Читать книгу Рожденные в Зоне. Дано не каждому - Константин Скуратов - Страница 4

Ранним утром следующего дня Мика уже подпрыгивал во внутреннем дворе, пытаясь определить, не слишком ли много припасов наложила в рюкзак мать. По всему выходило, что много. Он развязал тесемку и вывалил содержимое на землю. Ну, конечно! Вот этот коммуникатор – он-то зачем?!

– Пригодится, – твердо сказала мать, смотревшая на действия сына с неодобрением.

– Как пригодится?! Мама, ты же из него аккумуляторы еще в прошлом году в фонарик переставила! Там они и сели, между прочим.

Мика решительно отложил коммуникатор в сторону.

– Я их обратно вставила. Где-нибудь зарядишь. Будешь переговоры сталкеров слушать, от беды убережешься.

– У кого заряжу-то? Прямо вот так приду и попрошу – дяденьки военные сталкеры, можно я у вас батарейки заряжу, чтобы потом вас слушать и вам же не попасться…. Короче – оставляем дома.

Следующим предметом, вызвавшим долгие и жаркие споры, стал тактический шлем с прибором ночного видения.

– Ну, зачем он мне?! Только тяжесть лишняя! Ты бы еще весь бронекостюм сюда запихала!

– А это мысль, – серьезно сказала мать и повернулась к двери.

Бронекостюм – вещь, конечно, хорошая. Особенно если он праведниковский. Отец приволок его года полтора назад – с тремя дырами от пуль и множеством бурых пятен. Мика потом еще долго таскал в нем воду из озера, пока аккумуляторы не разрядились. Так что вещь, конечно, хорошая, но сейчас совершенно бесполезная.

Поспорили и по поводу одежды. В конце концов, сошлись на легком кевларовом бронежилете – мать настояла – и простой брезентовой куртке с капюшоном.

Вроде вчера и не собирался вовсе! Пока спал, мать столько всякой ерунды в рюкзак насовала…. К примеру, зачем ему нужен детектор?

– Чтобы в аномалию случайно не влез.

– А полведра болтов с ленточками, чтобы до самого Деснянска хватило? Небось, всю ночь ленточки вязала?

Мать обиделась:

– Вас, мужиков, только женщины и умеют собирать! Иначе как твой отец бы отправился – полмешка курева, фляжка с бражкой и цинк с патронами.

– Кстати, а где патроны?

– Вот, – она аккуратно выставила перед ним по одному десять бумажных гильз, – картечь, на кабана. Обрез сейчас принесу.

– Обрез?! Ладно, не АКМ, так хоть винчестер бы дала! И патронов побольше…

– Ты по делу в Зону собрался или на войну? Чтобы тенью проскользнуть, хватит и обреза.

Мика по-детски надул губы и обиженно уставился в землю. Мать поглядела на своего взрослого сына и сжалилась.

– Ладно. Держи, – из-под домашнего передника вынырнула кобура с пистолетом, – германский, хороший. С запасной обоймой. Хотела тебе на Рождество подарить. А автомат не дам, ни к чему лишнюю тяжесть таскать…

Воспрявший духом Мика тут же уцепился за неосторожно сказанные матерью слова и выбросил из рюкзака еще с десяток вещей. Зато с едой ничего не получилось – тут мать была непреклонна. Так и пришлось со вздохом сожаления засовывать куль размером с две Микины головы обратно в рюкзак.

Заново упаковав оставшиеся вещи, Мика снова надел рюкзак и попрыгал. В этот раз и гремело меньше, и вес убавился значительно. Что ж, можно идти.

До озера провожала только мать. Варя так и не вышла…

– Ты со мной до кольца не ходи, – сказал внезапно помрачневший Мика, – тебе радиация вредна. Давай здесь простимся. У тебя дома дел невпроворот.

– Отправлю тебя, и останется у меня дома только одно дело – ждать сына, – ответила мать и беззвучно заплакала.

Мика неловко переступил с ноги на ногу, ткнулся губами ей куда-то в ухо и почти побежал, заставляя себя не обернуться. Так и не обернулся ни разу – а это, говорят, хорошая примета.

Когда строй деревьев начал редеть, он свернул в сторону и даже пошел немного назад. Перед дорогой Мике страсть как хотелось повидать тех, кто много лет назад спас беженцев, не дал им получить смертельную дозу радиации и показал безопасный путь внутрь кольца смерти. Он осторожно выглянул из-за дерева и радостно улыбнулся – вон как бегают, листвой шуршат! Значит, все нормально.

Мика тихо вышел на маленькую полянку, присел и медленно протянул руку к ближайшему спасителю. Тот, уже привыкший к человеческим появлениям, встал на задние лапки – словно заяц! – и обнюхал протянутую руку. Мика медленно раскрыл кулак – там лежала мамина шанежка. Свежая, только утром из печи. Спаситель бесстрашно принял угощение. Парень протянул вторую руку и осторожно погладил его по спине, покрытой острыми иглами. Спаситель ничуть не испугался, только на мгновение перестал поедать угощение.

…Люди даже не подозревали о той смертельной опасности, которая ждала их на приветливой с виду опушке. Более того, они готовились остановиться тут на ночлег. Скорее всего, утром никто из них бы не проснулся…

Первыми его заметили дети. С криками «ежик, ежик!» они стали бегать за ним по опушке.

Взрослые расценили его появление иначе. В этот день в их желудки попадала одна вода, пища доставалась только детям. Ежик – зверь, а значит, мясо.

Пусть дети пошумят, а когда угомонятся… в самом деле, не при них же…

Несколько взрослых поднялись и стали следить за зверьком, чтобы не убежал далеко.

Через некоторое время выяснилось, что бегал ежик как-то странно. Он семенил по опушке параллельно лесу и время от времени словно тыкался головой в невидимую стену. Тогда он разворачивался и бежал в другую сторону.

Тот, что еще недавно был дежурным энергетиком районной подстанции, достал из кармана забытый в хлопотах детектор и включил. И по вою, раздавшемуся из маленького прибора, даже дети поняли – вокруг них смерть…

А ежик вдруг фыркнул и пошел прямо к лесу. Ошалевший от ужаса бывший дежурный энергетик шагнул следом, и вой в детекторе внезапно сменился – нет, не тишиной! – однако уровень радиации в этом месте был намного ниже!

Не раздумывали ни одной секунды. Похватали вещи, детей и недлинной цепочкой пошли следом за ежом. И вышли к заброшенным домам на берегу красивого озера…

С той поры у жителей хутора отношение к ежам было самое почтительное.

Мика поглазел на деловито снующих ежиков еще немного, распрямил спину и вздохнул – пора отправляться в путь по-настоящему. Ну что ж, пора так пора.

Он вернулся к опушке леса и замер в подготовке себя к преодолению кольца смерти. В отличие от взрослых, боящихся сделать в Зоне лишний шаг без детектора, Мика им даже пользоваться толком не умел. Да и зачем нужен раздражающий щелканьем аппарат, если можно просто представить себя ежиком…

Мика закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы выровнять дыхание, расставил в стороны руки с растопыренными пальцами и медленно пошел в сторону кольца смерти.

Наверное, так же ощущали радиацию и колючие спасители хуторян – словно сотни маленьких иголочек начали колоть подушечки пальцев. Когда от уколов стало по-настоящему больно, Мика остановился и стал приставными шагами тихо двигаться влево. Почему влево? А так захотелось. Можно было и вправо – никакой разницы.

Через два десятка шажков пальцы левой руки ощутили резкое снижение силы уколов. Еще через два шага они снова усилились. Мика остановился, открыл глаза, посмотрел вперед – чтобы в яму не угодить, – снова закрыл и двинулся через кольцо смерти. Радиоактивное поле слева и справа буквально неистовствовало, видя, что жертва уходит от нее по невидимому коридору. Подушечки пальцев то левой, то правой руки иногда охватывал ледяной холод. Тогда Мика немного отодвигался от опасной стороны и продолжал идти.

Далеко не всегда подобный путь был коридором. Иногда это был карман. В таких случаях приходилось возвращаться обратно и снова искать проход.

В этот раз повезло. Через сотню шагов коридор начал расширяться, сила уколов снизилась почти до обычного уровня. Мика открыл глаза – точно, до середины опушки рукой подать. Он подумал, что здесь бояться нечего, но и напрасно геройствовать тоже глупо. Он же теперь взрослый. И побежал, торопясь пересечь опасную долину.

Так, бегом, он поднялся на невысокий взгорок – даже дыхание не сбилось. Оглянулся, посмотрел на родной лес за опушкой. Отчего-то стало грустно, даже слеза навернулась. Теперь плачь не плачь – никто не увидит и не скажет: «Что же ты, мужчина, а ревешь как дитя…».

Мика шмыгнул носом, решительно вытер глаза рукавом, повернулся и зашагал прочь от детства – в далеком и загадочном Деснянске его ждали.

Шагать по прежде запретным землям было легко. Попадавшиеся кабаны не обращали на путника совершенно никакого внимания. Да он и сам старался близко не подходить – некогда.

Первая аномалия встретилась перед обедом. Это была самая обычная сварка. Мика для развлечения кинул в нее пару веток, полюбовался ярко-синими искрами разрядов, подумал и сел перекусить прямо у аномалии – здесь уж точно никто не подкрадется незаметно!

Теперь притворяться и скрывать правду от себя смысла не было – места, по которым он шел, были очень даже знакомыми. В прошлом месяце этим же маршрутом Мика бегал на Могильник поглазеть на бандерлогов. Конечно, после того путешествия была Гроза, но Зона почти не изменилась. Даже сварка была там же, где и в прошлый раз.

«Такими темпами я до Деснянска доберусь к вечеру», – весело подумал Мика. Он запил обед озерной водой из фляжки, совсем немного поигрался с дареным пистолетом – исключительно для того, чтобы его изучить, – и двинулся в путь дальше.

Предстояло пересечь Вольную Землю, в которой порядок контролировали сталкеры из Союза анархистов.

Как и говорил отец Пимен, бесшабашные и своенравные анархисты, нашедшие в Зоне идеальное место, свободное от надоевших законов и правил, относились к коренным жителям вполне терпимо. Во всяком случае, напрасно не убивали. Конечно, рюкзак при случае вытряхнут без зазрения совести – так ведь и возьмут-то только артефакты и еду на закусь. А если и того нет – отпустят с миром, даже по шее не надают. Короче, хорошие ребята.

Поэтому Мика и шел без особой опаски, прислушивался вполуха, лишь бы на кабанов не нарваться – у них сейчас в самом разгаре брачные игры, зачем мешать.

Он перелез через ограждение из колючей проволоки и двинул в сторону видневшихся между редкими деревьями зданий.

Базу анархистов Мика посещать, естественно, не собирался. Просто вдоль забора идти удобнее, да и дорога под прикрытием часовых безопаснее – ни один монстр не сунется.

– Стой! Раз, два! – раздался прямо над ухом суровый голос. Мика аж присел от неожиданности.

– Это у нас кто? – спросил другой голос. – Клыки из пасти не торчат, значит, либо не ловец, либо к стоматологу ходил.

Еще несколько невидимых человек захохотали. Блокпост, понял Мика. Вот нарвался! Шел, варежку разинув…

– Руками не маши, парень, стой тихо. Не бойся, больно не будет, – сказал первый голос, и из кустов осторожно вышел сталкер с автоматом наизготовку. Он приблизился к Мике, оглядел со всех сторон и удивленно воскликнул:

– Ребята, вы только гляньте! Я настоящего Маугли поймал! А Буравчик говорил, что их всех военсталы выбили…. Ничего себе! Так и в Призрачного Егеря поверить можно.

– Ты языком-то в меру трепи, – резко обрезал разговорчивого сталкера второй, тоже вышедший из кустов на тропинку. – Призрачный Егерь – не байки обкуренного Буравчика, а чистая правда. А ты, парень, без выкрутасов давай. Сейчас такие времена настали, что живой ты только потому, что я автомат с предохранителя снять забыл, понял?

Мика торопливо кивнул.

– Тогда двигай следом за мной. Будем в таможню играть. Умеешь?

– Научим! – заржал первый сталкер и двинулся за Микой, временами не больно тыкая его в спину стволом автомата.

Идти оказалось недалеко – сразу за кустами начиналась поляна, отделенная от территории базы отвесной стеной земляного холма. На этой поляне и расположился блокпост. Вдали еле заметным дымком истекал маленький костерок, разведенный больше для настроения, чем для пользы. Между крупными валунами лежали матрацы, а на матрацах лежали двое сталкеров. Вот и весь блокпост.

– В Зоне появился пионерский лагерь? – удивился один из лежавших, – или новый монстр?

– Видал, старшой, – гордо сказал первый сталкер, – как я замаскировался! Даже Маугли и тот не заметил. Доложишь коменданту, пусть этот жлоб мне хоть сто граммов нальет вместо премии.

– Лучше бы ты вместо ребенка этих сволочей, что нас убивают, поймал, – вздохнул старший наряда.

– Так ведь еще не вечер! Обещаю лично двоих на бугре прикопать.

– Как бы самого не прикопали…. Так, ты иди сюда. Не бойся, раз сразу не пристрелили, теперь жить будешь. Как на духу – кто такой, откуда, куда, что здесь делаешь?

– Иду вот… – неопределенно пробурчал Мика, слегка ошарашенный тем, как просто его поймали.

– Доходчиво излагаешь, однако, – хохотнул старший, – остальное я и сам могу за тебя рассказать. Откуда? Оттуда. Куда? Туда. Зачем? Затем. Так, что ли? Или все-таки внесешь некоторую ясность? Для особо непонятливых объясняю – Вольная Земля на карантине. То есть, закрыта для прохода любых незнакомых нам личностей. Которые шибко умные, могут вполне отведать свинца, и моя тонкая чувствительная натура эту потерю переживет как не фиг делать. Ну, будем общаться или будем навеки прощаться?

Мика тяжело вздохнул. По всему выходило, что отделаться общими фразами не удастся – придется рассказывать хотя бы часть правды, потому что выдумать правдоподобную ложь он заранее не сообразил.

– В Деснянск иду. Там людям помочь надо…

– А помочь им, стало быть, можешь только ты?

– Больше некому, – пожал плечами Мика.

– Странно, но верю. Нам вот тоже никто помочь не в состоянии. А может, возьмешься? Сначала анархистов выручишь, потом Деснянск облагодетельствуешь, а там и всю Зону на путь истинный наставишь…

Все засмеялись, Мика тоже хмыкнул.

– Кого из знаменитых сталкеров знаешь? Только не говори, что Призрачный Егерь – двоюродный брат сестры мужа бабушки отца, ладно? Я приколы уважаю, но в меру.

– Кого знаю? – на мгновение задумался Мика, – да особо никого…. Отца Пимена знаю, – осторожно сказал он и по тому, как расслабились до того настороженные сталкеры, понял, что с кандидатурой божьего странника угадал верно.

– Этого? Ничего мужик. Только на религии сильно повернут, а так – справный сталкер, – вступил в разговор молчавший до этого мужчина, – я его помню по вольняшкам, когда он Алексеем еще звался.

– Да?! – удивился старший.

– Стрелок был – дай боже. Из дробовика бандерлога с тридцати шагов валил. Потом исчез на полгода – говорили, что к центру Зоны подался, Первопричину искать. Уж не знаю – нашел или нет, только разговаривать с ним после того похода стало совсем невозможно. На каждый вопрос сыпал цитатами из Библии. Даже отец Георгий, и то от него прятаться начал. Что дальше было – не знаю, я в наш Союз вступил. Что, так и странствует с проповедями?

– Странствует, – кивнул Мика.

– Увидишь – привет от тезки передавай. Так и скажи – мол, тезка твой Лешка Грач кланяется. Будет на Вольной Земле – пускай в гости заглядывает.

– А теперь – таможня! – торжественно провозгласил первый сталкер, – чего глазами хлопаешь? Сидор выворачивай. Вдруг у тебя в нем бомба спрятана.

– Сам и выверни, – лениво сказал старший.

– Делать мне нечего! Может, у него там секрет имеется? Суну руку и останусь без пальцев. Кто вам тогда на гитаре играть будет?

– Ты и так играешь, словно без пальцев…

– Но, но! Музыканта, как ребенка, обидеть может каждый. Я ж консерваторию заканчивал исключительно по классу снайперской винтовки…. А ты, малой, не стесняйся, выкладывай свои закрома. Ребята, если артефакт – чур, мой!

Мика еще раз вздохнул, но, не найдя ни в ком сочувствия, присел и развязал узел рюкзака, вздохнул еще раз и высыпал содержимое прямо на траву.

– Так-с, – оживился старший, – и что у нас, ребята, в рюкзачках? Интересно, интересно…

Мика пожал плечами – ничего интересного, разве что мать что-нибудь сунула украдкой, пока он моргал…

Однако таможня закончилась, едва успев начаться, – первое, что попалось на глаза и заинтересовало, был огромный куль с едой.

– Братцы, – восторженно прошептал первый сталкер, – домашнее! Артефакты перед этим просто отдыхают!

Он аккуратно брал и раскладывал перед собой пирожки, шанежки, шмат сала, домашнюю колбасу, вареную картошку и прочие припасы. Но особенно сразили его твердые хрустящие соленые огурцы.

– Мама дорогая, – он поднес огурец к носу, понюхал его и зажмурился, – настоящий, бочковой…

Мика не понял смысла последнего слова. Видимо, оно обозначало способ засолки. На хуторе огурцы всегда солили в большом ящике из-под артиллерийских снарядов – отец с соседом специально принесли, когда Мики еще на свете не было.

– Угощайтесь, – упавшим голосом предложил он сталкерам. Все равно съедят, а так хоть подумают, что не жадный…

– Старшой, – сделал просящее лицо первый сталкер, – видишь, парень угощает. Нас только вечером сменят…. Блин, ну нельзя такие огурцы есть просто так! А у меня имеется… случайно в сидоре завалялась. Честное слово, я и забыл про нее!

– Ты, и забыл про водку? – недоверчиво хмыкнул старший, – скорее я ловца в прыжке поцелую и жив останусь, чем поверю твоей байке. А если враги припрутся?

– Так что нам одна бутылка на пятерых… – он оглянулся, задержал взгляд на Мике, – на шестерых сделает? Все ребята крепкие. Опять же, за знакомство полагается, а?

Мика тоже глазами пересчитал сталкеров. Значит, где-то в кустах спрятался еще один? Оказывается, не совсем бросили службу любители свободы.

– Ладно, – быстро сдался старший, – ты, Хомяк, и зомби уболтаешь на выпивку. С одним условием – двое в секрете, а не один, как сейчас. А чтобы лишку не выпил-закусил, тяпнешь и сразу идешь Молчуна менять. Уговор?

– Уговор! – обрадовался Хомяк, мгновенно достал из-под матраца бутылку с коряво нарисованным собором на этикетке и гаркнул: – Тара – готовьсь! Из горла не дам! Потому что даже за себя не ручаюсь.

– Уточни – особенно за себя, – засмеялся Грач, протягивая железную кружку.

– А твоя где? – спросил старший у Мики.

Мика до сего дня ни разу не пробовал водку. Видел, как пили взрослые, – морщились, тяжело дышали, торопливо закусывали. А сам не пил. Но как откажешь сталкерам? Достал кружку, протянул Хомяку, тот налил. Не щедро – как всем, на два пальца (мера, что ли, такая?).

Все дружно стукнули своими кружками о чужие («Ну вот, еще не выпили, а уже чокнулись», – хохотнул Хомяк) и выпили, после чего начали хватать еду, налегая на огурцы.

Мика решительно проглотил жидкость – горькая, жгучая! – и, еле сдерживая слезы, тоже схватил с травы первое попавшееся. Повезло – мать много огурцов положила.

– Пирожки пацану оставьте, – скомандовал вмиг подобревший старший, – ему еще до Деснянска чесать, если не врет, конечно. И вообще – сладкое портит фигуру. А уж с салом, извини, браток, – прощайся однозначно. Как и с огурцами. Мать солила?

– Ага.

– Скажи, пусть к нам на базу поварихой приходит. Хоть от стряпни Буравчика отдохнем, – засмеялся Грач.

– Эх, трудна ты, сталкерская служба, – вздохнул старший, – на базе Буравчик норовит шашлыком отравить, тут неведомый враг укокошить жаждет…. Ты, верно, хочешь спросить – какого рожна мы в этих кустах залегли?

Мика спрашивать ничего не хотел, но головой кивнул – пусть рассказывает. Как говорил отец Пимен, пока человек с тобой разговаривает, он не опасен. Да и в голове как-то странно зашумело и поплыло…

– А сидим мы тут в засаде – ловим самого страшного монстра Зоны. Знаешь, какого? Человека! Вторую неделю по всей Вольной Земле только и делаем, что трупы товарищей собираем. И ни одного убитого когтями или клыками – все исключительно свинцом упокоены. Убивает кто-то нас, ежедневно. Оттого и на карантине территория – чтобы чужих легче отследить было. Уж лучше бы обычные монстры были – с теми опыт общения богатый.

– Что далеко ходить, – вступил в разговор Грач, – несколько ловцов в сотне шагов отсюда живут, на заправочной станции. Их сначала хотели прикончить, да как-то сразу не срослось, а потом глянули – живут тихо, с заправки не вылазят, кормятся исключительно зверьем и дураками, что к ним с пьяных глаз забредут.

И охрану с этой стороны можно не выставлять – мимо ловца ни одна живая душа тайком не проскользнет. Такой рев поднимется – уши в трубочку свернутся! Так и порешили – пока не наглеют, пусть живут…

– Их бы аккуратно забором покрепче обнести, и вот тебе готовый зоопарк, – сказал Хомяк, – можно деньги делать…

– Ты еще здесь, змей-искуситель? Шуруй менять Молчуна. Грач, иди с ним в паре. Проследи, чтобы в засаде не трещал, как радио «Голос Америки».

– Обижаешь, – вздохнул Хомяк, – в засаде я – могила.

– Чтоб у тебя на языке когда-нибудь мозоль с кабанье копыто выросла! Такие вещи вслух говорить!

Они недолго переругивались, привычно, без эмоций.

Мика привалился к теплому валуну и подставил лицо легкому ветерку. Хорошие все-таки люди оказались сталкеры-анархисты! За что их убивают? Зря их…

– Молчун, держи кружку – твоя порция осталась. Еле у Хомяка отнял, – сказал старший подошедшему сталкеру, – а закусь у нас сегодня царская. Вон, парнишка угощает…. Эй, пацан! Во, видал? Спит! С каких-то неполных ста граммов скопытился…

Это было последнее, что услышал Мика перед тем, как провалиться в кружащееся и звенящее забытье…

Это был одновременно и сон и явь. Во всяком случае, Мика грань между ними определить не мог. Голоса сталкеров, превративших засаду в пикник на обочине жизни, звучали так звонко, что из-за эха нельзя было понять ни единого слова. Одновременно где-то далеко слышались другие голоса – глухие и враждебные, но и их расслышать он был не в состоянии. Возможно, что это были совсем и не человеческие голоса. Может, это разговаривала сама Зона…

Мика стоял у черной дыры в огромной скале – не пещера, скорее, трещина в камне. Он точно знал, что ему необходимо залезть внутрь. И отчаянно не хотел лезть.

Вокруг висело марево, очень похожее на туман. Или дым? Нет, все-таки туман. Злые голоса доносились из трещины, поэтому и лезть туда не хотелось.

– Не бойся, – сказал за спиной знакомый с детства мужской голос с характерной хрипотцой, – твоя судьба еще не написана. Ты можешь уйти и не лезть в пещеру. Никто не обвинит тебя в трусости. Это не единственная дорога на Деснянск. Но эта – самая короткая.

Мика резко обернулся и сквозь толщу тумана разглядел родное лицо. Отец!

– Я так скучал, батя! – крикнул он и бросился к нему, но отец строго остановил его порыв:

– Нет. Нельзя. Мы с тобой не можем даже руки подать друг другу…. Так решила Зона. Ты должен написать свой путь. Тогда мы встретимся. Будь осторожен, сынок…

– Ты придешь домой?!

Отец усмехнулся. А может, это просто ветерок качнул полосу тумана между ними.

– Давай не будем об этом, сын. Я и здесь-то с тобой самовольно решился поговорить…. Запомни – Зона не любит жадных и злых. Хотя – чем тебе может помочь знание этого? Может, в будущем… Иди в Деснянск. Поступай по совести. Ничего не бойся.

Снова воздух завибрировал от странного гула – словно замурлыкала огромная кошка. Отец нахмурился:

– Мне пора. В дороге постараюсь помочь, когда станет совсем плохо. Но больше всего надейся только на себя. Удачи тебе, сталкер…

Туман заколыхался в такт грозному мурлыканью, и фигура отца исчезла, словно растворилась в нем.

Мика вздохнул и снова обернулся к трещине в скале. Легко сказать – не бойся! А если страшно? И хватит ли патронов пройти этим подземным путем до конца? Он провел рукой по поясу и почувствовал, как пот ручьем полился по спине, – кобуры с пистолетом не было!

Мика мгновенно открыл глаза, глянул на живот и облегченно вздохнул – приснилось… Кобура с пистолетом была на месте. Сталкеры весь свой обыск ограничили рюкзаком, даже карманы не удосужились проверить.

– Моргаешь? – весело спросил старший. – В первый раз водочку кушать изволил, а? предупреждать надо.

– Голова гудит, – тихо сказал Мика.

– Смотрю, ты к спиртному не расположен организмом. В таком случае держись от этой гадости подальше, понял? Сгоришь с непривычки, особенно если со старыми сталкерюгами соревноваться начнешь.

– У тебя внутри для борьбы со спиртом чего-то не хватает, – поддержал старшего Хомяк, красный от выпитого (рядом с костром валялись уже четыре пустые бутылки), – таким макаром индейцы в Америке спились начисто, и эти… чукчи в России тоже.

Мика осмотрел остатки своих припасов – да, мать явно не рассчитывала, что сын будет угощать сразу пятерых. Зато рюкзак стал почти невесомым.

– Ты куда?

– В Деснянск. Пойду я. Старший блокпоста задумался.

– Знаешь что, парень? Давай-ка для начала к нам на базу загляни. Объясняю – нам перед комендантом отчитаться нужно, что мы тут время с пользой провели. Не переживай, все равно скоро стемнеет – куда пойдешь? Ночью все посты не окликают, а сразу кладут, потому что ночью наши по Зоне не бродят. Примем как родного, накормим, напоим… чаем, спать уложим – все по законам гостеприимства! А утром вместе с очередной сменой без проблем доберешься до Могильника… ну, уговорил я тебя?

– С ребятами нашими познакомишься, – поддержал командира Хомяк, – тебе же тут жить, пригодится. И самое главное – если станешь упираться, мы тебя все равно на базу доставим. Только силой и без радушия. Давай не будем ссориться, а?

Голова еще гудела. Мика подумал немного и согласно кивнул. Действительно, гулять ночью по Зоне – это, знаете ли… немного опасно. Да и поглядеть на анархистов на базе, в почти домашней обстановке, было любопытно. Говорили, что они настоящие концерты тяжелого рока устраивают иногда…

– Вот и ладненько! – искренне обрадовался старший, – я тут что придумал: ты отправляйся прямо сейчас, с Хомяком. Как раз, когда нас сменят, комендант с тобой вволю наговорится и отпустит. У бара Буравчика и встретимся. Хомяк, покажешь.

– Не вопрос!

– А ты парня сдашь и к Буравчику – на вечер ужин закажешь. С лирической музыкой. У нас же гости, понял?

– Два раза не вопрос, – шутливо отдал честь Хомяк, закинул пустые бутылки в дальние кусты и стал ждать, пока соберется Мика.

После «таможни» собирать особо было нечего. Он небрежно покидал в рюкзак остатки еды, затянул узел и закинул за плечи. Готов.

Они прошли вдоль отвесного склона до места, по которому можно было подняться, уже не помогая себе руками, и полезли вверх.

– Слышь, парень, – сказал Хомяк, когда они дошли до длинного бетонного забора, – вот за этим забором и живут наши ручные ловцы. Зоной клянусь! Смотри, не забреди туда ненароком. Они же вечно голодают. Ребята пытались их перевести на другую пищу – и колбасу кидали, и водку от сердца отрывали – без толку. Ни пить, ни курить. Только сырое мясо и могут жрать. Вечером покажем тебе цирк с монстрами! – он весело захохотал.

Они прошли еще несколько десятков шагов.

– А вообще, ты серьезно в Деснянск собрался? Мика кивнул.

– Тогда тебе тем более к нам на базу нужно! Покалякаешь с комендантом, потом можно и с нашим командиром пообщаться. Да что там можно! Он сам к тебе выйдет, как узнает. У нас командир классный! На саксофоне знаешь как играет! Он тебе, может быть, до Деснянска даже отряд выделит – наши ведь возле Военной базы тоже стоят, вот и проводят с почетом аж до Мертвого леса…

За спиной раздались приглушенные сухие щелчки, потом несколько громких автоматных очередей. Потом еще одна очередь – длинная. Потом – тишина…

Хомяк побледнел:

– Блин, это ж на блокпосту! Это ж наших валят! Парень, – он умоляюще поглядел на Мику, – не убегай. Ладно? Как родного прошу! Я быстро, только ребятам помогу и вернусь!

Он развернулся и бросился назад к блокпосту. Мика подумал – убегать он и не собирался – и тихонько последовал следом, зажав во вспотевшей ладони пистолет.

Хомяк обежал крутой склон и бросился на полянку, щедро поливая окрестные кусты очередями из автомата. Он уже не боялся случайно зацепить кого-нибудь из своих, потому что разглядел возле костра четыре неподвижных тела. Пулю, прилетевшую из-за дальнего валуна, он не услышал…

Мика не стал спускаться с холма. В наступающих сумерках было трудно разглядеть камуфлированные костюмы сталкеров, но он увидел их всех и даже кое-кого узнал – вон старший лежит, вон Молчун…. Где лежит Хомяк, Мика не знал, но по наступившей тишине догадывался – тоже где-то здесь.

А потом стриженые волосы неожиданно решили стать настоящими ежовыми колючками, зашевелились и отвердели. Мика затаил дыхание, вернее, совсем перестал дышать. По поляне между убитыми медленно перемещались бесформенные тени, только отдельные части оружия тускло поблескивали. О таких монстрах ему слышать ни разу не приходилось…

– Забирай только ценные вещи, – прошипел внизу чей-то хриплый шепот.

Мика не колебался ни секунды. Он просто доверился тому единственному чувству, которое овладело им целиком и полностью, – он доверился паническому страху. Осторожно отползя от края обрыва, он поднялся с колен только затем, чтобы сразу рвануть отсюда с самой максимальной скоростью.

Мика промчался вдоль забора и выскочил на асфальт дороги, глянул вправо – оттуда доносилась веселая музыка – и побежал налево. На базе анархистов делать ему было совершенно нечего…

Еще совсем недавно привычная Зона превратилась во внушающую ужас территорию.

Не то чтобы Мика никогда раньше не видел мертвых – и на хуторе умирали, и в кольце смерти лежали тела неосторожных сталкеров. К тем, кто лежал ближе к краям кольца, дети даже бегали – за хабаром из сталкерских рюкзаков и карманов. И ничего, не брезговали, не пугались. Отец Пимен как-то сказал:

– Забрать хабар у мертвого – не стыдное дело. Ему он без надобности, а вам может жизнь спасти. Вот живых грабить – это грех.

Солнце заметно склонилось к вечеру. Облака в небе стали гуще и темнее, словно зимой. Полил крупный дождь, правда, и кончился так же внезапно, как начался.

Мика на одном дыхании проскочил под странной деревянной конструкцией, сквозь окна которой было видно, как внутри из стороны в сторону мечется огненный силуэт. При других обстоятельствах Мика непременно задержался бы и залез посмотреть – о таких аномалиях он только слышал, и то краем уха. Но сейчас, после увиденной расправы над блокпостом, ему хотелось только одного – поскорее покинуть Вольную Землю. Почему-то казалось, что дальше подобных ужасов не будет…

Мика даже позабыл, что Вольная Земля на карантине. В блокпост, ведущий к ближайшему выходу на Могильник, он не врезался лишь потому, что расслышал дружный громкий смех сталкеров. Остановился, приводя в порядок растрепанные мысли.

Выйти? А что сказать? Дяденьки сталкеры, только что ваших товарищей какие-то монстры убили? Откуда знаю? Да сам видел! И когда его отпустят, если отпустят вообще? Пока разберутся, пока сходят вместе к покойникам…. Точно придется ночевать здесь.

Общаться со сталкерами Мике больше не хотелось. И вкус водки до сих пор стоял во рту.

Он огляделся в поисках безопасного прохода. Немного правее за валунами виднелся остов грузовика. Если залезть наверх, можно изловчиться и перепрыгнуть ограждение из колючей проволоки.

Мика побрел туда, постепенно успокаиваясь. Конечно, это были не монстры. Покойный старший блокпоста ясно сказал – на них охотятся люди. Монстры не умеют пользоваться оружием. Или научились?!

Из известных Мике монстров на человека были похожи многие – и ловец, и кукловод, и бандерлог. Бытовали легенды, что последние два вообще раньше были обычными людьми, только Большая Гроза их изменила… Но оружием они не пользовались, это точно.

Он почти дошел до грузовика, как вдруг обостренное недавними смертями чувство опасности остановило его. Мика осторожно огляделся и рядом с кабиной, лежавшей отдельно от остального железного хлама, увидел спящую собаку. Что-то в ней было не так – и окрас иной, и морда слишком тупая…

Собака тоже учуяла постороннего, лениво подняла лобастую голову, принюхалась. А потом Мика помчался что было сил обратно, потому что увидел, как из ближайших кустов появилась еще одна собака, следом – еще одна…

Он бежал, молясь, чтобы не споткнуться и не упасть, а сзади с рычанием неслись два мутанта, посланные на охоту пси-волком, который даже не сдвинулся с места.

Только через бесконечную минуту Мика понял, что преследование прекратилось. Очевидно, пси-волк так и не увидел его, просто выслал стражу, на всякий случай.

Мика остановился отдышаться и подумать. Существовали еще переходы на Могильник, но там, скорее всего, тоже стояли блокпосты анархистов. Так что – какая разница, где пробовать? По крайней мере, сюда ближе – вон, завернуть за большой камень и сразу – здрасьте, дяденьки!

До него снова донесся гул мужских голосов. В этот раз не смеялись, наоборот – ссорились нещадно, едва не срываясь на драку.

Мика залез на валун и пригляделся. У костра стояли разделившиеся на две неравные группы сталкеры. Из-за чего ссора, разобрать было невозможно – орали одновременно все сразу. Мика пересчитал их – с одной стороны двое, с другой трое. На том блокпосту тоже было пятеро. Значит, в кустах никто не прячется. Нужно попробовать…

Он слез с валуна, протиснулся в щель между камнями и стал тихо красться, стараясь, чтобы невысокие кусты все время были между ним и сталкерами. Через два десятка шагов блокпост остался за спиной. Мика облегченно вздохнул и ускорил легкий шаг.

– Внимание! Чужой! – хлестнула по спинному мозгу громкая команда сзади. Заметили все-таки!

Мика не стал ждать дальнейших действий опомнившихся сталкеров. Он втянул голову в плечи и припустил во весь дух, по-заячьи петляя от сосны к сосне, от валуна к валуну. Запоздалая очередь в десяток патронов прошла и левее, и много выше. Больше не стреляли – Мика перепрыгнул через поваленное дерево и увидел вдалеке высокое полуразвалившееся здание – Торгушка, нейтральное место в центре кольца курганов радиационного могильника, куда ходили прикупить провизию, водку и патроны все местные обитатели без исключения. Прорвался…

* * *

Покинув хутор, отец Пимен быстро нашел знакомую тропку и вскоре уже бодро шагал привычным размеренным шагом. Места по сравнению с остальной Зоной были практически безопасными – аномалий нет, зверье большей частью обычное, не мутировавшее, человека опасающееся. И, кстати, правильно делающее.

Очаговые пятна радиации, попадавшиеся на пути, были съедены временем и непогодой. Детектор лишь тихо пощелкивал, предупреждая – на этой полянке пикники устраивать не рекомендуется.

Высокие стройные сосны, еще помнившие партизан, тихо скрипели под натиском верхового ветра. А у земли воздух был неподвижным, настоянным на ароматах весенних трав – хоть режь его ножиком да намазывай на краюху хлеба вместо надоевшего полусинтетического масла…

Отец Пимен вышел на полянку, где вчера расстался со своими случайными попутчиками. Вышел и замер, перехватив ружье наизготовку, – под сосной лежал огромный кабан. Присмотрелся – что-то уж больно тихо лежит, неестественно. Осторожными шажками сталкер приблизился к туше, ткнул стволом в голову. Мертвый. Из разинутой пасти торчит палка длиной в локоть.

Отец Пимен покачал головой от удивления. Кабан-самоубийца?! Понимание пришло чуть позже.

– Ай да Мика! Вот же паразит! С острогой на таких чудовищ охотится!

Сразу вспомнились подмеченные синяки на руках и шее подростка. Вон откуда, стало быть, взялись. А сталкер решил тогда, что это от обычных детских проказ. Выходит – кончились детские проказы.

– Хотя… кабана-то этого копьем убить – тоже не сказать чтоб взрослое продуманное действие, – после долгих размышлений сказал привыкший разговаривать сам с собой отец Пимен. – В самом деле, не в куклы же пацану играть. Значит, вовремя я его перехватил…

Тропка вилась по склонам холмов. Стройный сосняк то и дело сменялся зарослями лиственных деревьев, выросших на выгоревших пустошах намного позже Аварии. Оттого и были они тонкими, чуть выше человеческого роста.

Пару раз тропка пересекла асфальтированную дорогу. Но отец Пимен не стал менять пружинящую землю на твердое покрытие. На асфальте ноги устают сильнее – проверено неоднократно.

Когда тропа резко вильнула, едва не уткнувшись в забор из колючей проволоки, сталкер вздохнул облегченно – почти добрался. А вскоре зашагал, словно и не устал вовсе, – впереди с каждым шагом росла, приближаясь, черная горизонтальная полоса, деля пейзаж на две части. В нижней все так же буйствовало разнотравье, радуясь теплому весеннему солнышку. В верхней синело чистое небо, украшенное редкими белоснежными облаками. А между ними неестественной ровной линией чернела чужеродная полоса – железная дорога.

Отец Пимен, кряхтя и отдуваясь, вскарабкался на насыпь, остановился, выравнивая дыхание и одновременно оглядывая окрестности. Позади остался лес, впереди лежало открытое пространство, по которому были беспорядочно разбросаны небольшие сельские домики, выглядевшие с такого расстояния вполне прилично. Вот только трубы не курились дымами, да во дворах не было заметно движения. Будто не жилье вовсе, а так – киношные декорации…

Сталкер удобнее перехватил ружье и неторопливо спустился с насыпи. Насколько он помнил, хутор левее облюбовали какие-то отморозки, зарабатывавшие на веселую жизнь грабежом вольняшек, направлявшихся на Заставу, чтобы продать найденные артефакты местному торговцу со странным именем Вазген Абрамыч. Кличка ли это, прилипшая к торгашу с незапамятных времен, или настоящее имечко, подаренное любящими родителями, – кто знает? Да и не принято в Зоне такими вещами интересоваться, как не принято вспоминать свою прошлую жизнь.

Отморозков периодически выбивали из хутора доведенные до отчаяния вольняшки, специально для этого временно объединявшиеся в некое подобие воинских подразделений. Выбивали весело, с матами-перематами, беспорядочной стрельбой и полным отсутствием жалости. На неделю-другую воцарялось спокойствие, а потом бандиты снова откуда-то – будто из воздуха материализовались! – набивались в полуразрушенные хуторские постройки, и жизнь вольных сталкеров вновь приобретала кисловатый привкус обиды и несчастья…

Отца Пимена не трогали даже отморозки: знали, что артефакты его не интересуют, значит, взять нечего. Но он все равно двинулся правее, ориентируясь на одинокий дымок, поднимавшийся из не видной отсюда лощины.

Примерно в километре южнее под защитой из колючей проволоки, минных полей и пулеметных гнезд расположилась воинская часть, давшая название всему сектору. Застава. Натуральный пограничный пункт, перекрывший дорогу из Зоны в обычный мир. Или из обычного мира в Зону – кому как нравится.

Военные сталкеров не жаловали. Вообще никаких. Потому что где-то в министерских верхах кто-то всерьез считал, что в Зоне никто не живет. Не расстраивать же важного человека правдой…

Поэтому военные обычно сначала стреляли, а потом уж выясняли, в кого. Хотя мелкая торговля процветала и в этих условиях: военным тоже нравились артефакты, а сталкерам вечно не хватало боеприпасов и консервов. Так что война войной, а бизнес – во все времена святое дело.

Застава по всеобщей молчаливой договоренности считалась территорией в состоянии вечного перемирия. Время от времени солдаты и офицеры даже захаживали к Абрамычу – у того и водка дешевле, и сувениры симпатичнее. А однажды торговец всерьез выручил военного тыловика, когда к тому нагрянула внезапная проверка, – солдаты два часа перетаскивали ящики с тушенкой к себе на склад. Когда комиссия уехала, тыловик на радостях, честно вернув почти все, продал за совершенно смешную цену Абрамычу от военных щедрот пять наисовременнейших, навороченных донельзя, совершенно секретных бронекостюмов.

Отец Пимен спустился в лощину, прошел мимо группы сталкеров, сидевших возле колодца, – сплошная зелень, пацанва, небось, только вчера из-под отцова ремня сбежали – и зашел к торговцу.

– Привет, Вазген. Торговец оживился:

– Вау, отче! Какими судьбами? Сто лет не видались, наверное.

– Сто лет – слишком долгий срок для Зоны, – усмехнулся отец Пимен, без спросу зайдя в святая святых торговца – маленькую комнатку позади прилавка. – Что нового?

– Это я у тебя должен спрашивать – что нового. Я ж с места не двигаюсь, а ты везде бываешь. Итак – что нового?

Отец Пимен пожевал губы, пожал плечами:

– Там стреляют, тут торгуют. В речпорту чертовы Праведники военсталов маленько постреляли.

Абрамыч кивнул – знаем.

– Возле Элеватора, говорят, новые мутанты появились. Может, и брешут.

Торговец снова кивнул – может, и брешут.

– Из небылиц что: снова пошли разговоры про призрачный поезд.

– Бандиты видели? – усмехнулся Абрамыч. – В прошлом году конопля особенно хороша уродилась.

Отец Пимен только плечами пожал – может быть, и так…

– Ладно, теперь моя очередь, – после долгого молчания сказал торговец. – Вояки очередную операцию по зачистке замыслили. Как водится, жутко секретную. Начнут аккурат через неделю. В семь часов утра, по холодку.

– Про нее уже вся Зона знает, – вяло отмахнулся сталкер.

– А про отряд спецназа?

– Опять?

– Не опять, а снова, – понизил голос до шепота Абрамыч, даже оглянулся – нет ли кого в подсобке, – элитный отряд, между прочим. С базуками. Что-то из Деснянска должны забрать, с химического завода. Проводника ищут.

– Ну вот, – огорчился отец Пимен, – были у тамошних бандерлогов ружья и автоматы, а теперь еще и базуки появятся.

Старые знакомцы синхронно вздохнули, замолчали. По всему выходило, что реально свежих новостей в Зоне не было.

– Весна, – развел руками Абрамыч, потянул из-под прилавка бутылку водки. – Хряпнем, что ли? Со свиданьицем? Под болгарский фаршированный перчик?

Отец Пимен сделал задумчивое выражение лица, потом махнул рукой – наливай…

Он выбрался на свежий воздух, когда солнце начало прятаться в верхушках деревьев. Вздохнул несколько раз полной грудью, очищая легкие от паров алкоголя, осмотрелся. Потом расслабленной походкой направился к колодцу; на него во все глаза восторженно таращились молодые сталкеры – еще бы, живая легенда Зоны!

– А вот, к примеру, – с ходу начал он, – возьмем бандерлога. Куда его стрелять, ребятки? Кто знает? Никто? Тогда слушайте…

Уже почти стемнело, когда от ближнего покосившегося забора отделилась высокая темная человеческая фигура. Отец Пимен перевел на нее взгляд, прервался на полуслове, вскочил поспешно, бросился навстречу:

– Здравствуй, брат!

– И тебе не хворать, – улыбаясь, ответил отец Георгий.

Сталкеры обнялись, сдвинув оружие за спины.

Отец Георгий после тяжелого ранения в голову в центр Зоны уже не ходил – замучила астма, в противогазе через минуту начинал задыхаться. Поэтому и смотрелся среди сталкеров необычно со своей непокрытой головой.

– Какими судьбами здесь? – спросил отец Пимен.

– Ты же ко мне брезгуешь заглянуть, вот я и решил сам увидеться…

– Откуда узнал-то?

– Коммуникатор подсказал, – засмеялся отец Георгий. – Что, до сих пор не научился им пользоваться? Консерватор. Так заглянешь ко мне?

– Честное слово, – засмущался отец Пимен, – как раз завтра с утра и собирался. Сначала хотел у Вазгена свежие новости узнать…

– А самые свежие новости как раз у меня, – серьезно сказал отец Георгий. – Я из-за них даже аппетит потерял. Потому что думаю – ошибся отправитель адресом, тебе весточка предназначена. Только ты у нас такой ерундой способен заниматься.

– На коммуникатор скинули?

– В том-то и дело, что нет. Все круче. Сон приснился.

– Сон?!

– Ну да, сон. Нюансов не помню – спал же. Сначала утром вообще решил, что это из-за пониженного давления почудилось. Одно смутило – уж больно голос был знакомый. С такой характерной хрипотцой…

Отец Пимен побледнел.

– Не может быть!

– Я тоже полдня посомневался. А тут смотрю в коммуникатор – твоя метка к Заставе приближается. И как-то вдруг понял, что это он просто до тебя не смог достучаться. Вот я и вышел навстречу. Ты что там с какими-то детьми намутил?

Отец Пимен на враз ослабевших ногах с трудом доковылял до ближайшего бревна, сел, глухо спросил, не поднимая взгляда от земли под ногами:

– Что сказал Призрачный Егерь? Отец Георгий сел рядом.

– Дословно не помню. А смысл такой: задание мальцу вполне по силам, тут ты молодец. Ловко придумал. Только вмешалась какая-то сила, вроде сама по себе, но могут их пути пересечься. Вот он всем весточки и разослал, чтобы уберегли. Всем нашим. Я только не понял две вещи: кто такие эти наши и чего он так из-за какого-то мальца всполошился?

– По первому вопросу вряд ли отвечу. Для нас наши – это ты, я, да отец Илиодор. А кто «наши» для Призрачного Егеря? Мозги скиснут гадать.

– А по второму?

– Тут все просто, – слабо усмехнулся отец Пимен. – Он за сына своего беспокоится.

– У Призрачного Егеря есть сын?! – поразился отец Георгий. – Воистину, неисповедимы пути господни! Где ты его откопал?

Нехотя, подолгу замолкая, отец Пимен все-таки рассказал товарищу историю своего знакомства с семейством Призрачного Егеря и о том, как отправил Мику на «прогулку» до Деснянска и обратно.

– Понимаешь, – пытался оправдать он сам себя, – вырос парнишка. Тесно ему на хуторе. Плюс к переходному возрасту – или минус, не знаю – обладает он некоторыми, м-м-м… странностями. Дары матушки Зоны, етить их в перемать! Про которые знаю – вроде безвредные, не опасные для окружающих. А вдруг и еще какие есть?! И ахнет в тихом хуторском мирке ядреной бомбой…

– И ты решил эту ядреную бомбу подарить всей Зоне? Гуманист хренов, – покачал головой удивленный рассказом отец Георгий. – Экскрементатор полоумный. Чего ж сам с ним не пошел?

– Думал, ничего страшного не случится…

– А теперь что думаешь?

Отец Пимен долго молчал, потом качнулся на бревне, с силой хлопнул ладонями по коленям:

– Навстречу рвану. Коротким путем. Думаю, как раз у понтонного моста и перехвачу.

– Коммуникатор у пацана есть? Поставлю хакерам задачу, мигом отследим.

– В том-то и дело, что нет у него коммуникатора! Понимаешь, он в Зоне родился – он здесь дома! Вот сейчас пройдет за этим забором, а мы с тобой, волчары битые, – даже тени не углядим. На хрена ему коммуникатор?

Отец Георгий почесал в раздумье гладко выбритый подбородок.

– Каким хоть путем ты его отправил? Может, удастся перехватить по дороге?

– Сомневаюсь, – хмуро ответил отец Пимен. – Мы с ним разные маршруты рассматривали. Один другого хлеще. И все сходятся в Деснянске. Значит, туда и пойду.

– И когда он выходит?

– Завтра утром, – отец Пимен неожиданно рассмеялся – словно ворона закаркала. – У него это вроде как свадебное путешествие должно получиться! Барина помнишь? Вот в Деснянске его дочка живет, Ксанка. За ней и отправил. Предсвадебный марш…