Читать книгу Операция «Бангладеш» - Леонид Алексеев - Страница 17

2010 год. Дом Эдуарда Викторовича.

Эдуард Викторович, Павел.

Входит Павел.

ПАВЕЛ. Эдуард Викторович, добрый вечер!

РУНЕЦ. Проходи, Паша. Что это ты в такую позднь.

ПАВЕЛ. Да вот, прождал всю жизнь.

РУНЕЦ. О чём ты? Выпьешь? Или чаю? Сливовое варенье есть, свежее – этого года. Два дерева плодоносили, будто и не горели эти чёртовы торфяники.

ПАВЕЛ. Варенье? Будь вы моей бабушкой, я бы растрогался. Но от вас про варенье. Коробит…

РУНЕЦ. Ну, продолжай… А я выпью.

Выпивает рюмку коньяка и закусывает ложкой варенья.

Ты же пришёл меня распять. Показывай свои гвозди.

ПАВЕЛ. Не во что вбивать. Вы со своими алчностью и жадностью превратились в…

РУНЕЦ. Ого, подготовился! Так-так…

ПАВЕЛ. Сами просидели, как паук, в своих картинах и нам с Кариной жизнь испортили.

РУНЕЦ. Я так и знал! А ты, Пашка, не поздновато с этим, нет?

ПАВЕЛ. Это вы, Эдуард Викторович, подгадываете и выгадываете по подлости душевной…

РУНЕЦ. Паш, иди ты отсюда по добру. Трясёшь тут своей испорченной жизнью. У тебя выставки каждый месяц, заказы на годы вперёд, ты эксперт мирового уровня. И всё ноешь! Чего тебе надо от меня? Да, вот такая я сволочь! Такое чёрствое… Во что там меня превратили, как ты говорил только что? Выбрала Карина Юрку, я что ли виноват. Ты, кстати, сам её с ним познакомил.

ПАВЕЛ. А кто ж ещё-то виноват? Вы же отказались картины продавать, когда Анна Осиповна болела.

РУНЕЦ. Огулял-таки ниже пояса, гадёныш. Не удержался.

ПАВЕЛ. Моя б воля, я бы вас…

РУНЕЦ. Не в воле дело, в уголовном кодексе. Слишком много теряешь. Вот и ходим мы, такие, безнаказанно.

ПАВЕЛ. Вы думаете вам всё как с гуся вода?

РУНЕЦ. Пашка, ты прям чистенький такой, да, беленький, безгрешный? Завидую! Тогда ясно, отчего ты жизнь свою не ценишь. Что ты знаешь? Да мне каждое воспоминание о том времени – нож в сердце. Меня выворачивает наизнанку, как вспомню, что похоть за любовь принял, Анюту, которая жила ради меня, дочь вырастила, хотел в могилу свести, чтобы с этой Люськой малолетней… (Держится за сердце, садится.)

ПАВЕЛ. Хороший рассказ для священника. Придёт время – расскажете. Особенно про малолеток после смерти жены… Но я, собственно, вот чего пришёл.

РУНЕЦ. Сразу бы так, прокурор республики. Зачем душу мотал? Давай ближе к делу. Фух… (Убирает руку от сердца.)

ПАВЕЛ. Да тут всё одно. Короче. Обратился ко мне Бова-из-Ростова. Крако́вский…

РУНЕЦ. Я прекрасно знаю, кто это.

ПАВЕЛ. Само собой, раз вы подарили ему Жеро.

РУНЕЦ. Не подарил, вообще-то, но не суть. И что Бова?

ПАВЕЛ. Это та копия, которую вы мне заказывали.

РУНЕЦ. Паша, я знаю! Что у Бовы?

ПАВЕЛ. У Бовы Карловича две такие картины.

РУНЕЦ. Две? Интересно. И откуда?

ПАВЕЛ. Дергобузов ему подарил на день варенья… Рождения. Дергобузова же вы… Знаете такого тоже?

РУНЕЦ. Ну как не знать…

ПАВЕЛ. И вот с двумя картинами наперевес, Бова задаётся вопросом: «Которая из них подделка?»

РУНЕЦ. Понятно же, что не моя.

ПАВЕЛ. Кому понятно, простите?

РУНЕЦ. Чёрт тебя, Павлик… Нам с тобой хотя бы понятно?

ПАВЕЛ. Не знаю, не знаю… Смотря сколько вам не жалко отдать за понимание.

РУНЕЦ. Ах ты ж… Строил тут из себя… Убирайся из моего дома. Пошёл вон! Найдём и других экспертов.

ПАВЕЛ. Конечно, найдёте, Эдуард Викторович. Я вам сам и порекомендую. Вы, главное, историю картины им рассказать не забудьте.

РУНЕЦ. Вот поганец… Ну змеёныш…

ПАВЕЛ. А Бова Карлович очень недоволен. Как начнёт говорить о картине, шея у него багровеет, а через итальянские костюмы будто чешуя драконья проступает.

РУНЕЦ. Господи, что ты несёшь, Павлик… Слушай, а у Дергобузова-то… У Дергобузова-то откуда Жеро взялся?

ПАВЕЛ. О, это отдельная история.

РУНЕЦ. Расскажи, я её и послушаю отдельно.

ПАВЕЛ. Где-то за полгода до вас, пришёл ко мне Юра.

РУНЕЦ. Юра?

ПАВЕЛ. Юра-Юра, зять ваш. Вы с Кариной болтались по Европам, а он завёз мне Жеро и заказал, догадайтесь что?

РУНЕЦ. Подлец… И ведь за это я его и любил.

ПАВЕЛ. Таких не любят, им завидуют, потому что сами так не могут.

РУНЕЦ. И что, философ, ты написал копию?

ПАВЕЛ. А чего ж не написать? Написал. Причём, как и вам, со всей душой – без рентгена не отличишь.

РУНЕЦ. Ясно. То есть у Ивана и у Бовы – копии, так?

ПАВЕЛ. Нет.

РУНЕЦ. Паш, хватит глумиться, а? Просто скажи, где и у кого подлинник?

ПАВЕЛ. Эдуард Викторович, я же вам объяснил, что не понятно? Хотите, чтобы ваша картина была подлинником? Небольшое усилие – и нет проблем.

РУНЕЦ. (Хватается за сердце и начинает задыхаться.) Петя… Петя… Пашенька… Позови Петю…

ПАВЕЛ. Эй, Эдуард Викторович! Вы что это? Стойте-стойте! Нет-нет-нет! (Бежит к двери.) Пётр! Петя, сюда, бегом!

РУНЕЦ. Скорую… Кариночка… Анюта… (Замирает.)

ПАВЕЛ. Только этого не хватало.

Павел выходит.