Читать книгу Рожденные в Зоне. Передышки не будет! - Константин Скуратов - Страница 2

Гномы в Вольной Земле не водились никогда. Это факт.

Конечно, тут и без них всякой нечисти хватает – кабаны, плоти, бандерлоги в подвалах, ловцы опять же время от времени забредают. А анархистский бармен Буравчик даже о болотном медведе пару раз упоминал, ну, да знающие люди только усмехнутся байкам обкуренного «наливалы». Но и расслабляться не станут…

А вот гномов тут с момента рождения Зоны никто не видел. Потому даже Буравчик о них не трепался. Нет, и нет. Чего болтать попусту. Кому охота с этими карликами пообщаться – ствол в руки и айда в Деснянск, к примеру. Полные штаны впечатлений получишь, если повезет вернуться, конечно.

И вообще, по сравнению с другими частями Зоны Вольная Земля всегда выглядела островком безопасности на Московской кольцевой дороге. Самая большая проблема для сталкера здесь – встретить себе подобных…. Ну, не принято в Зоне долго разговаривать с незнакомыми! Проще сначала выстрелить, а потом смущенно прокряхтеть, копаясь в уже беспризорном сидоре: прости, брат, так получилось…

Так что встретить в Вольной Земле гнома – все равно, что с Бабой-Ягой в Мертвом Лесу нос к носу столкнуться: из разряда страшных сталкерских сказочек у костра на ночь.

Вот почему, услышав тоненький детский плач со всхлипами, вольные сталкеры, возвращавшиеся на Заставу, не стали реагировать на звук привычно – гранатой, – а остановились в недоумении.

Детский плач в Зоне – звук не для слабонервных. Это вам не привычный рев ловца или бормотание болотного медведя. Есть от чего прийти в замешательство.

– Ни хрена себе, – сказал шедший третьим Рома Бизон. – Никак гном?

– Да вроде не похоже, – откликнулся замыкавший группу Славка Чех, – как-то очень по-человечески плачет…. Глянем?

– А ты прямо специалист по гномам! Метнем гранату, а потом глянем, – предложил вечно заполошенный Гриц Холера.

Плач доносился из-под низко стелющихся еловых лап. Тихий такой. И звучала в нем полная безнадега.

Сталкеры замерли, на всякий случай обводя округу стволами автоматов. А вдруг засада…

Старшего в группе не было – вольные же! Был авторитетный дядя, второй десяток лет топтавший Зону и до сих пор не сильно ободранный – везучий, значит. Звали дядю не величественно, Леха Мотыль, но на репутации кличка давно уже не отражалась – ходить с Мотылем считалось безопасным делом. Куда попало не влезет, наобум не попрет, в излишней жадности не замечен. Нормальный, в общем, сталкер. Вот пусть и решает…

Мотыль подождал немного – больше комментариев не было. Вздохнул и принял решение:

– Видал я гномов. И слыхал тоже. Прав Чех – неправильный какой-то плач, не гномий. Ладно, прикрывайте, что ли. Если что, его и ножиком взять можно.

– Блин, тут до лабаза час ленивой прогулки остался! – снова занудил Холера. – Пока тут тормозим, совсем стемнеет – кабаны попрут. Пошли, а?

– Лабаз без выходных и перерывов работает, – хмыкнул Чех, – завсегда успеешь свой артефакт на водку обменять. Да его на большее и не хватит.

– Завидуешь, сам вообще пустой! – вскинулся Холера.

– Так, хорош базарить, – оборвал начинающуюся перепалку Мотыль. – Держите периметр под контролем, а я…. С Богом, в общем.

Он медленно сложил вещи и оружие на поляне, выдохнул, словно собрался нырять, и на четвереньках пополз под ель, сжимая в руке широкий нож-стропорез из своего десантного прошлого. Остальные сталкеры рассредоточились вокруг дерева, настороженно вглядываясь в сумерки.

Свет фонарика в гуще еловых веток мелькал недолго. Вот уже Мотыль, отдуваясь и отплевываясь от прилипшей к щетине паутины, пополз обратно, спиной вперед. А плач не то чтобы стал тише – вроде как обессилел, начал сходить на нет, одни всхлипы остались.

Мотыль медленно разогнулся, встал на ноги. Забывшие о необходимости бдить, сталкеры бросились к нему – что в руках такое?!

– Тю, – удивленно сказал Холера, – це не гном, однозначно! Дитына!

– Маугли, – засмеялся Бизон. – Пацаны, мы Маугли нашли!

– Хорошо, что не сами родили, – буркнул Мотыль, – вот смеху бы было…

Ребенок на вид тянул лет на пять, не старше. На свет фонариков не реагировал совершенно, глаза если и открывались, то глядели в мир тупо и непонимающе. Вместо детских вещей на нем был безразмерный сталкерский свитер, пахнущий мужским потом, – дырка на дырке. Старый свитерок, в общем. Можно сказать, древний.

– Мальчик, – приподняв стволом автомата край свитера и заглянув внутрь, сделал вывод Чех.

– И что? – тут же спросил Холера.

– Ничего, – пожал плечами Чех, – мне что мальчик, что девочка – один х… все равно. Я в семье один рос, с мелюзгой управляться не умею.

– Легкий какой-то, – тихо сказал Мотыль, – словно в руках только свитер. И откуда ты, хлопчик, взялся в Зоне?

Бизон оглянулся на далекий хруст ветки под чьей-то неосторожной лапой – или, не дай Бог, ногой, – и заторопился:

– Пацаны, все это, конечно, хорошо, только пора нам отсюда кантоваться. Что с Маугли делать будем? Вдруг его мамаша тут до поры оставила? Вернется – а мы сыночка уволокли… И кто эта мамаша, интересно: бандерложиха или кукловодша? Вот это мы вляпались…

– Ага, – поддержал его Холера, – разъяренная баба – это вам, братцы, не гном занюханный. Я свою законную без ужаса до сих пор вспоминать не могу – лучше с ловцом поцеловаться… Так что аккуратно кладем дитя на место и весело чешем на Заставу.

– Нет, – решительно возразил Мотыль, – мужика завалить – это еще туда-сюда, но ребенка на голодную смерть оставить – остатки совести потерять нужно. Он же в крайней степени истощения, потому и легкий такой. Так что нет тут никакой мамаши поблизости. Только мы с вами. Короче – Чех, барахло из сидора мне давай, сам пацанчика понесешь.

– Почему это я?

– Потому что у нас у всех артефакты есть, а у тебя нет. Еще радиации от них нахватается. Так, все, времени не теряем.

Чех побурчал еще немного, но с Мотылем спорить – больше в одной группе не ходить. Вытряхнул свое имущество – пару аптечек, да патронов жменю, да консервы «Останки туриста». С помощью Бизона опустил ребенка в сидор, так, чтобы только голова наружу выглядывала, пристроил сидор на спину, удивился:

– И впрямь легче пуха мужичонка с ноготок!

Мотыль молча кивнул Холере, пропуская его вперед, хлопнул по плечу Бизона – ты следующий, и пристроился за Чехом, держа автомат на согнутом локте.

Окрестности почти утонули в ночной мгле. Но за Холеру Мотыль не беспокоился – потому и пустил вперед, что у того прибор ночного видения есть.

Он шагал в общем ритме, озираясь по сторонам, но взгляд то и дело возвращался к курчавой детской головенке, торчащей из сидора идущего впереди Чеха. Лицо бледное, как у куклы. Даже в темноте видно. Глаза закрыты, всхлипывает все реже и реже. И не поторопишься, озабоченно подумал Мотыль, в Зоне торопиться никак нельзя. Вляпаешься в аномалию, и будет знакомым сталкерам очередной повод выпить…

Из развалин ближнего хутора донеслись крики – не иначе, снова бандиты обосновались. И на радостях отметили это дело. Сейчас драться начнут. Оно нам надо?

Сталкеры, не сговариваясь, обошли хутор по большой дуге, снова вышли к дороге и побрели вдоль асфальта – на запах жареного мяса. Застава всегда ждала своих сталкеров.

Застава всегда ждала своих сталкеров – и сталкеры возвращались со всех сторон. Одни сразу же спешили в лабаз к известному всей Зоне торговцу, «натуральному хохлу» Вазгену Абрамычу, меняя найденные с риском для жизни артефакты на деньги или припасы, при этом матеря на чем свет стоит жадность Абрамыча. Другие, не такие удачливые, просто шли к костру, где всегда можно было угоститься куском жареного мяса и глотком водки – те, кому повезло, проставлялись, чтобы не отпугнуть удачу.

Вот и Холера не стал задерживаться у костра, переглянулся с Бизоном и рванул в сторону лабаза, словно не отшагал только что несколько десятков километров. Бизон виновато улыбнулся Мотылю и припустил следом – перерывов у торговца и впрямь не бывало, но мало ли что. Вдруг эта жирная сволочь наконец-то чем-нибудь отравилась! И жди его из толчка…. А артефакты от времени и рассыпаться могут в труху – было такое, ребята, и не единожды. Потому Абрамыч и скупится на оплату, чтобы не прогореть.

– А что у нас, ребята, в рюкзачках? – подошел к оставшимся Мотылю и Чеху здешний старший – Гризли.

Гризли был битый опытный сталкер. На Заставе остался после очередного ранения, да так и увяз – стал учить уму-разуму новичков, завел малоприбыльные дела с военными, Абрамычу в деликатных вопросах помогал. В общем, не тянуло его отчего-то к центру Зоны. Хотя в сталкерской среде он остался весьма уважаем. Может, прошлое неожиданно проснулось – до Зоны Гризли учительствовал в какой-то очень средней школе. Может, наигрался в сталкера досыта. А уйти не мог – Зона своих просто так не отпускает. Вон, сколько их возвращалось на Большую Землю – да редко кто там оставался. Все здесь, который на земле, который под…

– В рюкзачках у нас, – смущенно ответил Гризли Мотыль, – не поверишь! Не неведома зверушка, а реальный пацан несталкерских лет.

– А я уж подумал, что вы в куклы играть начали от безделья и непрухи, – хмыкнул старший. – Ты смотри, дышит! И где вы его откопали?

– В Вольной Земле нашли. Плакал под деревом.

Уловив необычность происходящего, к ним стали подтягиваться другие сталкеры.

– Не гном?

– Ты что? Нормальный ребенок. Мальчик.

– Нормальный ребенок в Зоне – это само по себе уже не нормально. Ладно, доставай дитя – он у Чеха в сидоре почти задохнулся.

– Да нет, – спохватился Мотыль, – мы его таким уже нашли. Оголодал малец. Пока шли, все боялся, что кони дви… помрет, в общем.

Гризли внимательно осмотрел ребенка, шепнул кому-то пару слов, и через минуту, торопливо вытирая жирные от мяса губы, рядом возник местный костоправ и целитель – тоже сталкер, естественно – Сашка Зараза.

На кличку Сашка не обижался, наоборот, при оказании помощи шутил – зараза к Заразе не пристает! И лечил, как мог. Иногда и впрямь спасал. Иногда… Другие врачи были недалеко – в военном госпитале за Заставой, да только туда сталкеру вход закрыт. Ну, не бывает у обычного сталкера столько денег, чтобы лечиться на белых простынях…

Зараза мгновенно вник в ситуацию, решительно выпростал ребенка из свитера и потащил в ближайший подвал, объяснив на ходу:

– Лучше на грязном матрасе, чем в чистой пыли.

Чех ушел за ним – все равно делать нечего, да и ответственность некоторую ощущал, а Мотыль остался и в сжато рассказал историю находки. Все сильно удивились.

– Пигмея свитер-то, – неожиданно сказал кто-то из сталкеров.

– По запаху, что ли, определил? – хмыкнул Гризли.

– Зачем по запаху…. Вон, на подоле метка хлоркой сделана. Так и написано – Вл. Сечин. То есть, Пигмей. Вова. Я его еще на Большой Земле знал. И здесь за хабаром не раз ходили вместе.

– И где он сейчас?

– Бандерлог его знает, – пожал плечами сталкер. – Он с полгода как в одного начал путешествовать. А потом вообще ушел в Деснянск и исчез. Военсталы как-то видели его в районе Березняков, но толком ничего не объяснили – вроде он какой-то путь мимо аварийных энергоблоков на север нашел….

– Н-да, – сказал Мотыль, – как же он сейчас без свитера…. Или новый купил?

Все помолчали. Самый естественный и самый плохой вариант обсуждать на ночь глядя никому не хотелось.

Из подвала выскочил Зараза, подбежал к сталкерам, попросил:

– Ребята, кому не жалко, дайте пару сотен. Пацану срочно капельницу поставить нужно, а я все деньги еще вчера про… кончились, в общем.

– А где ты капельницу найдешь? У вояк, что ли?

– К Абрамычу сгоняю. У этого кабана в заначке, небось, даже ядерные бомбы есть.

Он выхватил из протянутых кулаков несколько бумажек и крикнул, убегая в темноту:

– Водку, сволочи, всю не выпейте! Мне для дезинфекции стакан оставьте.

– Охренеешь со стакана, – пробурчал Мотыль, внезапно ощутив навалившуюся усталость. – Мясцом угостите, что ли.

– Это можно, – Гризли кивнул молодому сталкеру, тот бросился к костру.

Зараза вернулся через пять минут, крикнул торжествующе:

– Я же говорил! – и нырнул в подвал. Следом подошли Холера и Бизон.

– Якись, оглашенный ликар у нас, – сказал Холера, – влез без очереди, Абрамыча с кресла сорвал…

– Систему какую-то просил, – поддержал его Бизон, – торгаш аж крякнул. Ну, говорит, сколько лет в закромах пылилась, я уже думал – зря деньги плачены.

– Пойду, гляну, – не выдержал Мотыль и зашагал к подвалу. Холера увязался следом.

В подвале при неверном свете коптилки прямо на полу валялся матрас. На матрасе лежал ребенок. Чех стоял рядом на коленях и изображал штатив для капельницы. На его лице было написано крупными буквами: вот это я вляпался.

Зараза ползал на четвереньках, то и дело поправляя трубки.

– О! папаши! – радостно встретил он сталкеров. – Как сыночка назовем?

– Ну, как он? – спросил Мотыль.

– Все вовремя. Истощение, конечно, сильное, но не критическое. Сам себя еще переваривать не начал. Вот, зафигачил ему капельницу – глюкоза внутривенно. А колбасу ему еще долго будет нельзя, – бодро доложил доктор.

– Это почему?

– Потому что. Кишки слипнутся. Как очнется – бульончик куриный – не из кубиков! – кашки разные по ложечке в день. Пока заново есть не научится.

– Грамотный, – хмыкнул Холера.

– А то! – согласился с ним доктор. – Вам со мной вообще повезло, а мальцу так прямо счастье – я ж по образованию педиатр.

– Педи… кто?! – сощурился Холера.

– Педиатр. Детский врач.

– Блин, спасибо, что предупредил, – крякнул Холера, – чтоб ко мне и близко теперь не подходил!

– Да ты что?! – удивился Зараза. – Это ж профессия, а не ориентация! У нас, у врачей, такие названия бывают, что некоторые малограмотные старушки от неожиданности в обморок падают. Вот, к примеру, – логопед. Нравится?

Холера пробурчал что-то непонятное.

– Или вообще – гомеопаты, – продолжал Зараза, – уважаемые люди, между прочим. И хирурги пишутся через «и», а не как ты всегда думал.

– Ну, пристала зараза к холере, – засмеялся Мотыль и направился к выходу. Красный от смущения Холера бросился следом, а в спину ему продолжал безжалостно выговаривать доктор:

– Да ты, серость радиопассивная, даже не знаешь, что все птицы на земле – вообще педекласты!

– Как?! – Мотыль замер в дверях, пораженный новой информацией.

– Латынь, братцы – она и в Зоне латынь. Все, у кого ноги в коленях сгибаются в обратную сторону, – это педекласты.

– А у кого в нормальную сторону сгибаются?

– Забыл, – огорченно вздохнул Зараза. – Водка – она на память не самым лучшим образом влияет.

– Ребята, может, меня кто-нибудь подменит? – жалобно сказал Чех. – Гомеопаты хреновы…

– Сейчас Гризли скажу, пусть из молодняка пару медбратьев организует, – пообещал Мотыль и вылез из подвала в ночь.

Они еще долго сидели у костра, пили водку Холеры, закусывали колбасой Бизона и лениво перебрасывались ничего не значащими словами, думая об одном и том же…

– Как он птиц обозвал? – собираясь уходить, неожиданно спросил Холера.

– Эти… как их… педекласты, кажется.

– Тьфу! – сплюнул Холера. – Эти латинцы – сами извращенцы были, похлеще наших геев. Потому и вымерли, видать…

Утро выдалось на загляденье. Солнце грело, а не жгло, ветерок едва шелестел сочной листвой. Какая, к черту, Зона, – пионерский лагерь в Подмосковье. Даже комаров не было.

Сталкеры один за другим выползали из своих схронов на свежий воздух, очумело вертели головами и в нецензурно-доступной форме объясняли себе и окружающим, что жить-то, оказывается, хорошо!

Холера вразвалочку добрел до обугленной туши кабана, вырезал кусок мяса попрожаренней и подсел на лавочку к Мотылю, уже евшему жаркое.

– Знаешь, а я вспомнил этого Пигмея, – неожиданно сказал он.

– Какого Пигмея?

– Ну, в чьем свитере мальчонка был. Я с ним в прошлом году на Элеваторе две недели от вояк отбивался. Чего пристали? – он удивленно пожал плечами. – Потом вместе – кто остался – ушли на Цементный завод. Через месяц столкнулись лбами у моста в Деснянск, два дня у Лесничего чаю с целебными травками покурили и разошлись, как в море корабли.

– Я тоже его знаю, – сказал подошедший Бизон. – Он всегда какой-то нелюдимый был, слова не вытянешь, а в последнее время вообще в одиночки подался.

Все помолчали. Одиночка – это круто даже по сталкерским меркам. В группе легче – и спину прикроют, и раненого дотащат, и припасами поделятся. А одиночка только на себя рассчитывает. И на капризную Удачу. Потому и живут они недолго.

Покончив с завтраком, сталкеры как по команде вытащили сигареты, закурили.

– А может, и путаю, – после глубокой затяжки сказал Холера, – может, то совсем не Пигмей был. За столько лет сталкерня вся перемешалась в голове. Иногда подойдешь к зеркалу и смотришь, смотришь – а это кто такой…

Бизон лениво хохотнул. Разговор завял. – Интересно, – после долгой паузы сказал Бизон, – как там наш мальчик?

– А вот доктор покажется – спросим, – ответил Мотыль. – Педиатр, мля…

Неожиданно из подвала, в котором вчера под капельницей лежал в беспамятстве ребенок, раздался шум, крики. На поверхность резво выскочил мальчик, снова одетый в засаленный свитер – рукава закатаны, подол наподобие макси-юбки тянется по земле, цепляясь за препятствия и путаясь в ногах. Вылитый гном. Следом мчался Зараза с капельницей в руке.

Ребенок на мгновение остановился и крикнул тоненьким детским голоском доктору такое, отчего тот остановился, махнул рукой, плюнул в сердцах и сел на подвернувшийся ящик с видом крайнего потрясения.

Эхо сделало чеканную фразу мальца крылатой.

Ребенок огляделся, деловитым движением подтянул полы свитера и решительно направился к лавочке, на которой сидели сталкеры.

– Ох, и зараза же этот Зараза! – сказал мальчик и толкнул в бок Холеру. – Двигайся, не на рельсе сидишь.

Сталкер, словно завороженный, повиновался. Ребенок, кряхтя и сопя, кое-как залез на высокую для него лавку, отдышался и снова ткнул его в бок:

– Здорово, Холера. Угости, что ли, сигаретой старого кореша.

Холера оцепенел окончательно.

– Две недели на Элеваторе от вояк плечо к плечу отбивались, между прочим. Не узнаешь? – с грустью в голосе спросил ребенок. – Ну да, понимаю. Я и сам себя сейчас не узнаю.

– Как звать-то? – осторожно спросил Мотыль, глядя куда-то в пространство.

– Звать? Папа с мамой Вовой обозвали. А ваша братия окрестила почему-то Пигмеем…

Со всех сторон к лавочке потянулись проснувшиеся сталкеры. Подошел Гризли, вскоре подтянулся и бурчащий что-то под нос Зараза. Все, выпучив глаза, смотрели на мальчика, деловито пускавшего дым от сигареты через ноздри – курил он умеючи.

– Пигмей, стало быть, – наконец выдавил из себя Мотыль. – А это как же… ты же вроде… ничего не понимаю!

– Переселение душ? – спросил Гризли. – Любопытно. Существует, значит, реинкарнация?

– Вот только умными словами бросаться не нужно, – сморщился мальчик. – Никто ни в кого не переселялся. Я это. Как был собой, так и остался. Только помолодел. Чрезмерно.

Если бы сейчас между сталкерами пролетела муха, ее бы тут же убили – чтобы не орала на всю Зону.

– Так не бывает, – наконец сформулировал общую мысль Зараза. – Законы природы – вещь незыблемая. Время движется линейно. Энтропия, опять же. Все развивается от рождения к смерти… – тут мысли его снова спутались, и он замолчал.

Наиболее грамотные сталкеры дружно закивали, словно целая толпа китайских болванчиков.

– А Зоне пофигу ваши законы, – вздохнул чрезмерно помолодевший Пигмей, – она по своим законам живет. Да…. Угораздило же меня…

– А что стряслось? Как ты это… – посыпались со всех сторон вопросы.

– Вы только меня ученым для опытов не сдавайте, ладно? – полушутя-полусерьезно попросил Пигмей. – Как я понимаю, в Зоне мне теперь долго делать нечего будет, – он со вздохом посмотрел на свои руки. – Пистолет не удержу, не то что автомат. Пока снова не вырасту… И в тайне долго эту историю удержать не удастся. Все равно слухи поползут, а там кто-нибудь обязательно найдется, чтобы любым способом правду выкачать.

– Это уж точно, – сказал Гризли, а китайские болванчики вновь синхронно закивали.

– Ладно, не томи, – наконец ожил Холера, – мы ж тебе вроде как жизнь спасли – нам и расскажи. Чую, что от твоей истории вся Зона на дыбы поднимется – и вечер еще не настанет.

– Пожрать бы, – задумчиво сказал Пигмей, – а то Зараза уже достал своей глюкозой. Мяса бы.

– Нельзя, – жестко ответил Зараза. – Как хочешь меня матери, но мяса тебе дня три еще нельзя. Сдохнешь молодым. От заворота кишок. Ладно, смотрю – ожил ты не по-детски, – он смущенно хохотнул, – капельницу отменяю, пока так глюкозу пей. И привычки свои пигмеевские брось! – внезапно заорал Зараза. – Тебе такой шанс выпал – жизнь заново прожить, а ты куришь тут! Пока ты на моем иждивении – изволь подчиняться. И по фигу мне – Пигмей ты, негр преклонных годов или вообще Тутанхамон!

– Ты чего разорался? – недовольно спросил Холера. – Сидит Пигмей спокойно, никому не грубит…. Ты с чего решил, что тут он хамло?

Все прыснули со смеху, а рассудительный Гризли сказал:

– Холера, ты где читать и писать учился? Неужели не в школе? Должен ведь был доучиться хотя бы до седьмого класса, тогда бы знал, что Тутанхамон…

– Ой, уже и приколоться нельзя, – захохотал Холера. – Да знаю я, кто такой этот ваш Тутанхамон! Он мне еще денег должен…

– Кто должен? – совершенно охренел Бизон, – Тутанхамон?!

– Ну да, Тутанхамон. Серега Тутанхамон из анархистов….

Сталкеры попадали на землю в диких судорогах смеха. Зараза сполз спиной по забору и сидел на пятой точке, икая и трясясь.

– Блин, что я опять не так сказал? – пожал плечами Холера. Мотыль отвернулся, подвывая. Даже деликатный Гризли утирал слезы.

Так или иначе, но обстановка заметно разрядилась. Сталкеры перестали смотреть на Пигмея как на чудо-юдо, постепенно привыкая к его детскому обличью. Все согласились, что Зона и не такой фортель способна выкинуть – разве те же самые вожделенные артефакты не нарушают некоторые законы природы? Еще как нарушают! А Грозы? А пси-излучение? А ловцы с гномами – они разве не сплошное исключение из правил? Так что случай с Пигмеем – просто еще один фактик из разряда «невероятное, хотя и очевидное». На том и успокоились, расположились поудобнее и приготовились слушать его рассказ.

Было видно, что Пигмею страсть как не хотелось делиться информацией, потому никто его и не торопил. Мотыль выкурил еще сигарету, сжалившийся Зараза протянул Пигмею кусок заветренного мяса – только пожевать!

– Ну так вот, – решился, наконец, Пигмей, – в прошлом году вышел я из Мертвого Леса совершенно пустой. Я еще тогда в группах ходил, прибился к наркоманам, – он глянул искоса на Холеру и поспешил уточнить, – к анархистам, то есть. У них дисциплина нужна только в бою, остальное время живи, как хочешь. А возле заимки Лесничего военсталы стояли. Я-то прошел, а анархистов то ли завернули, то ли вообще положили…. Вы ж их взаимоотношения не хуже меня знаете.

В общем, вышел я из Мертвого Леса. В сидоре пара аптечек, патронов – аккурат застрелиться, не больше, из еды полбатона. Иду к Цементному заводу, а сам соображаю: если там сталкеры стоят – с голодухи не помру. А вот без патронов совсем неуютно. Ну и решил по территории завода пошарить, там, после того как однажды зомбаков покрошили, дофигища стволов до сих пор валяется. Глядишь в каком патроны и остались. Да и нычек там всегда было – мама не горюй!

– И артефакты можно найти, – сказал кто-то из сталкеров.

– Ага, – согласился Пигмей, – и я о том же. Залез я на территорию, брожу, ржавые стволы вытряхиваю. Так на пару магазинов набрал – на душе полегчало. На пси-аномалии внимания почти не обращал, словно их и нет.

А на заводе – не поверите! – ни души! Вот просто мертвая территория, словно декорации для фильма ужасов. А все актеры на отгулах…. Ни сталкеров, ни зомбаков, ни монстров. Жуть, короче. Напрягает еще больше, чем если бы кто-то рядом рычал.

Нашел я пару нычек с патронами и жратвой – совсем воспрянул духом. Свой ствол у меня хоть и клина начал давать, но все равно неплохой – с оптикой, подствольником… был, – горько вздохнул Пигмей и надолго замолчал.

– Дальше-то что было? – не выдержал тишины Бизон.

– Дальше? Решил я артефакты поискать. А что? Все равно никто не мешает. Детектор у меня… тоже был… просто офигенный. Мне его еще Шилович – академик хренов – отшаманил так, что на дисплее не только артефакты светились, но даже проходы между аномалиями видно было!

– Вот почему ты такой удачливый стал, – понимающе кивнул Гризли, – ну да, с таким детектором везде пролезть можно.

– А то…. Думал, если повезет – отнесу этому ботанику Шиловичу хоть самый плохонький артефактик, зато в кармане деньжата захрустят.

– Понятно.

– Зря, короче, – вздохнул Пигмей, – аномалии-то там имелись, а артефактов в них – шиш. Полдня бродил – так повод заглянуть к ученым и не отыскался. И еще одно я неожиданно обнаружил – детектор мой указывает абсолютно все аномалии! О которых мы знаем…. А о которых не знаем – не указывает. Вот я и вляпался…

– Оп-па! – выдохнул Мотыль.

– Думаю – ты только помолчи, Холера! – что вляпался я в необычную аномалию. Пространственную. Ну, кто на Станции был, тот поймет, там такие хреновины привычное дело.

– Ага, отец Пимен о таких рассказывал, – подтвердил Гризли.

Пигмей обвел взглядом слушателей, усмехнулся:

– Блин, я ж забыл, что из вас в Центре никто не бывал. Ладно, примите как факт. Слушайте дальше…

Любопытное было бы для стороннего наблюдателя зрелище: полтора десятка вооруженных мужчин плотно окружили маленького мальчика, внимательно и напряженно слушая каждое его слово…

– Откуда эта хрень там взялась – даже думать не хочу. Может, ученые для тайных опытов сделали, может – сама образовалась. Да это и не важно. Главное – детектор ее никак не определил. Вот я, обходя одну аномалию – обычную Сварку – и влез…. И ка-ак меня дернуло – закружило – заколбасило! Нихрена эта телепортация не мгновенная оказалась – секунд десять меня выворачивало. Хорошо, что поесть не успел. Когда в глазах прояснилось – стою на пригорочке, впереди Элеватор. Только ракурс какой-то необычный, вроде как я со стороны Поймы вышел. А левее – руку протянуть – лежит в траве «Утренняя звезда», да такая, что обычная рядом с ней как грецкий орех по сравнению с апельсином! Я руку-то и протянул… а меня водоворот опять – хрясь! Только оклемался – глазам не верю: подо мной понтонный мост на Деснянск! И опять – хрясь! – и вот уже вокруг совершенно незнакомые места. Оглянулся я осторожно и вижу – за спиной километрах в трех атомная станция! Короче – я на севере Зоны! А впереди целое поле совершенно незнакомых артефактов – лежат, переливаются…

– Клондайк? – спросил кто-то.

– Наверное, – пожал плечами рассказчик, – я туда во второй раз попасть уже не смог, как ни пытался.

– А ты, стало быть, пытался, – понятливо кивнул Мотыль.

– И второй раз, и третий, и десятый. Позже. В общем, помотало меня в тот первый раз – чуть жив остался. И выкинуло аккурат в Вольную Землю. Ну, я дальше экспериментировать не стал, осторожно прошел с десяток шагов по прямой – никуда не тащит. Осмелел, шагнул влево, вправо – нормалек. Так и вышел к колючей проволоке, перелез и через пару часов уже с тобой, Гризли, мясо жевал.

– А потом ты в одиночки подался, – утвердительно сказал Гризли.

– Ну да… разжился припасами, бронекостюм прикупил, стволы поменял, денег не жалеючи, и начал эту аномалию осваивать. Первое, что понял – никакой системы в телепортации нет. Куда хочет, туда и выкидывает. Второе – если после переброски шагнуть назад или сразу влево – аномалия тут же сработает на новый бросок. А если сделать несколько шагов вперед – остаешься. Третье – точка выброса никак не видна. Если точное местоположение не запомнил – фиг в нее попадешь. Тут даже на сантиметр отклоняться нельзя. И как я начал по Зоне бродить! Эх….

Все слушатели сочувственно закивали – действительно, эх…

– Что характерно, – мечтательно продолжил Пигмей, – нет в тех местах ни монстров, ни зомбаков, ни аномалий. Правда, бандюки иногда встречались, но где их нет…. И до знакомых мест всегда рукой подать. Сначала я все боялся, что открою как-нибудь глаза – и болтаюсь в километрах трех над Зоной… или метрах в двух под асфальтом. Но ничего, все нормально. Один раз, правда, выкинуло меня в какой-то подвал в Деснянске. Окно решеткой закрыто, а дверь сам открывать не захотел – уж такой там крысиный визг стоял! Видать, учуяли, гады, мясо мое свежее…. Подорвал решетку гранатой, выполз и тут же нарвался на патруль Праведников. Еле ушел…

– Так, с твоей загадочной удачей теперь все понятно, – перебил его Холера, – ты к главному-то переходи. Как помолодел-то?

– Да так и помолодел, – помрачнел Пигмей. – Посмеялась Зона. Поманила, а потом бросила. Десять дней назад я в очередной поход собрался. И выкинуло меня возле Речпорта, у шлюзов. В первый раз в обычном месте выкинуло. Мне б насторожиться, а я только сплюнул и шагнул спиной назад….

– Ну?! – выдохнули сразу все сталкеры.

– Подземелье какое-то оказалось. Стены бетонные, кабели во все стороны тянутся. Рукотворная хреновина, короче. И что мне сразу не понравилось – прямо у ног труп лежит. Никогда, ни в одном перемещении я трупов не видел! А тут – пожалуйста….

– Осмотрел?

– А то…. Никаких зацепок. Коммуникатора нет, меток на одежде нет. Оружия, и того нет. Разве что комбез странный – на пуговицах. Обычный человеческий труп – мы таких сами сколько хочешь наделать можем. Высохший до состояния мумии. Отчего помер – тоже непонятно, дырок на комбезе нет. Тут бы мне и вернуться, но – жадность…. Углядел вдали странное свечение, ну и решил проверить.

– Ну?!

– Пальцы гну! За поворотом прямо на полу артефакт лежал. Артефактище! Размером с футбольный мяч, не меньше. Совершенно незнакомый. Я его детектором проверил – радиация в норме, можно брать без опаски. Я и взял…

– Ну?!!!

– Эх! – махнул ручонкой Пигмей. – Держу его в руках и вижу, как он растет прямо на глазах. Растет и тяжелеет. Тяжелеет и растет. А бросить жалко – красивый такой, зелененький. А когда я понял, что это не он растет, а я уменьшаюсь, – он сам из этих слабеньких ручонок вывалился. Следом и я вывалился – из бронекостюма, из комбеза, из трусов. И охренел я, братцы, когда понял, что со мной случилось, – аж до суицида! Да ручки слабенькие, – он тяжело вздохнул, – курок на пистолете так взвести и не смог. Заревел в голос, словно мне и впрямь всего пять лет…

– Охренеть, – высказал общее мнение Зараза.

– Сколько я там проревел – не знаю. Часы тоже с руки свалились. Постепенно успокоился, подумал – жизнь вроде как продолжается. Встал, натянул свитер и побрел обратно к месту телепортации. И телепортировался в Вольную Землю. Дальше – как в тумане. Даже не знаю, как сюда попал.

– Это мы тебя подобрали, – гордо сказал Холера, словно не он предлагал бросить ребенка в ельнике.

– Вот вроде и весь рассказ.

Сталкеры застыли в размышлениях.

Постепенно, то по одному, то группами, слушатели стали расходиться. На лицах у всех без исключения явственно читался азарт пополам с сомнениями.

– Ну, взорвал ты, брат, наше тихое болото, – с легкой укоризной сказал Гризли, – сейчас пацаны бросятся на поиски…

– А что мне, ждать, когда приедут добрые дяди из серьезных контор и начнут в поисках правды ногти вырывать? – окрысился Пигмей. – Уж лучше так. А кому удача улыбнется – тому и счастье будет. Мы ж тут, хоть и группами иногда ходим – все равно одиночки.

– Да нет, все верно, – ответил задумчиво Гризли и тоже ушел. За ним потянулся и доктор.

– А теперь, когда нас никто не слышит, – тихо сказал Холера, – давай выкладывай нюансы. Не все ж так просто, как ты нам сейчас втирал, а?

Пигмей оглянулся несколько раз, отхлебнул из бутылочки раствор глюкозы:

– Конечно. Есть нюансы, как же без них.

– И в чем они заключаются?

– Самые интересные места я пометил. Для себя. Особенно север Зоны. Под ноги смотрите – там будут валяться болтики с синими лентами. Заодно и точки выхода пометил. И еще одно – далеко не отходите. Было раз такое – закрылся проход. Хорошо, что я в Мертвом лесу тогда вышел – где заброшенная шахта.

– Все?

Пигмей пожал плечами:

– Вроде все.

– Группой-то можно пройти через твою аномалию?

– А вот это не знаю. Я в одного всегда ходил.

– Подземелье пометить успел?

Пигмей сплюнул:

– А тут не боись – не ошибешься. Во-первых, труп под ногами, во-вторых, мой бронекостюм у поворота. Считай, два трупа, – он зло хохотнул. – В-третьих, подземелье просто огромное – потолка не видать даже в прибор ночного видения.

– Хоть примерно знаешь, где оно?

– Где-то в Зоне.

– Исчерпывающе, – кивнул Мотыль и поднялся. – Ладно. Что делать дальше думаешь?

– Расти. Что мне еще остается. Может, никто до этого мяча не доберется.

– В контейнер нужно было его сразу класть, – подал голос молчавший все это время Чех.

– Надо было, – снова вздохнул Пигмей, – только не делают у нас такие большие контейнеры…

– Что, реально такой здоровый?!

– Говорю же – как футбольный мяч. Светится мягким зеленым светом. Килограмма на три вначале потянул, а потом…

– А детектор твой тоже там остался?

– Ясное дело, – ответил Пигмей и отвел глаза в сторону, но сталкеры этого не заметили.

– Ты с Заставы только не сбегай. Вдруг у нас к тебе еще вопросы появятся, – сказал Холера.

– Да куда я теперь отсюда…

– А я знаю – куда! – оживился Чех. – Пацаны, может, проводим мальчонку до мамки одной?

– Хорош издеваться!

– Так я и не издеваюсь! Будешь там жить и расти. И никто тебя не достанет. Потому что туда дорогу один отец Пимен знает. Ты Мику Прыгуна помнишь?

– Конечно.

– Вот! На его хуторе и затаишься. Туда даже мутанты не забредают.

Мотыль покачал головой в раздумье:

– А как мы туда дорогу найдем, если ее никто, кроме Пимена не знает?

Чех фыркнул:

– К Пимену и отведем. Сначала к отцу Георгию, тот с Пименом связь держит постоянно. А может, Прыгун раньше заглянет на огонек. Спрячем Пигмея – ни одна контора глубокого бурения не отыщет!

– Ага, а за это время кто-нибудь футбольный мячик найдет. И будет по Зоне на Кадиллаке рассекать, – скривился Холера.

– Не найдет, – тихо сказал Пигмей. Сталкеры уставились на него.

– Не найдет, – снова повторил юный сталкер, – самое главное-то никто не спросил. Даже вы не спросили.

– А что мы самое главное не спросили?

– Где находится вход в аномалию. Сколько по заводу народа шарахалось эти годы, монстры скакали, зомби бродили – чего ж ни один хоть случайно не телепортировался?

– Точно! – обомлел Бизон.

– Отведете к Прыгуну – тогда и скажу. А здесь меня рано или поздно все равно какая-нибудь сволочь на ленточки порежет – подумает, что не все рассказал…