Читать книгу Тайная жизнь Лизы - Крис Манби - Страница 9

Ричард. Мой парень. Я совершенно забыла, что он собирался прийти сегодня вечером, чтобы принести мне подарок на день рождения. Услышав его голос из гостиной, я почувствовала, как мой желудок скрутило, словно меня поймали на предательском желании произвести впечатление на Брайана. На самом деле я уже предала Ричарда. Важно не то, что я сказала Брайану, что у меня есть отличная квартира, а то, что я ему не сказала про своего замечательного парня.

Неделю назад я с радостью называла Ричарда «мой новый парень». Мы встречались почти семь месяцев. Во всяком случае, прошло семь месяцев, как наши языки сплелись на заднем сиденье такси, и с тех пор он приходил ко мне почти каждый вечер, поэтому мне осталось только признать, что мы встречаемся как полагается. Когда тебе за двадцать, ты не спрашиваешь, как в девятнадцать: «Ну что, значит, мы теперь встречаемся?», как бы тебя ни подмывало это сделать.

Я встретила Ричарда в печально известном туристском баре в центральном Лондоне – месте, где тоскующие по дому и окосевшие от алкоголя австралийцы и новозеландцы собираются вместе и обычно пытаются завязать разговор, цитируя рекламу пива. Я бы и не сунулась туда, но был день рождения Симы, твердо решившей начать свой двадцать второй год жизни на земле со случайного секса, особенно после того, как родители объявили ей в постскриптуме поздравительной открытки, что если Сима не найдет себе подходящего мужа к двадцати трем годам, то они найдут его сами.

Во всяком случае, мы с шести часов вечера пили текилу, ничего не ели, кроме окаменевших фисташек из стоявшей между нами вазочки, и шли прямым ходом к полной отключке, когда наткнулись на Ричарда и его компанию.

Я говорю «наткнулись» в буквальном смысле слова. Мы с Симой стояли на площадке короткого лестничного пролета, сплетя руки, чтобы сохранить равновесие. Сима слишком далеко наклонилась вперед, чтобы поправить ремешок сандалий на серебряной платформе. Ее рука продолжала держать меня за талию, и, когда она кувырнулась вперед, я полетела за ней. Жопа-ноги, как говорил мой отец (правда, не при матери). Это к слову о нашем появлении. Слава богу, что от верхней площадки до нижней было всего четыре ступени, которые я пролетела, унизительно приземлившись с юбкой, задравшейся на талию, и пинтой Ричардова пива на голове.

Я тут же предложила ему купить новую кружку, но он сказал, что он лучше поставит пиво мне, потому что я была первой женщиной, бросившейся к его ногам. После этого было бы невежливо не поцеловать его. Кроме того, он и его сосед по квартире Пол (который в тот момент говорил те же самые слова Симе, как я потом выяснила) тоже жили в Балхэме, и казалось логичным скинуться на такси после закрытия бара. Не говоря уже об экономии, потому что к тому моменту деньги у нас с Симой кончились.

Ричард набросился на меня в такси, что было довольно неловко, потому что я сидела на маленьком сиденье спиной к водителю, и Ричарду пришлось опуститься на колени в проход. К счастью, Пол и Сима уже устроили к тому времени борьбу языков и не замечали нелепого положения Ричарда. Таксист неодобрительно хмыкнул и увеличил громкость радио, которое он включил, чтобы заглушить звуки поцелуев. Таксисты, конечно, сплошная головная боль. Но их ночной смене в субботу не позавидуешь. Одна блевота да обжиманье. Та еще работенка!

Той ночью Пол и Ричард так и не попали к себе в квартиру. Утром мы с Симой столкнулись друг с другом по дороге в ванную, обе в надежде побыстрей почистить зубы, привести себя в порядок, прежде чем проснутся наши кавалеры.

– Ну, что скажешь? – прошептала Сима, пытаясь расчесать спутанные в любовной борьбе шикарные черные волосы. – Завтрак в кровать, или идешь к мозольному оператору?

Неотложный утренний визит к мозольному оператору был поводом выпроводить гостя после совершенной ночью ошибки. Во-первых, это означало, что нежеланный посетитель должен был уйти немедленно, а во-вторых, мысль о том, что у молодой девушки удаляют мозоль, в большинстве случаев отлично помогала избавиться от звонков нежеланных воздыхателей.

Я завтракала в кровати. Через два дня Ричард от имени Пола попросил узнать у Симы, как ее мозоли. Она не отвечала на звонки Пола. А я была готова к любви. Я была готова уцепиться за кого-нибудь, с кем я могла бы проводить воскресенья, бродить по лондонским паркам и галереям, смотреть в глаза, демонстрируя всем несчастным одиноким простофилям, как убого их одинокое, похожее на готовый обед в магазине «Маркс и Спенсер», существование, точно так же, как самодовольные парочки демонстрировали мне время от времени за последние четыре года…

А Ричард подходил под описание человека, который поможет мне достать всех этих зануд, которые говорили мне, как они завидуют свободной одинокой жизни, в то время как им приходится все время лежать в тесноте, скорчившись в объятиях какого-нибудь кавалера. Он был вполне хорош собой, – во всяком случае, обладал всем набором черт, которые можно назвать человеческим лицом, – он носил брюки той длины, которая закрывала его худые ноги. Он иногда носил рубашку, у которой не было номера на спине, а кроме того, у него была настоящая работа (для меня это было важно, потому что, когда я приехала в Лондон с мечтами стать еще одной Марианной Фэйтфул[13], я прошла определенный период, встречаясь исключительно с музыкантами и художниками. Я обнаружила, что творческие личности очень хороши до тех пор, пока ты не уходишь на работу в понедельник утром, оставляя его в постели, и возвращаешься вечером, чтобы обнаружить его точно там же, где оставила. Творческая личность, блин! Просто жлобство). Нет, мне нужен был мужчина, который уходил бы из дому до меня. И это был Ричард, ездивший на работу в Сити.

Да, он был бухгалтером, а не супербогатым торговцем ценными бумагами, который пьет «Боллинджер», как я «Перье» (минеральную воду), но в жизни каждой девушки наступает момент, когда она понимает, что есть смысл в удобных тапочках, и перестает мечтать о поп-звезде.

– А разве мы никуда не идем сегодня вечером? – спросил Ричард, увидев меня стоящей в дверях кухни в старой отцовской пижаме и халате, протершемся на локтях до состояния паутины.

Я опустила глаза. Взволнованная грядущим приездом Брайана, я совершенно забыла, что мы договорились пойти выпить в паб, и уже приготовилась лечь спать после ванны.

– Ты не хочешь отпраздновать свой день рождения?

– А что тут праздновать? – радостно вмешалась Сима. – Лизе уже почти тридцать.

– Нет, – запротестовала я. – Я еще посередине.

– Посередине? – фыркнула Сима. – Двадцать семь – это никакая не середина. Середина – это от двадцати четырех до двадцати шести. Если ты старше, то официально переходишь в категорию под тридцать, – она даже высунула язык, чтобы подчеркнуть свое оскорбление.

– И мы никуда не идем по причине груза среднего возраста? Ну, ладно, – сказал Ричард, усаживаясь в одно-единственное кресло, и нам с Симой опять пришлось втиснуться по обе стороны от Толстого Джо. – У меня все равно нет денег. Может, у вас в доме случайно есть пиво?

– Пойду посмотрю, – сказала я, втайне радуясь поводу не сидеть рядом с этим похожим на мягкую мебель пердуном, который назывался моим соседом по квартире.

– Наверно, только эта французская дрянь, которую мы купили в дьюти-фри, когда ездили в Кале.

– Отлично, – сказал Ричард. – А это уж, наверно, будет совсем нагло с моей стороны, если я попрошу положить чего-нибудь на тост? Сыра или бобов. Все равно. Я собирался купить еды по пути с работы, но у меня на карте уже закончились деньги.

– Мне казалось, что у тебя в пятницу была зарплата? – удивилась я.

– Да. Но я уже так превысил кредит в банке, что к тому времени, когда взял десятку на футбол в воскресенье утром, я опять подошел к границе кредита. Придется в этом месяце затянуть ремень, но в следующем все будет в порядке. Обещаю.

Услышав это, Сима с сомнением взглянула на меня. Все гуманитарные организации третьего мира боролись за то, чтобы положить предел страшному превышению кредита в Вестминстерском банке, но пока что она еще не встретила никого, кто мог бы с этим справиться.

– Надеюсь, деньги у тебя закончились после того, как ты купил Лизе подарок на день рождения? – сказала она, многозначительно изогнув надменную бровь.

Ричард неловко заерзал.

– На самом деле, Лиз, я хотел с тобой об этом поговорить. У меня есть идея, что тебе купить, но я решил, что, может быть, лучше ты сама выберешь себе подарок, а я его оплачу. Таким образом ты уж точно купишь то, что хочешь. Как ты думаешь?

Сима неодобрительно закатила глаза.

– Как романтично! – усмехнулась она. – Ты лучше приготовься к серьезным расходам, Ричард.

– Я пощажу тебя, – заверила я.

В этом была разница между мной и Симой. Если кто-нибудь из ее знакомых необдуманно соглашался расплатиться за ее покупки своей карточкой, то через какое-то время могло обнаружиться, что ему пора закладывать свою квартиру еще до того, как она успевала опустошить полки в магазинах. Если кто-то предлагал мне сделать покупки, то я обычно возвращалась с курткой с одним рукавом, купленной на распродаже, бормоча, что это именно то, что нужно, а приделать рукав совсем нетрудно. Я говорила, что мой подход делает меня более привлекательной личностью, но Сима сказала, что я должна разобраться в себе.

– Возможно, такой подход говорит о том, что ты не жадная, – соглашалась она. – Но с другой стороны, он оскорбителен. Мужчинам приятно думать, что они могут обеспечить женщину. Отказывая им, ты практически совершаешь акт кастрации.

Замечательная мысль.

Сима была из числа тех девушек, которым мало быть просто чьей-то приятельницей. Он хотела иметь право надевать на себя розовый тюль и перья, подрагивать ресницами, и, когда она это делала, подарки сыпались со всех сторон. Я же вела себя абсолютно традиционно: готовила тосты с бобами, гладила и при этом отказывалась принять помощь, когда мужчины пытались поигрывать для меня своими финансовыми мышцами. Она права: конечно, я дура.

– Лиза, сегодня распродажа в «Топшопе», – попыталась переманить меня Сима, уже второй раз за час исследуя в зеркале свое отражение.