Читать книгу В рассвет перед днем Смерти… - Константин Игнатов - Страница 7

День тот же…

Вечер, за окном начинает смеркаться и длинные, гротескные тени медленно заползают сквозь стекла, вокруг темно, и только слабый оранжевый свет от старомодной лампы разъедает кислотную темноту занимающейся ночи. В комнате сыро, собственно, еще и холодно, и все это, конечно, влияет: давно обсыпавшаяся и никем не тронутая со времен постройки штукатурка, дряхлые половицы и далеко не новые стены – все создает впечатление дикой бедноты, и, увы, так оно и есть. Старый корпус городской больницы, нумера которой, к сожалению я не помню. Вам, мой дорогой читатель, хочется сказать: «Добро пожаловать, тут-то и работает мой главный герой», но боюсь вас серьезно разочаровать – даже самый отъявленный оптимист не сможет разглядеть в этой жуткой комнатушке что-либо доброго или, по крайней мере, чего-нибудь хорошего (просто приятное глазу – находилось)! Вот с чего обычно начинается знакомство, с запаха? Тут он был мерзкий, даже его можно было бы назвать отвратительным, в воздухе висели ароматы плесени, дешевого парфюма и никотина. Что там дальше, внешний вид? И он оставлял желать лучшего, из четырех стен, окружавших маленькое пространство, одна была вообще почти голой (ну если исключать развешенную гирляндой серебристую паутину), на две другие были кое-как наклеены разномастные обои, которые уже конечно успели порваться во многих местах, а четвертая стена была «самой роскошной», в ней предполагалось размещение трех оконных проемов, но, к сожалению, двое из них были замурованы свежим кирпичом по причине нам неизвестной. Что касается полов, то это был настоящий паркет, правда, сохранившиеся целиком доски можно было по пальцам пересчитать, остальное, было представлено либо в сгнившем, либо в проеденном жучками виде. И только потолок, сохранивший свою чудесную, витиеватую лепнину, мог радовать глаз уставшего врача. Именно он, а собственно, уже знакомый Вам, герой моей повести, сейчас нервно спал за столом, согнув ноги в неудобной позе и сжав в руках еще не успевший остыть окурок. День у Константина Германовича выдался тяжелый, все началось утром, когда на очередной ежедневной «пятиминутке» всему коллективу старого корпуса, в коем и работал мой герой, было объявлено о скором расформировании, далее последовали волны тихих возмущений врачей, каждый начинал судачить на свой лад о происшествии и не редкий ругал самыми невообразимыми формами руководство больницы, будь оно трижды не ладно. На самом деле, это было уже третье за год объявление о расформировании, которое, вряд ли будет исполнено, зато даст целую кучу новых эмоций для пустой болтовни или несносных споров, что очень хорошо помогают коротать рабочее время. Вот так сегодня и случилось – работать никто не хотел, все могли лишь шататься по коридорам больницы, неспешно разговаривать и курить, объясняя это тем, что все равно скоро всех уволят, все, но не он. Волнянский был совершенно не такой, несмотря на всю его внутреннюю злобу и раздражительность, он был удивительно трудоспособен, а врачом так он был вообще прекрасным. Все это, как и многие другие черты его характера, зародились в нем с самых младых его лет, в семье, в коей существовал Константин, было целое поклонение труду и работнику, отец жёстко пресекал всякое безделье, а мать поощряла раннюю работу, и это чувство настолько сильно укоренилось в Волнянском, что даже заслуженный отдых для него порой казался дикой мукой. Вот сегодня, например, рабочий день закончился шесть часов назад, но у Константина Германовича остались еще три пациента с не поставленными диагнозами (их дела сейчас были разбросаны на столе в вперемешку с медицинскими учебниками), вот и пришлось оставаться на дежурство, но уставший организм не выдержал, и дав волю сознанию впал в небытие, под чудесным названием «сон», именно в таком состоянии его и застала врасплох только что, черт знает откуда, вновь появившаяся Марго.

Скажу честно, он о ней думал, в редкие минуты упоительного перерыва или во время спасительных перекуров, когда было мало времени для коротенького звонка домой, но так много для пустых размышлений, именно тогда он думал о ней, но, увы, она ему показалась восхитительной грацией, сошедшей небес, и появившейся перед ним как гений красоты и соблазна, но по существу, она была скорее дивным сновидением или божественным миражом, явившемся плодом постоянного невысыпания и отсутствия разнообразия жизни. И даже можно было бы забыть про забавный инцидент с красивой девушкой, появившейся посреди улицы откуда не возьмись и так же загадочно исчезнувшей, можно было бы потом в старости, с улыбкой вспоминать это чудное происшествие, рассказывая внукам детали лица, можно было бы вообще забыть об этом, оставив лишь в памяти белое пятнышко на сегодняшнее число, но дверь действительно открылась и за ней действительно стояла Марго.

Она не стала сразу будить беспокойно спящего врача, она лишь подошла к нему поближе и пристально начала всматриваться в его черты. Она обыскала его глазами, иногда делая длинные паузы на какой-нибудь миловидной ямочке или причудливой родинке, а иногда быстро пробегала взглядом по его предметам одежды. Как ни странно, после такого тщательного обыска, окурок, вяло державшийся между пальцами, Марго заметила последним, девушка изобразила на своем лице одобрительное удивление и аккуратно выдернула недокуренный остаток. Далее, она еще дольше и еще пристальнее занялась разглядыванием помещения, в коем она имела возможность очутиться, и после нескольких довольно странных движений головой и рук (видимо, выражавших полное неудовлетворение этой особой окружающим антуражем), она присела на старый кожаный стул и медленно закурила. Ей как-то это шло, дополняло образ, ее волосы, уложенные в аккуратную прическу волной, иногда вырывались и как будто тянулись к дыму, глаза, слегка тускнели и, сливаясь с серым оттенком воздуха, приобретали уникальный дымчатый цвет, а платье… ооо… видели бы вы его, оно было бесподобно, такого не было больше нигде, оно было черное, благородно-черное, все блестело и переливалось, в нем была и теплая красота, и холодная элегантность, тающая воздушность и пышная легкость, оно идеально шло и к лицу, и к образу самой Марго, и даже давало легкий намек на общий эскапизм девушки.