Читать книгу Как стать гениальным художником, не имея ни капли таланта - Леонид Тишков - Страница 5

Однажды в караван-сарай пришел мастер со своими учениками. По дороге он предупредил учеников:

– Никому не говорите, что с вами Учитель, а то начнется паломничество, а я хочу отдохнуть.

Вошел караванщик, поставил чашки, давай наливать чай. И вдруг он пал ниц перед мастером и воскликнул:

– Увлажни меня росой поучения…

Все заволновались:

– Как ты узнал?! Никто из нас ни слова не сказал об Учителе…

Тот ответил:

– Он так смотрел на чашку, как никто из вас.

Сразу увидел мастера. По взгляду. По одному только глубокому, с проникновением, взгляду караванщик обнаружил мастера.

Чтобы иметь такой проникающий взгляд, надо смотреть на себя внутри: какой ты есть. И это развитие внутреннего и внешнего взгляда является основным уроком становления художника. Открыться ослепительному совершенству того, что ты видишь и чувствуешь. Как сказал китайский мудрец Чжуан-цзы: «Совершенством видения я называю видение не других, а себя».

Будешь ли ты потом мастером жизни, забросишь ли основную свою профессию, станешь ли успешным живописцем или же декоратором, иллюстратором или всемирно известным художником, как Пикассо или Репин, – это неважно.

Надо научиться такому взгляду, направленному внутрь самого себя. Тогда ты научишься видеть этот мир в полноцветии, уже не таким, каким видел его до того, пока не был художником. Еще Анри Матисс добавляет: «Цветы цветут всюду для всех, кто только хочет их видеть». Вот каким должен быть взгляд художника.

Где бы вы ни находились во вселенной, каким бы ни было состояние вашего духа, у вас всегда есть выбор: расширить сознание или сузить его. И начать вам придется с того места, где вы находитесь.

Эти слова индийского поэта-мистика Кабира показывают направление твоему взгляду. А дальше – смотри, и все.

Творчество – это расширение сознания за видимые пределы. И чтобы заглянуть за границы видимого мира, мы должны учиться у мастеров.

Видеть – как при свете молнии! Это нам предлагает Ван Гог. И он видел именно так. Его солнце – ярче настоящего, его звезды – огромные шары, деревья растут, ввинчиваясь спиралями в небо, лодки, мосты, виноградники раскрашены всеми цветами радуги. Этот взгляд становится нашим взглядом, через свои картины он учит нас видеть скрытую энергию жизни.

Живопись Исаака Левитана, все его пейзажи – тоже совершенно новое видение. После «Золотой осени» Левитана мы смотрим на настоящую осень немножко его глазами, глазами Исаака Левитана. Она становится еще более живописной, еще удивительней – наша осень… Настоящий художник всегда множит мир в его великолепии, он не повторяет его.

Анри Руссо, французский художник-примитивист, работавший скромным чиновником на таможне, никогда не бывал в экзотических странах, но он так изображал джунгли, тропические цветы, орхидеи и лианы, что мы теперь только так представляем себе бразильские или цейлонские леса, полные чудесных и удивительных зверей.

Я учился у него воображению.

А вот китайский художник Ци Байши, который изображал всегда только реальное: тростник, воробья на веточке дерева или же цветущую вишню… Но это выглядит совершенно не так, как в реальности.

Я учился у него рисовать камыш. Разворот кисти, движение снизу вверх, вытянутое пятно головки камыша – и камыш как живой растет на листе бумаги.

Это даже не сам камыш, тыква или цветок. Это поэзия и красота, изображенная на бумаге. Красота не выше той, что есть в реальности, она параллельна ей. И эта параллельность придает новые смыслы, раскрывает поэзию существования.

Каждый художник обладает уникальным взглядом на мир. «Какая разница между мной и сумасшедшим? – спрашивает Сальвадор Дали и отвечает: – Я не сумасшедший!» Во всем остальном – он безумец. Он видит мир вывернутым наизнанку, парадоксальным, сошедшим с ума. И это тоже умение видеть те вещи, которые скрыты пеленой разумности, сновиденческие, сюрреалистические – над-реальные.

Эскиз к фотографии «Частная луна», 2003, бумага, акварель.

Надо учиться видеть, как на самом деле выглядит окружающий мир. Смотрим на дерево – видим, как растут ветви, как оно опирается на воздух, какие корни у него, сколько годовых колец в его стволе. Каков закон роста ветвей дерева? Как просвечивает солнце сквозь листья? И как сочетается зеленый цвет с небесным голубым, как они взаимодействуют?

Леонардо да Винчи больше времени проводил в наблюдениях, чем в рисовании. Изображения людей у него в высшей степени достоверны, потому что он изучал не только внешние формы явлений и предметов, а их внутреннюю суть. Его интересовал организм человека, сочетание скелета, мышц, сосудов и внутренних органов. Зная, как сочленяется сустав и как облегают его мышцы, зная, какие законы приводят в движение руки-ноги, художнику несложно изобразить идущего человека. Невозможно нарисовать лошадь, считал Леонардо да Винчи, не зная ее анатомии. Летящую птицу нарисовать – не зная, как устроено ее крыло. В изображении волн Леонардо показывал их движение. В ландшафтах гор и долин – законы их возникновения.

Художники-абстракционисты видели в мире скрытые возможности первичной гармонии линий, цветовых пятен и даже звук, который можно передать живописью. У Пита Мондриана есть серия картин, где он превращает реальное изображение дерева в набор геометрических формул. И это он увидел в строении ветвей, кроны и ствола дерева. Вы сами можете убедиться, если прикроете глаза и посмотрите на дерево, стоящее против света. Оно превратится в мерцающую абстрактную картину.

Потом, уйдя от натуры, Мондриан сам создавал новые формы, уже не оглядываясь на природу, не идя по следам видимых взгляду фигур. Картина «Буги-вуги на Бродвее», составленная из цветных полос, пересекающихся между собой, – это отзвук виденного, слышанного и таит в себе образ будущего города Нью-Йорка.

Инсталляции и картины Ильи Кабакова изменили взгляд на непритязательный быт советского обывателя. Он преобразовал приметы этого быта в изобразительное искусство: увидел огромные художественные достоинства в стенгазете, в графике выноса помойного ведра на коммунальной кухне, в мусоре, что свален в угол комнаты, когда жильцы съехали и комната еще долго пустует, храня голоса Марьи Ивановны и Эсфири Соломоновны.

С тех пор я по-новому смотрю на коридор учреждения, который был побелен, а потом его покрасили до уровня плеч салатовой масляной краской, не забыв провести сверху синюю полоску для красоты. Все это увидел художник как художественное событие и показал нам.

Откуда возникает такой необыкновенный взгляд? Он вырастает, как цветок, в бутоне которого расцветает глаз, а корни этого цветка распространяются вокруг сердца, прорастают его, опутывая живот изнутри. Это внутренний взгляд, минующий простое считывание изображения сетчаткой глаза. Он состоит из сопереживания художника тому, что он видит, с интуитивным чувствованием предмета или события. И потом, когда он переносит, что узрел внутренним оком, на холст, бумагу, воплощает в глине или объекте, это видим и мы. Причем нам уже не нужно «до полной гибели всерьез» превращаться в художника, достаточно только поймать волну, настроив на его искусство наши душевные камертоны.

Многие картины художников являют нам такой взгляд их создателей. Надо попробовать разгадать этот взгляд. Больше смотреть картины, рисунки, ходить на выставки и в музеи. Если ты это любишь – смотреть, – то каким-то образом сливаешься с потоком искусства и себя ставишь на место художника, который создавал свою картину, а если она тебе нравится, то постепенно начинаешь понимать, как она была сделана.

Я вспоминаю, как собирался нарисовать свою первую картину. Пошел в Третьяковскую галерею посмотреть, как вообще картины пишутся. Конечно, я там и раньше бывал, но в этот раз я решил посмотреть с профессиональной точки зрения, целенаправленно – как художники создавали свои шедевры. Раз кто-то другой смог написать картину, а он такой же человек, у него тоже, может быть, сорок второй размер обуви, как, например, у Михаила Врубеля, – кое-что и мне по плечу!

Я пришел домой и написал свою первую картину, которую назвал «Охота на сирен». Уж чем-чем, но оригинальным взглядом на мир она отличалась. Изображенные на ней матросы были вытянутые, с огромными ногами, все какие-то взвинченные, с винтовками, метались по палубе корабля, вверху парила сирена, внизу бурлило море. Пришлось много раз переписать палубу, счищать одну краску, наносить другую, ломать голову над сочетанием голубого и красного. Но начало было положено. Пусть эта картина сейчас снята с подрамника, свернута в трубку и положена на самую верхнюю полку в моей мастерской, но она была – первая, она положила начало, именно она впервые отразила мой взгляд, особенный взгляд художника.

Это действительно чудо, но ваши глаза устроены так же, как и глаза Леонардо да Винчи. Такой же хрусталик, глазное дно, нервы, проводящие изображение в мозг. У вас столько же извилин в мозгу и столько же миллиардов нервных клеток в сером веществе головного мозга. Это я вам говорю, доктор Тишков. Так почему вы тушуетесь, говорите себе: этот художник – гений, а я?..

Начни с того, что ты видишь мир так же, как Леонардо. Почитай его дневники, заметки, изучи зарисовки. И ты увидишь: все, что он видел, – видишь и ты. И это уже хорошее начало. Потом обрати внимание на детали окружающего тебя мира, возьми карандаш и зарисуй кузнечика, который случайно прыгнул тебе на ногу, когда ты сидел на траве в саду и читал эту книгу.

Как устроены сочленения его сильных пружинистых ног? Это будет понятно пытливому взгляду художника. Главное – не останавливаться, не прерывать линию. Линия оживет и сама поможет тебе.

Книга «Гого». Калька, тушь, рапидограф, 1990. Коллекция Getty Center, США.