Читать книгу Омут - Лика Лонго - Страница 3

Наверное, люди, пытавшиеся похитить Саймона, ввели мне какой-то наркотик. Едва я добралась до кровати и присела, как комната закружилась и поплыла. Проснулась я, когда в окошко уже вовсю светило солнце. Несколько минут я лежала неподвижно, в сонном оцепенении пытаясь вспомнить, что же такое произошло накануне.

Саймон! Я подскочила на кровати, как ошпаренная, и стала искать мобильный. Он оказался под подушкой – надо же, вчера в полубесчувственном состоянии я все-таки не забыла положить телефон поближе на случай его звонка! Услышав в очередной раз, что «абонент недоступен», я бессильно опустила голову на подушку. Вставать не хотелось. Я не представляла себе, как смогу прожить этот день без любимого.

С кухни до меня донеслись приглушенные, тревожные голоса мамы и бабушки – кажется, они о чем-то секретничали. Я снова приподнялась. Неужели они уже знают о вчерашнем происшествии? Как сказал тот журналист? «Ходят слухи, что вы Морской из наших старых легенд…» Я не могла себе представить, что будет, если родители узнают правду о Саймоне. Только не это!

Поднявшись, я осторожно подкралась к двери.

– Нет, Таня, как хочешь, а государственный вуз – это солиднее! – услышала я ворчливый голос бабушки. – Мало того, что девочка решила стать психологом – что это вообще за профессия такая? – так еще и вместо диплома у нее будет филькина грамота!

Я облегченно вздохнула и отошла от двери. Мама и бабушка в сто первый раз обсуждали мое предстоящее поступление в институт. Я же в душе надеялась, что как-нибудь все сложится, и мне не придется расставаться с Саймоном, ехать в Москву, сдавать вступительные экзамены. На худой конец я рассчитывала провалить экзамены и вернуться в Бетту…

Одевшись, я вышла на кухню. Разговор сразу прекратился. К счастью, мама и бабушка ничего не знали о вчерашних событиях.

В школу я брела, думая только о том, как мне прожить день или два, пока Саймон не даст знать о себе. Это казалось почти невыполнимой задачей. Я сходила с ума от тоски по нему.

Зайдя в класс, я посмотрела на последнюю парту у окна. Здесь уже несколько месяцев вместе с Катей Комаровой сидела Надя. Катя сосредоточенно читала учебник, место рядом с ней было свободно. Даже когда прозвенел звонок на урок, я еще некоторое время ждала, что услышу скрип двери и хриплый голос Нади: «Анна Георгиевна, я проспала! Можно войти?» Но она так и не пришла.

На перемене я хотела еще раз прочитать параграф по физике, но обнаружила, что буквы расплываются перед глазами. И поняла, что вот-вот расплачусь. Я быстро вышла из класса и с деловым видом пошла по коридору, будто имела какое-то срочное дело. Только бы никто не остановил меня и не заговорил со мной! Тогда точно разревусь! Я дошла до кабинета завуча старших классов, прочитала табличку «Семенова О.Е.», постояла перед ней, немного успокоилась, а затем вернулась в класс. Здесь меня ждал сюрприз – на моей парте лежала большая черная сумка.

– Надя! – обрадовалась я. Когда прозвенел звонок, подруга вошла в класс и как ни в чем не бывало села рядом. Я легонько толкнула ее локтем и тут же почувствовала ответный легкий толчок.

Я честно пыталась сосредоточиться на уроках. На литературе мне это даже как будто удалось. Наша бабулька Софья Матвеевна давала свою самую нелюбимую тему: «Лолита» Набокова.

Для нее это было сущей пыткой. Софья Матвеевна честно пыталась объяснить разницу между порнографией и искусством, не выходя за рамки приличий, которые ей преподавали, наверное, еще в институте благородных девиц. По классу то и дело пробегали короткие смешки, когда наша бабуля сбивалась, краснела и стыдливо произносила: «Ну вы, дети, понимаете, конечно, о чем я говорю!» или «К порнографии приравнивается упоминание сами знаете каких органов, дети!» Я внимательно следила за рассказом литераторши. Но к концу урока обнаружила, что думаю о Саймоне…

– Полина! – я ощутила легкий толчок в бок и… очнулась. На меня недоуменно смотрела Надя. – Ты спишь, что ли? – возмутилась подруга. – С открытыми глазами? А меня научишь?

Оказывается, урок литературы закончился. Мы с Надей остались в классе вдвоем. Я со вздохом принялась собирать учебники. Надя, похоже, никуда не торопилась. Она достала пилочку и принялась подравнивать и без того безупречные ногти.

– Что, лоханулись вчера журналисты-то? – спросила вдруг она. Я замерла. – Надо ж такое придумать! Что твой спасатель – Морской! Они и мне звонили, я им сказала: «Где вы эту чушь услышали?» А они, между прочим, интервью хотели у меня взять! Но я с шоу-бизом завязала, интервью не даю!

Надя удовлетворенно осмотрела свои ногти и убрала пилочку в косметичку.

– Так они тебе вчера звонили? – тупо переспросила я.

– Говорю же – звонили! Над ними вся Бетта смеется! Тоже мне нашли сенсацию! Лучше бы рассказали, как на нашем рынке людей пирожками с собачатиной кормят!

Мы пошли к выходу.

– Что сегодня делаешь? Опять со своим? – с деланым равнодушием поинтересовалась Надя.

– Уроки учить буду… – вяло отозвалась я, действительно надеясь убить день за зубрежкой.

– А-а-а… Ну давай тогда! До завтра! – бросила Надя разочарованно.

Впервые за последнее время я радовалась тому, что уроков задали много. Это хоть как-то отвлекло меня от мыслей о Саймоне. Но к девяти часам я сделала все, что задали на текущую неделю. Больше нечем было отгородиться от мыслей, которые атаковали меня весь день. Саймон не позвонил и не дал о себе знать.

Закрывшись в своей комнатушке, я прильнула к окну и, впав в какое-то оцепенение, смотрела, как последние лучи солнца окрашивают двор, кусты и пыльную дорожку в золотисто-медовый цвет. К горлу подступил ком, и я тихо, судорожно расплакалась. Обхватив голову руками, я раскачивалась туда-сюда, как китайский болванчик…

Мобильный телефон стал моим наваждением: я не выпускала его из рук ни на минуту. Но Саймон не звонил и был недоступен. На следующее утро, несмотря на то что голова раскалывалась после бессонной ночи, я решила сходить к профессору Стояну – может быть, он знает что-то о Саймоне? Чтобы бабушка не задавала лишних вопросов, я взяла с собой школьную сумку. Но, выйдя из дома, направилась в сторону гор. Дорога до дома профессора показалась мне сегодня нестерпимо длинной. Не обращая внимания на встречный ветер, я упрямо бежала вверх – задыхаясь, спотыкаясь, натыкаясь на колючки кустов и распугивая маленьких ящерок, вылезших погреться на солнце. Минутами мне казалось, что этот бег никогда не закончится, что я всю оставшуюся жизнь буду бежать куда-то навстречу ветру, в поисках любимого…

Наконец тропинка вывела меня на пологую площадку. Я стояла перед домом профессора, и вся моя прыть куда-то улетучилась. Дом, казалось, всем своим видом показывал, что суете здесь не место. Я подошла к двери и тихонько постучала. Дверь тут же распахнулась, словно меня давно ждали. На пороге, широко улыбаясь, стоял профессор, за его спиной я увидела Магду.

– Полина, дитя мое! – воскликнул Стоян, делая рукой приглашающий жест. – Наслышан, наслышан! Вся Бетта гудит о маленьком недоразумении с нашим общим другом!

Я зашла на террасу и выпалила:

– Саймон пропал!

По выражению лица профессора я пыталась понять, известно ли ему что-нибудь еще, кроме истории с журналистами. Но Стоян источал благодушие, казалось, его ничто не тревожило.

– Как ты взволнована, моя прекрасная госпожица! – возразил он, улыбаясь. – Но это напрасно, совсем напрасно!

– Его увезли какие-то люди… И кажется, он от них убежал… – пробормотала я.

– О, да! Наш друг Саймон может постоять за себя… Даже если имеет дело со спецслужбами! – сказал Стоян, довольно потирая коротенькие ручки.

– Но зачем он понадобился… этим людям?

– Дело в его необычных способностях, девочка… Спецслужбы интересуется всем, что могло бы принести пользу в их работе. А существо, которое может неограниченно находиться под водой, – это мощный ресурс…

– Саймон – не ресурс! – возмущенно перебила я.

– А кто он? – возразил профессор, пристально глядя на меня.

Я замялась, не зная, что ответить.

– Итак, кто же он для них? – повторил профессор. – Первый же анализ крови покажет, что Саймон – не человек. И так называемые права человека на него не распространяются!

– Значит, они могут делать с ним, что захотят? – с трудом выговорила я.

– Как бы не так! – фыркнул профессор. – Я же сказал: наш друг может за себя постоять. Ведь он же убежал от них, если я не ошибаюсь?

– Да… – протянула я, медленно переваривая услышанное. И вдруг сообразила: если профессор уже знает, что Саймона пытались задержать люди из спецслужб, значит, он говорил с ним. Выходит, Саймон позвонил Стояну, но не позвонил мне…

– Почему Саймон не дает мне о себе знать? – спросила я, холодея от неприятного предчувствия.

Тут профессор стал серьезным и переглянулся с Магдой.

– М-м-м, девочка, а ты перед ним ни в чем не провинилась?

– Ни… ни в чем… – еле выговорила я.

– И ты не хвасталась своим подружкам, что у тебя особенный парень? Не такой, как все?

– Нет! – закричала я так, что опущенные ресницы Магды дрогнули.

Профессор в шутливом ужасе зажал уши руками.

– Верю, драгоценнейшая, верю! – затараторил он. – Не надо так кричать! Верю тебе, бедная эмоциональная девочка! Но вот не знаю… – он скрестил руки на груди, – не знаю, поверит ли тебе Саймон!

Я почувствовала, что среди жаркого весеннего дня меня пронизывает холод. Наверное, выражение моего лица сильно изменилось, потому что профессор опять замахал ручками:

– Но мы объясним ему, дражайшая, мы все ему объясним!

– Он больше не появится в Бетте, – произнесла вдруг Магда низким голосом.

– То верно! – кивнул профессор. – Драгоценная Магда сказала верно, Саймона здесь ищут…

– Я не уйду, пока вы не объясните, как найти Саймона! Я буду искать его! – мои губы дрожали от волнения, руки непроизвольно сжались в кулаки.

Профессор посмотрел на меня очень внимательно. Во взгляде его пытливых серых глаз было какое-то удовлетворение, как будто мое отчаяние соответствовало его планам. Он переглянулся с Магдой и сказал:

– Так, девочка! У тебя горячее сердце… – он немного помолчал и добавил: – Но твоей земной жизни не хватит, чтобы обыскать Черное море!

– Я не уйду! – только и смогла сказать я.

– Упрямая, своенравная госпожица! Твои жалобы растопили мое сердце! – театрально воскликнул профессор. – Обещаю тебе: как только он объявится, ты узнаешь об этом первой. Взамен прошу тебя покинуть мой дом…

– То правда, Полина, – подтвердила Магда. – Здесь искать Саймона бесполезно. Ты ведь должна скоро ехать в Москву, поступать в институт?

Я молча кивнула.

– Так поступай, не расстраивай близких, – спокойно убеждала меня Магда. – Как только Саймон объявится, мы дадим тебе знать. – Она загадочно усмехнулась и добавила: – Кто знает, может, в Москве ты будешь ближе к нему, чем в Бетте…

Лишь сейчас я подумала, что Саймон, возможно, находится в Греции, Болгарии или еще где-то. А в Бетте даже авиабилеты не продают…

– Не думай ни о чем, девочка, иди домой! – посоветовал профессор. – Саймон найдется, я все ему объясню… Все будет хорошо!

В Бетту я возвращалась по самому солнцепеку. Голова раскалывалась, во рту все горело от жажды. На заборе соседнего с нашим дома кто-то написал огромными буквами: «Иришка! Ты – самая лучшая!» У шестиклашек уже начались весенние влюбленности, скоро такими надписями запестреет вся Бетта. Рядом с признанием расцветал куст сирени. Я присела на корточки в его тени и разревелась. Через несколько минут мне стало легче. Я вытерла лицо, пригладила волосы и пошла к дому…

Вечером в мою комнату зашла мама.

– Полина, выйди на кухню, нам с бабушкой нужно поговорить с тобой! – торжественно объявила она.

Я вышла к ним, и бабуля неодобрительно по смотрела на мою кислую физиономию:

– Надеюсь, Поля, ты придержишь эмоции, потому что разговор важный! – сказала она. Однако по ее лицу было видно, что она сильно сомневается в моей способности держать себя в руках.

Я устало плюхнулась на стул между мамой и бабушкой.

– Что такое? – спросила я, уже заранее зная, о чем пойдет речь.

– Вижу, ты сегодня не в самом хорошем настроении, – с упреком заметила мама и продолжила: – Но мы все равно должны обсудить твою дальнейшую жизнь. А точнее, поступление в институт, от которого зависит твое будущее.

Как же я не люблю, когда она выражается так высокопарно! И как я ненавижу теперь слово «будущее»!

– И что вы решили? – я обвела взглядом семейный «совет».

Мама с готовностью встрепенулась:

– Поскольку ты в последнее время была очень занята… э-э-э… своей влюбленностью… – мама слегка покраснела, – и доверила нам выбор института, мы с твоим отцом и бабушкой посовещались и решили, что тебе нужно поступать на психологический факультет Московского социально-педагогического института.

Что ж, я давно думала о профессии психолога. В тринадцать лет я мечтала поскорее вырасти, выучиться и стать Полиной Дмитриевной, специалистом в области психологии, всеми уважаемым, в том числе за сдержанность и спокойный характер. И никто не называл бы меня тогда Тайфунчиком…

Но сейчас меня интересовало одно – когда придется ехать в Москву?

Мама знала, что я спрошу это первым делом. Сделав трагическое лицо, она добавила:

– И уезжать надо через три дня, доченька… ЕГЭ будешь сдавать в Москве. Папа уже договорился в школе и записал тебя на подготовительные курсы в институт. Будешь жить с ним…

– А ты? – быстро спросила я.

– Я останусь здесь. – Я видела, какого труда стоили маме эти три слова.

Бабушка молча сжала мою руку своей сухой горячей ладонью. Грустно покачав головой, она сказала только:

– Полиночка, нужно вещи собирать…

– Хорошо, – кротко согласилась я, и они обе посмотрели на меня удивленно. Мама с бабушкой не ожидали столь легкой победы.

…Странно, как быстро я примирилась с тем, что нужно уезжать из Бетты. Внутри у меня будто все умерло. Уже через два дня я, словно во сне, прощалась с одноклассниками, вот-вот выпускниками, обмениваясь всевозможными контактами – аськой, телефонами, адресами.

Все это время Надя демонстративно оставалась в стороне, словно происходящее ее не касалось. Но наконец пришла очередь прощаться с ней. Ребята деликатно разошлись, и мы остались вдвоем. Мы стояли на залитом солнцем крыльце беттинской школы, не зная, что сказать друг другу.

– Завтра, говоришь, поезд? – спросила Надька.

Я молча кивнула, не в силах что-либо произнести.

– Когда-то мы мечтали о том, как вместе будем жить в Москве… В гости ходить друг к другу, – подруга сглотнула. – А теперь ты уезжаешь… А я остаюсь.

– Ну, может, и ты поступишь в московский вуз? Тогда и встретимся! – сказала я, сама не очень веря своим словам.

– Шутишь? – горько усмехнулась подруга. – Да у меня одни трояки и знаний – ноль! Мать обещала пристроить в Сочинский колледж, и это лучшее из того, что мне светит!.. Ладно, подруга, увидишь в Москве Игоря – передавай ему мой пламенный привет! – Надькино миловидное лицо исказила кривая, неестественная улыбка.

Мы крепко обнялись на прощанье, и я быстро направилась в сторону дома. Ускоряя шаги и слушая шорох гравия под ногами, я твердила себе: «Не оборачивайся! Так будет хуже и больней!» Я знала, что Надька стоит и смотрит мне вслед.

И не обернулась.