Читать книгу Друзья познаются в огне - Леонид Андреев - Страница 9

После лечения в госпитале, уже через два месяца, Алексей был в своей части. Проведённая военно-врачебная комиссия ничего хорошего ему не посулила, недвусмысленно объявив, что с лётной работой придётся расстаться в силу серьёзных ранений, полученных в Афганистане, поскольку тот взрыв у вертолёта даром для Алексея не прошёл. Правда, всё остальное, в том числе и повреждённые ноги, зажили. И чтобы хоть как-то успокоить Алексея, командование предложило ему штабную работу в части и предоставило долгосрочный отпуск.

Перед тем как поехать к себе на родину, в Омск, Алексей решил заскочить в Воронеж, к семье погибшего капитана Дарьянова, чтобы выполнить его последнюю просьбу. Отдать его семье святую реликвию в память о человеке, с которым довелось воевать и видеть его в последние минуты жизни.

После того как Пётр уехал из Омска и поступил в десантное училище, Алексей о нём ничего не слышал и не знал о его дальнейшей судьбе, и только год назад их вновь свёл Афганистан.

Улицу и дом в замечательном старинном городе Воронеже Алексей разыскал быстро. Позвонил в квартиру. Дверь открыла миловидная женщина, вся в чёрном. Алексей сразу догадался, что это и есть капитанская вдова. Хорошее настроение как рукой сняло.

– Вам кого? – грустно спросила женщина.

– Мне? Да… вот, – запинаясь, начал Алексей. – Я от Петра, – не подумавши, бухнул он.

– От Пети?! Но ведь он… – и женщина схватилась за сердце. – Значит, он жив?

– Простите, пожалуйста. Вы меня неправильно поняли, – извиняясь, промямлил Алексей.

Он быстро подскочил к женщине и, ухватив за локоть, провёл в комнату, по пути чертыхаясь за своё бестактное поведение. Ему пришлось пережить массу неловкостей, прежде чем женщина всё же поняла, с какой миссией он пришёл в их дом.

Виолетта, так звали жену капитана Дарьянова, долго не могла успокоиться после столь прямолинейного и нетактичного заявления, предполагая, что её муж жив. За чашкой чая, которую Алексей так и не пригубил, он в подробностях и достоверно рассказал, как героически погиб её муж, утаив лишь страшную картину того, что с ним сделала мина. В конце своего повествования Алексей передал ей капитанский погон с наклеенной фотографией их семьи и сказал о его последнем желании.

Виолетта слушала, не перебивая, рядом сидела девятилетняя дочка Марина, удивительно похожая на своего погибшего отца. Выслушав рассказ, Виолетта молча взяла погон, затем крепко сжала его и отшвырнула в сторону.

– И это всё, что он прислал?! – со сталью в голосе спросила она, чем немало удивила Алексея. – Это всё? А чем прикажете мне, инвалиду третьей группы по сердцу, кормить вот её? – и она пальцем указала на дочь. – А что мне делать с его больными стариками-родителями, которых он притащил из Омска?

Алексей растерялся, испытывая определённую неловкость. С одной стороны, он осуждал её бестактный поступок по отношению к погибшему мужу. С другой стороны, понимал законное возмущение и требование беспомощной женщины, оставшейся без кормильца.

– Когда узнали, что мой муж погиб, а точнее, пропал без вести, от меня все отвернулись. Воинская часть, где он служил, военкомат, райсобес, райком, горком, обком, профком и конечно же лучшие друзья. И оказывается, нам ничего не положено, – язвительно продолжала женщина. – Ни долгожданной квартиры, которую мы с Петей так долго ждали, ни льготных выплат, ни пособий, ни многого другого, потому что, несмотря на то что есть очевидцы вроде вас, которые утверждают, что он погиб, тем не менее тело его не найдено. А стало быть, он не погиб, а пропал без вести. Вот об эту бюрократическую стену всё и разбивается.

Виолетта дрожащей рукой взяла кружку с остывшим чаем и быстро выпила.

– И что мне прикажете делать, уважаемый?! Да ладно, не смущайтесь, переживёте. Это ведь не с вами случилось, не с вашей семьёй, – зло улыбаясь, произнесла офицерская вдова.

И Виолетта, опустив голову на ладонь, замолкла. Было видно, что она уже даже не в силах плакать, так много за эти кошмарные месяцы она пережила.

Алексей тоже сидел и молчал. Ему вдруг вспомнились слова Сашки Арамцева, сказанные в сердцах: «Вот ты, Лёха, говоришь, скоты и подонки эти духи, а ты приедь в Союз, больной и немощный, – и тогда ты сравнишь, кто скотинистее и подонистее. Наши бездушные чиновники или духи».

– Я могу для вас что-нибудь сделать, помочь? – тихо спросил Алексей после длительного молчания.

– Что? А, вы всё ещё здесь? Просто удивительно. Обычно никто столь длительного молчания не выдерживает и тихо уходит. Думаю, что и вам пора, а насчёт помощи я так скажу: мужа вы мне не вернёте и не замените, а те немногочисленные деньги, что вы мне предложите, вряд ли спасут наше бедственное положение.

Она цинично рассмеялась:

– В остальном было бы смешно, если бы вы вдруг начали ходить по инстанциям в поисках справедливости и правды. В лучшем случае наши чиновники сочли вас за идиота или набивающегося ко мне любовника.

– Прекратите! – не выдержал Алексей. – Что-то уж больно рано вы себя хороните! Главное – вы живы, у вас есть дочь. Вы образованны, умны. Мир состоит не из одних чинуш и подонков, есть много хороших людей, которые помогут, должны помочь вам справиться с вашей бедой.

Алексей поперхнулся. Затем, отпив немного чая, продолжил:

– Давайте так. Я ваш город плохо знаю, а точнее, совсем не знаю. Поэтому вы мне дайте адреса перечисленных вами инстанций, а я, как человек опытный в этих передрягах, постараюсь выяснить, так ли правы эти чиновники. И в чём они вас обманывают. И прекратите страдать, не хватало, чтобы вы ещё слегли. Подумайте о дочери, куда её потом, в детдом?

– Да уж лучше в детдом! – сорвавшись, не выдержала Виолетта. – Не нужна мне она такая, не нужна! Копия своего скуластого и настырного отца!

С женщиной случилась истерика. Она отшвырнула свою дочь в сторону и, тряся перед лицом кулаками, визгливо закричала:

– Зачем?! Зачем он привёз меня сюда из Москвы, где у меня теперь ничего не осталось? Зачем он женился на молоденькой девчонке? Чтобы ездить по этим войнам и сгубить ей жизнь? Убирайтесь вон отсюда!

Алексей подскочил к обезумевшей женщине и с определённым усилием уложил её на диван.

– Тихо, тихо, тихо, – непрерывно твердил Алексей. – Успокойтесь, Виолетта, пожалуйста, успокойтесь, всё будет хорошо, всё будет хорошо, – твердил он как попугай, нежно гладя её по волосам.

Мариночка стояла рядом и тихо плакала. Через некоторое время Виолетта всё же успокоилась, а когда Алексей дал ей немного валерьянки, и вовсе заснула, утомлённая нервным срывом и безысходностью. Алексей накрыл её пледом и вошёл в комнату Мариночки.

Девочка сидела на старенькой детской кроватке и, склонив голову, прижимала к груди смятый отцовский погон, на котором виднелись маленькие крапинки крови. Алексей осмотрелся вокруг и ахнул. Вдоль стен располагалось большое количество полочек, на которых вразнобой сидели многочисленные игрушки, сделанные отцом Мариночки. Алексей подошёл к ней и, встав на колени, всмотрелся в детское личико. Да, действительно, лицом она не уродилась в красавицу мать. У неё было широкое отцовское лицо и чуть выдвинутая вперёд челюсть. Зато глаза были красивые, как у Петра, – голубые и добрые.

– Мариночка, – тихо прошептал Алексей. – Твой папа велел передать, что там, на небесах, он всегда будет любить тебя. И ещё он просил поцеловать тебя крепко-крепко…

Мариночка не дала ему договорить, она резко оттолкнула его своей ручонкой и, насупившись, произнесла:

– Мой папа живой. Он обещал вернуться и доделать кораблик.

И девочка, не глядя, протянула руку в сторону полочки, где стоял недоделанный Петром кораблик.

Алексей обнял её головку и несколько раз поцеловал в лобик. Напоследок он произнёс:

– Слушайся свою мамочку и храни этот папин подарок. Пока он с тобой, у тебя всё будет хорошо. Он будет тебя хранить и напоминать о твоём добром и хорошем папе.

Алексей вышел на улицу. На душе было скверно. «Вот такая наша военная жизнь, – сокрушённо и с обидой думал он. – Оказывается, никому мы не нужны. А зачем? Когда вокруг всё так хорошо и здорово. Не рвутся снаряды, не падают бомбы. Многим гражданским вообще непонятно, зачем содержать такую громоздкую армию, когда вокруг царят мир и благоденствие. Поэтому у многих чинуш возникает «справедливый» вопрос: откуда только берутся эти военные калеки и больные, в мирное-то время? Мало того, ещё умудряются что-то требовать, просить, как будто мы их посылали на какие-то непонятные войны?!»

Когда же наконец наше государство популярно и доходчиво разъяснит своему народу простую и банальную истину? Что Народ и Армия едины. И что если больно Армии, то больно и Народу. Что если повсеместно будут ущемляться права Армии, то и Народ будет находиться в дерьме. И самое главное: что постоянное издевательство над Армией, её предательство и неограниченное сокращение приведёт к тому, что народа-то нашего, увы, в ближайшее время может не стать. Просто будем, как рабочий скот, ходить в подмастерьях у китайцев, японцев, американцев, немцев, англичан и прочих-прочих благодетелей, которые будут давать нам немножко покушать, чтобы мы не подохли окончательно. А если и сдохнем, то они сильно переживать не станут.

На следующий день, рано выйдя из гостиницы, Алексей прямиком направился в областной военкомат и с утра записался на встречу с комиссаром. Ему повезло: комиссар его принял и внимательно выслушал. При этом он заверил Алексея, что его личное свидетельство в корне меняет дело, так как он прямой очевидец гибели капитана Дарьянова. Полковник Быстров дал необходимые распоряжения, чтобы вновь рассмотрели дело Дарьянова по начислению пособия и полагающихся льгот. Это была уже победа, пусть маленькая, но победа. Далее предстояла борьба с другими муниципальными монстрами, но это только раззадоривало Алексея.

И вот с этой радостью он бежал, нет, нёсся к Виолетте. Дело было уже к вечеру. На звонок в дверь никто не открыл. После нескольких попыток из соседней квартиры вышла хозяйка и грустно сказала, что Виолетта вместе с Мариночкой уехала в Москву, к каким-то своим дальним родственникам. Квартиру она сдала хозяевам и адрес не оставила. Вот так закончилась поездка Алексея в славный город Воронеж.