Читать книгу Верь Живи Люби - Лилия Владимировна Казакова - Страница 9

– Рассеянный склероз? – Я непонимающе смотрела на пожилую женщину с короткими седыми волосами и узкими очками на кончике носа. Белый халат плотно обтягивал объемный бюст и собирался складками на животе.

– Видите эти светлые точки на снимке? – Врач подняла снимки МРТ повыше и протянула мне, указывая обратным кончиком ручки на множественные белые пятна в моем мозге. – Они называются очагами рассеянного склероза.

– У меня проблемы с памятью? – Часто моргая и хмурясь, уточнила я. Мне было тридцать четыре года, очень далекий возраст от старческого маразма. Врач сочувственно улыбнулась. Видимо, эту ошибку в терминологии совершало подавляющее большинство её пациентов. Позднее я тоже буду часто сталкиваться с непониманием и уточняющими вопросами знакомых. Пока же я сама была на их месте.

– Рассеянный склероз не имеет ничего общего с обычным, старческим склерозом. Лиля, вы жалуетесь на нарушение координации, головокружения. Все это – признаки малоизученной, сложной аутоиммунной болезни, – врач открыла один из ящиков стола и вытащила оттуда схематический рисунок, похожий на детский. – Вот это – тело нервной клетки, – врач показала на центр желтой морской звезды, вокруг ножек которой были намотаны зеленые муфточки. – Ее отростки, пропускающие нервные импульсы, покрыты миелиновой оболочкой. Миелиновая оболочка позволяет нервным импульсам проходить по отросткам до ста раз быстрее, а ещё она обеспечивает их питание. По причине, которую мы можем только предполагать, ваша иммунная система разрушает эту оболочку. В результате как раз и образуются очаги в белом веществе головного и спинного мозга, – врач снова указала на множественные белые точки на снимке МРТ. Она говорила и говорила, объясняла, снова показывала рисунки.

– У вас есть дети, больные рассеянным склерозом? – Медленно проговорила я два последних слова, словно пробуя их на вкус.

– Почему вы спрашиваете? – Удивилась врач.

– Из-за картинок, – я кивнула в сторону желто-зеленых нервных клеток и красных головастиков-антител с разинутыми пастями и острыми зубами, грызущих миелиновую оболочку.

– Детей, больных РС, в Научном центре мы не наблюдаем, хотя с каждым годом их число растёт. Просто в какой-то момент я поняла, что если картинки помогают моим коллегам лучше объяснять болезнь детям и их родителям, то я могу и в своей работе их использовать. – Я с легким отвращением передернула плечами. Показалось, будто злобные головастики действительно живут во мне и в эту самую секунду кусают испуганную миелиновую оболочку. Не уверена, что сегодня или завтра я смогу избавиться от этого мерзкого ощущения.

– Пожалуйста, не читайте ничего в интернете. Как я уже сказала, болезнь мало изучена, у каждого она развивается по-разному, есть подвиды РС, которые в наших широтах даже не представлены. Не мучайте себя информацией, которая может быть заведомо неверной.

– Хорошо, – кивнула я, уже зная, что сегодня весь день буду читать бесчисленные сайты. – А лечение? Нужно ложиться в больницу или можно амбулаторно лечиться?

– Рассеянный склероз – хроническое заболевание. Мы можем только реагировать на обострения, проводить профилактику, лечить болевые симптомы, нарушение мочеиспускания, депрессию, стараться замедлить переход в стадию вторичного прогрессирования. – Слова врача медленно доходили до меня, занятой ментальной борьбой с красными головастиками. Симптоматическое лечение, профилактика…

– А когда пройдет? – Задала я самый важный вопрос.

– На данный момент развития медицины мы не можем вылечить эту болезнь. Только замедлить ее течение.

Мир внезапно рухнул мне на голову. Я была готова к долгому дорогостоящему лечению, к изнурительной борьбе, если потребуется, к госпитализации и долгим месяцам реабилитации. Но то, что говорила врач, совершенно не укладывалось в моей голове – то есть, лечения нет? И никто не говорит даже про ремиссию или попытки остановить болезнь? Замедлить течение – что это значит?

Я ждала, что врач продолжит со словами: “мы работаем над новым лекарством” или хотя бы что-то про редчайшие случаи выздоровления, как с раком мозга.

Вместо этого она сказала:

– Медицина развивается, но я не хочу давать вам ложную надежду. Болезнь может прогрессировать. А может быть, вы годами не будете замечать изменений. Посмотрим в динамике. А пока попробуем снять медикаментами вашу симптоматику и стабилизируем самочувствие. Но самое главное, пейте побольше воды и старайтесь не волноваться.

– И все? Получше ничего сделать нельзя? Все больные просто пьют воду, не волнуются и их больше никак не лечат?

– Лекарства есть. Но мы в самом начале нашего пути, и я не советую торопиться с пульс терапией гормонами. Гормоны не лечат, а только снимают обострения.

– И как долго я должна ждать? – Возмутилась я. – Пока у меня совсем ноги не откажут?

– Лиля, я понимаю, что вы обеспокоены, – моя вспышка агрессии не произвела на врача никакого эффекта, она осталась такой же спокойной, как и была. – Но нельзя прописывать химиотерапию при насморке. Вот и тут так же. Неверно подобранным лекарством можно гораздо больше навредить нежели помочь. Дайте время и себе, и мне. Я вдруг вспомнила слова Люси про время. Точно такую же фразу она сказала тогда, в горах. Но им всем легко говорить! Здоровые, счастливые! Время, время, время! Нет у меня времени! – Злые слезы стояли где-то в глотке. Но я постаралась справиться с ними и выдохнуть.

– А что со мной будет, ну, дальше? – Страшно было спрашивать, но я должна была знать!

– Как я уже сказала, у всех рассеянный склероз развивается по-разному.

– А в самом худшем варианте? – Врач явно не хотела давать однозначные ответы, а мне уже надоели её вежливые формы. – Что будет в самом конце?

– Паралич.