Читать книгу Последние 100 дней - Кристофер Хитченс - Страница 3

Называя опухоль в своем пищеводе «слепым, лишенным эмоций чужим», я имел в виду, что так и не мог устоять перед желанием наделить болезнь качествами живого существа. Я понимал, что это ошибочный антропоморфизм, то есть присвоение неодушевленным объектам человеческих качеств (суровая туча, гордая гора, самоуверенное юное божоле). Чтобы существовать, раку необходим живой организм, но сам он стать живым организмом не может. Его злобность – вот опять! – заключается в том, что главная его задача – умереть вместе со своим носителем. Или носитель найдет способы избавиться от него и пережить его.

Но еще до болезни я знал, что некоторым людям подобное утверждение кажется неудовлетворительным. Для них грызун «карцинома» – это серьезный, сознательный враг, медленно действующий киллер-камикадзе, посланный небесами с некоей священной миссией. И подкреплением такой точки зрения стали многочисленные записи в интернете, подобные вот этой:

«Кто еще считает, что терминальный рак горла [sic] у Кристофера Хитченса – это кара Господня тому, кто произносил богохульства? Атеисты всегда игнорируют ФАКТЫ. Они живут так, словно все в этом мире всего лишь «совпадения». Неужели? Неужели всего лишь «совпадение» тот факт, что из всех частей тела Кристофера Хитченса рак поразил именно ту, которой он пользовался для богохульств? Продолжайте верить в это, атеисты. Он будет корчиться от чудовищной боли, а потом умрет мучительной смертью, и ВОТ ТОГДА-ТО наступит настоящее веселье: его отправят в АДСКИЙ ОГОНЬ навечно, и он будет терзаться и гореть в геенне огненной».

В священных книгах и религиозной традиции имеется множество пассажей, сделавших подобные утверждения возможными. Задолго до того, как это коснулось меня лично, я понял, что они не имеют под собой никаких оснований. Во-первых, как это жалкий примат может претендовать на то, что ему известны мысли бога[47]? Во-вторых, готов ли анонимный автор подобных строк к тому, что его мнение узнают мои ни в чем не повинные дети, которые тоже страдают и тоже от бога? В-третьих, почему бы не поразить неверного молнией или чем-нибудь столь же впечатляющим? У мстительного божества явно весьма скромный арсенал, если все, что он смог для меня придумать, это рак, вполне допустимый в моем возрасте и при том «образе жизни», какой я всегда вел. В-четвертых, при чем тут вообще рак? Почти все мужчины, если сумеют прожить достаточно долго, получают рак простаты. Вещь довольно неприятная, но одинаково распространенная и среди святых, и среди грешников, и среди верующих, и среди неверующих. Если вы считаете, что бог распределяет рак по заслугам, то вам придется учесть и множество детей, страдающих лейкемией. Праведные люди умирают молодыми и в мучениях. А вот Бертран Расселл[48] и Вольтер[49] оставались богохульниками до самого конца своей долгой жизни – равно как и множество преступников-психопатов и тиранов. Все это может показаться абсолютно случайным. Мое до сих пор не пораженное раком горло позволяет мне заверить моего христианнейшего корреспондента в том, что оно – не единственный орган моего богохульства. И даже если голос изменит мне[50], я смогу письменно оспаривать религиозные заблуждения, пока смогу ясно мыслить. Так почему же меня поразил не рак мозга? Превратившись в трусливого, не осознающего себя идиота, я мог бы даже позвать священника к своему смертному одру, но сегодня, находясь в здравом уме и твердой памяти, я заявляю, что это униженное существо уже не будет «мной». (Имейте это в виду, если впоследствии распространятся подобные слухи или инсинуации.)

* * *

Вот что можно совершенно точно сказать о смертельной болезни: вы довольно много времени посвящаете подготовке к стоическому умиранию (и обеспечению дальнейшей жизни близких), но в то же время весьма активно занимаетесь выживанием. Очень необычный образ жизни – адвокаты поутру и врачи после обеда, этакое раздвоение личности. То же самое, похоже, происходит и с теми, кто молится за меня. Причем эти люди в большинстве столь же «религиозны», как и тип, который желает мне вечных мучений и при жизни (а это мне гарантировано, даже если я случайно поправлюсь), и после нее.

Из огромного (что удивительно и очень приятно!) числа людей, которые написали мне после известия о моей болезни, лишь немногие удержались, чтобы не сказать одного из двух. Они либо заверяли, что не оскорбят меня своими молитвами, либо в доброте душевной настаивали на том, что будут молиться за меня в любом случае. Религиозные сайты выделили под эту задачу специальное место. (Если вы прочтете эту книгу, то имейте в виду, что 20 сентября 2010 г. было назначено «Днем всеобщей молитвы за Хитченса».) Пэт Арчболд из National Catholic Register[51] и дьякон Грег Кандра были одними из тех католиков, которые сочли меня достойными своих молитв. Раввин Дэвид Вольпе, автор книги «Почему вера так важна», руководитель крупной иудейской общины в Лос-Анджелесе, придерживается того же мнения. Я не раз дебатировал с ним, а также с рядом консервативных протестантов, в том числе с пастором Дугласом Уилсоном из Нового колледжа Сент-Эндрюс[52] и Ларри Тонтоном из религиозного фонда Алабамы[53]. Все эти люди написали мне, чтобы сообщить: их паства молится за меня. И именно им я написал в ответ: «О чем же они молятся?»

Как и многие католики, которые всегда молились за то, чтобы мне открылся свет истины, эти люди абсолютно честны. Спасение души – вот что для них главное. «Конечно, мы молимся и об укреплении вашего телесного здоровья, но это дело вторичное. «Ибо какой прок человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Матф. 16:26)». Так написал мне Ларри Тонтон. Пастор Уилсон сказал, что, узнав о моей болезни, начал молиться о трех вещах: чтобы я победил болезнь, чтобы я примирился с вечностью и чтобы это событие объединило нас. Он не удержался от того, чтобы не заметить: третья его молитва уже была услышана…

То есть целый ряд вполне уважаемых католиков, иудеев и протестантов считает, что я, в некотором смысле слова, достоин спасения. Даже мусульмане поддержали меня. Мой друг из Ирана просил, чтобы за меня молились на могиле Омара Хайяма[54], великого поэта Персии и истинного певца свободы. В YouTube разместили сообщение о дне всеобщей молитвы за меня. Это сообщение сопровождалось песней «Думаю, я вижу свет» в исполнении того же Кэта Стивенса[55], который под псевдонимом Юсуф Ислам некогда поддерживал истерический призыв иранской теократии к убийству моего друга Салмана Рушди. (Кстати, слова этой псевдодухоподъемной песни настолько банальны, что кажется, будто они обращены к курице.) Очевидный экуменизм несет в себе и другие противоречия. Если бы я объявил, что неожиданно обратился в католическую веру, то Ларри Тонтон и Дуглас Уилсон сочли бы, что я совершил прискорбную ошибку. А если бы я решил присоединиться к какой-нибудь из протестантских евангелических групп, то последователи Римско-католической церкви не сочли бы, что душа моя оказалась в большей безопасности, чем сейчас. Обращение же в иудаизм или ислам неизбежно лишило бы меня молитв сторонников иной религии. Ближе всего мне великий Вольтер, который на смертном одре, когда ему предложили отречься от дьявола, пробормотал, что сейчас не время заводить врагов.

* * *

Датский физик, лауреат Нобелевской премии Нильс Бор повесил над дверями своего дома подкову. Друзья удивились, неужели он верит в столь жалкую примету. «Нет, я не верю, – ответил физик. – Но она работает и для неверующих». И это самый безопасный подход. Наиболее тщательное изучение данного предмета – проведенное в 2006 г. (его результаты известны под названием «Исследование терапевтического эффекта совместной молитвы») – не выявило никакой связи между количеством и регулярностью возносимых молитв и улучшением состояния здоровья того, за кого они возносятся. Однако то же исследование показало небольшую, но интересную негативную связь. Когда пациенты не замечали улучшений в своем состоянии, их здоровье ухудшалось. Люди чувствовали, что разочаровывают тех, кто изо всех сил молится за них. А моральное состояние играет очень важную роль в процессе выживания человека. Сегодня я понимаю это гораздо лучше, чем в тот момент, когда прочел это впервые. Огромное количество верующих и неверующих моих друзей всячески стремились поддержать меня: «Если кто и сможет победить эту болезнь, то только вы», «У рака нет никаких шансов против тебя», «Мы знаем, вы сможете это преодолеть». В плохие дни, да и в хорошие тоже, подобные слова поддержки способны повергнуть в глубокую депрессию. Если я умру, то огорчу всех тех, кто пытался меня поддержать. Передо мной встала еще одна религиозная проблема: а если я действительно все преодолею, тогда что же, благочестивые мои сторонники смогут с вескими основаниями заявлять, будто их молитвы были услышаны? Мысль об этом меня страшно раздражала.

Истинно верующих я приберег напоследок. Доктор Френсис Коллинз[56] – один из величайших людей современной Америки. Это человек, который сумел завершить проект расшифровки генома человека в самых сложных условиях. Сегодня он возглавляет Национальный институт здравоохранения[57]. В своей работе, посвященной генетическим причинам болезней, он исследовал «ошибки природы», которые приводят к таким неизлечимым заболеваниям, как муковисцидоз[58] и болезнь Хантингтона[59]. Сейчас он работает над изучением удивительных лечебных свойств стволовых клеток[60] поисками таргетных способов лечения[61], ориентированных на конкретные гены. Этот великий человек является преданным поклонником трудов К. С. Льюиса[62]. В своей книге «Язык Бога» он пишет о том, что наука вполне совместима с верой. (В этом небольшом томике есть восхитительно емкая глава, сообщающая фундаменталистам, что споры об эволюции закончены главным образом в силу отсутствия аргументов.) Я хорошо знаю Френсиса по разнообразным общественным и частным дебатам, касавшимся вопросов религии. Он был так любезен, что навестил меня, чтобы обсудить разные виды современного лечения, которые могли бы быть использованы в моем случае. И вот что я хочу вам сказать: он не предлагал мне молиться, а я, в свою очередь, не поддразнивал его упоминаниями о «Письмах Баламута»[63]. Получается, что те, кто желал мне смерти в страшных мучениях, в действительности молились о том, чтобы усилия самого бескорыстного врача-христианина не увенчались успехом. Кто такой доктор Коллинз, чтобы вмешиваться в божественный промысел? Точно так же молитвы тех, кто желал мне горения в адском огне, вступали в полное противоречие с молитвами других добрых и столь же религиозных людей, которые вовсе не считали меня не заслуживающим спасения грешником. Я оставляю эти парадоксы на усмотрение своих друзей и врагов, которые все еще почитают сверхъестественное.

Прослеживая нить молитвы по лабиринту интернета, я случайно натолкнулся на необычное видео «Делай ставки». На этом сайте потенциальным участникам предлагалось делать ставки на то, откажусь ли я от своего атеизма и стану ли религиозным к определенной дате или останусь, как и прежде, неверующим и приму все ожидающие меня адские муки. И подобный подход вовсе не так глуп и отвратителен, как может показаться. Один из самых интеллектуальных защитников христианства Блез Паскаль свел подобные аргументы к пари еще в XVII в. Живи с верой во всемогущего – и, если окажешься прав, получишь все. Отклони предложение небес – и, если ошибся, потеряешь все. (Некоторые философы называют это умозаключение «гамбит Паскаля».)

Паскаль был одним из основателей теории вероятностей, и он исходил из существования циничного бога и подлого человека-приспособленца. Предположим, я в последнюю минуту откажусь от принципов, которые исповедовал всю жизнь, в надежде на обретение неких благ. Я надеюсь и верю, что подобный мелочный поступок не произведет впечатления на серьезного оппонента. Кроме того, бог, который вознаграждает трусость и нечестность и наказывает вполне разумное сомнение, явно относится к числу тех, в кого я не верю. Не хочу высмеивать добрые намерения, но, когда наступит час икс, не беспокойте глухие небеса своими жалобными криками. Разве что это поможет вам самим почувствовать себя лучше…

* * *

Многие читатели знакомы с духом и буквой определения «молитвы», данного Амброзом Бирсом в «Словаре дьявола»[64]. Понять эту формулировку очень просто:

Молитва – просьба о том, чтобы действие законов природы было приостановлено в пользу просящего, по его собственному признанию, недостойного.

Шутливость данного определения понятна каждому. Молящийся считает, что бог устроил неправильно, а вот он может дать богу совет, как все улучшить. В этом противоречии кроется печальная мысль о том, что никто не в силах что-либо изменить (по крайней мере, никто из обладающих моральным авторитетом). Молитва по сути своей отрицает самое себя. Те из нас, кто не молится, объясняют свое поведение просто: нам не требуется постоянное ощущение поддержки. Наши убеждения либо самодостаточны, либо нет. Молитва требует стоять в толпе и монотонно повторять одни и те же заклинания. Одна из религий требует, чтобы данный процесс повторялся пять раз в день, остальные монотеистические религии придерживаются почти такого же регламента. Все религии требуют, чтобы их последователи посвящали по меньшей мере один день исключительно поклонению богу, а иудаисты даже составили для себя огромный список запретов, которые следует исполнять несмотря ни на что. Сам тон молитвы подчеркивает ее глупость – неужели богу нужно, чтобы его благодарили за то, что он и без того собирался сделать? Еврейский мужчина начинает каждый день с благодарности богу за то, что тот не сотворил его женщиной (и, конечно же, не гоем), а еврейская женщина благодарит всемогущего за то, что он сотворил ее такой, «какова она есть». Судя по всему, всемогущему приятно такое уважение к его силе и одобрение со стороны тех, кого он создал. Но если он по-настоящему всемогущий, то подобное достижение должно казаться ему довольно незначительным.

То же самое можно сказать и об утверждении, будто молитва не только не делает христианство глупым, но напротив, придает ему убедительность. (Сегодня мы ограничимся христианством.) Молитва позволяет с определенной уверенностью заявить, что бог обладает мудростью и всемогуществом, а паства отчаянно нуждается в бесконечной мудрости и силе своего божества. Доказательством тому могут служить некоторые цитаты из Библии. В послании к филиппийцам говорится: «Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом» (4:6). Во Второзаконии утверждается: «Он твердыня; совершенны дела Его, и все пути Его праведны» (32:4). А в книге Исайи написано: «Но ныне, Господи, Ты – Отец наш; мы – глина, а Ты – образователь наш, и все мы – дело руки Твоей» (64:8). Обратите внимание, что христианство настаивает на абсолютной подчиненности и зависимости паствы и лишь затем – на безоговорочном восхвалении и благодарности. Человек, который использует время молитвы для того, чтобы просить бога об удовлетворении своих потребностей или об оказании некоей услуги, виновен либо в глубочайшем богохульстве, либо в жалком непонимании. Разве может простой смертный предполагать, что он в состоянии дать совет божеству? И, как бы ни было печально это признавать, подобный подход делает религию весьма уязвимой для коррупции. Руководители церкви отлично знают, что молитва вовсе не предназначена для вознаграждения верующих. Поэтому каждый раз, когда они принимают пожертвование в обмен на некую просьбу, они констатируют грубое отрицание собственной веры: веры, которая должна полагаться на пассивное приятие, а не на требования улучшений. После долгих и ожесточенных споров, приведших к расколу в церкви, практики, подобные печально известной «торговле индульгенциями», были отменены. Но если бы подобное чудовищное нарушение законов веры не приносило колоссальных прибылей, мы бы с вами сегодня не увидели многих великолепных базилик и храмов.

И сегодня вполне можно стать свидетелем того, как на собраниях протестантских фундаменталистов проповедники изучают чеки и суммы пожертвований еще до завершения службы. Зрелище абсолютно бесстыдное. Можно сказать, что кальвинисты некоторым образом превзошли Рим в отношении беззастенчивого сбора средств на свои «святые» цели. Прежде чем мы завершим обсуждение противоречий, скажу, что для кальвиниста интересоваться божественным заступничеством – абсурд. Основной закон пресвитерианской церкви гласит, что «по Божьему предопределению, для явления славы Его, одни люди и ангелы предопределены к вечной жизни, другие предназначены к вечной смерти… без какого бы то ни было предвидения их веры, или добрых дел, или их верности, или чего-нибудь иного в людях, что было бы для Бога условием или причиной сделать это». Проще говоря, это означает, что человеку вовсе не обязательно вести праведную жизнь или хотя бы пытаться делать это. Небесное вознаграждение определяется исключительно случайным капризом. В такой ситуации пустота и бессмысленность молитвы очевидны. Помимо мелочности и тщетности, религии свойственна и нечеловеческая жестокость. Для церкви верующий – это доверчивая игрушка. Человека, терзающегося страхом и сомнениями, откровенно эксплуатируют для того, чтобы заставить поверить в невозможное. И в завершение нашего спора относительно молитвы хочу попросить вас: не расстраивайтесь, если это мы, атеисты, будем с сожалением смотреть на вас в момент приближения некоего морального кризиса.