Читать книгу Джунгли под кроватью - - Страница 9

Чей-то острый локоть опять впивается в бок, и я молча скриплю зубами. Высокомерных взглядов, презрительных «щегол» и других гадостей я уже наслушался. Передо мной явно не собираются извиняться, и пихаются они специально! По спине и лицу крупными липкими каплями катится пот, делая губы солёными, а жизнь ужасно несправедливой. Даже в джунглях дышать было приятнее. Здесь кажется, что тебя кинули на дно глубокого озера, а когда ты выплываешь, то не можешь вдохнуть и хватаешь ртом пустоту.

Макушка брата постоянно исчезает из виду, ныряя в толпу, как поплавок. Это бесит ещё сильнее. Зачем мы разделились? Ещё и Кая заставила Пашку снять очки, чтобы не привлекал лишнего внимания. А то человек, который едва видит, куда идёт, не кажется подозрительным! Конечно, он не слеп, как крот, но вряд ли сможет отличить меня от того парня, который идёт за его спиной. Сама Кая где-то впереди возглавляет наш отряд надкроватных, но мне её не видно. Слишком мелкая, чтобы выделяться в толпе. Так что мы можем идти вообще не в ту сторону.

Очередной тычок в плечо, и я запинаюсь, подхватываемый потоком людей. Ощущения такие же, как если бы я плыл на надувном скрипучем матрасе по морю, и его ударило волной. Вот же жижа водянистая! То есть люди быстрые. Где теперь искать Пашку и Каю? Мне, конечно, очень интересно изучить мир, посмотреть, какие виды спорта здесь популярны, игры, даже на танцы бы посмотрел! И, может, выучил бы чего-нибудь… Кхм. Но Пашка-то без меня пропадёт!

− Джеймс! – голос брата едва слышен откуда-то слева, но этого достаточно, чтобы сориентироваться.

− Джеймс! – звонкий девчачий голосок вторит брату, и я слышу беспокойство. Неужели эти двое испугались, что я их брошу и уйду искать Мишу сам?

− Иду! – коротко кричу я, размахивая локтями и кулаками. В конце концов, если им всем можно, то почему нельзя мне? Раз, два, локтем по рёбрам! Три, четыре, отдавим ноги! Пять, ше… Ой! Густая мрачная тень накрывает с головой, заслоняет последние проблески солнца. В нашей комнате шкаф ниже этого громилы. От взгляда пронзительных, как у хищника, медовых глаз хочется самому пойти и утопиться. Добровольно. Так безопаснее. И не больно.

− Смотри, куда идёшь! − голос у него грозный, сиплый, как у человека, отсидевшего часов десять зимой на улице в Сибири.

− Простите… − Я пячусь, утопаю в людском потоке, всё дальше и дальше от друзей. Медовый взгляд прилипает ко мне, сверлит, грызёт затылок, шею и спину. Почему-то встреча с леопардом кажется безопаснее, чем с ним. Голоса друзей практически исчезают, когда я второй раз пытаюсь их найти. Теперь я уже не так сильно работаю кулаками и вообще остаюсь очень вежливым мальчиком. Наконец, мне удаётся схватить плечи Пашки и Каи.

− Том, Кая! Я немножко отстал, но…

− Немного? Джеймс, ты потерялся! – Кажется, Кая готова зубами вцепиться мне в шею, чтобы вырвать кусок побольше.

– Я столкнулся с каким-то гигантом. Глаза у него странные, желтые какие-то. Он мешал пройти, поэтому пришлось идти в обход, – ворчу я, пытаясь оправдаться. Ну, заблудился чуток, ну, бывает.

– Большой Т.? Ты умудрился на всём рынке врезаться именно в него? Если вы не доживёте до вечера, то я даже не удивлюсь.

− Я перед ним извинился!

− Йа пелед ним извинився, – противным голоском передразнивает Кая. – Да будь у него плохое настроение, то это было бы последнее, что ты сделал над и под кроватью! Леопард, граф, что дальше? Поставите подножку Мадам?

− Кто такой Большой Т. и что за граф с Мадам? – влезает в разговор Том. Он сильно щурится, пытаясь разглядеть меня, убедиться, что я вернулся со всеми ногами, руками и даже не похож на лепёшку.

− Граф Торелл, он же Большой Т. Самый жестокий, самый верный, самый беспринципный негодяй, который служит Маркизу. Этого вам должно быть достаточно, чтобы в ужасе сжаться и бежать обратно в свои кроватки. Если Большой Т. запомнил твоего глупого братца, то при следующей встрече обязательно потребует плату за оскорбление. Если его ещё не признали четырнадцатым Кошмаром, то только потому, что он сам этого не желает.

– Четырнадцатым Кошмаром? – уточняю я под очередной тычок.

– Сейчас не время для просветительских лекций. Шагаем, нам нужно успеть добраться до Талантов. План помнишь, гений?

− Да, – бурчу в ответ я, припоминая, что она там рассказывала.

Ни слова про верхний мир. Задавать вопросы так, словно нам подойдёт любой талантливый мальчишка, но обязательно не старше восьми лет и светловолосый, потому что наш хозяин сменил шторы в зале и хочет, чтобы его новый Талант гармонично вписался в обстановку. Глупость, конечно, но Кая сказала, что это нормально. Что дальше там было-то?

А! Попросить показать всех, кто подходит. Затем потребовать устроить показ Талантов, стоять со скучающим видом, раскритиковать, никого не купить и уйти к следующему торговцу. Повторять, пока не найдём Мишку. Если нашли, то выразить заинтересованность, сделать лёгкий комплимент, что-то вроде «недурно, но не элитный товар», и начать торговаться. Торговаться громко, с чувством, размахивая руками, чтобы Кая и Том заметили, подошли и включились в эту игру, устроив целый аукцион. Победить должна Кая, потому что только у неё есть деньги. План прост до невозможности и сложен до нереальности.

− Эй вы, или покупайте персики, или валите отсюда! Не то я вас лепреконам сдам! − взрывается лавочник, которому мы всё это время загораживаем обзор. Точнее, закрываем его от покупателей. Не знаю, кто такие лепреконы и чем они страшны, но Кая вытаскивает нас из лавки, схватив за ворот.

Фух, можно передохнуть. Мы медленно шагаем дальше, наконец вынырнув из толпы. Теперь можно немного оглядеться, выдохнуть и собраться. Впрочем, я просто выдыхаю и глазею по сторонам. Некоторые лавочники только-только лениво открываются, а где-то уже вовсю борются за каждую копейку. Точнее, рулат или рулет, а может, вообще ригат. Я не расслышал. Но Кая права: если на этом рынке нет того, что тебе нужно, то нет нигде.

Яркая палатка, кокетливо зазывающая искрящимися на солнце украшениями, проплывает мимо. Лишь краем глаза можно заметить в её тёмном углу ювелира, кропотливо укутывающего золотом светящиеся камни. А вот гончар с подмастерьями вращают свои круги, делая из серой непонятной массы горшки, тарелки, миски и всё, что только приходит им в голову. Следующая палатка дышит на нас невыносимым жаром, который умудряется не спалить всё вокруг. Кузнец орудует щипцами, доставая горящий металл из печи, бросает заготовку в воду. Пар поднимается от бочки и щекочет носы незадачливых зевак, заставляя их чихать.

Впрочем, чихать они могут и приближаясь к следующему торговцу – его лотки полны трав, пряностей, острых специй и чего-то загадочно копошащегося, как стадо личинок. Меня передёргивает, и я оглушительно чихаю, вызывая на себя гнев следующего лавочника, пытающегося усмирить разбушевавшийся клубок скользких тел. А я думал, что только кобру гипнотизируют флейтой. Следом, словно специально, идёт лавка музыкальных инструментов. Фрукты, оружие, одежда, бесформенные груды металла, глина, живность, предсказания и даже что-то вроде кафе с фастфудом. Системы или какого-то логичного направления просто нет. Невозможно угадать следующую лавку. Как здесь ориентируется Кая?

Дважды я наталкиваюсь на взъерошенных мальчишек с мётлами, поднимающих пыль в воздух, а не наводящих хоть какой-то порядок. Однако вскоре лавок становится всё меньше, а шум с каждым шагом всё растёт. Попугаи, выводки белых и серебристых крыс, фиолетовые шимпанзе и даже абсолютно дикая пантера, пытающаяся прогрызть металл своими клычищами. Живность кричит, рычит, шипит, свистит и создаёт отвратительный нестройный хор голосов, напоминающий джунгли. Там было тише. Вскоре звук сменяется другим. Напрягающим, настораживающим, запускающим мурашки по всей коже. Смех. Детский смех, сотнями голосов разливающийся по огромному шатру впереди. Рынок Талантов.

Глубокий вдох, и улыбка приклеивается к моим губам мощнее, чем на суперклей. Кая уже спорит о чём-то с первым продавцом, Пашка исчезает в глубине. Подальше от меня согласно плану. И никто совсем не догадается, что мы с ним знакомы, мы ведь совсем не похожи, ага.

Дети играют. Они смеются, бегают, оживлённо болтают и спорят. А сзади, судя по звукам, кто-то устроил конкурс талантов: слышится пение, подбадривающие крики, общий смех и радость. Они улыбаются. Никто не сидит в слезах, никто не кричит, не пытается сбежать. Кажется даже, что если бы их всех вдруг освободили, то они бы не знали, куда идти. Каждый ребёнок одет в такие же мешки, как и у нас, но разных цветов. Только у одних ребят одежды изрисованы красивыми пейзажами. Наверное, художники.

Они ничего не понимают? Им приказали веселиться? Запудрили головы? Не могли же все разом сойти с ума и добровольно пойти в рабство!

− Вы кого-то ищете? Вам приглянулся кто-то из наших? – весёлый голос тараторит мне прямо в ухо, и я оборачиваюсь. Рядом со мной стоит девушка лет семнадцати. Её улыбка сияет, как мамина новая заколка, и дарит какое-то чувство безопасности. Я улыбаюсь в ответ. Почему то, что должно быть злом, на зло не похоже?

− Да. Мой господин хотел приобрести мальчика, младше десяти лет. Обязательно светловолосого, тёмненьких у него достаточно, а рыжих он не любит. Как-то раз одна рыжая девчонка нагло обокрала его и уволокла несколько его Талантов на рынок, обманом выманив имена. − Я вежливо склоняю голову, радуясь про себя, что не ляпнул глупость.

Или ляпнул. Девушка с волосами рыжее моркови смотрит пристально, словно пытаясь прочитать ответ на все свои вопросы в моих глазах. Я сглатываю отсутствующую слюну. Она притопывает ногой, пока я думаю, как выкручиваться.

− Как хорошо, что это была не я, − рыжая потирает ладошки и с улыбкой показывает рукой себе за спину. − У нас много светленьких. Какие Таланты его интересуют?

− Он не выразил никакого конкретного желания, поэтому я готов посмотреть все варианты, какие у вас есть! – с облегчением чеканю я заготовленную фразу и ныряю в этот омут с головой.