Читать книгу Таинственное убийство Линды Валлин - Лейф Г. В. Перссон - Страница 10

«Прав я или не прав, но нам остается только надеяться, что мы не наткнемся ни на что большее», – думал Бекстрём, спускаясь на первый этаж отеля в субботу утром, чтобы позавтракать. Вечерние издания уже пришли. И пусть часы показывали только четверть девятого, газеты уже лежали на своем месте перед стойкой дежурного администратора. Бекстрём прихватил себе два экземпляра и взял курс на обеденный зал, где надеялся найти своих коллег.

Вся первая полоса и приличная площадь остальных касались «его» умышленного убийства, и угол, под которым подавался материал, был точно таким, как он и предполагал. «УБИЙСТВО ПОЛИЦЕЙСКОГО НА СЕКСУАЛЬНОЙ ПОЧВЕ», – кричал самый крупный из двух заголовков, в то время как немного меньший пытался выглядеть более ярко: «МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА-ПОЛИЦЕЙСКИЙ УБИТА… Задушена, изнасилована, к тому же ее пытали».

Бекстрём чертыхнулся вполголоса, сунул газеты под мышку, взял поднос и принялся заполнять его едой.

Нельзя расследовать преступление такого рода на голодный желудок. Руководствуясь этими соображениями, он положил приличную порцию яичницы, бекона и колбасы себе на тарелку.

– Ты видел вечерние газеты, Бекстрём? – спросил Левин, когда тот опустился на стул перед столом, где сидели остальные. – Интересно, как чувствуют себя родственники девушки, когда читают их.

«Да у тебя, приятель, проблемы с головой», – подумал Бекстрём, который уже быстро перелистывал прессу левой рукой, в то время как правой с неменьшей скоростью отправлял в рот яичницу и колбасу.

– Это ведь просто-напросто… чертовщина какая-то, – согласился с Левиным Торен, не позволявший себе обыкновенно крепких выражений.

«Еще один», – Бекстрём хмыкнул между двумя закладками еды и продолжил читать.

– Почему политики ничего с ними не делают, – поддержал друга Кнутссон. – Подобное надо запретить в законодательном порядке. Это столь же серьезное посягательство на личность, как… да… как то, которому подверглась жертва.

«Да-а, подумать только. Почему бы политикам не сделать это? Запретить газетам писать массу всякого дерьма», – размышлял Бекстрём в то время, как ел и параллельно читал.

Так продолжалось целых пять минут, пока Бекстрём молча не набил утробу, покончив одновременно с газетами и завтраком. И единственным, кто не сказал ни слова за все время, был Рогерссон. Впрочем, он редко вел себя иначе с утра.

«По крайней мере один, у кого голова на плечах и язык не как помело», – подумал Бекстрём, в то время как первый представитель третьей власти подошел, представился и поинтересовался, может ли он задать несколько вопросов. Тогда коллега Рогерссон открыл рот.

– Нет, – сказал он, и вкупе с выражением его глаз ответ явно был исчерпывающим, поскольку тот, кто его задал, сразу же удалился восвояси.

«Рогерссон хорош, – оценил Бекстрём. – Ему даже не понадобилось рычать и показывать зубы, в чем он, кстати, тоже знает толк».

– Есть другое дело, которое больше беспокоит меня, – сказал Бекстрём. – Но к нему мы вернемся, только оставшись одни.

Такой случай им представился, лишь когда они припарковались за запертыми воротами во дворе здания полиции.

– Я полагаю, все прочитали вечерние газеты? – поинтересовался Бекстрём.

– Я успел глянуть телевизор тоже, и там все не намного лучше, – сказал Левин.

– Это просто-напросто дьявольщина какая-то, – согласился Торен, который явно начал побеждать свою неприязнь к самым невинным крепким словечкам в шведском языке.

– В первую очередь меня беспокоит, что все, о чем мы разговаривали вчера, уже напечатано в газетах, – сказал Бекстрём. – Черт с ними с формулировками и всевозможными дьявольскими рассуждениями, но вспомните, какие данные приводятся там… Напрашивается единственный разумный вывод, что этот корабль уже течет как решето. – Бекстрём кивнул на здание полиции, которому предстояло стать их офисом на ближайшее время. – А если мы не разберемся с данной проблемой, в будущем нас ждет нечто худшее, чем мы того заслуживаем, – добавил он.

И ни у кого не нашлось возражений.

Сначала Бекстрём встретился с комиссаром лена и коллегой из Векшё, назначенным руководить расследованием со стороны местной полиции. Тем самым он автоматически являлся непосредственным начальником столичного гостя со всей его командой. Что Бекстрёма нисколько не смущало.

В формальном смысле именно такой порядок всегда действовал, когда они с коллегами из Государственной комиссии по расследованию убийств выезжали в провинцию и пытались свести концы с концами после деревенских шерифов. И поэтому, спокойно пожав руки обоим аборигенам, Бекстрем с серьезной миной выслушал монолог шефа полиции лена.

– Несмотря на все печальные обстоятельства, – сказал тот, – я все равно рад и могу вздохнуть с облегчением, поскольку ты и твои коллеги нашли возможность приехать сюда и помочь нам. Как только мне стало известно, что случилось, я позвонил твоему главному шефу… главкримпу Нюландеру, и попросил о помощи… мы старые друзья еще с учебной поры… и если я поднял тревогу совершенно напрасно, это исключительно моя вина.

Здесь он перевел дух, а потом закончил с чувством:

– Спасибо, что ты приехал, Бекстрём. Большое спасибо.

Бекстрём кивнул.

«Бывают же такие идиоты, – подумал он. – Выпей две таблетки валиума и езжай домой к своей бабе, а дядюшка Бекстрём обо всем для тебя позаботится».

– Да, я целиком и полностью согласен с моим шефом, – вставил свое слово Олссон. – Мы очень рады, что ты и твои коллеги приехали к нам.

– Спасибо, – сказал он. «Еще один. И откуда они берутся? Ладно, пора переходить от слов к делу».

Но прежде чем заняться делом, им требовалось, конечно, решить вопрос разделения труда, и особенно в каких формах все будет происходить.

– Мы, как обычно, руководствуемся нашими инструкциями, – сказал Бекстрём. «Поскольку читать вы умеете в любом случае».

– Если ты не имеешь ничего против, Бекстрём, то я собирался взять на себя контакты с окружающим миром… со средствами массовой информации, плюс вопросы персонала и прочее администрирование, – предложил Олссон. – У нас же будет довольно много народу. Во-первых, вас шестеро и, во-вторых, не менее двух десятков с нашей стороны. Мы позаимствовали людей из Йёнчёпинга и Кальмара, и в результате задействовано целых три десятка коллег. Так у тебя нет никаких возражений?

– Ни малейших, – сказал Бекстрём. «Пока они делают то, что я говорю».

– Еще у нас есть одна практическая проблема, – продолжил Олссон и обменялся взглядами со своим главным боссом. – Если шеф не против, я представлю ее.

– Давай, Бенгт, – разрешил шеф.

– Это ведь возмутительное событие, ужасное просто-напросто… Опять же время отпусков, когда не хватает народа, а многие из коллег, которых мы призвали на помощь, молоды и, пожалуй, недостаточно опытны… Поэтому шеф и я уже вчера приняли решение о необходимости подключить к разыскной группе специального кризисного терапевта, чтобы те, кто работает по делу, имели возможность постоянно находиться под присмотром профессионала и могли получать квалифицированную помощь, если в ней возникнет необходимость в связи с данной историей… «разбор полетов» просто-напросто, – закончил Олссон и тяжело вздохнул, словно ему уже потребовалась такая услуга.

«Этого не может быть, черт побери», – подумал Бекстрём, но у него, естественно, и мысли не возникло произнести свое мнение вслух.

– Вы имели в виду какого-то конкретного человека? – спросил он, отчаянно пытаясь выглядеть столь же заинтересованным, как и остальные присутствующие в комнате.

– У нас есть очень опытный психолог-женщина, которую мы привлекаем к работе, а кроме того, она проводит курсы в рамках подготовки полицейских здесь, в Векшё. И имеет очень высокую репутацию как лектор.

– И как зовут ее? – поинтересовался Бекстрём.

– Лилиан… Лилиан Олссон, или Лу, как мы ее называем, – сообщил Олссон. – Не подумайте, мы с ней не родственники. Ни в коей мере.

«Нет, вы только дьявольски похожи, – подумал Бекстрём, – и как было бы практично, если бы все идиоты могли иметь одну и ту же фамилию».

– Хорошее дело, – пробурчал он. – Я полагаю, она не будет участвовать в самой разыскной работе. – «Лучше сказать это сразу».

– Нет, естественно, нет, – подтвердил полицмейстер. – Она только собиралась присутствовать на первой встрече и представиться, чтобы все знали, как при необходимости связаться с ней и так далее. Мы выделили для нее здесь комнату.

Все прошло вполне нормально, несмотря ни на что, – констатировал Бекстрём, когда встреча с полицмейстером наконец закончилась. Всех его помощников разместили там, где и следовало. Левину досталось сидеть прямо под ним, и от него требовалось изучать все поступающие в рамках расследования материалы. Отделять большое от малого, важное от несущественного. Заботиться о том, чтобы все ценное находилось на виду, а всякая ерунда быстро оказывалась в папках на самой дальней полке.

Рогерссон должен был отвечать за допросы, в то время как Кнутссону и Торену выпало сидеть по соседству друг с другом и управлять внутренним и внешним сыском. Ему даже удалось организовать все для малышки Сванстрём. В силу ее большого практического опыта работы с документами в связи с умышленными убийствами ей было поручено руководить местными коллегами из гражданского персонала и отвечать за регистрацию всех бумаг, которые угрожали заполонить помещения разыскной группы.

И самое важное из всего – на долю Бекстрёма выпали обязанности рулевого.

«Не так плохо, – подумал он, входя в большую совещательную комнату, где всем охотникам за убийцей Линды предстояло собираться на регулярные встречи, и занимая свое место за столом. – Не так плохо, в любом случае пусть еще одна глупая баба и получила право вмешиваться в нашу работу, хотя она, по-видимому, никогда не имела отношения к подобным вещам, насколько я понимаю».

Для начала, как обычно, все назвали свои имена и рассказали, чем занимаются. Поскольку в комнате собрались тридцать четыре человека, вся процедура заняла приличное время, но даже это Бекстрём смог вытерпеть, поскольку собирался избавиться от двоих из них, как только закончится презентация. Пресс-секретаря полиции Векшё и исповедницы их команды. Они по удачному стечению обстоятельств представлялись последними, и первая из них высказалась на удивление коротко и четко: она, и только она имеет право на контакты с прессой после согласования с руководством расследования.

– Прежде чем взялась за эту работу, я сама проработала полицейским почти двадцать лет, – констатировала она. – Я знакома с большинством сидящих здесь, и, поскольку вы тоже меня знаете, вам известно, что со мной шутки плохи, если меня достать. После прочтения вечерних газет у меня, к сожалению, возникла потребность напомнить всем вам о правилах обращения с секретной информацией. И если кто-то забыл их, самое время освежить память. И проще всего, естественно, держать рот на замке и болтать о данном деле лишь с теми, кто работает по нему, и при наличии веских причин. У кого-то есть вопросы?

Все промолчали, и тогда она кивнула и удалилась – у нее хватало своих дел.

«Ничего себе, – подумал Бекстрём. – Интересно, какой она была, когда работала полицейским? Красивая, хотя уже в годах. Ей, наверное, около сорока пяти, бедняге». При этом его нисколько не смутило, что сам он был десятью годами старше.

Их кризисному терапевту и дипломированному психологу Лилиан Олссон вполне предсказуемо понадобилось больше времени, чем ее предшественнице. А поскольку она оказалась один в один такой, как и представлял Бекстрём (маленькой и худой блондинкой, по меньшей мере за пятьдесят), его это нисколько не удивило.

– Меня зовут, значит, Лилиан Олссон… хотя все, кто знает меня, называют просто Лу, что вы, я надеюсь, также захотите делать… Я, значит, дипломированный психолог и психотерапевт… и многих сидящих здесь наверняка интересует, чем, собственно, занимаются такие, как я, – начала Лу. – Я, значит, психолог… я – терапевт… я читаю лекции и провожу курсы… работаю консультантом… и в свободное время… тружусь в качестве волонтера во многих некоммерческих организациях… которые оказывают социальную помощь женщинам, мужчинам, жертвам преступления… как раз сейчас я также пишу книгу… и многие из присутствующих здесь… это вполне нормально, если человек плохо себя чувствует… кто-то из нас слишком впечатлителен, рассеян, немного депрессивен… в то время как другие пытаются в качестве спасения изображать мачо, стараются замалчивать или отрицать свои проблемы в данной связи… еще кто-то злоупотребляет алкоголем и сексом… сами и втягивая в это своих ближних… мы все похожи друг на друга… нам необходимо понять свои проблемы… осмелиться сделать шаг… освободиться от всего, тяжелым камнем лежащего у нас на душе… не бояться показаться слабым… осмелиться попросить о помощи… решиться на то, чтобы вырваться из всего этого… и в первую очередь речь идет о… процессе избавления просто-напросто… ни о чем более… и все здесь, собственно, достаточно просто и естественно.

И моя дверь всегда открыта для вас, – закончила Лу, одарив своей нежной улыбкой всех и каждого в комнате.

«Все одна болтовня». Бекстрём расправил спину и бросил взгляд на свои наручные часы. Целых десять минут драгоценного времени их специальной группы растаяли как дым, поскольку очередной дурочке понадобилось почти четверть часа на рассказ о том, что ее дверь стоит раскрытой нараспашку.

– Ага, – сказал Бекстрём, как только Лилиан Олссон закрыла за собой дверь. – Тогда, пожалуй, мы перейдем к нашим делам. У нас имеется разгуливающий на свободе псих, и наша задача – засадить его в кутузку. Желательно как можно скорее.

«И лучше, если мы сварим из него клей». Этого он не сказал. И так ясно каждому настоящему полицейскому. И кстати, во время выступления мадам психотерапевта он заприметил парочку молодых дарований, которые, судя по их мимике, выглядели весьма многообещающими.

«Пожалуй, здесь есть даже свой будущий Бекстрём», – пришел к заключению Бекстрём при всей невероятности такой мысли.