировался план дальнейших действий, очень чётких, надо сказать. Ему необходима большая тележка и хорошая лопата. А ещё крепкие нервы, чтобы дожить до ночи.

– Олег, – мужчина лениво повернул голову. – Как думаешь, что это за срань?

– Ты про ту, что нас преследовала? – уточнил он.

– Преследует, – поправил Миша. – Всё ещё.

– Не знаю, демон может какой-то, а может ангел, – Олег пожал плечами. – Так ли велика разница?

– Не то слово! – парень объехал лужу. – А что если это действительно ангел и он пришёл забрать нас? Может же такое быть?

– В душе не ебу, – впрочем, это заставило его задуматься. – Бог исчерпал все свои попытки проявить ко мне милосердие, поэтому я не верю. Но если хочешь, можешь побрататься с этой кляксой. Обнять её, поцеловать в сахарные уста.

– У неё нет рта… – побледнел Миша.

– Да? А выглядит так, словно ей хочется кричать.

Миша ничего на это не ответил, продолжая хмуро разглядывать массив острых линий торгового центра. Его архитектура напоминала юноше огромный зиккурат, кошмарный монумент древности, созданный во славу мертвеца. Сколько таких зиккуратов стояло по всему городу, не счесть, а люди ходили в них, поклоняясь идолам, принося жертвы. От всего этого тянуло могилой. Мише поплохело.

– Какой-то ты бледный, – Олег с беспокойством посмотрел на подопечного. – Давай отдохнём, мне не нужно, чтобы ты свалился замертво.

– Нет-нет, всё нормально, просто проголодался, – попытка улыбнуться провалилась. – Кстати, смотри, здесь, похоже, уже кто-то есть.

Стеклянные двери были полностью разбиты, а изнутри исходил невнятный шум – смех вперемешку с музыкой.

Музыкой?!

– У них, похоже, работает чёртово электричество, – Олег обернулся к Мише. – Как бы они иначе включили музыку?

– Это же ТЦ, тут наверняка есть какой-нибудь магазин пластинок, или типо того, – Миша пожал плечами. – Пока что из рабочей электроники я видел только твой фонарик.

– Возможно, вполне-таки себе, но ты упускаешь факт того, что для проигрывателя пластинок тоже нужно электричество, – Олег усмехнулся, чувствуя себя победителей.

– Нет, есть же совсем старые, с ручкой, – Миша снял руки с руля. – Подобные магазины любят выставлять напоказ всякую старую хрень.

– Ладно, нам всё равно туда, – проще согласиться и просто поверить. – Давай, закатим велики, незачем их тут бросать.

Под ногами хрустели осколки.

Олег испуганно огляделся и посмотрел наверх – через стеклянный потолок виднелось хмурое небо. Его вдруг окружили высокие стены и огромные пустые пространства, в которых легко потеряться. Так, наверное, ощущает себя ребёнок, теряя из вида мать. Где я? Это игровая площадка, или подлинный кошмар?

Чёрные провалы бутиков выглядели пугающе неестественно. Мужчина подошёл к одному из них, там продавали чай, кажется. Жестяные коробки, стоящие где-то посередине пустоты, загадочно блестели в полутьме, ожидая посетителей. Олег попятился, словно увидел приведение: снующие туда-сюда подростки, хипстеры в идиотских кепках, девушки из маленьких городов пытаются казаться столичными, они любят кофе из «Старбакс».

Этого больше никогда не будет. Не будет суеты, движения, шума жизни. И Олегу, каждый раз снисходительно терпящему показуху, больше не нужно молчать. Милосердие и понимание исчезли вместе с людьми, так что теперь каждый может кричать столько, сколько хочет. Олег ощущал себя загадочным преследователем, но наоборот – рот у него был, вот только кричать уже поздно.

– Поганое место.

Миша сплюнул. Неудачно. Слюна сосулькой повисла на подбородке.

– Веди себя прилично, – бросил Олег. – Не превращайся в скот.

– Понял, извиняюсь, – он вытер рот рукавом и стыдливо обернулся. – Музыка идёт из главного холла.

– Хорошо, будь начеку.

Они оставили свой транспорт, прислонив его к одной из многочисленных витрин.

Именно сейчас, Олег находил их зеркальные поверхности пугающими. Почему он не замечал этого раньше? Странное чувство отчуждённости не покидало его и ранее, когда он ходил вместе с женой за покупками, с любопытством осматривая уставших продавцов и витрины, больше отторгающие, нежели привлекающие. Настоящий портал в мир симулякров, истинное отражение реальности, заменяющее человеку жизнь.

Манекены смотрели на него исподлобья, злобно.

А музыка тем временем становилась всё громче. И как бы не пыталась она заполнить собой всепоглощающую тишину торгового центра, ей удавалось лишь слегка выйти за пределы огненного круга. Перед кофейней собралось двенадцать человек.

«Да, двенадцать» – Олег сощурился.

Они веселились, разговаривали о чём-то, а по центру горел самый настоящий костёр. Судя по первому взгляду, они делали на нём кофе и жарили сосиски. Музыку, как и говорил Михаил, издавал какой-то доисторический прибор.

– Добрый вечер.

Разговоры резко смолкли.

– Добрый день, – к нему, сквозь немую толпу вышел невысокий мужчине в форме охранника. – Рады вас тут видеть, вы пришли за чем-то?

– Да, и будет просто чудесно, если мне не помешают, – Олег старался быть дружелюбным. – Я возьму то, что мне нужно, и быстро уйду, хорошо?

– Не думаю, что кто-нибудь будет против, – охранник оглянулся на других людей, возобновивших веселье. – А что твой друг, или ты говоришь за него?

– Да нет, меня Миша зовут, а его, Олег, – парень протянул свою потную ладонь для рукопожатия. – Я просто с ним ехал.

– Ну, если у вас нет никаких общих дел, то ты мог бы сесть к нам, – охранник слабо пожал руку. – У нас, я надеюсь, весело.

– Нет, у нас дела, – Олег дёрнул напарника на себя. – Нам надо в морг.

– Что? Нет! – Миша вырвался. – Ты о таком не говорил! Я думал, что мы окажемся здесь и… и всё.

Олег немного постоял, задумчиво глядя на него. Потом пожал плечами, выбор – вещь сакральная, и он не вправе отбирать её у человека.

– Хорошо, – Олег ободряюще хлопнул парня по плечу. – Рад был с тобой познакомиться, удачи.

В такой ситуации ты просто разворачиваешься и идёшь дальше. В конце концов, кто для него этот мальчишка? Едва знакомый попутчик, не более.

Надо было быстро со всем разобраться. Пригнать велосипед в строительный магазин, найти проволоку, плоскогубцы и тележку нужного размера, а и, не забыть про лопату. Осталось соединить всё это, и можно будет ехать в больницу, а если быть точным, в морг.

На секунду замешкавшись, Олег продолжил закручивать проволоку. Идея о морге пришла к нему почти сразу после встречи с Кляксой. Его жена. Если никого нет, патологоанатома вероятно тоже, значит, всем должен озаботиться Олег. Завернуть тело в ткань, надо найти красивую, погрузить в тележку и поехать к ближайшему кладбищу. Можно было бы похоронить за церковью при больнице, но он этого не хотел – церкви никогда не вызывали у него доверия.

Пожалуй, невольный напарник поступил правильно, оставшись с местными. Со стариком у него нет не то что будущего, но и завтрашнего дня. Уже сегодня Олег планировал закончить свой земной путь, поэтому могилу нужно было вырыть большую, на две у него могло не хватить сил. В любом случае, это не так страшно, ибо больше ни у кого нет будущего, осталось лишь прошлое. Но и оно удивительным образом стирается из памяти, оставляя после себя сухой песок.

Олег с неудовольствием понял, что почти не помнит прошедшую неделю. Это как когда просыпаешься после глубоко сна и желаешь поделиться впечатлениями со всеми, но через пять минут не можешь понять, снилось ли тебе что-то вообще. В этом ему не виделось никакой мистики, лишь выверты уставшего и одурманенного горем разума.

Когда работа была закончена, он посмотрел на часы.

Точно. Олег хлопнул себя по лбу, часы же на батарейках, они не должны работать.

В любом случае, странная конструкция из тележки и велосипеда выглядела готовой, может, не слишком манёвренной, но это от неё и не требовалось. По внутренним ощущениям, прошло около сорока минут. Время ещё было, так почему бы не посвятить его интеллектуальному занятию? В общем, Олег направился в книжный.

Тут он был всего один, зато ужасно большой, занимающий половину второго этажа. На пути к нему мужчина зашёл в магазин сладостей и преодолел неработающий эскалатор, жуя на ходу переслащенную пастилу. Сверху он мог лучше разглядеть пустой торговый центр, с одинокими лавочками и папоротниками, стоящими между разгромленными магазинами. Битые витрины местами выглядели даже естественно, не хватало только граффити и пустых бутылок.

– А вот и бутылки, – Олег отпихнул мусор в сторону. – А вот и книжный.

Странное желание зайти с ноги быстро погасло, когда он увидел, что стеклянная дверь слегка приоткрыта. Ну что же, в такое место надо заходить с уважением. Аккуратно зайдя внутрь, почти просочившись, Олег замер перед высокими стеллажами, заполненными книгами.

Ну, то есть, здесь были не только книги, разумеется, встречались карты, канцелярия, в самом конце, кажется, находился отдел со школьной формой. Но, так или иначе, место это содержало какой-то колоссальный объём информации, как художественной, так и научной. Исследования, история, приключения, медицина, даже эзотерика.

Напротив блока эзотерики Олег задержался, с улыбкой разглядывая нелепые обложки. Интересно, знали ли все эти потомственные ведьмы и колдуны, что в один прекрасный миг человечество исчезнет? Вопрос конечно риторический, но такие вопросы необходимы, чтобы ещё раз убедиться в свой правоте, потешить самолюбие, так сказать.

Признаваться в этом самому себе не страшно, а так как общество предпочитает коллективное молчание, иного варианта и не предвидится. Олег, бывало, ставил себя выше других, полагая прочтение книг чем-то элитарным. Годы показали, что он был прав так же, как и не прав. Книги, особенно художественные, не делают тебя умнее, но гораздо чаще их можно увидеть в руках именно умных людей. Мысль простая, а потому идиоты, прочитавшие за всю жизнь лишь «Колобка» и «Теремок», любят заявлять об этом на каждом шагу, находя себя самыми хитрыми. Хотя на деле были из того типа людей, что жгут книги, когда нацисты приходят к власти.

– Чтобы такого почитать? – стенд с научной фантастикой был очень кстати. – Сейчас глянем, что вы там понаписали, господа авторы.

Он едва увернулся от удара ножом. Били не очень умело, но быстро и яростно. Нападающий двигался резко, пытаясь сократить дистанцию, но был остановлен метко брошенной книгой. Тяжёлый томик Герберта Уэльса попал прямо в нос, заставляя девушку упасть на пол.

Девушку?!

Пока она стонала от боли на полу, Олег отбросил нож подальше и схватил её за тонкие плечи, чтобы удержать, в случае чего.

– Да не дёргайся ты! – он снял с себя шарф, пытаясь приложить его к кровоточащему носу.

– Не трогай меня, ублюдок, я тебе пальцы откушу! – завизжала она.

– Успокойся! Я тебя не трону, если ты не будешь хвататься за нож! – ему удалось наконец воспользоваться шарфом. – Запрокинь голову, у тебя кровь идёт, курица!

Девушка вдруг обмякла в его руках и расплакалась.

– Обещаете? – на мокром от слёз лице застыло недоверие.

– Обещаю, – Олег вздохнул. – Слово офицера.

– Хорошо, – она шмыгнула носом, проглатывая кровавые сопли. – Хорошо.

– У вас тут есть что-то вроде подсобки? Тебе бы лёд, – мужчина медленно встал, так, чтобы не получить удар в пах.

– Да, пойдёмте.

Попытки подняться самостоятельно не увенчались успехом, поэтому Олег помог ей подняться, заботливо придерживая девушку за локоть. Только сейчас он мог её разглядеть. Совсем маленькая, метр пятьдесят может, длинные чёрные волосы, собранные в хвост, милое острое личико и печальная мудрость в глубоких карих глазах. Интересно, была ли она готова к смерти?

– Ты меня пыталась убить ножом для хлеба, ты знаешь?

Девушка обернулась и подняла взгляд на Олега. Выражение у него было чрезвычайно серьёзное.

– Был бы выбор, – она убрала тряпку от носа, кровь почти перестала идти. – А как зовут вас?

– Олег, – улыбка пересекла лицо, словно трещина. – А тебя?

– Меня Лена зовут, – она улыбнулась в ответ. – А отчество?

– Валерьевич.

– Ну что ж, Олег Валерьевич, рада знакомству, – к нему протянулась требовательная рука. – Можете вернуть нож, я видела, вы его взяли.

– Могу, но учти, попытаешься ещё раз превратить меня в нарезной батон, я уже тебе кровь останавливать не буду, – нож был сзади, за ремнём. – Что, есть от кого защищаться      ?

– Угу, как только вернёте нож, я вам расскажу, – как только девочке вернулась её игрушка, она заулыбалась. – Вы видели людей внизу?

Он сел за низкий столик в небольшой каморке для персонала, тут были раковина, холодильник, а судя по вешалке и двум шкафам чуть дальше, была и раздевалка. Пока девушка приводила себя в порядок, умывала лицо и прикладывала лёд, мужчина думал над ответом.

– Видел, мне они не понравились, – Олег закинул ногу на ногу. – И главный у них этот странный тип – охранник.

– Да, – Лена печально кивнула. – Меня старшая попросила прийти пораньше. Нужно было помочь ей сегодня, и тогда бы я получила дополнительный выходной, но когда я проснулась по будильнику и не обнаружила сестру в соседней комнате…

– Понимаю, ты начала искать сестру, обнаружила, что электрические приборы не работают, пыталась безуспешно реанимировать телефон, после чего пошла на работу.

– Верно, – она снова кивнула. – Здесь был только этот охранник, и он, он… он домогался меня. Я отбилась и убежала сюда, в свой отдел. Отсюда есть выход на пожарную лестницу, но я решила остаться, думала, кто-то из девочек обязательно должен прийти, ведь не одна же я такая. Ну и, никто не пришёл, конечно, кроме этих ублюдков. Видимо охранник их надоумил разжечь костёр книгами. Эти дикари были очень настойчивы, поэтому я порезала одного из них и спряталась.

– И поэтому же бросилась на меня, – Олег задумчиво хмурился, наблюдая за тем, как она высмаркивается в платок. – Что ж, смело и глупо, однозначно.

– Простите меня, Олег Валерьевич, – опять заблестели слёзы. – Что мне ещё оставалось делать? Близкие пропали, никого нет, ничего непонятно, какой-то охранник пытается изнасиловать, а потом его дикая свора приходит сюда, как коричневая чума, за топливом для своего фанатизма!

– Почему же перестала сопротивляться, когда я тебя схватил, – он приблизил к ней своё лицо, – может я тоже насильник?

– Ну зачем вы так, – Лена тяжело сглотнула. – Глаза у вас добрые, вы бы не стали. Я верю.

– Хм, – Олег продолжал задумчиво потирать подбородок. – Что мне стоит знать о компании внизу?

– У охранника есть пистолет, – страх. – Я слышала два выстрела, это точно, и видела кобуру.

– Кобуру я тоже видел, но трупов не было, может просто бесились?

– Нет, нет, они все резко умолкали, когда звучал выстрел, а потом продолжали веселье, – девушка сидела, поджав под себя ноги. – Они громили витрины.

– Знаешь, что, – Олег встал, – уходи отсюда, а я с ними разберусь. Мне ещё надо одного парня оттуда забрать, думаю, ему там не место.

– А может не надо? – жалобно спросила Лена, поднимаясь следом.

– Там у входа, где отдел с корейской косметикой, лежит хороший велосипед, может хватать его и уматывай отсюда, как можно дальше, обещаешь мне? – что ж, иногда в наши сердца стучится милосердие.

– Хорошо, – руки её дрожали. – Слово офицера.

– Вот и молодец, – Олег по-отечески растрепал чёрные волосы. – Тебе ещё жить и жить, а меня, старика, уже не жалко.

Стойка с топорами как будто только его и дожидалась.

Он стоял над ней мрачный, потирая сухие руки с проступившими венами. Решил выбрать небольшой туристический топор, с толстым обухом и удобной резиновой ручкой. Самое главное, что его легко было спрятать в широком рукаве парки и также легко достать.

Немного страшно конечно, но когда в такие моменты ему не было страшно? Нужно настроиться, убивать людей не так-то просто, как может показаться, особенно, когда в руках нет автомата. Это всегда напоминало ему чёрно-белый фильм, без слов, без звука, только эмоция. Можно услышать и противоположное мнение о бое, некоторые считают это битвой умов, кто кого переиграет в прятки и чудесную дворовую игру «Кинь камень». Надо понимать, в роли камня здесь выступают гранаты.

– Скоты, мерзавцы, подонки!

Но нет ничего страшнее человека, думалось Олегу, уподобившемуся зверю.

– Сволочи, твари, выблядки, – продолжал бормотать он.

Зачем ему всё это? Девочка спокойно уйдёт, а он мог бы отправиться по своим, никому не нужным делам, совершенно один, без балласта в виде худого студента. Но что-то внутри него требовало крови под видом справедливости, и Олег не хотел противиться. Наверное, сегодня наступил тот самый день, когда он спустит с поводка свою дикость, как спустили они, наивно полагая себя невиновными.

– Негодяи, уроды, подонки… – он на секунду остановился. – Подонки уже были… Говно!

Вот так неплохо, да. Натянув на руки крепкие бойцовские перчатки, чтобы не выбить костяшки, Олег захватил с собой ещё одну маленькую, но очень полезную вещь – короткий выкидной нож. Таким без труда можно заколоть человека, как свинью.

Выстрел заставил пригнуться.

Никакой реакции. Далёкий весёлый смех оставался на удивление стойким, напоминая комариный писк.

Олег напряжённо огляделся по сторонам, опасаясь слежки. Не заметил ли кто его высокую фигуру в тёмных углах магазина? Однако коридоры торгового центра были безмолвны, оставлены на волю злобному ветру, гудящему в стёклах пустых галерей.

Раз.

Раз. Два.

– Тебе что надо?

Трудно сохранять спокойствие в такой ситуации.

– Я пришёл за своим другом, за Мишей, – Олег стоял непринуждённо.

– Слушай, Олег, отстань, ладно? – Миша, весело болтавший до этого с какой-то девицей, весь напрягся. – Оставь меня в покое!

– Ты слышал, старик, – охранник подошёл ближе, угрожающе выпятив грудь. – Проваливай.

– Я хотя бы не лысый в свои пятьдесят два. Скольких ты убил за сегодня? – Олег оглядел притихшую толпу. – Вас было двенадцать, не считая моего товарища, куда делся последний? Вышел за сигаретами и не вернулся?

– Давай ты лучше уйдёшь отсюда, по-хорошему, – лысый положил руку на кобуру.

– Я слышал выстрел, ты убийца, – нужно сохранять спокойствие. – Скажи мне, зачем?

– Тебе не понять, – охранник покачал головой. – Ты не знаешь, что такое отчаяние. Эти люди не хотели жить и попросили меня сделать всё быстро. Это акт милосердия.

– Когда мать топит новорождённого, это тоже милосердие? Она избавляет его от грядущих страданий, видимо. Когда врач незаконно делает эвтаназию, он тоже совершает акт милосердия? – Олег сплюнул. – Лишь отговорки.

– Тебе не понять, – правая рука у него напряглась, пальцы заиграли на курке. – Ты и не знал видимо настоящего милосердия, поэтому иди на хуй.

– Иди на хуй! Иди на хуй! – скандировали люди вокруг.

Они ненавидели его. Удивительно, как человеческий мозг быстро выбирает себе стратегию поведения – не прошло и одного дня, как люди сбились в полудикие стаи, размышляющие о морали. Странно, но ничего, Олег вернёт им цивилизацию.

– Да? А может ты, туда пойдёшь?

Рукоять топора скользнула в руку, как родная. Олег нанёс удар снизу-вверх, прямо в челюсть. Зубы охранника со щелчком сомкнулись, а сам он отшатнулся, развернувшись на все сто восемьдесят. Мужчина остановился, зажимая рот рукой. На пол упало несколько капель тёмной крови.

Олег сблизился и нанёс короткий, но сокрушительный удар по затылку, проламывая голову.

Женские крики наполнили воздух. Лысый упал на грудь, нелепо выставив свой обвисший зад. Он судорожно сучил ногами, пытаясь, видимо, подняться, и приглушённо хрипел. Пальцы его, как черви, пробрались в рану, выдавливая что-то вроде крови. Зрелище было до того отвратительное, что Олег решил положить ему конец, подошёл и ударил ещё два раза, раскалывая череп, как арбуз. Немного мозгов вытекло на пол мерзкой жижей.

Что он знает о милосердии? Видимо, ничего.

– Ну что, сучки, кто-нибудь ещё хочет повыёбываться? – люди поражённо разглядывали кровь на его лице. – Давайте, ну же!

– Пиздец тебе, – кто-то выхватил из костра кочергу.

– Тварь, мы тебя порешаем! – применение нашлось и стульям.

– Гнида, ты за всё ответишь… – блеснул нож.

– Да ну, валим! – некоторые оказались благоразумнее.

– Девочки, подходите по одной, – улыбнулся Олег.

– А-а-а-а-а-а-а! – кочерга описала свистящую дугу.

Олег нырнул парню под руку и рубанул по шее.

Ещё несколько шагов были пройдены, словно в трансе. Едва зажимая рану рукой, уже почти труп, выронил своё оружие и рухнул, провожая убийцу вопросительным взглядом.

Стул угодил прямо в лицо Олега, больно мазнув по веку. Слепо отмахнувшись, он получил уже вторым, прямо по рукам.

Топор оказался на полу.

– Давайте, окружайте его, – тип с ножом был по смелее остальных. – Он без оружия!

Олег схватил пустой шампур со стола и ударил им одного из любителей стульев, прямо в глаз. Тот неловко покачнулся, пытаясь ощупать инородный предмет, после чего завалился прямо в костёр.

«Ещё пятеро» – мужчина пятился, пытаясь выгадать момент. – «Немало»

Лёгкого тычка в лицо хватило парню с поленом, чтобы принять правильное решение и сбежать, зажимая кровоточащий нос пальцами, а вот его друг оказался крепче. Он отмахивался ножом так резво, что даже успел поранить стоящего рядом. Бедняга от неожиданности споткнулся и упал в крепкие объятья Олега, незатейливо сломавшего ему шею.

– Сука, ты за Серёжу ответишь! – истеричные крики из-за спины, не предвещали ничего хорошего.

Сильнейший удар в спину сбил Олега с ног. Перед глазами всё плыло. Он попытался отползти куда-то на четвереньках, но его противники были не совсем тупы и скопом набросились на неподвижного мужчину.

Оставалось только прикрывать голову от ударов ногами, этому Олег научился в армии, попутно пытаясь достать из кармана нож. Может он и действовал технично, но возраст давал о себе знать: каждый удар был, как два, а о суставах и говорить нечего – интересно, конечности будут сгибаться, если он вдруг выживет?

– Давайте заканчивать, – парень с ножом оттолкнул остальных и нагнулся к Олегу. – Надо его добить.

Ох и зря. Лезвие со щелчком встало в боевое положение и незамедлительно оказалось у смельчака в груди. Лишь лёгкий выдох был слышен двум другим, прежде чем нож замелькал в теле.

Происходящее напоминало Олегу мясную лавку. Ему довелось поработать в разных местах, и он прекрасно помнил, как с точно таким же остервенением резал свиные туши. Тогда он, совсем подросток, и не думал, наверное, что будет наносить человеку беспорядочные удары в шею, в странной попытке отрезать голову.

Они хотели оттащить его, после безуспешных попыток выбить нож, и им это удалось. Выкидуха осталась прямо там, в тощей шее, напоминая о незавершённом деле.

Дикий, нечеловеческий рык, прибавил ему сил, и он раскидал их в разные стороны. Его мутило, Олег опёрся на прилавок кофейни, задумчиво разглядывая разноцветные пакеты кофе, стоящие наверху. Рвота, но лишь желчью. Надо было развернуться, ещё ничего не закончено.

Подошедшего молодчика, уже не первой свежести, встретил тяжёлый кулак. Вторая рука не дала убежать, схватив за ворот рубашки, пока первая не нанесла очередной удар. Несколько зубов живописно отлетели в сторону стаканчика с одноразовыми ложками. Олег впечатал его лицо в прилавок, от чего кровь и рвота забрызгали пустое стекло для выпечки. Раз.

– Считаем вместе! – оскал изуродовал побитое лицо. – Два!

Новый удар был сокрушительнее предыдущего, о чём сообщил громкий хруст.

– Три! – последний из бойцов схватил его со спины, пытаясь, видимо, повалить.

Олег простым приёмом перекинул парня на пол, пока его товарищ отдыхал на стойке.

– Хуёво ты считаешь, – весь немалый вес переместился на грудь. – После двух идёт два с половиной.

Неудачник начал задыхаться. Олег где-то слышал, что смерть от асфиксии самая страшная, может оно и так, он в подробности не вдавался, но смотреть на медленную смерть всегда неприятно. Ускорение процесса в виде двух рук, сцепившихся на шее, изрядно помогло. Олег так сильно сжал руки, что кожа заскрипела, а сам несчастный посинел, отчаянно стуча по полу слабеющими руками.

Через минуту всё было кончено.

Подняться, отряхнуться, вытереть рот рукавом. Не очень сложно, верно? Пока да, но через некоторое время у него будет болеть всё, что только может.

Огонь костра активно пожирал одежду мертвеца, уже принявшись за его лицо. Оранжевое пламя лизало пухлые щёки убитого – большая сосиска, нанизанная на шампур. Надо же…

– …людей убивать всё также просто, – руки у Олега были по локоть в крови.

– Не двигайся, ты на мушке!

Знакомый голос.

– Точно не двигаться? – Олег развернулся и поднял руки.

– Точно, – мрачно кивнул Миша, направивший на него пистолет. – Иначе я тебе мозги вынесу.

– Зачем? – удивительное спокойствие посетило Олега.

– Ты ебанулся! Зачем было всех убивать?! – крик был надрывным, в глазах блестели слёзы. – Ради чего?!

– Ну, они озверели, – Олег пожал плечами, его душил смех. – А с дикарями не разговаривают. Их истребляют. Да и, как там сказал лысый? Это акт милосердия.

– Какая разница? – вздох вышел обречённым. – Ты же не такой, ты не зверь!

– Я был таким, – Олег с досадой разглядел убранный предохранитель. – Знаешь, когда мир летит в пизду, твой личный мир, защитный слой, за которым ты прятался от посторонних и близких людей, стирается. В тебе, это стоит признать, существует два человека: ты-настоящий и ты-внешний. Просто сейчас во втором нет никакого толка. Он утерян.

– Ты не прав, – Миша выглядел раздавленным. – Ты сам решаешь, от чего отказываться. И если это человечность, что ж, удачной дороги в ад.

Исполнено было молниеносно. Миша приставил пистолет к виску и выстрелил.

– Ради чего? – Олег не понимал. – Зачем?

Хорошо, что поблизости оказался удобный стул. Мужчина устало на него опустился, потирая саднящие бока. Он надеялся, что жена не наблюдает за ним с неба, поражаясь поступкам мужа. Ему было бы стыдно. Миша лежал на полу как-то странно, враскорячку. Глаза у него были красные, на выкате.

«Какая глупая смерть» – Олег склонил голову набок. – «Этому парню определённо не хватало милосердия к самому себе»

Впрочем, Олег ничем не лучше.

– Олег Валерьевич! – крик заставил его обернуться. – С вами всё в порядке?!

Откуда не возьмись, появилась та милая девушка, Лена, кажется. Он вспоминал её с трудом, как будто прошло не полчаса, а целая неделя, месяц даже. Что она здесь забыла? Пришла посмотреть на расправу или на победителей?

– Я пришла помочь… – лицо её то бледнело, то зеленело. – Опоздала…

Лену вырвало на бездыханное тело задушенного. Широко раскрытые мёртвые глаза, посмотрели на неё с укором.

– Я уже со всем разобрался, – Олег обвёл рукой побоище. – Было не трудно.

– Ладно, – она сплюнула, потом перевела взгляд на его лицо. – Спасибо вам.

– Пожалуйста, всегда пожалуйста, – как же тяжело ему было подняться. – Мне пора, да и ты, давно должна была уйти.

– Я хотела помочь, – бледность ей не шла. – Собиралась с силам.

– Понимаю, – он хлопнул девушку по плечу, оставляя кровавый отпечаток на белом свитере. – Всего тебе хорошего. Прощай.

– А можно я с вами поеду?

«Столько мольбы» – Олег нахмурился. – «Нет»

– Нет, – он свёл брови ещё ближе. – Нам не по пути.

– Хорошо, извините, – прошептала Лена, до дрожи сжимая в руках свой нож. – Вы мне правда очень помогли, спасибо.

– Что за мир, в котором мы живём, а? Убийца выслушивает благодарности, – усмешка сняла боль. – Похоже, все действительно сошли с ума.

Она не ответила, быстро развернулась и засеменила прочь. Остановилась лишь на повороте. Всё тело её напряглось и вытянулось, как у вставшей на дыбы кошки. Несколько медленных шагов назад, словно впереди разверзлась бездна.

А потом появилась Клякса.

Олег ошибался, определяя её рост двумя жалкими метрами. Три, не меньше. Теперь он мог рассмотреть эту тварь вблизи: склизкая чёрная масса вся перекатывалось, как у гусеницы, а поверхность её усеивали фиолетовые точки, мерцающие во тьме тела. Олег заглянул в белые провалы глаз, глубокие, без дна. Кошмар наяву.

– Эм, здравствуйте? – испуганный писк привёл его в чувство. – Здравствуйте!

Клякса ничего не ответила. Она вдруг накинулась на девушку, полностью покрывая собой, пока та беззвучно не растворилась в океане чёрной материи.

Олег закричал.

Глава 4. В могиле

Больница встретила его неприветливо.

Олег заехал со стороны приёмного покоя, через шлагбаум, который пришлось поднимать вручную. Пошёл дождь.

Дорогу к моргу, он, к сожалению, запомнил хорошо. Здание находилось у самого края – изгой. Бежевый кирпич и решётки на старых деревянных окнах казались до боли знакомыми. Подобный образом, выглядела большая часть зданий любой российской больницы. Иногда попадались варианты с идиотской белой плиткой, но в основном ею были облицованы внутренности – попытка скрыть уродство.

Старый, местами битый асфальт мог бы ещё сильнее мешать передвижению, но Олег с такой яростью толкал вперёд свой импровизированный транспорт, что выбоины не казались ему проблемой. Надо сказать, что управлять велосипедом с телегой было сложнее, чем машиной: тормозить сложно, управляемость низкая, а если разогнался, то будь готов к аварии.

«Это действительно тебя сейчас волнует?» – тяжёлые мысли нахлынули с новой силой.

Нет, к сожалению.

Дверь была приветливо открыта. Олег снял капюшон и отряхнулся, как мокрая собака, чтобы не устраивать в здании потоп. Стоило зайти внутрь и прикрыть за собой дверь, как шум дождя резко стих, только глухо стучали по крыше капли.

– Есть тут кто?

– Есть! – крик раздался откуда-то из глубины. – Сейчас подойду!

«Как темно» – Олег достал фонарик. – «Надеюсь, ты ещё работаешь, дружище»

Луч света разогнал мрак помещения и выхватил несколько столов с телами. Они были завёрнуты в плотную белую ткань и перевязаны верёвкой, видимо, для надёжности.

– Добрый день, человек с фонариком, – к нему вышел крепкий мужчина средних лет, в грязном фартуке и халате. – А я вас помню!

– Всё верно, я уже был вчера, приходил на опознание, – сказать это было непросто.

– Кажется, ваша жена… сбила машина, так? – он задумчиво огладил густые чёрные усы. – Напомните ФИО.

– Шишкина Екатерина Дмитриевна.

– Хм, я её ещё не упаковывал, кажется, – патологоанатом развернулся. – За мной.

– Зачем вы их «упаковываете»? – Олег шёл рядом с врачом.

– Эти трупы никому не нужны, понимаете? – он развёл руками. – Их, скорее всего, никто не заберёт, хотя я и очень на это надеюсь. Вы вот пришли, может ещё кто заглянет на огонёк. Ну а если не заглянет, то я их похороню, у нас тут церковь есть.

– Значит, выполняете свою работу до последнего? – Олег был приятно удивлён. – Это вызывает уважение.

– Не стоит, я просто выполняю свой профессиональный долг, – сухо заметил врач. – Когда человек вдруг становится неподвижным куском мяса, лишённого жизни, к нему пропадает интерес. Родственникам неприятен мертвец, это словно злой двойник человека, которого ты любил, понимаете?

– Не знаю, мне не противна моя жена, – Олег сморгнул слёзы.

– Позвольте предположить? Вы видели разные смерти? – они подошли к настежь открытым дверям трупохранилища. – И кошмарные, я так думаю, тоже.

– Вы правы, – Олег шмыгнул носом. – К сожалению.

– Ну вот, люди, которые видели смерть ранее, воспринимаю такие места иначе, да и саму смерть тоже, – патологоанатом пожевал губы. – Людям противна смерть хотя бы потому, что она неизбежна. Для человека естественно цепляться за иллюзорное ощущение вечности. Думаете, почему старики регулярно наводняют собою поликлиники? Они бы и не ходили, не слушали врачей, не верили диагнозам, но они хотят жить. Смотрят на календарь и думают: «Сколько понедельников мне осталось?».

– Странно конечно, я вот, лично, никогда смерти не боялся, – здесь было холоднее, чем на улице, на столе лежал самодельный факел, с трудом освещая комнату. – Человек ведь познаёт её в самом детстве.

– Вы имеете в виду, когда умирают престарелые родственники? – приподнятая бровь выглядела забавно.

– Нет, когда он сам кого-то убивает, – Олег огляделся. – Давайте достанем мою жену.

– Давайте, – вздох вышел тяжёлым. – Ваш фонарик просто спасение, оставите мне его, как закончим? Подкатывайте сюда!

– Разумеется, – Олег хмуро разглядывал дверцу морозильной камеры. – Ну что, достаём?

Странно.

Мужчина задумчиво разглядывал её лицо. Грусть куда-то ушла. Удивительным казалось ему то, что она выглядела безмятежной, несмотря на страшные переломы.

– Они кажутся такими спокойными в смерти, – прошептал врач. – Ей занимался наш судмедэксперт, потом уже сюда, на хранение.

– Это уже не важно, – Олег попытался переложить тело, но свежие синяки о себе напомнили. – Поможете?

Вдвоём они сумели переместить голую Екатерину на каталку. Олег стиснул зубы, чтобы не закричать от боли и ужаса.

– Знаете, меня всегда поражало ваше безразличие, – патологоанатом снова приподнял бровь. – Ну, легендарный врачебный цинизм.

– Уверяю вас, далеко не все врачи такие, – он подошёл к окну и взял с подоконника кипу простыней, моток бечёвки лежал на маленьком столике рядом. – Но здоровый цинизм должен присутствовать, это необходимо. Подумайте сами, смог бы я так просто смотреть на чужую голую жену, даже мёртвую, не будь мне плевать? Нет, конечно. Пациент всегда тело. Живое или мёртвое, не так важно. Ты не сопереживаешь телу, потому что тело это просто безобразная, медленно гниющая оболочка. А потом просто делаешь, что нужно: лечишь тело, вскрываешь, что-то удаляешь. Человек – это в первую очередь душа. А здесь её больше нет.

– Больше нет, – согласился Олег. – Я сегодня убил нескольких подонков. Они были не настолько плохи, чтобы их убивать, но я всё же убил. И мне плевать.

– Сомневаюсь, что вам плевать, но переубеждать не буду, – врач сунул руки в карманы халата. – Мне начинает казаться, что всё это ад. Бог оставил нас специально.

– Почему? – Олег кинул взгляд на застывшие часы у окна.

– Смерть. Не так важно, кем ты был при жизни, праведником или грешником, тебя всё равно ждёт могила. Это общеизвестно. Поэтому мы ходим в церковь ставить свечки, чтобы отмолить грех. Приносим жертву этому кровавому Богу, ради вероятности встретить своё посмертие не так дерьмово. А грешникам всё равно. Они наслаждаются жизнью потому что знают, впереди их всё равно ждёт наказание. И вдруг мир исчезает. Приходит долгожданное наказание, но не после смерти, а сейчас, как бы наяву. Разве одиночество не самая кошмарная пытка? Ведь в нём мы теряем свою человечность, теряем бессмертную душу, становимся зверьми… Простите.

– Нет-нет, я вас понимаю, – дождь за окном усилился. – Значит, вы думаете, что мы наказанные грешники?

– Именно так, мой друг, именно, – усы заплясали на лице, патологоанатом улыбнулся. – Так что, если вы действительно убили тех людей сегодня, то оказали им большую услугу. Можно сказать, проявили милосердие.

– Ну что ж, боюсь, мы никогда этого не узнаем.

– Смиритесь, – круги под глазами, похоже, были его ежедневным макияжем. – За работу.

Вдвоём они управились достаточно быстро, минут за десять может. И теперь жена Олега, а точнее, её труп, напоминал мумию из музея. Лицо мужчина решил закрыть, чтобы не ощущать себя настолько паршиво. Они стояли и молчали, думая каждый о своём. Олег вот, разглядывал нагромождения инструментов в смешных мини-ванночках, названия которым не знал. Такое состояние периодически приходит к каждому, кто хоть раз вставал по утрам и некоторое время смотрел в потолок или стену. Термин «кратковременное отупение», как ему казалось, подходил просто замечательно. Уважаемый патологоанатом же предпочитал называть это по-хирургически – задумчивым ковырянием в ране.

Так или иначе, но нужно было идти. Олегу уж точно. Он молча протянул руку. Руку так же молча пожали.

– Спасибо, мне пора, – Олег вручил неожиданному помощнику фонарик и схватился за каталку. – Рад был познакомиться, хоть и обстоятельства печальны.

– Как оно обычно и бывает, – врач выдавил из себя улыбку. – Удачи вам.

– И вам, – короткого кивка было вполне достаточно.

Он вывез каталку на улицу, к своему велосипеду-тачке, и аккуратно переложил тело так, чтобы ноги или голова не торчали. Дождь немного стих, но для осени это временное явление. Под крышей, спасаясь от воды, сидели два мокрых, нахохлившихся голубя. Их грязно-серый окрас соответствовал печальному небу, а общий вид напоминал Олегу о нём самом. Такие же битые жизнью, уставшие и наверняка голодные. Никакая бабка теперь не будет кормить городских крыс у подъезда, они предоставлены сами себе. Конечно, можно радостно обосрать все машины в округе, но вряд ли это принесёт прежнее удовольствие.

Олег смахнул мокрые волосы набок и набрал в рот побольше поганой, кислой слюны. Плевок получился знатный, достав аж до бетонного бордюра, огораживающего одну единственную жёлтую берёзу. Чуть дальше этого странного островка природы стояли скамейки, прямо напротив родильного отделения. Насквозь промокшая бумажка на одной из них громогласно объявляла: «НЕ САДИТЬСЯ, ПОКРАШЕНО!».

– Мило, – Олег угрюмо смотрел чуть дальше роддома, на белокаменную церковь с голубым куполом. – За что же ты меня не любишь?

Выехать с территории больницы оказалось несколько сложнее. И дело даже не в грузе, а огромных лужах, которые приходилось преодолевать медленно, чтобы не искупаться в грязной холодной воде.

Остановившись, Олег развернулся и замахал руками.

– Прощайте!

Провалы окон молчали.

– Прощайте!

Одинокая берёза беззвучно качнулась.

– Прощайте!

Голуби оставались немы.

– Снова ты… оставь меня уже в покое! – крикнул он чёрной фигурой вдалеке.

На небе сверкнула молния.

Когда Клякса поглотила девочку, Олег уже было думал, что сейчас наступит его очередь, но тварь не двигалась. Может, переваривала, он не знал, но паузой воспользовался. А теперь винил себя за трусость. Ради незнакомой девушки он убил несколько человек, а на любой удар по этому существу у него не нашлось сил. Можно бесконечно придумывать отговорки, но правда заключается в простой истине – страхе неизвестного. Чем больше ты не понимаешь, тем больше у этого чего-то превосходства над тобой.

Не время для сожалений, его ждало городское кладбище.

Буквально час назад на улицах ещё можно было встретить редких людей, но сейчас город вновь вымер. Осталась только вездесущая вода, грязь и жёлтые листья. Впрочем, ему нравилась осень. Несмотря на капризную погоду и пронизывающий ветер, это было самое чудесное, поэтичное время года. Что-то прекрасное виделось мужчине в процессе смерти природы. Именно постепенное угасание жизни, выраженное в осени, поражало Олега больше всего. Он не раз видел, как медленно и страшно умирает человек – не сравнить с красотой опадающий листьев и капель дождя на стекле.

Наверное, потому осень и была хороша, что была бессмертна.

Олег прибавил скорости, хотя ноги уже отваливались. Когда тебя преследуют, ощущение времени совсем теряется. Сколько прошло? Час? Два? Будь ещё хоть кто рядом, такого вопроса бы не возникло, но патологоанатом был прав. Мы теряем себя, когда одиноки. Потеря общества равносильна потере цивилизованности, определяющей наше сознание.

На этом кладбище он ещё не бывал, но хорошо знал, где оно находится. Олегу всегда казалось странным, хоронить человека в черте города, здесь весь нет полноценного единения с землёй. Что может дать отравленная почва и грязная вода? Смысл похорон для него заключался в абсолютной чистоте, возвращению к первоначалу. А город место грязное. Впрочем, сейчас у него не было выбора, учитывая целый ряд факторов.

Городское кладбище.

Немаленькая территория, окружённая железным забором, могла похвастаться несколькими унылыми зданиями у кованых ворот и облупившейся краской на фонарных столбах. Только вот, ни похоронное бюро, ни даже свет, ему были не нужны. Сейчас нужно поискать заранее подготовленную яму, а такая наверняка есть, пока ещё есть какой-то намёк на свет.

Ворота открылись совершенно беззвучно, Олег даже перепроверил. Что ж, он в доме скорби, неудивительно, все должны вести себя тихо. Узкая асфальтовая дорожка вела вглубь кладбища, скрываясь за раскидистыми елями.

Вдруг, в груди у него защемило. Со стороны сердца возникла пугающе сильная боль, распространяющаяся волнами. В этом месте у него пульсировало так сильно, что Олег прижал к ней руку, пытаясь хоть как-то усмирить. В глаза потемнело, затем он, кажется, упал.

Я умер?

Спустился с неба рваный плащ,

И с ним пришёл далёкий плач.

А в бусинках-глазах вся суть

В одно мгновенье промелькнула,

Слуга, быть может, Вельзевула?

Не стоит, ворон, крылья гнуть,

Устанешь ты меня тянуть,

Хоть честь давно и потонула.

«Я друг тебе, что тут дурного?», –

Сказал он мягко, – что за тон?!

В ушах как колокольный звон.

«Врагом считаешь? То не ново,

Не ожидал, поверь, другого,

И всё же твой не слышу стон».

Взглянул угрюмо на него.

Что за слепец, не видит разве,

Душа моя подобна язве,

И в ней как нерв оголено,

Любви недавней, полотно.

Был верен только этой клятве.

«Ты, вижу, сильно напряжён.

Вези её, за мною следуй,

Пока ты здесь, свой страх исследуй!» –

Хоть Ворон смертью окружён,

И сам, похоже, прокажён,

Но не был вовсе привередой.

Бывает разве в смерти вкус?

Нелепо умер – недостоин?

Тогда Олег совсем не воин.

Всё глупость это, я не трус,

Над трудностями лишь смеюсь,

В броне моей не счесть пробоин!

Вокруг гляжу, гранит повсюду,

Что как Уральских гор чреда -

Давно их веха прожита.

Смотреть, пожалуй, я не буду,

И так я взял у жизни ссуду,

Не зная перед ней стыда.

Пусть Бог не видит, но так грешно,

Забыть… Не это ли кошмар?

Как будто пьяный был угар.

Похмелье жизни неизбежно,

Но стоит ли так жить небрежно,

В последний свой прилечь драккар?

Хоть царствует могилы мрак,

Здесь живы все и живы будут,

Пока все люди не забудут,

Кто их ценил за просто так,

И даже тех, кто был им враг -

В воспоминаньях все пребудут.

«Чего застыл?! Толкай тележку!» –

Сказал нелепый постовой,

В ветвях усевшись надо мной, –

«Ты знаешь, не люблю я спешку», –

Раздвинул губы я в усмешке,

Пропитанной сатирой злой.

«Ты стал шутом? Уйми сатиру,

Серьёзен я, весь путь увидел» -

Как так, я что, его обидел?

«Укол твой адресован миру?

Изволь убрать свою рапиру,

Ведь каждый шаг давно предвидел»

«Прошу прощенья, был неправ,

Чуть дальше ехать или как?» -

Спросил по-детски, как дурак.

«Свернув направо, вдоль дубрав,

Взберись на холм высоких трав,

Стоять там будет крестный знак»

В ответ лишь грустно я вздохну:

«И это нам? Как тихо… славно!

И эпитафии? Забавно!»

В руках держу свою жену,

Как будто в сонном та плену,

Тот сон ведь вечным стал недавно.

Взлетел, на камень тень легла:

«Не скажешь речи? Пары слов?

Ты в путь уже давно готов»

В земле, что сожжена дотла,

Трава могильная взросла,

Унылым стеблем, средь кустов.

«Так в чём же смысл, мне укажи?

Ведь только ты меня услышишь,

И что, слова мои запишешь?

Пустяк! Нам лучше возложи,

Гвоздик посмертных, что свежи,

И возлагай, пока ты дышишь».

Коснулся бледных нежных губ,

И бросив тело вниз, к корням,

Я честь отдал тугим ветвям,

Они прикрыли хладный труп,

Склонилась ель, в печали дуб.

Спокойно будет ли костям?

Жаль – мне привычна боль утрат.

Не стоит плакать, слёзы – чушь,

Вам это скажет всякий муж,

Кто был научен, как солдат,

Что стойкость – основной догмат,

Всю нежность прячет в сердца глушь.

Спустился к ней, в объятья смерти,

И рядом лёг, лишь в яме стылой

Окончен путь, теперь с любимой.

Наверх смотрю – повсюду черти,

Нам говорили: «В них не верьте!»

Туманен облик их незримый.

Глаза прикрыв, уснул мгновенно,

Во времени застыв нетленно.

Олег с трудом открыл слипшиеся глаза.

– Бля… – незнакомый потолок. – Я где?

Помещение выглядело технологично.

– Хай-тек, – подсказал он сам себе. – А это что?

Он был подключён к какой-то системе: трубки, датчики, монитор такой интересный. Олег давно в больнице не лежал, может его наконец положили? А что если всё произошедшее было просто сном?

– Доброе утро, Олег Валерьевич.

В палату зашло нечто.

Высокое белокожее человекоподобное существо в бордовой одежде, напоминающей военную форму. Метра два, кажется, а ведь только сейчас Олег обратил внимание на циклопическую высоту потолков и размер кровати. Гуманоид этот был абсолютно лысым и только отдалённо напоминал человека: голова какая-то овальная, руки с ногами кажется многосуставные, только глаза более или менее нормальные. Тем не менее, их у него четыре, больших, с крестообразными зрачками. Широкий рот был приоткрыт, демонстрируя ряд острых зубов, может, у него заложен нос? Вряд ли, носа вообще не было, зато на ячеистой шее Олег без труда разглядел тонкие полоски жабр.

– Здравствуйте, – Олег проследил за тем, как тот садится напротив. – Знаете, если бы не лишняя пара глаз, то где-нибудь за МКАДом, вы вполне сошли бы за русского – у вас нет акцента.

– Благодарю, – гуманоид улыбнулся. – Прошу меня простить, я не представился – меня зовут Экнет, я ваш лечащий врач и по совместительству, руководитель научного отдела нашего небольшого корабля.

– Вы пришелец, – Экнет кивнул. – Почему слова такие обычные?

– Видите ли, мы с вами разговариваем на русском, поэтому, – улыбочка была противной. – Итак, я хотел бы объяснить вам то, что поможешь в адаптации.

– М-да, – во рту было суше, чем утром первого января. – А можно воды?

– Разумеется, она уже стоит рядом с вами.

И действительно, на прикроватном столике находился высокий, под стать гостю, стакан с водой. Олег сделал глубокий глоток. Вопросов у него было много.

– А что собственно произошло?

– Стоит, пожалуй, начать с ночи прошлого дня, – Экнет закинул ногу на ногу. – Видите ли, мы наблюдаем за человечеством достаточно давно, с момента обнаружения вашей системы.

– Это ни о чём мне не говорит, – ещё один глоток.

– Вы тогда ещё даже государств не сформировали, – пришелец посмотрел на него, как на ребёнка. – Так вот, как старшая раса, мы приняли решение не вмешиваться, пока не наступит угрозы вашего существования. Для понимания, мы поступали так со всеми младшими расами, которые обнаруживали.

– Любопытно, – Олег отставил стакан. – Продолжайте, пожалуйста.

– Как вы можете понять, момент вмешательства настал – ваша звезда, скажем, слишком сильно состарилась, поэтому командование корабля приняло решение эвакуировать с планеты часть жителей. Эвакуированы были все полезные и потенциально полезные для будущих колоний. По расчётам, на Земле должны были остаться лишь генетически неполноценные и недееспособные люди, старики после шестидесяти, а также те, чья мозговая активность содержала «волны отчаяния». В общем, как вы понимаете, все бесполезные. Так или иначе, но задумка не совсем удалась, и всё из-за вас!

– Правда? – Олег искренне удивился. – Вы врёте!

– Просто не говорю всей правды, – улыбка стала шире. – На самом деле, людей этих было четыре. И знаете, что? Вы, вы удивительны!

– Мужчины мне такое обычно не говорят, но ладно, – пожал Олег плечами.

– Нет, серьёзно, пока вы проходили период восстановления после замены сердца, мы изучали ваш мозг и пришли к умопомрачительным выводам! Видите ли, в процессе телепортации жителей Земли, была использована технология, заимствующая энергию из окружающего пространства, вы могли заметить это по отсутствию электричества. Так вот, ваш мозг буквально генерирует блокирующее поле!

– Однако, – Олег задумчиво потёр подбородок. – То есть, я как бы сверхдиэлектрик?

– Не совсем, скорее то самое поле просто захватывает электроны, не давая им захватить вас, – врач, кажется, и сам не совсем понимал механизм. – Самое забавное, что частицы, которые вырабатывает ваш мозг, несколько отличаются от знакомых нашей науки. Всё стало только хуже, когда мы обнаружили второго такого человека в одном с вами городе. Вы встречались с этой девушкой, её зовут Лена.

– Да, я её помню, – странно. – Но как эти частицы вступили друг с другом в резонанс и нарушили эвакуацию людей, если они частицы? Будь эта волна, я бы ещё понял, хотя расстояние и было уж слишком большое.

– Я в этом не слишком разбираюсь, тема для технического отдела, – отмахнулся пришелец. – Главное то, что мы послали за вами, эм… простите, этого слова нет в русском языке. Но вы меня поняли, я уверен. Разумеется, за вами, помимо прочего, наблюдал наш дрон, непрерывно следуя и направляя оператора.

– Понятно, и много успели наснять? – как бы невзначай спросил Олег.

– Достаточно, чтобы вы стали звездой! – Экнет придвинулся. – Вас наверняка ещё навестит капитан, он дополнительно ознакомился с картой жизни и вспомнил, что ему не хватает хороших офицеров.

– Это обязательно? – Олег поморщился.

– Об этом не беспокойтесь, – успокоил его врач. – Однако каждый должен быть полезен – это аксиома. Просто таковы правила жизни, в которой у вас лишь две дороги – либо быть военным, либо в технической сфере, где вы находились последние годы.