Читать книгу Сломанная роза. Сборник рассказов - Лайс Барс - Страница 1

Она повалила его на влажную траву легко и нежно, словно он, хорошо сложенный парень, весил не больше куриного пера. Девушка грациозно легла сверху, прижимая его к земле своим благоухающим телом. Тяжёлые локоны цвета мазута водопадом упали на его изумлённое лицо. Пухлые губы с играющей улыбкой принялись целовать смущённо-пурпурные щёки, аккуратный, слегка вздёрнутый нос, высокий лоб, чувствительную к прикосновениям шею.

– Скажи, как тебя зовут? – выдохнул Рома, чувствуя, как по его рёбрам катаются тяжёлые груди.

– Что в имени тебе моём? – её гортанный низкий смех приятной волной окутал его сознание.

Незнакомка прижала указательный пальчик к его губам, давая понять, что разговоры сейчас неуместны. Тем временем вторая рука скользнула вниз, нащупав металлическую пуговицу на джинсах.

Роман, оправившись от неожиданной атаки и до сих пор не веря своему везению, решил показать себя настоящим мужчиной и не сопротивляться женскому желанию обладать им.

Незнакомка казалась ему божественным экзотическим коктейлем: пышная грудь, осиная талия, широкие округлые бёдра – всё это обтянуто необычным ярко-алым сарафаном. Подобные наряды Рома видел только пару раз, да и то лишь в старых фильмах…

* * *

Впервые он встретил её через несколько дней после приезда в село, помогая матери тащить тяжёлые сетки с покупками. Смуглая девушка неторопливо шла по главной улице. Напрасно тёплый ветер силился поднять тяжёлые локоны длинных волос, стекающих по обнаженным плечам, а потому он стыдливо шуршал алыми кружевами, запутавшись в подоле длинной юбки. Роман обвёл прелестную незнакомку взглядом, она улыбнулась в ответ, и ему показалось, что в её больших зелёных глазах блеснула искра. Затем мать отвлекла его каким-то вопросом, он что-то ответил, а обернувшись вновь, никого не увидел. Позднее он заметил красавицу возле сельского магазина – лишь на миг. Подобно видению она проплыла мимо него и исчезла, скрывшись за высоким деревянным забором. Рома тщетно пытался выбросить образ незнакомки из головы, насильно забивая её математическими уравнениями.

Третья встреча стала роковой. Девушка застала Романа врасплох, когда тот прогуливался по берегу реки. Не обронив ни звука, она подошла к нему и поцеловала, чувственно и нежно.

Теперь, десять минут спустя, он лежал на влажной траве. Лежал обнажённый, и острые кончики травинок легонько щекотали мягкую кожу. Вопреки его ожиданиям, она осталась одетой. Возбуждённая красавица, томно дыша, приподняла подол длинной юбки, накрыв большую часть юношеского тела алыми кружевами…

* * *

Она ушла, не сказав ни слова. Ушла в неизвестном направлении, оставив обессиленного Романа лежать на пологом берегу реки.

Прошло трое суток, а он так и не встретил её. Каждую ночь незнакомка являлась ему во снах, мучая и изводя горячими поцелуями. Лаская молодое тело опытными пальцами, она что-то бесшумно шептала Роману на ухо, но просыпаясь, он напрочь забывал сказанные слова.

Он был готов смириться с нереальностью случившегося. Поверить, что всё это было лишь сладким наваждением – игрою его воспалённого сознания, так сильно жаждущего женской любви. И поверил, если бы не одна деталь. Деталь, ставящая всё на свои места. В тот вечер, когда он в одиночестве раскинулся на густом травяном покрывале, рядом с ним лежала алая роза. Молчаливая незнакомка, покидая его, оставила в память о себе ароматный цветок, столь же прекрасный, как и она сама.

Вдохнув сладкий аромат крупных лепестков, Рома откинулся на подушку. Цветок стоял в вазе на тумбочке у изголовья кровати.

Будущему студенту выделили маленький летний домик, чтобы он мог спокойно подготовиться к вступительным экзаменам. Мать временно поселилась вместе с тётками в основном доме. Увезти сына в село на два месяца было её идеей, да и Роман не особо сопротивлялся – город наскучил ему, хотелось перемен.

На четвёртый день, сломленный тоской и изможденный желанием, Рома отодвинул в сторону книги и отправился на поиски. Село, в котором когда-то жили его предки по женской линии, за последние годы сильно разрослось. Он мало с кем был знаком, и это усложняло задачу.

Вначале Роман обошёл всех соседей, с которыми, так или иначе, вступал в разговоры прежде. Он спрашивал, не знают ли они, где проживает смуглая девушка с чёрными вьющимися волосами, часто разгуливающая по селу в длинном алом сарафане. Все соседи отрицательно качали головами. Отступать он не желал, и, отбросив привычную неуверенность, стал спрашивать всех, кто попадался ему на пути.

– Извините, что отвлекаю, – обращался Роман к незнакомым обитателям села. – Скажите, вы не видели смуглую молодую девушку с чёрными длинными волосами, одетую в алый сарафан?

– Нет, не видела, – ответила пухлая женщина, потянув за собой пятилетнего сына.

– Нет, милок, такой не встречала, – прошамкала сухонькая старушонка, подобно трудолюбивому муравью тянущая за собой огромную тележку.

– Неа, – буркнул упитанный мужчина, выглядывая из-под машины и нащупывая нужный ключ.

Сколько людей он встретил, пока обошёл всё село? Роман сбился со счёту. И все они, как один, отвечали, что не видели смуглой красавицы. Неужели во всём селе никто не знает, где живёт его таинственная незнакомка? Это невозможно…

Гонимый с пыльных сельских улиц летним зноем и окончательно сникший, Роман зашёл в небольшой магазинчик, отчасти заменявший закусочную. По углам стояли три стареньких столика, за одним из них сидел старик и деловито разделывал сушёную воблу, запивая закуску холодным пивом из одноразового стаканчика. За обшарпанным прилавком стояла мощная женщина, с резковатыми, но не лишёнными приятности чертами лица.

– Минералки, пожалуйста, – попросил Роман, пересчитывая десятирублёвые монеты.

– С газом или без? – поинтересовалась женщина. Голос у неё оказался неожиданно высоким.

– Без, пожалуйста. И если можно, из холодильника.

– Конечно, – женщина приняла двадцать рублей и полезла в холодильник за минералкой, демонстрируя огромный, до поясницы, вырез в летней майке, через который было видно загорелую спину, покрытую неплотным слоем выцветших волосков.

Роман поморщился и принял минералку.

– Спасибо. Может, Вы знаете, где проживает одна девушка… – начал он.

– Как зовут? – поспешно перебила продавщица.

– Я не знаю имени, – замешкался Рома. – Она молодая, смуглая, длинные чёрные волосы и одета в алый сарафан. Я видел её как-то у этого магазина.

– Такую я бы запомнила, – улыбнулась женщина, показывая крупные желтоватые зубы.

– Это он про Розу говорит, – усмехнулся старик, не отрываясь от воблы.

– Розу? – Роман повернулся к нему.

– Опять ты со своими сказочками, – махнула рукой женщина и полезла под прилавок.

– Да, красавица с кожей цвета пива и тёмно-зелёными глазищами, как у кошки. Разгуливала раньше здесь одна такая в алом сарафане… – Старик на секунду застыл, погружаясь в приятные воспоминания. – Вот бабёнка была! Всем остальным девкам на зависть.

Сердце Романа бешено заколотилось.

– Когда это было? – выдавил он, удивляясь собственному голосу.

– Лет сорок назад, а то и больше, – старик допил пиво, с хлопком опустив пустой стаканчик на стол.

– Не может быть… – Роман сделал пару шагов назад, опёршись взмокшей спиной о холодную стену. – Может, это её внучка? Та, о которой я говорил.

– Исключено, – отрезал старик, – детей у Розы не было, а жаль. Красивые бы получились детишки.

Мысли Романа спутались. Он стоял в нерешительности, подпирая стену магазина, в одной руке держа бутылочку с холодной минеральной водой, второй откидывая со лба взмокшую чёлку. Роман знал, что старик говорит именно о ней. Он чувствовал это всем нутром, отчего в животе появилась тяжесть, а ноги обмякли.

– Слушай, внучок, ты возьми-ка мне стаканчик тёмного. Больно оно здесь вкусное, – по-свойски сказал старик, объевший только половину большой рыбины. – А я тебе расскажу всё по порядку. Всё, что сам знаю.

Роману ничего больше не оставалось, как купить новому знакомому стаканчик пива под вздохи качающей головой продавщицы и усесться напротив старика. Тот принял стаканчик и отхлебнул одну треть.

– Хорошо! – выдохнул старик. – Меня Степан Иванович зовут, но можешь называть меня просто деда Стёпа – так внучки называют.

– Меня Роман, – он нерешительно протянул руку. Старик охотно пожал её, плотно прижавшись засаленной морщинистой ладонью.

– Хороший ты, молодой человек, – седые усы приподнялись в улыбке. – Я тебя раньше здесь не видел, из города приехал?

– Да, из Питера.

– О, как! – деда Стёпа одобрительно кивнул. – Честно говоря, ты меня удивил своими расспросами. Про Розу уже лет двадцать никто не вспоминал.

– Кто она? – Роману с трудом удавалось скрыть волнение, сердце в груди по-прежнему выстукивало аборигенские ритмы.

– Дело было так, – принялся рассказывать старик, потягивая свежее пиво и подъедая рыбу. – Я тогда молодой был, неженатый. Нас таких в селе много было, все колхозные – крепкие ребята. И девицы были не чета нынешним: сильные, пышногрудые, работящие. Такую хоть в плуг впрягай – она вместо лошади всё поле вспашет, а потом ещё на танцы побежит. – Он засмеялся глухим прокуренным смехом. – Весёлые были времена, знаешь ли. Так вот, жила на окраине семья цыган. Не таких цыган, которые таборами ходят, песни поют и коней воруют. Нет, то были цыгане приличные – советские. Отец семейства партийный, в колхозе работал, хозяйство добротное держал. Мать, хоть и хворала частенько, а тоже без дела не сидела. Скотину держали, огород большой. Детишек у них было четверо. Трое сыновей погодок, имена всех не упомню сейчас, и старшенькая дочка Роза.

При упоминании её имени что-то сжалось у Романа под рёбрами. Сжалось, да так и застыло. Старик продолжал:

– Пока маленькая была – тощая и неказистая. Чёрная, как чертёнок, ей-богу, а глазища – большие, зелёные. Шустрая девчонка, того и гляди возникнет перед тобой как из тумана, а потом глядь – и нет её. А через забор перемахивала – любая кошка позавидует! Мы, честно скажу, её чурались. Больно не похожая на нас была цыганская дочка. Да она и не обижалась, бегала себе по своим делам. Время шло. Мы все – кто куда: кто в город учиться поехал, кто на работу в колхоз – другой работы в селе не было. Выросла и цыганская дочь. Выросла Роза и расцвела. До чего же красивая девка получилась! Волосы чёрные, как смоль. Кожа бронзовая. Фигура такая, что все девки местные от зависти чуть не полопались. Глаза большие, зелёные, а посмотрит на тебя – как стрелой сразит. Мать ей самые красивые наряды шила: яркие, необычные. Каждый парень был готов её замуж взять, не посмотрев на то, что цыганка. Только она ни за кого не шла. Так минуло ей за двадцать, а всем женихам – от ворот поворот. Родители стали беспокоиться, слишком своенравную дочку вырастили.

Старик, причмокнув, отхлебнул пива.

– Раньше замуж рано выскакивали: восемнадцать девице стукнет, хвать парня под руку – и в ЗАГС. Только Роза не такая была, никого к себе не подпускала. И тут слушок прошёл, мол, цыганку нашу видели в компании председательского сынишки. Председатель колхоза мужик видный был, строгий, а сынок его, семнадцати лет от роду, ни рыба, ни мясо. Паренёк, вроде, добрый. На личико смазливый. Только какой-то тряпочный, что ли. Роза с ним и связалась. Да так связалась, что полгода развязать не могли. Председателю не по вкусу пришлось, что его сынок с цыганской девкой спутался, вдобавок на пяток лет старше. Её родители тоже тревогу забили. Мол, где это видано – нашла себе дочь ухажёра, из пелёнок не выполз. Как только они на своих детей не пытались воздействовать. И уговорами, и угрозами, а то и ремнём проедутся, но куда там… Парочка всегда себе местечко находила. Укроются где-нибудь в сарае или на стоге сена и воркуют как голубки. Только председатель не сдавался, не из той породы был. Кремень, а не мужик. К осени устроил он своего единственного сына на учёбу в город. Тот, со слезами на глазах, отца упрашивал оставить его в колхозе – тщетно. Тогда малец учудил: ночью срезал со всех председательских кустов розы и принёс целую охапку к дверям своей цыганочки. Понятное дело, отцу это сильно не понравилось. Оттаскал за уши сынка и сам лично отвёз на казённой машине до вокзала. Даже попрощаться влюблённые не смогли.

Старик затих. Роман слушал, затаив дыхание. Открытая бутылка с минеральной водой стояла рядом на столе, только пить ему расхотелось. Он чувствовал, что это не вся история, в реальности которой парень не сомневался.

– А что дальше? – спросил Роман, когда пауза затянулась.

– Дальше… – деда Стёпа перевёл взгляд выцветших глаз на пустой стаканчик. – А дальше, будь добр, Рома, угости старика ещё стаканчиком. В горле совсем пересохло.

Роман выудил остатки монет из кармана джинсов и направился к прилавку.

– И не стыдно тебе, старый пень? – с укоризной улыбнулась продавщица, которая между делом сама слушала рассказ старика. – Докатился, молодёжь своими сказками на пиво разводишь.

– А почему бы и нет? – в улыбке оскалился старик. – Я в этом селе всю жизнь прожил, много чего знаю. Есть спрос – есть и предложение.

Роман поставил перед стариком очередной пластиковый стаканчик, наполненный до краёв белоснежной пеной. Дед выпил залпом полстаканчика, хрипло прокашлялся и принялся рассказывать дальше:

– Роза, как узнала наутро, что её парнишку в город увезли, заперлась в комнате и рыдала до самой ночи. И как только несчастные родители не уговаривали её выйти – всё напрасно. К ночи девица стихла. Измученная мать-цыганка уложила подрастающих сыновей, взяла под руку старого цыгана и увела в спальню. Наутро Роза исчезла. Дверь в её комнату распахнута, а по деревянному полу разбросана целая охапка сломанных роз. Те самые розы, которые перед отъездом срезал влюблённый парнишка в саду своего отца. У каждого цветка посередине сломан стебель, на некоторых шипах виднелись запёкшиеся капли крови. Видимо, отчаявшаяся девушка в бешенстве ломала их своими нежными пальцами. Все сломанные – ни одной целой! – старик вздохнул, сделав несколько глотков. – Розу нашли только к вечеру. Выловили из реки. Я видел, как её тело в алом размокшем сарафане вытащили из воды. Сам близко не подходил, но говорят, что её пальцы и ладони были усеяны мелкими порезами. Говорят, она вошла в воду выше по течению, а потом тело запуталось в ветках мелкой запруды, там его и нашли. Больно вспоминать, как старый цыган весь поседел от горя, а мать окончательно слегла. Через пару лет похоронили и её. Председатель, не выдержав сплетен, перебрался в другое село. Его сын ни разу в селе не объявился. Его судьба мне неизвестна. После смерти жены отец Розы продал хозяйство, скотину и махнул вместе с сыновьями осваивать Сибирь.

– Утопилась… – выдохнул Рома, в горле у него пересохло, и парень отхлебнул минералки, по вкусу чем-то напоминавшей рассол.

– Да, утопилась, – печально улыбнулся старик. – Только это ещё не конец истории.

Роман озадаченно посмотрел на деда. Тот слегка захмелел, но его хриплый голос звучал ровно и убедительно.

– Лет десять спустя случилась очередная трагедия. И провалиться мне на этом самом месте, если к ней не приложила руку покойная цыганская дочка.

– Совсем умом двинулся, старый, – махнула рукой продавщица. – Тебя послушать, так всю ночь ворочаться будешь.

– Цыц! – вспыхнул старик. – Не с тобой, баба, беседу веду.

Женщина скорчила гримасу и скрылась за дверью, ведущей в подсобку.

– Эти бабы хуже чёрта, ей-богу! – деда Стёпа отправил последние капли пива в рот, смял пластиковый стаканчик и швырнул в пыльный угол.

– Так вот, примерно лет через десять после того, как Роза утопилась и о ней почти все забыли, цыганка о себе напомнила. К тому моменту её отец с братьями и председатель с женой село покинули. Народу у нас и тогда было много, дома новые строили, землю распахивали – расширялись, как могли. Я сам обзавелся женой, Царство ей Небесное, двумя ребятишками и дом отстроил. Старый цыганский дом разобрали, на месте него новый хозяин построил двухэтажный из красного кирпича. Нового хозяина звали Мухин Василий Иванович. Хороший мужик был: хозяйство, жена, трое детей. Как-то приехали к нему в очередной раз племянники погостить. Их родители почти каждое лето в село к дядьке отправляли, а тот и рад был – своим детям не скучно. Так и бегала свора Мухиных по селу каждое лето.

Старик улыбнулся, приглаживая седые усы, и вопросительно взглянул на Романа. Тот похлопал себя по пустому карману. Дед обречённо вздохнул, продолжив рассказ:

– На тот момент старшему племяннику стукнуло семнадцать годков – задумчивый такой парнишка был. Его младшие братья и сестры целыми днями по огородам носились, как горные козы. А этот – то за книжкой где-нибудь примостится, то блуждает в одиночестве вдоль речки. Василий Иванович его было на танцы отправить пытался, какой там, легче козла уговорить молоко начать давать. Так и шастал парень сам по себе, пока в один из вечеров дядька Мухин тревогу не забил – пропал племянник. Все остальные на месте, а старшенького нет. Стали искать. Искали долго и наконец-то нашли. Догадываешься, где? – старик склонил голову на бок, на секунду выцветшие глаза подёрнулись прежним голубоватым цветом.

Роман отрицательно мотнул головой, уставившись на старика.

– Выловили из реки, – подытожил деда Стёпа. – В том самом месте, где когда-то выловили цыганскую дочку. И, не поверишь, в правой руке Мишка – так звали парнишку – сжимал мёртвой хваткой обмякший цветок розы. Да так сильно, что шипы полностью погрузились в ладонь. Разговоров было… – старик развёл руками. – Все, кому не лень, по углам перешёптывались. Так и говорили: «Роза паренька к рукам прибрала, вместо председательского сыночка».

Роман судорожно осушил полбутылочки, оставшуюся минералку протянув рассказчику. Старик благодарно кивнул, смочил горло и швырнул пустую бутылку в тот самый угол, где одиноко валялся сморщенный стаканчик.

– Только и это ещё не всё, – он вздохнул. – Лет двадцать тому назад был другой случай. Я к той поре дедом успел стать. К Кузнецовым, что живут на главной улице, приехали родственники из Москвы, дочку они замуж выдавали. Хорошо свадьбу справили, дня три гуляли. Часть родни обратно в город уехала, а часть в селе загостилась. Был среди этой родни и семнадцатилетний парнишка, Витьком звали. Хорошенький такой, аккуратненький, и очень скромный. Девки наши на него заглядывались, прям любовались. Только Витёк с ними не знакомился. Гулял себе один по селу: то в поле уйдёт, то к речке спустится. Что было дальше ты и сам, наверное, понял. Хватилась родня паренька. Как и Мишку, с розой в правой руке, вытащили тело из речки.

Старик встал, одарив парня упрекающим взглядом.

– Такая вот история, мда… А сколько тебе годков-то, Рома? Хотя, не отвечай, я и так знаю, – деда Стёпа слегка качнулся, выдавая степень опьянения, и с улыбкой погрозил парню пальцем. – Ты её не слушай. Что бы она там тебе ни плела, не слушай. Да, красивая была девка, не спорю. Только её время прошло, а она, видимо, никак угомониться не может. За пиво спасибо. И тебе, Клава, всего хорошего! – крикнул он продавщице.

– Ступай, старый. Небось, дочка тебя потеряла давно. А ты здесь молодёжь стращаешь, – продавщица выглянула из-за двери, махнула ему рукой на прощанье и вновь скрылась в подсобке.

– Рома, я тебе не просто так всё это рассказал, – обернулся дед у выхода из магазина, окидывая парня взглядом помутневших старческих глаз. – Сразу видно, ты парень хороший. Я не хочу, чтобы твоё тело нашли в старой запруде.

Он ушёл, кряхтя и покашливая, как подобает очень старым людям, а Рома остался. На лбу выступили холодные капельки пота, руки подрагивали. Страх и сомнения обуревали его юношескую душу, которой, ему казалось, он вот-вот может лишиться. Он ни на миг не сомневался в искренности своего собеседника, а всё его существо трепетало от мысли о приближающейся угрозе.

Домой Роман пришёл поздно и, отказавшись от ужина, сразу завалился спать. Только сон не хотел посещать его. Вместо сна парня окутала тревожная дрёма. Роза, которой было по меньшей мере пять дней, по-прежнему благоухала в скромной вазе, словно вновь срезанная. Её крупные алые лепестки полностью раскрылись, и теперь она царственно поблёскивала в полумраке.

Роман беспомощно ёрзал на кровати, вновь охваченный призрачными видениями. Красавица Роза – теперь он знал её имя – прижимала его к своей пышущей жаром обнажённой груди. Покрывала влажные от пота шею и плечи цепочками страстных поцелуев. Ласкала тело шустрыми пальцами. Парень застонал, и собственный стон выдернул его в реальный мир.

Очнувшись, весь в холодном поту, Рома вскочил с кровати. Он был полностью раздет. Сердце бешено билось. Вобрав в лёгкие побольше прохладного ночного воздуха, парень опустился на край кровати. Комнату освещал чистый лунный свет, струившийся сквозь незашторенное окно. Рома перевёл взгляд на роскошный цветок, мистически поблёскивающий мелкими алыми крапинками.

– Да кто ты такая?! – его охрипший до неузнаваемости голос разрезал ночную тишину. Роман в порыве бешенства выхватил мерцающий цветок из вазы – шипы больно впились в ладонь.

В тот же миг деревянную дверь летнего домика настежь распахнул шквал сильного ветра. На пороге стояла тёмная фигура, обрамлённая пульсирующим лунным светом.

– Я Роза, цыганская дочь, – произнёс гортанный женский голос. – Единственная дочь Богдана и Златы. Дочь, вызванная перед смертью матерью своей. Я Роза, возлюбленная твоя.

Фигура сделала несколько уверенных шагов вперёд, выходя в широкую полоску бледного света. Ужас охватил Романа, впившегося пальцами левой руки в край кровати, а правой сжавшего цветок так, что несколько длинных шипов прорезали тонкую кожу ладони. На него смотрел, зияя чёрными провалами глазниц, белёсый череп. Отвисшая челюсть временами двигалась, скрипя сгнившими зубами. Комната наполнилась смрадом, отдававшим запахом сырой рыбы.

Комок рвоты подступил к горлу парня, но не посмел вырваться наружу. Вместо этого Роман издал хриплый стон, застыв в оцепенении и не отводя остекленевших глаз от ночной гостьи.

– Зря ты покинул меня, Игнатий, – череп равнодушно склонился на бок. – Но я не злюсь на тебя. Ты вернулся ко мне, и я смогу любить тебя вечно.

Последнее слово пулей влетело в мозг Романа. Он силился вскочить, рвануться к окну, сделать хоть что-нибудь, но тело предательски оцепенело – его била дрожь.

Мертвец, движимый потусторонней силой, шагнул к нему, неуклюже переставляя костлявые ноги. Плоть когда-то прекрасного тела давно была изъедена обитателями мутной реки, будто цыганку и вовсе не вытаскивали из воды. Её белёсый, местами прогнивший скелет, обтянутый рваным мокрым тряпьём, неумолимо приближался к заледеневшему от ужаса парню.

– Неужели ты забыл, как этими пальцами я ласкала твоё тело? – то, что было когда-то Розой, провело пальцами-костями по месту, где раньше располагалась пышная грудь. – Сиди смирно, и я вновь приласкаю тебя.

Роман, издавший очередной жалобный стон, вдавился в кровать. Ему хотелось зажмуриться, но он не мог оторвать взгляда от медленно приближающихся останков цыганки. Она была всего в шести шагах и уже протянула к нему навстречу свои гнилые костяшки пальцев. В голове, наряду с невыносимым, всепоглощающим страхом промелькнула лишь одна мысль – хриплый голос старика, взывающий к остаткам юношеского сознания: «Все сломанные – ни одной целой! Ни одной целой!».

Гнилое тело сделало ещё два шага, вновь занося повисшую в воздухе костлявую ногу для третьего. Бледный, как простыня, парень собрал последние силы в кулак и с тихим стоном сжал пальцы. Шипы врезались в напряжённую ладонь, полностью погрузившись в неё. Боль пронзила руку. Но что такое боль от порезов в сравнении с вечными ласками мёртвой женщины? Роман, стиснув зубы, повторил попытку – стебель хрустнул.

То, что пару минут назад назвало себя цыганкой Розой, остановилось, озадаченно всматриваясь в покрывшееся каплями пота лицо Романа своими пустыми глазницами. Он последним усилием надавил большим пальцем на стебель, и тот сломался. Пышная головка цветка беспомощно повисла в правой руке.

– Зачем?.. – взмолился низкий голос цыганки.

На секунду её пленительный образ окутал старые кости. Чёрные кудри волос соскользнули на смуглую грудь, в зелёных глазах блеснули горькие слёзы. А затем гнилой череп безжизненно сорвался с шейных позвонков, упав рядом с босыми ногами Романа. В мгновении ока останки рассыпались, превратившись в серую пыль. Заблудившийся ночной ветер ворвался в комнату, поднял прах в воздух и вынес прочь из летнего домика.

Роман, тяжело дыша, перевёл взгляд на сломанный цветок. На его глазах головка цветка пожухла, скорчилась, и роза также обратилась в прах, частички которого, подобно порошку яда, смешались с его горячей кровью.

Он зарыдал.

* * *

Несмотря на случившееся, Роман успешно сдал вступительные экзамены и, закончив вуз с красным дипломом, устроился на высокооплачиваемую работу. Затем женился, обзавёлся двумя детьми и маленькой противной таксой, которую так сильно любила его супруга. Это был спокойный целеустремлённый мужчина, на первый взгляд, абсолютно довольный своим местом под солнцем.

Никто не знал, что иногда по ночам, когда жена Романа крепко спит, он, обнимая супругу, вспоминает пышную смуглую грудь цыганки Розы и леденящий душу страх сладостно разливается по венам, вновь напоминая ему о страстных ласках мёртвой женщины.

2015 год