Читать книгу Беги за солнцем - Лидия Милеш - Страница 1

Праведник несколько часов лежал на сырой земле и сквозь бинокль жадно всматривался в расплывчатые силуэты военных. Жутко клонило в сон. От холода начинало трясти. К концу очередного часа ему приходилось заставлять себя цепляться уставшим взглядом хотя бы за что-то мало-мальски интересное. И чтобы совсем не умереть со скуки он принялся считать интервалы, с которыми луч прожектора проходил по арочным крышам, высвечивая армейских.

Там шли двое. Судя по земляного цвета камуфляжу – патруль. Эти точно не фанатики, рассуждал Праведник, в тени, конечно, отсиживаться не станут, но и на рожон, если начнется заварушка, не полезут – своя шкура дороже. Впрочем, в этот раз охраны на базе оказалось особенно много, и проходили они каждые четыре минуты, что совершенно не радовало наблюдателя.

Из темноты с интервалом в двадцать секунд их вылавливала толстая полоска желтого света, проводила ровно десять шагов от одного барака до другого и отпускала в темноту, делая свой новый круг. Праведник посчитал, что лежа здесь, он видел уже более полусотни таких проходов и каждый раз, раз за разом, ничего не менялось.

За сеткой с колючей проволокой можно было отчетливо видеть пять или шесть армейских палаток, столько же растяжных блоков и около дюжины контейнеров. Последние казались самыми обычными. В них могли развозить товары по продуктовым или к магазинам «возле дома». Вообще все это больше походило на гуманитарный груз, который привезли на богом забытую базу и сейчас будут распределять и именно это раздражало Праведника больше всего.

Таких контейнеров по трассе ездят миллионы, бери не хочу. Останавливаешь фуру, размахивая красной тряпкой, и вот тебе уже и еда, и деньги, домой есть что принести. А если водитель не совсем дурак, то отделается парой сломанных пальцев и получит свой законный счет от страховой. Все проще, чем возиться с армейскими.

Так что почему из всех контейнеров его братьям понадобились именно эти для Праведника оставалось загадкой. Но приказ есть приказ: хочешь дальше быть частью семьи, а не валяться в канаве с проломленным черепом – изволь выполнять. И Праведник честно продолжал сидеть в засаде, кляня про себя застывшее время и откуда-то взявшуюся адскую тоску.

Куда ни глянь: вокруг одна пустошь. Ближайшее поселение в часе езды от лагеря. На километр ни дерева, ни куста, ни камня. Только сетка впереди, уходящая из одной темноты в другую, и сторожевые вышки с прожекторами. Праведнику начало казаться, что вокруг вымерла вся живность: ничто не ползло, не стрекотало, не пищало, даже ветер не гнул траву там, где прятался единственный наблюдатель.

Неприятное это было место. Дикое. Неживое. Воняло болотом, хотя болота здесь отродясь никто не видел. И чем дольше Праведник наблюдал за лагерем, тем больше ему становилось не по себе. Хотелось как можно быстрее доползти назад до дороги, а затем бегом, прячась в темноте от прожекторов, спуститься по склону, добраться до своего трайка и рвануть в заполненный ослепляющими огнями, резкими запахами и шумными людьми город.

– Не дрейфь, парень, и не такое проходили, – сквозь зубы прошептал он, когда стало совсем зябко. – Пять минут до полуночи. Давайте уже, миленькие, двигайтесь, чтоб вас там черти всех перегрызли. Не будете же вы здесь до рассвета ходить взад-вперед. Ведь не будете же, правда?

Как назло, за ограждением ничего не менялось. Время поджимало. Праведник только сильнее вжался в холодную землю и с остервенением закусил руку, стараясь не заскулить от хлынувшей в самую душу безнадежности. Еще вчера перспектива полежать пару часов на земле и посмотреть в бинокль воодушевляла, а сегодня ужас начал пробирать до костей.

Впрочем, свою тоску он еще мог оправдать: положение его было врагу не пожелаешь. С одной стороны, вооруженная толпа в форме, с другой – братья с оружием. И неизвестно, кто будет страшнее, если он провалит свое первое задание. В какие-то моменты ему даже хотелось поднять руки и рвануть вперед на хлипкую сетку, вот только чувство, что за ним неусыпно наблюдают вмиг отрезвляло.

И дело тут было не в прожекторах, которые били по пустынному полю, и даже не в военных, бродивших по периметру. Сила братьев, наблюдающих за ним, была куда более могущественной. Она прочно засела в его голове и следила за каждым шагом. Праведник был уверен, что "Дети Тишины" никогда не потерпят трусости и мерзкого побега. Страх, который он испытывал к ДТ был полон восхищения и благородства, впрочем немалую лепту внесло и то, что все цивильное сообщество мотоклуб презирало и совершенно обосновано старалось не попадаться на пути.

Одно это название заставляло белых воротничков и их пуританских мамочек с визгом скупать самые крепкие замки, цепи и засовы. Говорят, несколько лет назад Хмурый Лис смог весьма хорошо подняться, открыв подобную лавку на колесах в небольшом городке прямо во время одного из самых грандиозных слетов. Он активно продавал амбарные замки и цепи, которые сам же потом с ловкостью срезал. Довольно быстро идею переняли пижоны в пиджаках и галстуках, но были биты и уехали ни с чем.

Праведник усмехнулся, вспоминая эти рассказы, правдивые или нет, кто ж его знает, главное, что от таких воспоминаний страх немного отступал. Умом он понимал, что президент «Детей Тишины» понятия не имеет, скулит сейчас под вышками военных один из его кандидатов или бросается на амбразуру в логове противника. Но уверенность, что за все происходящее (известное и неизвестное) он обязательно заплатит, не покидала ни на секунду.

Впрочем, Праведник не столько боялся смерти, сколько уготованного ему перед этой самой смертью позора. Ведь, по сути, он единственный кому выпал великий шанс стать первым кандидатом до двадцати. Два года Праведник спал и видел, как сможет нашить на спину яркий кольт с крыльями (и сразу, как все члены клуба, сделает такую же татуировку под сердцем), снизу будет написано гордое Freedom, а верх жилета украсит огромная надпись Son of Silence. Для этого всего-то и надо сообщить, когда будет выезжать колонна. Узнать количество сопровождения и в какой из машин лежит нужный груз. Плевое дело одной ночи. По крайней мере, так казалось…

– Бери что хочешь, – как мантру зашептал он девиз «ДТ». – Бери что хочешь, несмотря на последствия.

Словно услышав его скромную молитву, гребень широкой дороги осветился.

Сначала едва заметно. И Праведник не мог сказать точно, машина едет в сторону лагеря или это кто-то из местных решил ночью прокатиться в город. Но через минуту полный восторг прошелся по всему его телу, заставив кулаки сжаться. По насыпной дороге ехало сразу три тягача.

Он повернул голову туда, где под светом прожекторов забегали военные. Не меньше двух десятков человек рвануло к ангарам. Еще столько же под лязганье автоматов – к контейнерам.

"Неужели началось?" – Праведник не верил своему счастью.

Из растяжных блоков один за другим начали выносить тяжелые ящики. Некоторые из них были покрыты копотью, другие – совсем новенькие – поблескивали современными замками. Судя по охране, в них перевозили оружие.

К своему стыду, он не мог даже предположить какое. Был бы здесь Хромой или Беркут они бы по одному только весу сказали, что за комплект. Уж в этом Праведник не сомневался. Ему же самому еще никогда в жизни не приходилось иметь дела с подобным грузом. Да что там говорить, самое отчаянное, на что решилась их банда так это обчистить продуктовый склад после завоза товара и то без особого успеха. Часть склада, куда вел едва заметный лаз, была до потолка забита консервированными ананасами – настоящее проклятье, если вы не увидите никакой другой еды следующие несколько недель. На четвертый день Праведник уже смотреть на них не мог. Он спал на ананасах, стрелял в ананасы, бросался жестяными банками в прохожих и даже гадил, как ему казалось, со стойким амбре гавайских проституток. После этого в ананасах он разбирался как сомелье в сортах винограда, а вот с оружием как-то не срослось.

Грохот подвески по ухабистой дороге раздался совсем рядом, заставив оглянуться. На миг Праведнику показалось, что фары высветят его на длинном пустынном поле. Свет прошел совсем рядом, всего немного не достав до камуфляжа, и стал быстро удаляться, теперь уже освещая ворота военной базы.

Как только последняя машина въехала на территорию, свет прожекторов остановил свое скольжение, а перед воротами встали двое молодых бойцов. Лет по двадцать, не больше. Праведник мог поклясться, что при желании расправится с ними за считанные минуты. Он усмехнулся, чувствуя, насколько ничтожно наивны все те, кого отделяет от настоящего мира тонкий забор и несколько пар сторожевых вышек.

Чувствуя минутное превосходство, он направил бинокль в сторону армейских палаток.

На базе послышались перекрикивания. При особом желании можно было различить и отдельные слова, хотя в основном была только ругань. Тут же появился и один из главных. Этакий толстый боров с двойным подбородком, который с каким-то извращенным удовольствием затягивался сигаретой и весело о чем-то переговаривался с маленького роста хлюпеньким человечком. Последний, впрочем, был единственным, кто ходил по базе в штатском.

Праведник перевел взгляд.

Времени почти не оставалось. Совсем скоро начнет светать, а с рассветом он уже не сможет уйти незамеченным. Беда, что за это время военные удосужились подготовить только два тягача из трех. Бросив недовольный взгляд в сторону третьего, Праведник посмотрел на стрелку циферблата. Нет, не успеет. Даже если останется всего на десять минут, все равно не успеет. И ноги немеют от ночного холода, а рук вообще не чувствуется.

Последний пустой контейнер так и продолжал стоять открытым возле одной из длинных палаток в центре. Той самой, которую всю ночь охраняли с особым остервенением, практически не высвечивая. Теперь же сквозь ее брезентовые окна было видно пять или семь силуэтов. Праведник подкрутил кольцо фокусировки и, исключительно на автомате, прищурился.

– Да что у вас там? Выносите уже, – с нетерпением зашипел он.

Внутри палатки началось движение. Хотя это движение казалось теперь Праведнику еще большим издевательством. То ли под весом груза, то ли от ночной усталости, носильщики передвигались со скоростью сонной улитки, ползущей вверх по отвесному склону. Сразу за ними и также размеренно в тусклом свете отметились еще несколько силуэтов. Двое были в форме и не представляли особого интереса, а вот третий заставил Праведника присмотреться.

По тени мало что можно было понять. Только одно Праведник отметил точно: в палатке была женщина, совершенно не похожая ни на кого с этой базы. Она явно не носила форму, судя по огромной шляпе-прическе на голове, отличалась пышным телом, немного сутулилась и ковыляла, опираясь на изогнутую во все стороны палку.

То ли от температуры запотели стекла, или это от перенапряжения глаза начали подводить, но палатку заволокло дымом. Создавалось впечатление, что на базе что-то загорелось, только никто этого не замечал.

– Не спать, – подбодрил он себя и всего на несколько секунд убрал бинокль.

Помогло. Дым в глазах исчез. Силуэт женщины остановился. Праведник готов был поклясться, что женщина повернула голову и сквозь толстый слой ткани посмотрела прямо в его сторону. От неожиданности он откинул бинокль и тяжело задышал.

«Раз, два, три, четыре, из леса звери выходили, в каждого стреляли, но не все умирали», – сам не понимая для чего начал нашептывать он и тут же замолчал.

Военные вынесли тяжелый ящик, перевязанный цепями. Ничего похожего и близко не было ни в одном из заполненных контейнеров.

Ящик с грохотом опустили на землю.

Праведник замер, опасаясь дышать.

Зазвенели цепи, настолько сильно, что их звон был слышен далеко в поле. И звук этот походил на грохот ржавого ведра, которое опускают в бездонный колодец, неустанно раскачивая.

Разум еще не осознал, зато древние животные инстинкты взяли верх. По спине пробежал легкий холодок, внутри все закричало «беги!». Он мог поклясться, что в ту самую секунду, когда лязгнули цепи, произошло что-то очень плохое. Оно витало в воздухе. Неумолимо надвигалось. Сначала непонятное. Мрачное. Постепенно оно приобретало собственное звучание. В абсолютном безмолвии этой ночи оно походило на легкое потрескивание, едва заметно переходящее в монотонное нарастающее гудение проводов.

Мерзкое чувство. Праведник вскочил на ноги и что было сил, побежал в сторону дороги. Пусть видят. Пусть стреляют. Смерть в этот момент казалась детской игрушкой в сравнении с тем, что станет с любым, кто попадется на пути этой волны. Мотор взревел диким зверем. И сорвавшись с цепи трехколесный кастом рванул в сторону города.

19 лет спустя