Читать книгу Первый человек - Ксавье-Мари Бонно - Страница 11

За ночь мистраль покинул город. Возле узкого конца Бухты Чуда сильная волна окатила и залила «Джульетту» Местра. Ева, одетая в желтый дождевик, не сводила глаз с зубчатой линии берега и с рифов, которые море забрызгивало грязью. Де Пальма время от времени ронял несколько слов о береговых ориентирах и мысах, которые медленно скользили мимо машины. С этими местами у него были связаны семейные воспоминания.

Ему скоро должно было исполниться пятнадцать лет. Дед, если восточный ветер был не очень сильным, брал его с собой на рыбалку возле Риу и Плана. Мишель управлял лодкой и по приказу деда должен был в нужный момент выключать ее двигатель марки «Бодуэн». Потом старик вставал в центре их суденышка, раскидывал руки в стороны под прямым углом и выпрямлял шею. Какое-то время он стоял так, полузакрыв глаза, а потом говорил:

– Греби еще, Мишель!

И правая рука деда указывала на мыс Моржиу так же верно, как указал бы радар.

– Еще чуть-чуть.

Это означало «один взмах весла и не больше». Гребок – и левая рука деда оказывалась точно на одной линии с островками Империо.

– Стоп! Забрасываем!

Лески быстро разматывались, соскальзывая с пробковых пластинок. И каждый раз улов оказывался чудесным. Дед де Пальмы пятьдесят лет плавал по всем морям мира, бывал во всех заливах и на всех рейдах, и для него лучшими часами жизни были те, которые он проводил на воде. Внук относился к нему с почтением, потому что у деда маленькие глаза, как у всех, кто долго смотрел на океан, а по лицу деда можно прочитать о южных широтах больше, чем в любой книге.

– Ты замечтался, Мишель!

Это сказала Ева. Она догадалась, что ее мужчина опять затерялся в мире воспоминаний, куда она не могла проникнуть.

До конца поездки оставалось всего пять минут. Место, где находилась пещера Ле-Гуэн, можно было узнать издалека по длинной известняковой скале, которая четко выделялась на синем фоне моря. Эта полоса камня была покрыта похожими на свечи выступами, между которыми росли поодиночке сосны.

Когда они миновали суровую гряду Триган, стала видна каланка – длинная бухта в тени утесов. Деревенские домики со всех сторон теснились вокруг порта Сормиу, словно искали у него защиты. Их едва прикрывали несколько сосен, уцелевших от пожаров. Дальше к востоку был виден длинный гребень гор над каланкой Моржиу, кончавшийся остроконечным мысом. Мыс напоминал по форме лезвие ножа. Вода там была темнее, особенно у подножия утесов, нависавших над скалой Парус, и в каланке Трипери – бухте Требухи, огромном черно-белом каменном ущелье, где пляшут морские волны.

– Он, должно быть, знает, что мы близко, – сказал Местр.

– Я уверен, что знает, но это не важно. Если он открыл решетку без взлома, значит, у него есть дубликаты ключей. Тогда его будет легче найти.

Дома поселка Моржиу, зажатые между утесами головокружительной высоты и отвесным краем горного выступа Сен-Мишель, блестели под солнцем. Местр повернул «Джульетту», волны помогли ему, подтолкнув автомобиль, и мыс оказался сзади.

Плоская скала наклонно спускалась к морю и уходила под воду. Слева от нее находились маленький галечный пляж и широкий каменный уступ – промежуточная остановка для ныряльщиков.

Де Пальма вынул из поношенного спортивного рюкзака костюм для подводного плавания, плюнул в маску и старательно размазал слюну по стеклу, чтобы оно не запотело, попав в холодную воду. Ева посмотрела на него с тревогой:

– Не хочу тебя обидеть, но тебе ведь уже не двадцать лет, а я уже давно не видела, чтобы ты погружался под воду.

– Там всего тридцать восемь метров, это немного. Если почувствую, что не выдержу, поднимусь.

Ева бросила взгляд за борт автомобиля. Море вдруг потемнело и стало враждебным.

– Если через час я не вернусь, вызывай «Добрую Мать»[16].

– Как смешно! – воскликнула Ева, хотя на самом деле ей вовсе не хотелось шутить.

Де Пальма выпустил немного воздуха из баллонов, надел свинцовый пояс и присел на борт «Джульетты».

– Жан-Луи, у тебя есть анисовый ликер?

– Зачем он тебе?

– Вылей несколько капель в воду, так будет лучше.

Он надел на спину баллоны, поправил маску и опрокинулся в воду.

Скала круто опускалась в темноту. Дорады искали маленькие ракушки вокруг коралла, похожего на букет. В полумраке покачивались горгонии[17].

Барон посмотрел на глубиномер и несколько раз взмахнул ластами, чтобы быстрее доплыть до места, где скала обрывалась.

Меньше двадцати восьми метров, потом тридцать… Он увидел бетонные блоки, поставленные Управлением подводных археологических исследований. Вход в пещеру был похож на полуоткрытый рот какого-то огромного спящего существа.

Барабанные перепонки сжимались под давлением водной толщи. Страх вполз в душу де Пальмы и стал отравлять ее своим холодным ядом. Нельзя терять время, понял Барон. Он направил луч фонаря на решетку и внимательно осмотрел ее, не упуская ни одной мелочи. На креплениях, соединявших ее со скалами, были тонкие царапины, как будто их чем-то скребли. Водоросли возле решетки были вырваны, но следов пилы на прутьях не было.

Между двумя бетонными блоками, в круге света, блеснул какой-то металлический предмет. Это был фонарь ныряльщика. Малый размер – длина около десяти сантиметров. На фонаре не было ни крупицы осадочных пород, значит, он попал сюда совсем недавно. Поднять находку оказалось непросто. Де Пальме пришлось придвинуть ее к себе кинжалом.

– Фонарь входит в комплект оборудования, который сдают напрокат, – пояснил Местр, взглянув на торец фонаря. – Здесь выгравированы номер и название компании-владельца: «Скубапро».

Эта компания лишь недавно появилась в очень закрытом мире любителей подводного плавания. Ее владелец подтвердил выводы Местра. Он сказал, что действительно сдавал напрокат «двухбаллонник» со всеми необходимыми принадлежностями. Комплект был возвращен сегодня утром, но без фонаря.

Чтобы добраться до квартала Монтредон, где находилась «Скубапро», надо было ехать примерно час вдоль берега моря. В пути волны и течения заставляли Местра вести «Джульетту» подальше от кромки воды.

За мысом Круазетт море стало спокойным. Они остановились в маленькой бухте перед деревенскими домами, где раньше жили рыбаки. Компания «Скубапро» размещалась в тупике, который перегораживала каменная стена. Сразу за стеной начиналось море.

В магазине десятки баллонов, желтых и белых, по большей части новых, стояли рядами вокруг компрессора. Предлагаемое снаряжение пахло солью, резиной и сухими водорослями.

– Человек, который брал у меня напрокат этот комплект, сказал, что потерял фонарь. Такое случается часто, особенно если человек забывает прикрепить к нему шнур. Надеюсь, ничего серьезного не случилось?

– Нет, ничего, не беспокойтесь, – заверил его де Пальма. – А как выглядел тот, кто брал у вас этот комплект?

Прокатчик задумался на несколько секунд, потом ответил:

– Маленького роста, немного лишнего жира на животе, половина головы лысая, возраст – лет пятьдесят. Он выглядел так, что я спросил его, умеет ли он нырять. Он показал мне свое свидетельство, и для меня больше не было вопросов.

– У вас записана его фамилия?

– Не знаю, он заплатил наличными, а вам известно, как это бывает.

– Не могли бы вы показать мне остальное снаряжение из того комплекта – то, что он вам вернул?

Хозяин «Скубапро» исчез за деревянной перегородкой. Стало слышно, как он роется среди каких-то железок. Через несколько минут он вернулся с двумя баллонами «Скубалунг» емкостью десять литров, рассчитанными на двести тридцать бар.

– Он брал у вас другие фонари? – спросил де Пальма.

– Да, еще два. Это нормально.

– Вы их перезаряжали с тех пор?

– Нет. У нас тут сейчас небольшой бардак…

– Не могли бы вы проверить, сколько заряда осталось в их батарейках?

Прокатчик снова исчез за деревянной стенкой.

– Значит, так. Он брал прожектор мощностью пятьдесят ватт и фонарь «Варио» на сто ватт. Пятидесятиваттный заряжен на семьдесят процентов, а «Варио» почти полностью. Он мало ими пользовался.

– Сколько времени он мог их использовать?

– Максимум полчаса. Если учесть, что батарейки немного разряжаются, даже когда фонарь выключен… да, я бы сказал – полчаса.

Значит, ныряльщик не входил в длинный туннель пещеры Ле-Гуэн, сделал вывод де Пальма. Он не переступил порог святилища, если только батарейка в одном из фонарей не разрядилась.

Выезжая из Монтредона, «Джульетта» двигалась вдоль границы квартала Пуант-Руж, потом вдоль пляжей Прадо. Шум города был почти не слышен, словно морской ветер уносил звуки Марселя далеко прочь, к пылавшему на горизонте закату. Де Пальма сел рядом с Евой и крепко обнял ее. Ни он, ни она не сказали ни слова, пока машина не въехала в Старый порт. Пристань, где Местр держал свою лодку, находилась возле ратуши. Он дождался, пока пройдет последний катер на Фриульские острова[18], и свернул в сторону.

Раздался пронзительный сигнал мобильника: пришло сообщение. Это была эсэмэска от Полины Бертон.

«Реми Фортен скончался».

* * *

– Смотри, сын, смотри!

Пьер Отран держит под мышкой маленькую коробку. Он помогает своему сыну Тома сесть в кровати. Мышцы Тома ослабли от успокоительных, которые ему ввели накануне.

– Что это?

– Закрой глаза!

Тома слышит шуршание картона: это крышка скользит вверх по коробке. Потом другой шум, выше по тону и более резкий – зашелестела бумага. Это почти песня о счастье: он напомнил Тома о рождественских подарках.

– Главное, не открывай глаза!

Пьер Отран кладет сыну в руки странный предмет.

Скажи мне, что ты чувствуешь; и главное – не смотри!

– Да, папа.

Пальцы Тома лихорадочно ощупывают предмет.

– Похоже на кусок дерева, но он холодный. Что это?

– Молчи! Попробуй угадать!

Веки Тома дрожат. Он делает огромное усилие, чтобы не открыть глаза. Его пальцы добираются до края предмета.

– Это статуэтка! Я чувствую, что это голова, а вот это – ноги.

Его пальцы лихорадочно скользят по предмету.

– Это «Человек с оленьей головой», – вполголоса говорит Пьер Отран. – В статуэтке живет дух, и он тебя излечит. Ты можешь открыть глаза.

Тома поднимает статуэтку на уровень своих глаз и медленно поворачивает ее в руке.

– Ее вырезал Первый Человек?

– Да, сын!

На лице Тома отражается растерянность.

– Как странно: она совсем холодная.