Читать книгу Практическая педагогика. Роман о школе, любви и не только… - Ксения Демиденко - Страница 15

Пятиэтажка, в которой обитал Титаренко Вова с бабушкой, «впечатляла» своим убогим видом. Особенно это разительно бросалось в глаза на фоне рядом стоящей элитной девятиэтажки, которую возвели спешно всего за пару – тройку лет. Тонированные стеклянные окна, кондиционеры и спутниковые тарелки – все говорило о деньгах и статусе.

Когда же я вошла в подъезд облупленного пятиэтажного старичка, то чуть не вырвала свой скудный обед – в нос резанул смрад кошачьих и, видать, не только, испражнений. Некоторые свежие кошачьи и собачьи (диагностику не проводила) какашки все еще лежали в уголках на лестничных клетках. С такой скоростью, закрыв нос двумя пальцами, я еще никогда не поднималась на третий этаж.

Позвонила в дверь с набитой цифрой «15», но мне не открыли. Я звонила со школы бабушке Вовы, чтобы предупредить о своем визите, но трубку никто не взял, и я решила пойти без предупреждения – была, не была. Постояла минут пять, периодически открывая нос, и тут же закрывая, и уже было решила уходить, когда двери медленно открылись, и на пороге появилась небольшая старенькая женщина с похожими на Вовины глазами.

– Добрый день. Вы Тамара Игнатьевна, бабушка Вовы Титаренко? – на всякий случай спросила, чтобы не попасть не по назначению.

– Да, она самая. А вы кто? – мягким приятным голосом спросила женщина.

– Я – классный руководитель вашего внука. Могу с вами поговорить?

– Конечно. Проходите быстрей, а то здесь у нас все ароматы Франции, достали кошатники из собаководами, ничего не могу поделать. Вовы сейчас нет дома, но скоро обещал прийти, – она пропустила меня в прихожую и закрыла сначала одни двери, а потом и вторые.

– А Вова нам не нужен. Я собственно к вам, – сбросила плащ и переступила в другой мир. Грязный коридор с налущенными семечками и зловониями сменился дразнящим ароматом недавно испеченных булочек с корицей.

– Мой внук что-то утворил? Он такой непутевый, – начала старенькая женщина, подталкивая меня к дивану, а сама уселась в небольшое кресло, на котором в уголке лежало вязание.

Я хотела было начать рассказывать о всех Вовиных проказах, которых всего за две недели пребывания парня в школе собралось приличное количество. У меня была подготовлена целая лекция. Я методически собрала все, что вытворял этот оболдуй Титаренко: сколько уроков сорвал, кого послал очень далеко в неведомые страны, кому поднес кукиш под нос, кого обозвал «коза задрыпаная»… Но на маленьком столике я заметила большое скопление лекарств. Присмотрелась и узнала валидол, спазмалгол, валерьянку и пумпан… Почти все сердечное. «У женщины больное сердце!» – промчалась в моем мозгу резкая мысль, – и я забыла весь тот доклад, который методически правильно готовила, как описано в учебнике педагогики. Тамара Игнатьевна уже сидела и нервничала, заламывая свои иссушенные годами пальцы, и готовясь к неприятному разговору. Нужно было срочно успокаивать женщину.

– Нет, ваш внук ничего плохого не сделал. Просто я решила познакомиться со всеми родителями детей, каких буду вести эти два года, – мастерски начала врать, памятуя, что ложь – это в какой – то степени разновидность творчества. А творить я умела.

– Ну, слава Богу, а то Вовку только и ругают всегда. А он неплохой. Пойдемте лучше на кухню, я вам чайку вкусного заварю. Вы такого не пили еще никогда, – Тамара Игнатьевна пошаркала своими объемными самодельными тапочками (рукодельничала женщина не на шутку) в сторону кухни. Я пошла за ней. Небольшая кухонька, но какая чистая и уютная! На табуретках связанные методом печворк подушки, чтобы не холодно было. На столе – голубая клеенка, а на ней связанная крючком салфетка под вазой с пряниками и конфетами.

Маленькая бабушка быстро повозилась возле чайника, набрала воду и поставила чистенький аккуратный чайничек на огонь.

– Угощайтесь пока конфетками. Сейчас закипит. Как знала, что гости будут, булочек испекла. Вовкиных любимых. А я – то думаю, почему мне большой лохматый пес приснился? А вот оно что – друг на порог. И синички в окно клевали, – дальше она увлеклась рассказом о внуке. Я видела, как ей были приятны воспоминания о смешном и хорошем Вове в детстве. Тамара Игнатьевна даже принесла из зала альбом с фотографиями. И я окунулась в интересную историю о счастливой семье – семье Вовы Титаренко.

– Людочка, моя дочка, мама Вовы, такая счастливая была, когда Вовка родился. Он вообще на девочку был похож. Паша, отец Вовки, таким хорошим отцом был, – Тамара Игнатьевна перелистывала страницу за страницей, я слушала, и хотелось слушать. – Паша любил в лотереи всякие играть. Ему везло, очень везло. Однажды много выиграл, и вот тогда купили машину. А потом… Вовка в пятом классе был, когда они в аварию попали. Паша был хорошим водителем, ехал правильно, но на пути пьяный попался. Вовка тогда учиться перестал, переживал страшно. Оно и понятно, дитю сразу мать с отцом потерять. На год его еще оставили в школе по неуспеваемости. Но он не глупый. До пятого класса был отличником. На карате ходил, плавает хорошо.

Чайник закипел. Старушка подхватилась на его свист и быстро залила набросанные в небольшую кастрюльку травки. И действительно, только она залила эти травки кипятком, как аромат разнесся по всей комнате. Тамара Игнатьевна достала из духовки булочки и ласково предложила мне попробовать. Такой вкуснотищи я не ела никогда.

– А что за чай? – поинтересовалась я.

– Мята, мелиса, смородина, липа и листья земляники. Очень полезный. И усталость снимает. Мы не покупаем чай в магазине, собираем сами на даче летом.

– На даче? – переспросила я.

– Да, у нас есть небольшой домишко под Киевом. На лето мы туда перебираемся. Вот недавно собрали картошку с Вовкой и приехали в город. Вы его не ругайте, что не с начала в школу пошел. Он догонит. Все ж на Вовке, потому как с меня какой уже работник? Только по кухне как-нибудь справляюсь, хотя Вовка отменно готовит. Знаете, он такой быстрый. Садить нам огород сосед помогал, а выбирали уж сами. Несколько мешков продали, поэтому было на что Вовке курточку купить и кроссовки. Растет парень.

Так вот откуда загар. Он все лето вкалывал на огороде. И три недели в школу не ходил, потому что на огороде порядок наводил. А пижонился, что на море был. Конечно же, перед девчонками петухом ходил. Я улыбнулась про себя, но Тамаре Игнатьевне ничего не сказала.

– Значит, вы единственная его родственница? – спросила я в ходе разговора.

– Единственная, к сожалению. Так хочется, чтобы он в люди вышел до того, как я умру, – печально сказала старушка и заглянула мне в глаза, словно в душу. – Он ведь думает, что я не знаю, но чтобы мне лекарства все необходимые купить (сердцем маюсь), внук вечерами подрабатывает. Тяжело работает. А последнее время связался с хулиганами. Вы, если можно, накричите на него, а то меня он не слушает. Я не хочу, чтобы он с этими Цыбулями водился.

– Обязательно поругаю, будьте уверены, – только выговорила, как услышала, что замок в дверях клацнул, и приятный голос Вовы прозвучал из коридора:

– Бабуль, ты где? Так вкусно пахнут твои булочки, я уже слюной почти удавился, – он вошел на кухню улыбаясь, но, увидев меня, сменился на лице, и грубо спросил:

– А вы здесь, София Константиновна, каким макаром?

– Пришла познакомиться с твоей бабушкой, – спокойно ответила я. Пусть теперь дикообразится и создает имидж хама. Я—то знаю, какой он на самом деле.– Уже ухожу, не буду вам мешать, юноша. Извините, что позволила себе съесть две булочки, которые пекла вам ваша прекрасная бабушка, – чтобы разминуться с ним, мне пришлось пройти мимо Вовы совсем впритык, всего в миллиметре, поэтому парень даже покраснел. Я быстро поблагодарила приветливую женщину за гостеприимность и выбежала в коридор, закрыв нос пальцами. Опять быстро преодолела ступени и, как стрела, вылетела на улицу.

Вовка догнал меня возле автобусной остановки, схватил за руку и резко повернул лицом к себе:

– Ты жаловаться на меня приходила? – гаркнул, а у самого такая беззащитность в глазах.

– Во—первых, «вы» приходили, – упрямо переучивала зарвавшегося ученика.

– Понял, на вы и шепотом. У нее очень больное сердце. Мне говори… те все, что хотите. Хочешь бей, унижай, вызывай на педсовет, но ее не трогай. Еще раз домой приде… те – по ступеням спущу!

– Больше не приду, не кипятись так. Я твоей бабушке ничего плохого не сказала. А ты и сам бы не нервировал ее. Прекрасный она человек. Очень тебя любит. Береги ее. А мне не стоит угрожать. Я не боюсь. И знаю, что ты не такой, каким хочешь казаться. Извини, мой автобус, – я впорхнула в салон, и только когда автобус отъехал от остановки, провела взглядом смущенного Вову.

На следующий день Вова с опущенной головой подошел ко мне на перемене и протянул пакетик с травами:

– Это вам от бабушки. Чай. Нервы успокаивает.

– Спасибо, Вова, – этот чай я вспоминала весь вечер.

– И еще. Она просила вас, если будет время, прийти к ней. Хочет подружиться.

– А ты меня не спустишь со ступеней? – лукаво спросила я, улыбаясь. – У вас там живописные ступени.

– Не-а. Вы ей понравились. И еще… спасибо, что о двойках моих не рассказали.

– Я пообещала Тамаре Игнатьевне, что ты будешь учиться, – решила воспользоваться моментом. Я отыскала его слабое место. Он сделает все, что угодно, ради своей бабушки. Я почувствовала, что смогу попробовать направить в нужное русло дикую энергию этого большого и непутевого ребенка.

– Ну, это вы взяли на себя слишком много. Хочу посмотреть, как это у вас выйдет, – он нагло прошел мимо, а я отметила, что получила маленькую, но все же победу. Вова еще не знал, что я только кажусь маленькой и хрупкой. Вообще-то я сильная, а когда нужно – очень сильная. И еще целеустремленная.